Николай II и Распутин
Часто слышим про Николая II: "Да, добрый человек, мягкий, но как государь - бездарный, безвольный и т.д."
Я на эти "мягкий да добрый" вспоминаю то, что он сам в своём Дневнике описывает. Он на прогулках развлекался стрелянием ворон. Я знавал, слава Богу, людей, которые ходили из дома в поля, что б ворон покормить да поговорить с ними, а этот- целился, да палил! Огонь! Пли
Кому как, а мне это мерзко. И, знаете, кого он на такой охоте однажды подстрелил? Кошку. (UPD 2012/ Какой я был наивный юноша в 2007 году! Николай не "однажды" подстрелил кошку. Он убил 19 000 кошек и более 11 000 собак в своей жизни! см. http://tapirr.livejournal.com/3622068.html?thread=27217076#t27217076 )
Дальше можно ни о чём не говорить. Глупый, злобный офицер.
Кстати, в тему. Попались приведённые grenzlos отзывы современников о Г. Распутине. Я вообще-то не склонен его демонизировать (см. взгляд архиепископа Феофана Полтавского, духовника Императрицы.)
А вот другие отзывы. Скажем, Митрополита Евлогия (первый отрывок), которого глубоко почитаю.
Из воспоминаний митрополита Евлогия (Георгиевского; 1868-1948), в которых есть свидетельство об отношении к происходившему при царском дворе великой княгини ЕЛИЗАВЕТЫ ФЕДОРОВНЫ, прославленной Церковью в лике святых:
«Во время пребывания в Марфо-Мариинской обители мне довелось беседовать с Великой Княгиней Елизаветой Федоровной. В беседе со мной Великая Княгиня откровенно и неодобрительно отзывалась о Государыне.
- Как это может быть, что Государыня, образованный человек, доктор философии, а нас не понимает? - спросил я.
- Какая она образованная! Она решительно ничего не понимает, - сказала Великая Княгиня.
Я узнал, что незадолго до нашей беседы Великой Княгине Елизавете Федоровне было предложено покинуть Царское Село, потому что ее критическое отношение к тому, что при Дворе происходило, не понравилось... [...]
Отъезд мой из Луцка совпал со следующим обстоятельством. Я приехал на вокзал, купил газету, развернул ее - и вижу заголовок: "Убийство Распутина"... Первое впечатление, которое не изгладилось и впоследствии, - вздох облегчения. Темная сила отошла... [...]
Во время болезни я ближе познакомился с моим хирургом, доктором Истоминым. По политическим убеждениям он был левый. Ежедневно он приносил мне новости одна другой ужасней, одна другой позорней... Так, например, сообщил о поезде Императрицы, прибывшем с фронта пустым: офицеры предпочитали лучше лежать в теплушках, нежели пользоваться поездом Царицы, настолько имя ее на фронте было скомпрометировано. Возражать Истомину мне становилось все труднее».
Евлогий (Георгиевский), митрополит. Путь моей жизни: Воспоминания. М.: Моск. рабочий, ВПМД, 1994. С. 258-261
Знаменитый русский полководец генерал Алексей Брусилов (1853-1926) в своих воспоминаниях кратко касается царствования Николая II и роли Распутина:
«...Ко времени воцарения Николая II русская держава лишь по наружности была спокойна и сильна. Бессмысленная война с Японией вызвала революцию. Заключить союз с Францией, много лет готовиться к войне на Западном фронте и неожиданно разбить себе лоб в дальневосточной авантюре - все это было, несомненно, безрассудно. Этим Николай II расстроил боеспособность русской армии, финансы государства и заставил "за здорово живешь" пролить бессмысленно море русской крови. Первый акт русской революции 1905-1907 годов и вызван был этой преступной детской затеей. Это было первое и очень важное предупреждение провидения, что в государстве неблагополучно и что нужно принять серьезные радикальные меры [...]
Весьма характерно, что к этому же времени вылезли разные проходимцы, которые, пользуясь мистическим настроением психически больной царицы, стали играть серьезную роль в жизни царской четы и тем влиять на управление государством, что восстановило все серьезные круги общественных и государственных деятелей, окончательно изолировав самих царя и царицу, оставшихся в среде так называемой дворцовой камарильи. Тут выступает на сцену Распутин, начинающий играть серьезную роль в управлении Россией. Во многом это напоминает последние годы царствования Людовика XVI и Марии Антуанетты во Франции [...]
Брусилов А.А. Мои воспоминания. М.: Военное издво, 1983. С. 229-230
Из дневников Льва Тихомирова:
«В Петербургском высшем свете - у Танеевых, у Пистолькорс и т.д. - Гришка свой и обожаемый человек. Он действует на чувственность женщин, приучая их к "ангельской чистоте"... Делает мерзости...
Я видел его фотографию: мерзкая рожа с поразительными глазами. Должно быть, в этих глазах страшная сила.
Но какое ужасное время! Какая гниль мистического разврата перемешана с тупым неверием и развратом материалистическим. И вся эта грязная тина обволакивает людей до самых верхов».
Тихомиров Л. Из дневника. // Красный архив, 1936, т.1. С. 171
Граф Алексей Игнатьев (1877-1954), в ту пору русский военный агент во Франции: «Приезжавшие из России офицеры глухо и осторожно объясняли, что высшие посты предоставляются по указаниям Распутина. Но мысль, что на государственные дела может иметь хотя бы даже отдаленное влияние какой-то развратный полупьяный мужик, не укладывалась в моей голове. Многое, что говорилось о Распутине, хотелось в то время приписывать сплетням, и только его таинственное убийство уже оказалось былью. К чему только князю Юсупову и великому князю Дмитрию Павловичу марать руки о подобную нечисть! Вероятно, иначе они с ним покончить не могли».
Здесь уместно будет также уточнить, как полковник Игнатьев воспринял отречение Николая II от престола:
«...Он ведь отказался от России. Он нарушил клятву, данную в моем присутствии под древними сводами Успенского собора при короновании. Витиеватые слова манифеста, оправдывающие отречение от престола, для меня не убедительны. Русский царь "отрекаться" не может.
Уж на что жалкой фигурой казался мне всегда Павел I, но и тот нашел в себе мужество сказать в последнюю минуту своим убийцам - гвардейским офицерам, предлагавшим ему подписать акт об отречении: "Вы можете меня убить, но я умру вашим императором", - и он был задушен, а его преемник, Александр I, только благодаря этому и смог, пожалуй, беспрепятственно вступить на престол.
Николай II своим отречением сам освобождает меня от данной ему присяги, и какой скверный пример подает он всем нам, военным! Как бы мы судили солдата, покинувшего строй, да еще в бою? И что же мы можем думать о "первом солдате" Российской империи, главнокомандующем всеми сухопутными и морскими силами, покидающем в разгар войны свой пост, не помышляя даже о том, что станется с его армией?» (там же. С. 285).
Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю. Т.2. Новосибирское книжное изд., 1959. С. 272-2/3.
Академик, адмирал флота Александр Крылов (1863-1945) до революции был главным инспектором русского кораблестроения. Политических пристрастий не имел. На ситуацию «в верхах» смотрел с позиций военного инженера-практика. Вот что он пишет:
«После революции была опубликована переписка между царицей, бывшей в Царском Селе, и царем в Ставке; тогда же был опубликован и дневник французского посла Палеолога. Эти две книги надо читать параллельно, с разностью примерно в 4-5 дней между временем письма и дневника. Видно, что письма царицы к царю перлюстрировались, и их содержание становилось известным. Например, царица пишет: "Генерал-губернатор такой-то (следует фамилия), по словам нашего друга, не на месте, следует его сменить". У Палеолога дней через пять записано: "По городским слухам, положение губернатора такого-то пошатнулось и говорят о предстоящей его смене".
Еще через несколько дней: "Слухи оправдались, такой-то смещен и вместо него назначен X".
Но это еще не столь важно, но вот дальше чего идти было некуда.
Царица пишет: "Наш друг советует послать 9-ю армию на Ригу, не слушай Алексеева (начальник штаба верховного главнокомандующего при Николае II), ведь ты главнокомандующий...", - и в угоду словам "нашего друга" 9я армия посылается на Ригу и терпит жестокое поражение.
Недаром была общая радость в Петербурге, когда стало известно, что Гришка убит Пуришкевичем и великим князем Дмитрием Павловичем. Конечно, и армия понимала, кто ею командует Февральская революция была подготовлена».
Крылов А.Н. Мои воспоминания. Л.: Судостроение, 1979. С. 212.
Рассказ о встрече Распутина с графом Петром Столыпиным (1862-1911), который настоял на его удалении из Петербурга:
«Он бегал по мне своими белесоватыми глазами, - говорил Столыпин, - и произносил какието загадочные и бессвязные изречения из Священного Писания, както необычно водил руками, и я чувствовал, что во мне пробуждается непреодолимое отвращение к этой гадине, сидящей напротив меня. Но я понимал, что в этом человеке большая сила гипноза и что он на меня производит какое-то довольно сильное, правда отталкивающее, но все же моральное впечатление».
Родзянко М.В. Крушение империи. Харьков: Интербук, 1990. С. 29-30.
Свидетельство дочери Петра Столыпина Марии Петровны Бок:
«Хотя Распутин в те годы не достиг еще апогея своей печальной славы, - пишет М.П. Бок, - но близость его к царской семье уже начинала возбуждать толки и пересуды в обществе. Мне, конечно было известно, насколько отрицательно отец мой относится к этому человеку, но меня интересовало, неужели нет никакой возможности открыть глаза государю, правильно осветив фигуру "старца"! В этом смысле я и навела раз разговор на эту тему. Услышав имя Распутина, мой отец болезненно сморщился и сказал с глубокой печалью в голосе:
- Ничего сделать нельзя. Я каждый раз, как к этому представляется случай, предостерегаю государя. Но вот, что он мне недавно ответил: "Я с Вами согласен, Петр Аркадьевич, но пусть будет лучше десять Распутиных, чем одна истерика императрицы". Конечно, все дело в этом. Императрица больна, серьезно больна, она верит, что Распутин один на всем свете может помочь наследнику, и разубедить ее в этом выше человеческих сил».
Бок (Столыпина) М.П. Воспоминания о моем отце П.А. Столыпине. М.: Товарищество «А.Н. Сытин и К°», 1992. С. 242-244.
55. Факсимиле письма Распутина (верхнее фото), в котором говорится
о Сергее Труфанове (Илиодоре)
56. Факсимиле письма Распутина (нижнее фото) с просьбой об устройстве на службу какого-то протеже
также см. взгляд архиепископа Феофана Полтавского, духовника Императрицы