По́тлач*. Часть первая. Зеле́неє жито
Река времён в своём стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остаётся
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрётся
И общей не уйдёт судьбы.
6 июля 1816
Г. Р. Державин. «Река времён в своём стремленьи...»
Этот лоскут вылез в буквальном смысле из попы, точнее, из труны́.
Прочтя о бабушки Марусином отношении к притворным жалобам и нехорошим предчувствиям, многие спрашивали: а что это такое - труна́?
Приходилось объяснять, что это бывший общеславянский гроб, и ныне сохранившийся в некоторых языках (например, в украинском) или диалектах (русского языка).
Я задумала его давным-давно, ещё после ядерных исследований, но всё откладывала - и, как всегда, оказалось, что медлила я не случайно, поскольку всякому лоскуту своё время, главным образом не из-за фактов или общего хода рассуждений, а из-за их вектора: не случись Ириной irinafreckles великолепной загадки** про слово «отважилась», приведшей меня к мысли о пользе диалектов, и моих размышлений о трудолюбии, «стереоскопизировавших» тему, этот лоскут был бы совсем другим, и дилогии-триптиха со следующими («о несчитанных овцах» и «отважных домохозяйках») не образовал...
Но полно «блазонировать» - к делу, профессор!
Я заметила странный параллелизм труны (и тризны с трапезой) и трунку (укр. поэтич. питьё, напиток) - и двух его антиподов: украинского трутизна [труты́зна] (яд, отрава): «За стодалями вітчизна, / перестрашене пташа, / то мій трунок і трутизна, / нею витліла душа» (Василь Стус) - и русского отрава, - и одновременный «антонимизм» русской отравы и украинской стра́вы (страва - блюдо), русского отравления и украинского тра́влення (переваривания, пищеварения).
Мало того: помимо уже отмеченного в лоскуте о «трудолюбии» дублирования значения корней ТР-ПР (русский труд и украинская праця), все эти «трапезы на тризне» имеют аналогичную параллель с корнем ЖР (ГР), наиболее парадоксально представленную в полностью антонимичной (если даже не антиномичной), противоположной даже стилево, паре жертва/жратва...
Жерло́ (горло), с болгарскими вариантами жрело и ждрело***, жрать (пожирать), кстати, имеющее украинский эквивалент жерти [же́рты], откуда недалеко уже до жертв; жребий, жрец (заведующий жертвами), горловина (в том числе и реки или вулкана; укр. вариант - ги́рло), грызть (?) [уйди, о призрак мадам Орешкиной! не грызи ты мою совесть...], полутавтологичное жрать в три горла, - но и (укр.) джерело́, как векторно противоположное жерлу-горлу: те втягивают, это извергает, давая жизнь - например, воде: джерело - источник, начало реки, горло - её окончание, место впадения в другой водоём.
Опять кракелюры, опять сеть кровеносных сосудов, опять мицелий, подземная грибница, - или просто заросли ветвей, корневое сплетение!
Вот примерно таким образом дублируется смысл корней - с помощью параллельно-перпендикулярных нитей, основных и уто́чных (если вспомнить устройство ткацкого станка):
( Картинка позаимствована из журнала моей френдини tozhe_kot.)
Думаете, это всё?
Не-а, не всё: это присказка, не сказка, сказка будет впереди...
Эта сказка - о прочнейшей сетке, почти батуте, натягиваемом нашим великим и могучим (славянским) языком над пропастью между реальностью и словом, - бесконечными «страховочными лонжами» не только в виде дублирующихся (строго параллельно разветвляющихся) рядов корней с близким значением (ЖР-ТР-ПР-ДР и др.), но и верёвками иного плетения, но с тем же сохранением «узора», точнее, орнамента.
Вот вам для наглядности три варианта лишения жизни:
1) украинская страта, с русскими «иновариантами»: у-трата, за-трата или просто трата (потлач!), - и с украинским же витрати [вы́траты] (расходы); 2) чешская - poprava (см. русское рас-права или у-права [найти на кого-то управу]), с вариантами potrestání и trest (см. также исполненное тонкого «межъязыкославянского» юмора popravit - исполнять, казнить) и 3) русская... казнь, в свою очередь связанная со словом-речью (при-говор; говорить - казати [каза́ты], см. ещё при-каз), искажением (казити - искажать, ср. украинское казитися [казы́тыся], т. е. сходить с ума, терять рассудок, всячески нарушать нормы поведения), порчей (см. у Фасмера слово казити) с конечным исчезанием (каз-чез, вторая палатализация: К в Ч - в позиции перед гласным переднего ряда - юсом малым, то есть е носовым, прояснившимся в а).
И «два в одном» про-кажённый (при-говорённый к ис-чезанию)...
В украинском фольклоре есть странноватая - застольная - песня «Зеленеє жито» [зэлэ́нэе жы́то] (зелёная рожь/пшеница, обобщённый хлебный злак): там почему-то жнут зелёные, то есть не поспевшие, злаки («зеленеє жито женці жнуть»).
Это явный отголосок «тризненно-трапезной» обрядовости (песня исполняется в процессе свадебного обряда) - срезание юного колоса для перехода в инобытие (не в не-бытие - в иное бытие), символическая смерть ради жизни (и грядущих у-рожаев - тут зібрався рід [род] наш увесь:
Зеленеє жито, зелене,
Хорошії гості у мене.
Зеленеє жито женці жнуть,
А вже тії гості в хату йдуть.
Зеленеє жито, зелене,
Хорошії гості у мене.
А вже тая хата всім мала,
Бо уся родинонька прийшла.
Зеленеє жито, зелене,
Хорошії гості у мене.
Зеленеє жито за селом,
Хорошії гості за столом.
В таком «амбивалентном» понимании (чему способствуют все «вышеприведённые» факты языка) труна может предстать как сундук с сокровищами, ящик или короб, - откуда выходят и жизнь, и смерть рода и на-рода (и языка), обе с вектором в бесконечность - с нескончаемыми кольцевыми переходами жерла́ в джерело́:
А вже тая хата**** всім мала́,
Бо уся родинонька прийшла...
(У песни есть варианты некоторых строф, одна из них такова:
Зеленеє жито ще й овес, -
Тут зібрався рід наш увесь.)
О взаимосвязи и (взаимозамене) жита, жизни (по-украински это життя [жыття́]), жнецов и жатвы пока умолчим:
Блажен, кто праздник жизни рано
Оставил, не допив до дна
Бокала полного вина,
Кто не дочёл её романа
И вдруг умел расстаться с ним,
Как я с Онегиным моим.
Одно только могу (до)сказать относительно языка: да, при таком богатстве «жизнеобеспечительных» связей уж точно ни в какую труну этот наш (их - и всех) великий и могучий не влезет...
* Смысл этого понятия раскрывается в статье: Марсель Мосс. Эссе о даре.
Меня здесь интересуют две основных мысли: об уничтожении богатств с одновременным (парадоксальным) их нарастанием:
1) «В ряде случаев их даже не дарят и не возмещают, а просто разрушают, не стремясь создавать даже видимость желания получить что-либо обратно. Сжигают целые ящики рыбьего жира, сжигают дома и огромное множество одеял, разбивают самые дорогие медные изделия, выбрасывают их в водоёмы, чтобы подавить, унизить соперника. <...>
Отдавать - уже значит разрушать. Часть ритуалов дарения включает разрушения. Например, ритуал выплаты приданого, или как называет его Боас, “выплаты брачного долга”, содержит церемонию, которая называется “топить лодку”. Иногда это церемония символическая. Но иногда поездки на потлач включают реальное разрушение лодок прибывших после усердной помощи при выгрузке всего, что в них было. Затем при отъезде гостям отдаются лучшие лодки. Но разрушение в собственном смысле составляет, по-видимому, высшую форму траты. Её называют “убивать собственность”. В действительности так обозначают даже раздачу одеял: “сколько одеял было потеряно, чтобы его увидеть”. <...>
Присутствует также тема жертвоприношения. Если собственность убивают, то это поэтому, что у неё есть жизнь» [форматирование здесь и далее моё - Т. Б.].
2) «Другая метафора состоит в том, что имя дающего потлач “тяжелеет” благодаря данному потлачу и “теряет в весе” от принятого потлача. <...>
В некоторых видах потлача от человека требуется истратить всё, что у него есть, и ничего не оставлять себе. Тот, кому предстоит быть самым богатым, должен быть самым безумным расточителем».
** Ссылку в целях позитивного «читательского томления» дам во второй части триптиха.
*** Как тут не вспомнить Валерия Попова: «Ждрите, - резко проговорила она. - А вы почему не ждрёте? - неожиданно обратилась она ко мне. - Я ждру!».
**** См. вариант названия гроба: домови́на - и смотри также «параллельное эхо»: труна/гроб.
Казимир Малевич. Жницы
© Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моего журнала http://tamara-borisova.livejournal.com и без указания моего авторства - значит, текст уворован ботами-плагиаторами.
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остаётся
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрётся
И общей не уйдёт судьбы.
6 июля 1816
Г. Р. Державин. «Река времён в своём стремленьи...»
Этот лоскут вылез в буквальном смысле из попы, точнее, из труны́.
Прочтя о бабушки Марусином отношении к притворным жалобам и нехорошим предчувствиям, многие спрашивали: а что это такое - труна́?
Приходилось объяснять, что это бывший общеславянский гроб, и ныне сохранившийся в некоторых языках (например, в украинском) или диалектах (русского языка).
Я задумала его давным-давно, ещё после ядерных исследований, но всё откладывала - и, как всегда, оказалось, что медлила я не случайно, поскольку всякому лоскуту своё время, главным образом не из-за фактов или общего хода рассуждений, а из-за их вектора: не случись Ириной irinafreckles великолепной загадки** про слово «отважилась», приведшей меня к мысли о пользе диалектов, и моих размышлений о трудолюбии, «стереоскопизировавших» тему, этот лоскут был бы совсем другим, и дилогии-триптиха со следующими («о несчитанных овцах» и «отважных домохозяйках») не образовал...
Но полно «блазонировать» - к делу, профессор!
Я заметила странный параллелизм труны (и тризны с трапезой) и трунку (укр. поэтич. питьё, напиток) - и двух его антиподов: украинского трутизна [труты́зна] (яд, отрава): «За стодалями вітчизна, / перестрашене пташа, / то мій трунок і трутизна, / нею витліла душа» (Василь Стус) - и русского отрава, - и одновременный «антонимизм» русской отравы и украинской стра́вы (страва - блюдо), русского отравления и украинского тра́влення (переваривания, пищеварения).
Мало того: помимо уже отмеченного в лоскуте о «трудолюбии» дублирования значения корней ТР-ПР (русский труд и украинская праця), все эти «трапезы на тризне» имеют аналогичную параллель с корнем ЖР (ГР), наиболее парадоксально представленную в полностью антонимичной (если даже не антиномичной), противоположной даже стилево, паре жертва/жратва...
Жерло́ (горло), с болгарскими вариантами жрело и ждрело***, жрать (пожирать), кстати, имеющее украинский эквивалент жерти [же́рты], откуда недалеко уже до жертв; жребий, жрец (заведующий жертвами), горловина (в том числе и реки или вулкана; укр. вариант - ги́рло), грызть (?) [уйди, о призрак мадам Орешкиной! не грызи ты мою совесть...], полутавтологичное жрать в три горла, - но и (укр.) джерело́, как векторно противоположное жерлу-горлу: те втягивают, это извергает, давая жизнь - например, воде: джерело - источник, начало реки, горло - её окончание, место впадения в другой водоём.
Опять кракелюры, опять сеть кровеносных сосудов, опять мицелий, подземная грибница, - или просто заросли ветвей, корневое сплетение!
Вот примерно таким образом дублируется смысл корней - с помощью параллельно-перпендикулярных нитей, основных и уто́чных (если вспомнить устройство ткацкого станка):
( Картинка позаимствована из журнала моей френдини tozhe_kot.)
Думаете, это всё?
Не-а, не всё: это присказка, не сказка, сказка будет впереди...
Эта сказка - о прочнейшей сетке, почти батуте, натягиваемом нашим великим и могучим (славянским) языком над пропастью между реальностью и словом, - бесконечными «страховочными лонжами» не только в виде дублирующихся (строго параллельно разветвляющихся) рядов корней с близким значением (ЖР-ТР-ПР-ДР и др.), но и верёвками иного плетения, но с тем же сохранением «узора», точнее, орнамента.
Вот вам для наглядности три варианта лишения жизни:
1) украинская страта, с русскими «иновариантами»: у-трата, за-трата или просто трата (потлач!), - и с украинским же витрати [вы́траты] (расходы); 2) чешская - poprava (см. русское рас-права или у-права [найти на кого-то управу]), с вариантами potrestání и trest (см. также исполненное тонкого «межъязыкославянского» юмора popravit - исполнять, казнить) и 3) русская... казнь, в свою очередь связанная со словом-речью (при-говор; говорить - казати [каза́ты], см. ещё при-каз), искажением (казити - искажать, ср. украинское казитися [казы́тыся], т. е. сходить с ума, терять рассудок, всячески нарушать нормы поведения), порчей (см. у Фасмера слово казити) с конечным исчезанием (каз-чез, вторая палатализация: К в Ч - в позиции перед гласным переднего ряда - юсом малым, то есть е носовым, прояснившимся в а).
И «два в одном» про-кажённый (при-говорённый к ис-чезанию)...
В украинском фольклоре есть странноватая - застольная - песня «Зеленеє жито» [зэлэ́нэе жы́то] (зелёная рожь/пшеница, обобщённый хлебный злак): там почему-то жнут зелёные, то есть не поспевшие, злаки («зеленеє жито женці жнуть»).
Это явный отголосок «тризненно-трапезной» обрядовости (песня исполняется в процессе свадебного обряда) - срезание юного колоса для перехода в инобытие (не в не-бытие - в иное бытие), символическая смерть ради жизни (и грядущих у-рожаев - тут зібрався рід [род] наш увесь:
Зеленеє жито, зелене,
Хорошії гості у мене.
Зеленеє жито женці жнуть,
А вже тії гості в хату йдуть.
Зеленеє жито, зелене,
Хорошії гості у мене.
А вже тая хата всім мала,
Бо уся родинонька прийшла.
Зеленеє жито, зелене,
Хорошії гості у мене.
Зеленеє жито за селом,
Хорошії гості за столом.
В таком «амбивалентном» понимании (чему способствуют все «вышеприведённые» факты языка) труна может предстать как сундук с сокровищами, ящик или короб, - откуда выходят и жизнь, и смерть рода и на-рода (и языка), обе с вектором в бесконечность - с нескончаемыми кольцевыми переходами жерла́ в джерело́:
А вже тая хата**** всім мала́,
Бо уся родинонька прийшла...
(У песни есть варианты некоторых строф, одна из них такова:
Зеленеє жито ще й овес, -
Тут зібрався рід наш увесь.)
Click to viewО взаимосвязи и (взаимозамене) жита, жизни (по-украински это життя [жыття́]), жнецов и жатвы пока умолчим:
Блажен, кто праздник жизни рано
Оставил, не допив до дна
Бокала полного вина,
Кто не дочёл её романа
И вдруг умел расстаться с ним,
Как я с Онегиным моим.
Одно только могу (до)сказать относительно языка: да, при таком богатстве «жизнеобеспечительных» связей уж точно ни в какую труну этот наш (их - и всех) великий и могучий не влезет...
* Смысл этого понятия раскрывается в статье: Марсель Мосс. Эссе о даре.
Меня здесь интересуют две основных мысли: об уничтожении богатств с одновременным (парадоксальным) их нарастанием:
1) «В ряде случаев их даже не дарят и не возмещают, а просто разрушают, не стремясь создавать даже видимость желания получить что-либо обратно. Сжигают целые ящики рыбьего жира, сжигают дома и огромное множество одеял, разбивают самые дорогие медные изделия, выбрасывают их в водоёмы, чтобы подавить, унизить соперника. <...>
Отдавать - уже значит разрушать. Часть ритуалов дарения включает разрушения. Например, ритуал выплаты приданого, или как называет его Боас, “выплаты брачного долга”, содержит церемонию, которая называется “топить лодку”. Иногда это церемония символическая. Но иногда поездки на потлач включают реальное разрушение лодок прибывших после усердной помощи при выгрузке всего, что в них было. Затем при отъезде гостям отдаются лучшие лодки. Но разрушение в собственном смысле составляет, по-видимому, высшую форму траты. Её называют “убивать собственность”. В действительности так обозначают даже раздачу одеял: “сколько одеял было потеряно, чтобы его увидеть”. <...>
Присутствует также тема жертвоприношения. Если собственность убивают, то это поэтому, что у неё есть жизнь» [форматирование здесь и далее моё - Т. Б.].
2) «Другая метафора состоит в том, что имя дающего потлач “тяжелеет” благодаря данному потлачу и “теряет в весе” от принятого потлача. <...>
В некоторых видах потлача от человека требуется истратить всё, что у него есть, и ничего не оставлять себе. Тот, кому предстоит быть самым богатым, должен быть самым безумным расточителем».
** Ссылку в целях позитивного «читательского томления» дам во второй части триптиха.
*** Как тут не вспомнить Валерия Попова: «Ждрите, - резко проговорила она. - А вы почему не ждрёте? - неожиданно обратилась она ко мне. - Я ждру!».
**** См. вариант названия гроба: домови́на - и смотри также «параллельное эхо»: труна/гроб.
Казимир Малевич. Жницы
© Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моего журнала http://tamara-borisova.livejournal.com и без указания моего авторства - значит, текст уворован ботами-плагиаторами.