Часть вторая - Наташка из восьмидесятых.
Так, надо срочно поулыбаться, пока праздник - День Улыбки - не закончился.
Как эта тетрадь некоей Натальи Ш. ко мне попала - точно не помню.
Уже на развороте видно, в какое время впрыгиваешь. Цветные фломастеры, как знак прогресса цивилизации. От Ленина и холодной войны не осталось даже шутки. Зато тлетворное влияние Запада налицо.
Эх, Натаха, зачеркнула его имя, скрыла, а теперь, небось, и сама бы не вспомнила, кого просила «будь со мной».
Восьмидесятые, по твёрдому убеждению моей экс-невестки Ольги, - самое золотое время.
Всё что было до - уже не вспомнить, что будет после - 3,14ец, и лишь в те года стоило жить, что совершенно случайно пришлись на время её учёбы в Таганрогском пединституте.
«Пошли с подружкой на каруселях кататься - окончание сессии праздновать. Купили билеты на «Ромашку» - большой крутящийся блин, по краю щитами огорожен. К ним стоя спиной прислоняешься и за ручки держишься.
Карусель раскрутилась, нас прибило к ограждению. Повернулась к Ирке, а она рот открыла, речь, наверно, произнести собралась. А центробежная сила такая, что если рот откроешь, то его раздувает напором воздуха и закрыть уже невозможно.
И я как на это глянула - поклялась, что никогда не приду сюда с парнем, чтобы он не увидел то, что видела я.
Мало того, что центрифуга, размазав нас по щитам, расплющила тела в позе цыплёнка-табака, так ещё от перегрузки у Ирки лицо с гуляющим по нему ртом перекосилось.
Выпуклыми были только глаза.»
«Может быть сейчас, в этот самый миг, открывая дверь, ты выходишь в мир.
Ты выходишь в мир, и в густой толпе, не спеша мне идёшь на встречу.
Может триста лет впереди у нас, но лишь раз судьба дарит звёздный час,
и друг друга нам суждено узнать только в этот вечер...»
Судя по коричневому пятну, который смотрится как прогоревшая бумага - кто-то прожёг слова горючими слезами. Видно не узнала и разминулась. Может даже плечом в толпе его задела. Наверняка даже извинилась и отметила про себя необычный цвет глаз.
И разошлись, каждый в свою сторону.
А потом, видите, ревела.
«И снова седая ночь, и только ей доверяю я!», разноликий «Мираж» с «Конями в яблоках» - это ещё впереди, во второй половине, мне, кстати, более знакомой.
А в Наташкино время продвинутая молодёжь болела Алисой Селезнёвой, вечно молодой «Машиной Времени» и перепевками зарубежной эстрады.
Местами концентрация печали на квадратный сантиметр записей так велика, что Натаха, дабы не удавиться к концу тетради, чередовала свои слёзы с оптимистичным романтиком Юрием Антоновым и группой «Аракс».
Антонов вселял надежду, что всё - будет!
«Пришли на общагскую дискотеку. Музыка грохочет! Приходилось кричать, чтобы услышали. И Лена, надрываясь, затеяла рассказывать анекдот:
«Внучек просит бабушку: «Расскажи сказку.» Ну и старушка стала на ходу придумывать, лишь бы внучок отстал: «Решил Иван-Царевич убить Змея Горыныча. Пришёл к нему, и говорит...»
И тут одновременно происходят две вещи: на середине песни выключается звук, и в неожиданной тишине коротышка Ленка, изображая бабушку (изображавшую Ивана-Царевича) по инерции орёт что есть мочи: «ЭГЕ-ГЕ-ГЕЙ, ЁБ ТВОЮ МАТЬ!!»
«Жил мальчишка на краю Москвы. Он такой же был, как я и ты...» - кто не знает эту песню, тот не любил.
Вот, помню, (это я, я, помню) после сбора морковки наш класс ждал автобус. И девкам захотелось послушать что-нибудь этакое, чтобы сопли на кулак намотать можно было. А я с пионерлагеря приехала нашпигованная песнями про любовь с летальным исходом. И закартавила печально все десять куплетов о синеглазом москвиче и гордой девчонке: «...Кладбища открылись ворота... А на груди девчонки той лежит листочек небольшой: Милый, я всегда была с тобой.»
Велика сила искусства дворовой песни, равнодушным не оставит никого.
На последних строчках одна слушательница зарыдала, уткнувшись в кучу урожая. Все бросились успокаивать, мол, это неправда, ну кто из-за неудачного поцелуя бумагу марать будет.
Правильнее в таких случаях, как стемнеет, играть в «картошку». Лёжа в канаве перед домом, стучать нанизаным на нитку корнеплодом в окно и хихикать над злым возлюбленным(ой), каждые пять минут выбегающим глянуть, кто пришёл, и успокоить собаку.
«Само прикольно было во время жизни в общежитии.
...Ирка влетает в комнату и выпаливает:
- Вы тут сидите, а там Стасик по аллейке идёт!
И мы, четыре здоровенные кобылы, разом прыгнули на край стоящей под окном Танькиной кровати - смотреть первого красавца института. Железная рама сетки не выдержала и сложилась вдвое. И мы толпой рухнули под подоконник.
Посмотрели, блин, на Стасика.»
А в это время в парке...
Девушка натянула меж деревьев ленту и ходила по ней «аки посуху». Вперёд до дерева, потом на ленте же поворачивалась и вперёд. Дошла до конца и... пошла назад спиной.
На следующий день канатоходка пришла не одна. Девчонки веселились, как можно веселиться лишь в юности. Беззаботно.
Большинство страниц не прочитывала, а всегда пропевала.
«...И я со ступенек клуба увидела его, идущего со стороны вокзала. Во флотской форме, двухметровый красавест. Меня жаром обдало. Он, оказывается, из армии не домой, а ко мне приехал. А я уже тогда знала, что беременна.
...Проводила его на поезд. Следила за судьбой. Василиса, верный друг, о нём рассказывала. И что-то жизнь у него не сложилась. Вообще не сложилась. Трагичная судьба. Кто бы подумать мог, что так повернётся.»
Похоже на обращение к потомкам.
Дорогие мои! Хоть об этом и не спрашивали, но так как между строк читается, скажу: Через двадцать лет «бананы» опять войдут в моду, капиталистического напитка «пепси-колы» будет хоть залейся, а «бубль-гума» - не пережевать!
А вот строки: «может через 20 лет уже никто не вспомнит о войне..» - это не. Не сбылось. И вообще, ничто не сбылось из ваших оптимистичных предположений. Даже через 30 лет.
Только вот с жевачками лафа.
«Вот кан ай дууу?» - напела невестка, просмотривая песенник. С тех пор, на этой странице пою не «Что я могу», а «вот кан ай дууу».
Перевожу взгляд на следующую, опять пропеваю - Вот кан ай дууу!
Потом отвечаю себе: «Блины.»
Замолкаю и перелистываю, потому что мотив не знаю.
«А ещё у меня на улице был дружок, сосед Колька.
Я уже в выпускном классе, комсорг школы, отличница, красавица, гордая и неприступная. На танцах парни вокруг крутятся. В общем - звезда. А он - малолетка, лучший товарищ в деле набегов на сады и бахчу.
И вот как-то позвал Колька на улицу играть с друганами в «пикер». Типа лапты.
Стоим перед домом - дылда великовозрастная и корешки-пацанята. Разыгрываем, кому первому кидать. А это биту берёшь за один конец, а другой упирается в стопу. И надо размахнуться и метнуть ногой палку. У кого дольше отлетить, тот игру начинает.
И на моей очереди, я как раз ногу в толчке задрала, проезжают мимо на мотоцикле парни, что в женихи на дискотеке усиленно набивались. Там такие пацаны - с армии уже поприходили, крутые ты чо!
Они чуть с мотоцикла не попадали, увидев, как я в придорожной пыли в окружении мальков палки метаю.»
Мои личные ранние восьмидесятые - участие в ансамбле совхозного клуба.
Вполне вероятно, что не такой представлял свою карьеру студент культпросветучилища, по распределению попавший в степи сальские, глушь глушинную. «Вот уж послали, так послали.» - читалось в его слезящихся от радости глазах.
Но раз партия сказала... И он сколотил из школьников группу. ВИА. Мой старший брат играл на бас-гитаре, я пела. Родные в тот период звали меня: «Мадам Тюлюлю». (отдельная история).
С подружкой выделывались у микрофона: «В чаше леса густой, под зелёным листом, жил трудяга лесной, добрый маленький гном...»
Я, восьмилетняя, самая младшая и вообще не к месту, но из-за идеального слуха смирялись с моим присутствием. Соседка Надька зато брала глоткой. Её было не переорать.
В перерывах репетиций начальник клуба включал боббинник. «Чин-чин-чингиз хан!» и «Москау! Москау!» - приветствовал из колонок капитализм.
Так что я тоже захватила откусочек и поучаствовала. J
Послушайте, я тут подумала: Создательнице этого песенника сейчас чуть меньше пятидесяти! А когда писала - совсем же девчонкой была.
Ну и невестка Ольга тоже.
Ну и вы кто-нибудь.
Кому повезло и успел застать.
А кому не повезло - те счастливы сейчас.
PS: Дочитавшим до этого места - спасибо за внимание и низкий поклон за терпение и потраченый трафик.
Отдельное спасибо simarst и master_hrenovу.
И ещё: Есть тут живые, кто тоже помнит, как всё было?