Путешествие из Петербурга в Москву
Позавчера [18 января 2006 года] ездила я в командировку в N-ский район N-ской области.
Это была поездка сквозь некрополь длиной в 500 км (в оба конца). Выехали в восемь утра, вернулись в шесть вечера.
Вдоль всей трассы абсолютно мёртвые села и города, особенно сёла: брошенные здания, даже крепкие каменные дома зияют чёрными глазницами - или в лучшем случае окна заколочены досками. Магазины, фермы - как в страшном фантастическом фильме, повествующем о глобальной катастрофе, когда здания остались, а людей нет. Общеизвестный факт: ежегодно на Украине вымирает 500 тысяч - это ежегодно умирает целый областной город, даже больше в полтора-два раза. (И двадцать с лишним N-ских районов). И это вдоль трассы - то есть там, где всегда жили богаче, лучше, стабильнее. А что делается по дальним сёлам и хуторам?
Сам районный центр N. - без газа (тянут, но еще не дотянули), без воды, со стоящей промышленностью. Были мы у главы районной администрации, хотели «слупить» с них за рассказ на страницах журнала «об инвестиционных возможностях». А потом как посмотрели - ужаснулись: мы приехали туда в 11, ждали, пока коллегия в райгосадминистрации закончится, коллегия закончилась - люди стали выходить в тулупах и чуть ли не валенках, воды в здании нет (о главном впечатлении - туалете - в следующем абзаце)...
Когда я зашла в туалет, то забыла, зачем туда пришла: сразу судорожно стала искать ручку, чтобы записать два объявления на двери, а потом сообразила сфотографировать эти «артефакты».
Но текст запомнила дословно.
Два листа формата А-4. На компьютере выведен текст. Листы заламинированы и прикреплены широким скотчем, то есть не временно, а навсегда.
Тексты:
СЛИВ НЕ РАБОТАЕТ!
Просьба сливать за собою из пластиковых бутылок
(на подоконнике)
СЛИВ НЕ РАБОТАЕТ!!!
Большую нужду справлять в туалете на улице!!!!!!
(см. в окно).
(«В окно» я не только посмотрела, но и тоже сфотографировала).
Когда я рассказала это уже в машине N. N. и В. (водителю), N. N. сказал, что в мужском туалете было то же самое, и стояли большие баки, накрытые одеялами, на баках было написано:
ВОДА ЗДЕСЬ.
А накрыты были одеялами, чтобы вода не замерзала, а то пришлось бы, как в проруби, сначала бить колуном...
Веду к кульминации: ещё когда мы ехали и искали здание администрации - по развевающемуся флагу (а я по прошлому приезду помнила, что здание большое, как в областном центре, хотя была давно, в 1986 году), - то проезжали мимо мэрии (которую опознали по флагу) - одноэтажного деревянного здания с резными наличниками и резным же крылечком. N. N. стал говорить В., что, наверное, в этом или в таком же здании и районная администрация, но я настаивала, что помню большое и современное.
Дорога туда вела заледенелая и в жутких колдобинах (ледяных), как это бывает, когда снежная каша много раз растает, а потом много раз замёрзнет, ландшафт ещё тот... Перед зданием администрации была вообще полная жуть - очевидно, площадь никогда не чистят, ни зимой, ни летом...
Да, так вот. На расстоянии 10 метров от деревянной мэрии В. остановил нашу машину (нелепую на этой дороге «Шкоду», которая заелозила по колдобинам, сконфуженно виляя задом), опустил окно лёгким нажатием кнопки и спросил у проходящего (движущегося явно нетрезвой походкой) молодого N-ца:
- Слышь, парень! А где тут у вас здание рай-дэрж-админи-страции?
Тот, пошатнувшись, а потом отшатнувшись, сказал с ужасом:
- Ой, бля-а-адь.... Я такого вообще не зна-а-а-ю...
В. быстро закрыл окно и нажал на газ, а я хохотала минут пять, потом прыскала в течение минут двадцати (прыскали и мужики), вспоминая то и дело, - потом цитировала без конца...
...Картины мёртвых придорожных сёл мы наблюдали на протяжении ВСЕЙ трассы, как только выехали за пределы приобластного района.
На обратном пути заезжали пообедать в городок Ш. - предел цивилизованности: там работает завод - производит пиротехнику и всякие снаряды и патроны. Там есть «городок в городке» - инфраструктура этого завода и ещё одного, тоже порохового, ещё Петром Первым устроенного.
Но пока что о пути туда.
По мере удаления от областного центра мерзость запустения усиливается. И районный N. - апофеоз. Там топят дровами и опилками, благо ещё два гослесхоза есть. Но они дорубывают последние леса. Особенно при бывшем губернаторе, которого теперь якобы судят (Интерпол искал, нашёл, теперь хотят лишить депутатской неприкосновенности, «а дзуськы!» [неточные русские аналоги - «фигушки» или «чёрта с два»] - депутаты не дали), - всё было вырублено, лес-кругляк вывезен за границу, но денег ни область, ни тем более N. за это не получили. Люди топят буржуйками - ставят в домах буржуйки и топят их дровами и опилками.
Глава N-ский сказал, что почти 80 процентов сельскохозяйственной продукции дают частники, несмотря на то, что оставшиеся в живых колхозы или гослесзаги имеют большой штат, план на посевы и прочие работы, но дают они меньше 20 процентов.
Вопрос на засыпку: стоило 90 лет назад отбирать у людей собственность, сгонять в колхозы, чтобы потом, обобрав и ощипав догола, отпустить восвояси и не только позволить им хоть как-то влачить жалкое существование, но и питаться их трудом? (Есть чудесное украинское слово: «животиты» - то есть еле-еле существовать, прозябать).
И как надо было постараться, чтобы за такое короткое время (особенно последние 20 лет) извести свой народ?
И ничего не изменится: человек с душой и совестью (если бы такой случился среди приходящих к власти) сошёл бы с ума от горя или застрелился от бессилия и ужаса.
А та мразь, которая извечно будет делить сначала власть, а потом портфели и потом остатки собственности, - это уже последняя стадия разложения трупа...
Господи, как страшно! Как страшно всё это увидеть - не умозрительно представлять всё время, а ехать и ехать по кладбищу длиной в 500 километров!!!
Ей-богу, кладбища, которые встречались нам над дорогой, выглядели гораздо веселее и живее чёрно-серых деревень с выбитыми окнами, покосившимися крышами, зияющими дверными проёмами... На кладбищах всюду развешены разноцветные венки, оградки покрашены в голубенький или серебристый цвет...
И вот где меня поджидало самое настоящее семиотическое озарение: вот почему я жива только благодаря слову!
Потому что не я одна такая - целый народ такой!
При въезде в любое село (или при указателях на поворот в деревню) обозначено с гордостью:
село основано в ХVII веке... село основано в ХVIII веке...
Село Красный Прогресс, Новый Мир (а весь этот «новый мир» полностью мёртвый, ни души, ни огонька, ни дымка над трубой).
«Вас приветствует Палеевка!» - указатель на хуторок, видный прямо с трассы, чёрно-покосившийся, тоже абсолютно мёртвый.
«Хвала рукам, що пахнуть хлибом!» - лозунг на специально сооружённом длинном щите. А рядом - здание бывшей почты: заброшенное, полуразрушенное, чёрно-обгорелое, и ряд мёртвых домов, некоторые каменные, крепкие, но уже давно нежилые...
Кафе «Астория», ресторан «Империал» (естественно, жалкие одноэтажные домишки, кой-как обустроенные).
И ещё одна кульминация:
Торговый дом «Полесье» - огромными каракулями от руки на вагончике - некрашеном, в каких давно уже даже «балансировка и вулканизация» нигде не встречаются...
Долго мы потешались (со слезами в душе) над этим «торговым домом»...
Да, ещё одна кульминация. По пути в Киев есть Пирятин, и там башковитый предприимчивый народ устроил такой как бы приют для дальнобойщиков и прочего проезжающего люда. Тётки продают чай, кофе из термосов, торты разного рода, блинчики и т.п. За их спинами целый базарчик, несколько кафе и ресторанов с домашней горячей пищей, благоустроенные туалеты. Стаканчик кофе (растворимого) стоит от гривны до двух, кусок торта гривны три. Обед, думаю, в пределах 20-30 - полноценный ресторанный...
Но то оживлённая трасса. Та, по которой ехали мы, - давно забыта богом, людьми и машинами: на протяжении полтыщи км, что мы проехали туда и назад, нам от силы десяток машин встретился. Утром вообще ехали мы одни - до самого N нас никто не догонял, не обгонял и не ехал навстречу... Жутковатое было ощущение - чувствовать себя персонажами фильма-катастрофы...
Около Г., сказал N. N., есть гостиница и ресторан, куда мы пойдём в туалет и попить кофе.
Ресторан был закрыт (до открытия оставалось пятнадцать минут). Администраторша гостиницы сначала нас встретила неприветливо, не хотела даже в туалет пускать, но N.N. её обаял, и мы, облегчившись, подождали и выпили в ресторане дешёвый кофе эспрессо (причем настоящий, вкусный, и всего за 2,50, то есть даже дешевле, чем в областном центре).
Так вот, цены в гостинице таковы: в номере на троих - полторы сотни гривен в сутки с человека, в люксе ещё там сколько-то, а самая большая цена - 1000 гривен в сутки. И всё это удовольствие в зауряднейшей придорожной гостинице около забытого богом Г. (всякого въезжающего ждёт гордое предупреждение: городу - 1000 лет!) называется АПАРТАМЕНТЫ.
N.N. сказал, что столько не стоит даже трёхкомнатная квартира на Крещатике, где они останавливаются с президентом нашей фирмы. Да что там в Киеве - в Европе любой номер такого уровня стоит не больше 50 евро...
Так и живём - в апартаментах слова: ходим в рестораны «Астория» и «Империал», торгуем в торговом доме «Полесье» своим сырьём - потому что давно превратились в сырьевой придаток (воспалённый)...
...Вот такое я совершила путешествие: «Из Петербурга - в Москву». И век был точно - восемнадцатый.
P.S. Поскольку я вчера болела и на работу не ходила, N. N. меня опередил в устных рассказах. Его коньком была картинка, которая ему запомнилась больше всего: как я ела борщ в ресторане в Ш. - не снимая перчаток... Естественно, не кружевных до локтя, а вязаных шерстяных.
Зато сегодня был мой день: я рассказывала всем о диалоге «слышь, парень, где тут у вас здание райгосадминистрации?»...
Музыкальный киоск
Франц Шуберт. Quintet in A Major, «The Trout», D. 667
© Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моего журнала http://tamara-borisova.livejournal.com и без указания моего авторства - значит, текст уворован ботами-плагиаторами.
Это была поездка сквозь некрополь длиной в 500 км (в оба конца). Выехали в восемь утра, вернулись в шесть вечера.
Вдоль всей трассы абсолютно мёртвые села и города, особенно сёла: брошенные здания, даже крепкие каменные дома зияют чёрными глазницами - или в лучшем случае окна заколочены досками. Магазины, фермы - как в страшном фантастическом фильме, повествующем о глобальной катастрофе, когда здания остались, а людей нет. Общеизвестный факт: ежегодно на Украине вымирает 500 тысяч - это ежегодно умирает целый областной город, даже больше в полтора-два раза. (И двадцать с лишним N-ских районов). И это вдоль трассы - то есть там, где всегда жили богаче, лучше, стабильнее. А что делается по дальним сёлам и хуторам?
Сам районный центр N. - без газа (тянут, но еще не дотянули), без воды, со стоящей промышленностью. Были мы у главы районной администрации, хотели «слупить» с них за рассказ на страницах журнала «об инвестиционных возможностях». А потом как посмотрели - ужаснулись: мы приехали туда в 11, ждали, пока коллегия в райгосадминистрации закончится, коллегия закончилась - люди стали выходить в тулупах и чуть ли не валенках, воды в здании нет (о главном впечатлении - туалете - в следующем абзаце)...
Когда я зашла в туалет, то забыла, зачем туда пришла: сразу судорожно стала искать ручку, чтобы записать два объявления на двери, а потом сообразила сфотографировать эти «артефакты».
Но текст запомнила дословно.
Два листа формата А-4. На компьютере выведен текст. Листы заламинированы и прикреплены широким скотчем, то есть не временно, а навсегда.
Тексты:
СЛИВ НЕ РАБОТАЕТ!
Просьба сливать за собою из пластиковых бутылок
(на подоконнике)
СЛИВ НЕ РАБОТАЕТ!!!
Большую нужду справлять в туалете на улице!!!!!!
(см. в окно).
(«В окно» я не только посмотрела, но и тоже сфотографировала).
Когда я рассказала это уже в машине N. N. и В. (водителю), N. N. сказал, что в мужском туалете было то же самое, и стояли большие баки, накрытые одеялами, на баках было написано:
ВОДА ЗДЕСЬ.
А накрыты были одеялами, чтобы вода не замерзала, а то пришлось бы, как в проруби, сначала бить колуном...
Веду к кульминации: ещё когда мы ехали и искали здание администрации - по развевающемуся флагу (а я по прошлому приезду помнила, что здание большое, как в областном центре, хотя была давно, в 1986 году), - то проезжали мимо мэрии (которую опознали по флагу) - одноэтажного деревянного здания с резными наличниками и резным же крылечком. N. N. стал говорить В., что, наверное, в этом или в таком же здании и районная администрация, но я настаивала, что помню большое и современное.
Дорога туда вела заледенелая и в жутких колдобинах (ледяных), как это бывает, когда снежная каша много раз растает, а потом много раз замёрзнет, ландшафт ещё тот... Перед зданием администрации была вообще полная жуть - очевидно, площадь никогда не чистят, ни зимой, ни летом...
Да, так вот. На расстоянии 10 метров от деревянной мэрии В. остановил нашу машину (нелепую на этой дороге «Шкоду», которая заелозила по колдобинам, сконфуженно виляя задом), опустил окно лёгким нажатием кнопки и спросил у проходящего (движущегося явно нетрезвой походкой) молодого N-ца:
- Слышь, парень! А где тут у вас здание рай-дэрж-админи-страции?
Тот, пошатнувшись, а потом отшатнувшись, сказал с ужасом:
- Ой, бля-а-адь.... Я такого вообще не зна-а-а-ю...
В. быстро закрыл окно и нажал на газ, а я хохотала минут пять, потом прыскала в течение минут двадцати (прыскали и мужики), вспоминая то и дело, - потом цитировала без конца...
...Картины мёртвых придорожных сёл мы наблюдали на протяжении ВСЕЙ трассы, как только выехали за пределы приобластного района.
На обратном пути заезжали пообедать в городок Ш. - предел цивилизованности: там работает завод - производит пиротехнику и всякие снаряды и патроны. Там есть «городок в городке» - инфраструктура этого завода и ещё одного, тоже порохового, ещё Петром Первым устроенного.
Но пока что о пути туда.
По мере удаления от областного центра мерзость запустения усиливается. И районный N. - апофеоз. Там топят дровами и опилками, благо ещё два гослесхоза есть. Но они дорубывают последние леса. Особенно при бывшем губернаторе, которого теперь якобы судят (Интерпол искал, нашёл, теперь хотят лишить депутатской неприкосновенности, «а дзуськы!» [неточные русские аналоги - «фигушки» или «чёрта с два»] - депутаты не дали), - всё было вырублено, лес-кругляк вывезен за границу, но денег ни область, ни тем более N. за это не получили. Люди топят буржуйками - ставят в домах буржуйки и топят их дровами и опилками.
Глава N-ский сказал, что почти 80 процентов сельскохозяйственной продукции дают частники, несмотря на то, что оставшиеся в живых колхозы или гослесзаги имеют большой штат, план на посевы и прочие работы, но дают они меньше 20 процентов.
Вопрос на засыпку: стоило 90 лет назад отбирать у людей собственность, сгонять в колхозы, чтобы потом, обобрав и ощипав догола, отпустить восвояси и не только позволить им хоть как-то влачить жалкое существование, но и питаться их трудом? (Есть чудесное украинское слово: «животиты» - то есть еле-еле существовать, прозябать).
И как надо было постараться, чтобы за такое короткое время (особенно последние 20 лет) извести свой народ?
И ничего не изменится: человек с душой и совестью (если бы такой случился среди приходящих к власти) сошёл бы с ума от горя или застрелился от бессилия и ужаса.
А та мразь, которая извечно будет делить сначала власть, а потом портфели и потом остатки собственности, - это уже последняя стадия разложения трупа...
Господи, как страшно! Как страшно всё это увидеть - не умозрительно представлять всё время, а ехать и ехать по кладбищу длиной в 500 километров!!!
Ей-богу, кладбища, которые встречались нам над дорогой, выглядели гораздо веселее и живее чёрно-серых деревень с выбитыми окнами, покосившимися крышами, зияющими дверными проёмами... На кладбищах всюду развешены разноцветные венки, оградки покрашены в голубенький или серебристый цвет...
И вот где меня поджидало самое настоящее семиотическое озарение: вот почему я жива только благодаря слову!
Потому что не я одна такая - целый народ такой!
При въезде в любое село (или при указателях на поворот в деревню) обозначено с гордостью:
село основано в ХVII веке... село основано в ХVIII веке...
Село Красный Прогресс, Новый Мир (а весь этот «новый мир» полностью мёртвый, ни души, ни огонька, ни дымка над трубой).
«Вас приветствует Палеевка!» - указатель на хуторок, видный прямо с трассы, чёрно-покосившийся, тоже абсолютно мёртвый.
«Хвала рукам, що пахнуть хлибом!» - лозунг на специально сооружённом длинном щите. А рядом - здание бывшей почты: заброшенное, полуразрушенное, чёрно-обгорелое, и ряд мёртвых домов, некоторые каменные, крепкие, но уже давно нежилые...
Кафе «Астория», ресторан «Империал» (естественно, жалкие одноэтажные домишки, кой-как обустроенные).
И ещё одна кульминация:
Торговый дом «Полесье» - огромными каракулями от руки на вагончике - некрашеном, в каких давно уже даже «балансировка и вулканизация» нигде не встречаются...
Долго мы потешались (со слезами в душе) над этим «торговым домом»...
Да, ещё одна кульминация. По пути в Киев есть Пирятин, и там башковитый предприимчивый народ устроил такой как бы приют для дальнобойщиков и прочего проезжающего люда. Тётки продают чай, кофе из термосов, торты разного рода, блинчики и т.п. За их спинами целый базарчик, несколько кафе и ресторанов с домашней горячей пищей, благоустроенные туалеты. Стаканчик кофе (растворимого) стоит от гривны до двух, кусок торта гривны три. Обед, думаю, в пределах 20-30 - полноценный ресторанный...
Но то оживлённая трасса. Та, по которой ехали мы, - давно забыта богом, людьми и машинами: на протяжении полтыщи км, что мы проехали туда и назад, нам от силы десяток машин встретился. Утром вообще ехали мы одни - до самого N нас никто не догонял, не обгонял и не ехал навстречу... Жутковатое было ощущение - чувствовать себя персонажами фильма-катастрофы...
Около Г., сказал N. N., есть гостиница и ресторан, куда мы пойдём в туалет и попить кофе.
Ресторан был закрыт (до открытия оставалось пятнадцать минут). Администраторша гостиницы сначала нас встретила неприветливо, не хотела даже в туалет пускать, но N.N. её обаял, и мы, облегчившись, подождали и выпили в ресторане дешёвый кофе эспрессо (причем настоящий, вкусный, и всего за 2,50, то есть даже дешевле, чем в областном центре).
Так вот, цены в гостинице таковы: в номере на троих - полторы сотни гривен в сутки с человека, в люксе ещё там сколько-то, а самая большая цена - 1000 гривен в сутки. И всё это удовольствие в зауряднейшей придорожной гостинице около забытого богом Г. (всякого въезжающего ждёт гордое предупреждение: городу - 1000 лет!) называется АПАРТАМЕНТЫ.
N.N. сказал, что столько не стоит даже трёхкомнатная квартира на Крещатике, где они останавливаются с президентом нашей фирмы. Да что там в Киеве - в Европе любой номер такого уровня стоит не больше 50 евро...
Так и живём - в апартаментах слова: ходим в рестораны «Астория» и «Империал», торгуем в торговом доме «Полесье» своим сырьём - потому что давно превратились в сырьевой придаток (воспалённый)...
...Вот такое я совершила путешествие: «Из Петербурга - в Москву». И век был точно - восемнадцатый.
P.S. Поскольку я вчера болела и на работу не ходила, N. N. меня опередил в устных рассказах. Его коньком была картинка, которая ему запомнилась больше всего: как я ела борщ в ресторане в Ш. - не снимая перчаток... Естественно, не кружевных до локтя, а вязаных шерстяных.
Зато сегодня был мой день: я рассказывала всем о диалоге «слышь, парень, где тут у вас здание райгосадминистрации?»...
Музыкальный киоск
Франц Шуберт. Quintet in A Major, «The Trout», D. 667
© Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моего журнала http://tamara-borisova.livejournal.com и без указания моего авторства - значит, текст уворован ботами-плагиаторами.