Г. ПОМЕРАНЦУ - 95
Сегодня День рождения Григория Соломоновича Померанца. Ему было бы (и есть) 95 лет.
В память о нём перечитываю, вспоминаю его голос. Вот, например:
* * *
«12 лет я сам решал, что хорошо и что плохо. Это было не по силам моему слабому духу, но в конце концов он окреп. Я вырос человеком воздуха - без почвы, без традиций и без тоски по ним. Я доверяю только личности, раздетой от всех условностей истории, оголенной, как гол я сам. Меня захватывает и увлекает только личность. От этого, кажется, и легкость, с которой я вхожу в дух любой культуры, вижу свое сквозь любые одежды, французские или китайские. Для меня подлинно: "Всякое отечество чужбина и всякая чужбина отечество" (из христианской апологии 11 в.).»
* * *
«Я думаю, впрочем, что у каждой доброй души свое равновесие скорой и медленной помощи, Марии и Марфы. Зина писала своей подруге: "Эти сестры обе нужны Христу и любимы им. И если в чем есть грех Марфы, то не в том, что она делает не то, что Мария, а в том, что упрекает Марию и хочет две разные задачи свести к одной своей задаче...
* * *
«По-настоящему вглядеться в неразрешимое - это не меньше, чем постоянная молитва или созерцание распятия, от которого у Франциска сделались стигматы. В ответ неразрешимому открывается и углубляется сердце.
Я заговорил о неразрешимости, как об историческом несчастье русской истории (это сочли русофобским) и творческом принципе русской культуры».
* * *
«И за всем этим - диалог с молчаливым Богом. У Которого нет своих слов - только мы сами и те слова, которые родятся в нашем сердце. У каждого свои. Когда мы сумеем стихнуть и прислушаться.»
Все цитаты - из «Записок гадкого утёнка»
В память о нём перечитываю, вспоминаю его голос. Вот, например:
* * *
«12 лет я сам решал, что хорошо и что плохо. Это было не по силам моему слабому духу, но в конце концов он окреп. Я вырос человеком воздуха - без почвы, без традиций и без тоски по ним. Я доверяю только личности, раздетой от всех условностей истории, оголенной, как гол я сам. Меня захватывает и увлекает только личность. От этого, кажется, и легкость, с которой я вхожу в дух любой культуры, вижу свое сквозь любые одежды, французские или китайские. Для меня подлинно: "Всякое отечество чужбина и всякая чужбина отечество" (из христианской апологии 11 в.).»
* * *
«Я думаю, впрочем, что у каждой доброй души свое равновесие скорой и медленной помощи, Марии и Марфы. Зина писала своей подруге: "Эти сестры обе нужны Христу и любимы им. И если в чем есть грех Марфы, то не в том, что она делает не то, что Мария, а в том, что упрекает Марию и хочет две разные задачи свести к одной своей задаче...
* * *
«По-настоящему вглядеться в неразрешимое - это не меньше, чем постоянная молитва или созерцание распятия, от которого у Франциска сделались стигматы. В ответ неразрешимому открывается и углубляется сердце.
Я заговорил о неразрешимости, как об историческом несчастье русской истории (это сочли русофобским) и творческом принципе русской культуры».
* * *
«И за всем этим - диалог с молчаливым Богом. У Которого нет своих слов - только мы сами и те слова, которые родятся в нашем сердце. У каждого свои. Когда мы сумеем стихнуть и прислушаться.»
Все цитаты - из «Записок гадкого утёнка»