Зелёновый берет

May 25, 2019 14:19




Любите театральные истории? Веселые, нежданные, рассказывающие о внезапных и нелепых случаях, которые происходят на сцене во время выступления и надо артистам как-то выкручиваться? Ну вот, есть книга, совершенно замечательная, и всем, незнакомым с ней, советую почитать: Екатерина Поспелова «Как я выступала в опере». Как пишет Кучерская, это «чистое читательское счастье… гимн жизни».

А пока выдержки. Эта история начинается с рассказа о театральной легенде, которой уже больше ста лет, наверно).


Многим любителям оперы давно известна эта  история про «Зеленовый берет». Каждый работающий в опере человек, будь он хоть двадцати лет от роду, рассказывает ее про свой театр, дескать, у них это случилось.



Так вот: говорят, что сопрано, поющее Татьяну из оперы «Евгений Онегин», в костюмерной потеряло малиновый берет и надело зеленый, а, видя такое, верный реалистической традиции баритон Онегин переиначил свой вопрос и спросил: «Кто там в зеле́новом берете?» После чего его собеседник бас, князь Гремин, от удивления спел: «СЕСТРА моя», - а педантичный и дотошный Онегин уточнил тогда: «Так ты СЕСТРАТ? Не знал я ране», - и т. д.

Но я описываю лишь случаи, которым сама была свидетельницей. И вот подумала: хоть и забавна эта старая хохма, но насколько действительно происходящее на сцене всегда смешнее бородатых анекдотов…

Итак…



С беретом все было как раз хорошо, он был нужного цвета.

Но именно в этом легендарном речитативе оперы после вопроса:

- Кто там в малиновом берете? - прекрасный бас Гремин спел свою реплику:

- Ага! Давно ж ты не был в свете? - и, поскольку получилось складно и в рифму, он счел, что уже молодец, и продолжение петь не стал.

Баритон же Онегин, чувствуя, что оркестр уходит вперед, а коллега молчит, пропел за него, изменив чуть-чуть грамматическое лицо и сократив убегающие длительности:

- Позволь-КА ЕЙ представлюСЬ Я…

Гремину ничего не оставалось, как продолжить:

- Да кто ж она? (Ему, как нянюшке, «зашибло».)

А Онегин на это - назидательно и выразительно (как бы - опомнись, «нас окружают»):

- Жена ТВОЯ!

Гремина это открытие ошеломило. Он обмер и спел реплику Онегина в недоумевающую малую секунду:

- Так Я женат? Не знал я ране…

(О, ранний «эклер»! Гремину было лет тридцать пять, как говорит литературовед Лотман.)

Тут Гремин-бас вспомнил (хоть и зря), что у баритона, чьей партией он нечаянно завладел, это не вся реплика, и, не желая повторить свою былую ошибку, страдальчески продолжил:

- Давно ли?

Онегин (нажимая и умоляюще взглядом: пропадаем!):

- Около двух лет!!!

Гремин (совсем падая духом):

- На ком?

Онегин (боже мой!):

- На Лариной!

Гремин (ааааа - точно!):

- Татьяне???

Онегин (интимным ходом вниз по терциям, вроде как: ну, парень, дал ты мне поволноваться…):

- Я ей знаком…

Гремин (слава богу, пронесло):

- ТЫ ИМ сосед!!!

Тут все вернулось на круги своя, и Гремин пошел петь вожделенную залом арию в Ges-dur-е: «Любви все возрасты покорны».

(Дескать, и маразматики тоже.)

В зале никто ничего не заметил.

Заметили сами бас с баритоном, помреж, следящий по нотам, окружающие генералы и Татьяна.

Да я.

Арию Гремин спел странно. Пытался отвлечься от клокочущей смеси смеха, испуга и облегчения - «пережал» страшно, но некоторые любят, когда так.

Онегин все время отворачивался, как бы пораженный глубиной чувств князя, и утирал украдкой глаза - это очень даже мило было.

Татьяна мелко вздрагивала в своем кресле и пряталась за веер.

Хор стоял, нарочито мрачен и суров, чтоб не прорвалась всесметающая «бугага».

Меня, стоящую за кулисами, и помрежа никто не видел, поэтому мы катались в родовых муках.

Публика была в восторге.



сайт

книга

Previous post Next post
Up