День шахтера. Продолжение.
Война изменила угольную промышленность Украины. Из примерно 150 шахт, которые работали в стране до 2014 года, половина оказалась на территориях самопровозглашенных республик. Некоторые были разрушены или затоплены в результате боевых действий.
Несмотря на ощутимые потери, правительство Украины все еще управляет 35 шахтами, из которых 24 работают на контролируемых властями территориях Донецкой и Луганской области. Еще 12 добывают уголь за пределами Донбасса, в том числе во Львовской и Волынской областях на западе страны.
Государственные шахты дают работу примерно 50 тысячам человек. Многие из них могут вскоре ее лишиться, поскольку Министерство энергетики и угольной промышленности планирует ликвидировать 11 шахт. Еще 14 шахт чиновники хотят приватизировать. Те из них, которые не удастся продать, по всей видимости, тоже будут закрыты, пишет английское издание «Open Democracy».
Шахтеров угнетает отсутствие перспективы. «Это выглядит, как саботаж: недавно было два пожара на шахтах, и явно неспроста. Еще говорят, что добытый уголь вывозится в неизвестном направлении без всякого учета. Планомерно все уничтожается», - рассказал другой шахтер.
По его словам, шахтеры массово увольняются с госдурственных шахт, потому что «не видят перспектив», уезжают на заработки в Россию или на частные шахты, где еще платят зарплату. «А у нас, что дома сидеть, что в шахту спускаться - все равно голодным останешься», - сказал собеседник.
На вопрос, знают ли они о программах переквалификации, которые должны быть реализованы после закрытия шахт, шахтеры разводят руками - ни о чем подобном они на слышали. Еще меньше надеются на новые рабочие места.
Каждое последнее воскресенье августа в Украине празднуют День шахтера, учрежденный в советское время в честь рекорда забойщика Алексея Стаханова. Героический миф Стаханова сыграл важную роль в кампании «стахановского движения», мобилизовавшей советских граждан на трудовые подвиги в «социалистическом строительстве».
Свой рекорд, реальный или преувеличенный официальной пропагандой, Стаханов поставил именно на Донбассе - на шахте «Центральная-Ирмино» Луганской области. В 1930-х годах Донбасс был индустриальным центром Советского Союза, и 70% советских угольщиков работали именно здесь.
Исследователь Даниэль Валковиц пишет, что исторически идентичность шахтеров базировалась на тяжелых условиях труда и высокой заработной плате. Энергоемкая советская промышленность буквально держалась на спинах шахтеров. Даже в конце 80-х годов угледобывающая промышленность СССР задействовала в 18 раз больше шахтеров, чем в США, давая при этом меньше угля.
Шахтеры гибли под завалами и от взрывов газа. Чтобы привлечь рабочую силу в такие опасные и тяжелые условия труда, государство сделало шахтеров трудовой элитой: платило им в два-три раза больше, чем учителям, врачам, инженерам и другим промышленным рабочим, рисовала героические образы их труда.
Уверенность шахтеров в важности собственной роли сыграла с ними злую шутку. В конце 80-х годов СССР стагнировал, материальное положение шахтеров ухудшалось, возникали перебои со снабжением. В среде рабочих зрело недовольство, которое вылилось в масштабную забастовку.
В июле 1989 года сотни тысяч горняков во всех угольных бассейнах Советского Союза, включая Донбасс, начали бастовать. Сначала требования забастовщиков касались увеличения отпуска, дополнительной оплаты за ночные смены, обеспечения продуктами питания, признания профессиональных заболеваний к производственной травме и не только - список был обширным.
Основной упор забастовка делала на экономических требованиях, но были выдвинуты и политические лозунги, включая элементы демократизации и рыночных реформ. В частности, шахтеры требовали, чтобы угольные предприятия получили экономическую и организационную независимость от центра. Власти в Москве, для которых протесты стали полной неожиданностью, частично удовлетворили требования шахтеров. Однако действительными победителями стали директора и местные чиновники, получившие больше независимости в принятии решений.
В первые годы независимости Украины ситуация в экономике была катастрофической. Шахтам перестали платить за уголь, а шахтеры больше не получали зарплату. Директора шахт стали заниматься бартером, обменивая уголь на потребительские товары. Бартер позволял начальству обогащаться, а шахтеры получали зарплаты мылом, продуктами и другими товарами.
В 1996 с указом президента Кучмы «Про структурную перестройку угольной промышленности» началась «реструктуризация» угольной промышленности. Последствия были катастрофическими, поскольку на практике структурная перестройка привела к ликвидации многих шахт. По иронии истории, одной из первых была закрыта шахта «Ирмино-Центральная» - где был установлен рекорд Стаханова.
Чиновники и эксперты заверяли, что в шахтерских поселках будут создаваться новые производства взамен закрытых, а шахтерам помогут приобрести новую квалификацию. Ничего из этого сделано не было. Там, где закрытые шахты были градообразующими предприятиями, поселки были обречены на вымирание.
Так возникли депрессивные города Донецкой и Луганской областей. Одним из городов, пострадавшим от реструктуризации шахт, был и Стаханов Луганской области (сейчас неподконтрольная территория, после переименования город назван Кадиевка, - прим.). В 1990 году на предприятии было занято 18 тысяч человек, т. е. пятая часть населения города, а ее доля в экономике города составляла около трети. После того, как город лишился всех шахт, бюджет Стаханова наполовину состоял из государственных дотаций.
Отсутствие альтернатив подтолкнуло многих местных жителей, в том числе бывших шахтеров, к работе в копанках - нелегальных шахтах, на которых дедовскими методами разрабатывали угольные пласты, выходящие на поверхность.
Из оборудования - двигатель от мотоцикла или автомобиля, который движет барабан с канатом: с его помощью из копанки поднимают корыто с углем. На некоторых копанках могут использоваться отбойные молотки - сжатый воздух, который подается для их работы одновременно служит единственным источником кислорода. В остальных нелегальных шахтах нет даже такой вентиляции, и это приводит к регулярным взрывам природного газа.
За годы независимости в регионе возникли сотни копанок - и все они, в конечном итоге, оказались под контролем местной мафии, тесно связанной с властями и силовиками. Не платили копанки и никаких налогов, поскольку существовали нелегально. Во времена Януковича добытый на копанках уголь приписывали государственным шахтам - ведь на каждую добытую тонну угля они получал дотацию.
Начало 21 века принесло некоторую стабилизацию - сохранившиеся шахты продолжили работать, более-менее регулярно выплачивая зарплату шахтерам. Наиболее прибыльные и перспективные шахты были проданы частным собственникам.
В 2010 году, когда президентом был избран Янукович, предназначенные шахтам финансовые ресурсы выводились в пользу структур, подконтрольных сыну президента. Под видом покупки шахтного оборудования и услуг по переработке угля сотни миллионов долларов были переведены в оффшорные компании родственников и приближенных экс-президента.
После смены власти в 2014 году в результате протестов на Майдане правительство пообещало бороться с коррупцией и устранить схемы выкачивания денег из государственных шахт.
На практике произошло нечто другое. Бюджетные дотации на угольную сферу были радикально сокращены. Если в прошлые годы государство тратило около 1,25 млрд долларов на поддержку угольного сектора ежегодно, то уже в 2015 году дотации составили 50 млн долларов. Сначала чиновники объясняли, что расходы можно сократить за счет устранения коррумпированных посредников, а затем стали ссылаться на отсутствие средств в бюджете, обремененном военными расходами.
Можно было ожидать, что положение украинских шахтеров улучшится в результате радикального повышения тарифов на тепло и электроэнергию, в производстве которых используется уголь. За три последних года стоимость тепла и электричества выросла для потребителей в 4-6 раз. Однако шахтеры госшахт от этого ничего не выиграли. Андрей Герус отмечает, что реальные зарплаты угольщиков даже уменьшились.
В результате шахтеры месяцами остаются без зарплаты, а у шахт нет средств на покупку оборудования и плату за электричество.
Источник.
Несмотря на ощутимые потери, правительство Украины все еще управляет 35 шахтами, из которых 24 работают на контролируемых властями территориях Донецкой и Луганской области. Еще 12 добывают уголь за пределами Донбасса, в том числе во Львовской и Волынской областях на западе страны.
Государственные шахты дают работу примерно 50 тысячам человек. Многие из них могут вскоре ее лишиться, поскольку Министерство энергетики и угольной промышленности планирует ликвидировать 11 шахт. Еще 14 шахт чиновники хотят приватизировать. Те из них, которые не удастся продать, по всей видимости, тоже будут закрыты, пишет английское издание «Open Democracy».
Шахтеров угнетает отсутствие перспективы. «Это выглядит, как саботаж: недавно было два пожара на шахтах, и явно неспроста. Еще говорят, что добытый уголь вывозится в неизвестном направлении без всякого учета. Планомерно все уничтожается», - рассказал другой шахтер.
По его словам, шахтеры массово увольняются с госдурственных шахт, потому что «не видят перспектив», уезжают на заработки в Россию или на частные шахты, где еще платят зарплату. «А у нас, что дома сидеть, что в шахту спускаться - все равно голодным останешься», - сказал собеседник.
На вопрос, знают ли они о программах переквалификации, которые должны быть реализованы после закрытия шахт, шахтеры разводят руками - ни о чем подобном они на слышали. Еще меньше надеются на новые рабочие места.
Каждое последнее воскресенье августа в Украине празднуют День шахтера, учрежденный в советское время в честь рекорда забойщика Алексея Стаханова. Героический миф Стаханова сыграл важную роль в кампании «стахановского движения», мобилизовавшей советских граждан на трудовые подвиги в «социалистическом строительстве».
Свой рекорд, реальный или преувеличенный официальной пропагандой, Стаханов поставил именно на Донбассе - на шахте «Центральная-Ирмино» Луганской области. В 1930-х годах Донбасс был индустриальным центром Советского Союза, и 70% советских угольщиков работали именно здесь.
Исследователь Даниэль Валковиц пишет, что исторически идентичность шахтеров базировалась на тяжелых условиях труда и высокой заработной плате. Энергоемкая советская промышленность буквально держалась на спинах шахтеров. Даже в конце 80-х годов угледобывающая промышленность СССР задействовала в 18 раз больше шахтеров, чем в США, давая при этом меньше угля.
Шахтеры гибли под завалами и от взрывов газа. Чтобы привлечь рабочую силу в такие опасные и тяжелые условия труда, государство сделало шахтеров трудовой элитой: платило им в два-три раза больше, чем учителям, врачам, инженерам и другим промышленным рабочим, рисовала героические образы их труда.
Уверенность шахтеров в важности собственной роли сыграла с ними злую шутку. В конце 80-х годов СССР стагнировал, материальное положение шахтеров ухудшалось, возникали перебои со снабжением. В среде рабочих зрело недовольство, которое вылилось в масштабную забастовку.
В июле 1989 года сотни тысяч горняков во всех угольных бассейнах Советского Союза, включая Донбасс, начали бастовать. Сначала требования забастовщиков касались увеличения отпуска, дополнительной оплаты за ночные смены, обеспечения продуктами питания, признания профессиональных заболеваний к производственной травме и не только - список был обширным.
Основной упор забастовка делала на экономических требованиях, но были выдвинуты и политические лозунги, включая элементы демократизации и рыночных реформ. В частности, шахтеры требовали, чтобы угольные предприятия получили экономическую и организационную независимость от центра. Власти в Москве, для которых протесты стали полной неожиданностью, частично удовлетворили требования шахтеров. Однако действительными победителями стали директора и местные чиновники, получившие больше независимости в принятии решений.
В первые годы независимости Украины ситуация в экономике была катастрофической. Шахтам перестали платить за уголь, а шахтеры больше не получали зарплату. Директора шахт стали заниматься бартером, обменивая уголь на потребительские товары. Бартер позволял начальству обогащаться, а шахтеры получали зарплаты мылом, продуктами и другими товарами.
В 1996 с указом президента Кучмы «Про структурную перестройку угольной промышленности» началась «реструктуризация» угольной промышленности. Последствия были катастрофическими, поскольку на практике структурная перестройка привела к ликвидации многих шахт. По иронии истории, одной из первых была закрыта шахта «Ирмино-Центральная» - где был установлен рекорд Стаханова.
Чиновники и эксперты заверяли, что в шахтерских поселках будут создаваться новые производства взамен закрытых, а шахтерам помогут приобрести новую квалификацию. Ничего из этого сделано не было. Там, где закрытые шахты были градообразующими предприятиями, поселки были обречены на вымирание.
Так возникли депрессивные города Донецкой и Луганской областей. Одним из городов, пострадавшим от реструктуризации шахт, был и Стаханов Луганской области (сейчас неподконтрольная территория, после переименования город назван Кадиевка, - прим.). В 1990 году на предприятии было занято 18 тысяч человек, т. е. пятая часть населения города, а ее доля в экономике города составляла около трети. После того, как город лишился всех шахт, бюджет Стаханова наполовину состоял из государственных дотаций.
Отсутствие альтернатив подтолкнуло многих местных жителей, в том числе бывших шахтеров, к работе в копанках - нелегальных шахтах, на которых дедовскими методами разрабатывали угольные пласты, выходящие на поверхность.
Из оборудования - двигатель от мотоцикла или автомобиля, который движет барабан с канатом: с его помощью из копанки поднимают корыто с углем. На некоторых копанках могут использоваться отбойные молотки - сжатый воздух, который подается для их работы одновременно служит единственным источником кислорода. В остальных нелегальных шахтах нет даже такой вентиляции, и это приводит к регулярным взрывам природного газа.
За годы независимости в регионе возникли сотни копанок - и все они, в конечном итоге, оказались под контролем местной мафии, тесно связанной с властями и силовиками. Не платили копанки и никаких налогов, поскольку существовали нелегально. Во времена Януковича добытый на копанках уголь приписывали государственным шахтам - ведь на каждую добытую тонну угля они получал дотацию.
Начало 21 века принесло некоторую стабилизацию - сохранившиеся шахты продолжили работать, более-менее регулярно выплачивая зарплату шахтерам. Наиболее прибыльные и перспективные шахты были проданы частным собственникам.
В 2010 году, когда президентом был избран Янукович, предназначенные шахтам финансовые ресурсы выводились в пользу структур, подконтрольных сыну президента. Под видом покупки шахтного оборудования и услуг по переработке угля сотни миллионов долларов были переведены в оффшорные компании родственников и приближенных экс-президента.
После смены власти в 2014 году в результате протестов на Майдане правительство пообещало бороться с коррупцией и устранить схемы выкачивания денег из государственных шахт.
На практике произошло нечто другое. Бюджетные дотации на угольную сферу были радикально сокращены. Если в прошлые годы государство тратило около 1,25 млрд долларов на поддержку угольного сектора ежегодно, то уже в 2015 году дотации составили 50 млн долларов. Сначала чиновники объясняли, что расходы можно сократить за счет устранения коррумпированных посредников, а затем стали ссылаться на отсутствие средств в бюджете, обремененном военными расходами.
Можно было ожидать, что положение украинских шахтеров улучшится в результате радикального повышения тарифов на тепло и электроэнергию, в производстве которых используется уголь. За три последних года стоимость тепла и электричества выросла для потребителей в 4-6 раз. Однако шахтеры госшахт от этого ничего не выиграли. Андрей Герус отмечает, что реальные зарплаты угольщиков даже уменьшились.
В результате шахтеры месяцами остаются без зарплаты, а у шахт нет средств на покупку оборудования и плату за электричество.
Источник.