Второе путешествие Ивана и бобра-коня
А есть ещё такие, кто по Ивану с конём соскучился? Вот вам умысел восьмой, незаключительный.
Предыдущие умыслы:
1. http://taffy729.livejournal.com/246871.html
2. http://taffy729.livejournal.com/247124.html
3. http://taffy729.livejournal.com/247373.html
4. http://taffy729.livejournal.com/247769.html
5. http://taffy729.livejournal.com/248549.html
6. http://taffy729.livejournal.com/248663.html
7. http://taffy729.livejournal.com/250914.html
На бобра-коня садяся...
(Из неразборчивых черновиков нашего все)
Ранним утром - не успело ещё солнце позолотить опушки, верхушки, макушки и побрякушки,- Иван проснулся от тоскливого предчувствия подвига.. хотя на самом деле оттого, что где-то на заднем дворе курица кричала петухом.
- Кому, интересно, пришла в голову светлая мысль назвать царскими покоями место, где за хренадцать поколений ни один царь ещё толком не выспался? - пробурчал Иван.
Курицу он знал. Прежде она служила министром в ближнем Подземье, где имела неприятности по работе вплоть до судимости за разглашение, после чего тронулась рассудком и напрочь утратила гендерное самоопределение. Можно было казнить её на бульон, но Иван не любил ни террора, ни бульона.
За порогом послышалась некая возня, а затем кто-то начал размеренно бить в дверь челом.
- Дверь проломишь, Терешка, войди уже! - крикнул Иван.
- Челом бью, ваше величество, - пояснил, войдя, конюший на тот случай, если вдруг царь не заметил.
- Да слышу. Говори уж, с чем пришёл.
Конюший откашлялся и сиплым задушевным баском заговорил:
- От така фигня, царь-батюшка, - он сокрушенно потряс перед Ивановым носом обрывками упряжи. - Я запрег, а он хрусть, и пополам! Я вдругорядь - хрусть, пополам! Ты уж его, милостивец, сам призови к порядку, как знаешь, ибо невместно простому конюшему длань подымать на царского коня, то бишь царского бобра, который, ежели правду молвить, то и вовсе не средство передвижения, а как есть мягкая рухлядь, коей сорок сороков диких в ближайшем лесу бегает и ежели сия животная добром не уймется, то же с нею будет, что с Лизаветой Харловой, а казне немалый убыток от его угрызений, такшта ты, батюшка, воспрети ему, супостату, безобразить, этак по-отечески, я тебе и уздечку дам али вожжи для твоего царского удобства, потому што нету никакой моей возможности, смерть одна.
- Зверушка не виноватая, - возразил Иван. - Раз он заколдованный, то у него потребность грызть. Морковки ему дай, что ли.. или силиконовое кольцо в аптеке купи. И пусть идёт сюда, я его поувещеваю.
Бобр-конь, подслушивавший за дверью, немедля прошлепал к постели и подставил морду чесать, громко бубня:
-А что случилась такая оказия, то быль молодцу не укора: конь и о четырех ногах, да спотыкается, бобр о двадцати зубах, да огрызается..
- Ну вот зачем ты это сделал? Фу, плохой конь! - начал было Иван и тут же, устыдившись своих слов, добавил: - Зато хороший бобр. Ну всё, всё. Вот поедем сегодня к Кощею, вернёт он тебя в прежнее состояние. Тогда я тебе ужо погрызу. Н-да, а как поедем-то, Терешка? Я так понимаю, запрячь его не удастся, да и нечем уже.
- Верхами-то на нем ехать тоже несподручно, - задумался конюший, - уж больно он, сцуко, жирен и вёрток, как раз уроните свое царское достоинство и народу великое смущение выйдет. Гужи он съел. Разве подушку приготовить?
- Убирайся, Терешка, видно уж день такой выпал, - вздохнул Иван. - Готовь подушку.
После завтрака Иван торжественно отправился в путь, неся перед собой бобра-коня на красной бархатной подушке с кистями. Бояре несли следом припасы в непромокаемой суме и салатовые купальные трусы. Солнце начинало припекать, бобр оттягивал руки.
Редкие встречные бабы, завидев процессию, немедленно начинали рожать, и Иван с сожалением понял, что население всё-таки потревожено его отъездом, а если говорить прямо, даже и шокировано.
Подойдя к реке, Иван торжественно спустил бобра на воду и прыгнул вслед, успев на лету перехватить бутылку шампанского, которой Терешка прицельно метил в левый борт бобра. Выстрелив пробкой в небушко, Иван поудобнее утвердился на мохнатой спине и распил напиток в одно царское рыло, после чего почувствовал себя заметно лучше. Бобр-конь плавно отчалил от берега и, загребая лапами маленькие водовороты, выплыл на стрежень. Когда Иван обернулся, провожающих уже не было видно, и только какой-то хмурый мужик на берегу сосредоточенно ломал шавку.
Предыдущие умыслы:
1. http://taffy729.livejournal.com/246871.html
2. http://taffy729.livejournal.com/247124.html
3. http://taffy729.livejournal.com/247373.html
4. http://taffy729.livejournal.com/247769.html
5. http://taffy729.livejournal.com/248549.html
6. http://taffy729.livejournal.com/248663.html
7. http://taffy729.livejournal.com/250914.html
На бобра-коня садяся...
(Из неразборчивых черновиков нашего все)
Ранним утром - не успело ещё солнце позолотить опушки, верхушки, макушки и побрякушки,- Иван проснулся от тоскливого предчувствия подвига.. хотя на самом деле оттого, что где-то на заднем дворе курица кричала петухом.
- Кому, интересно, пришла в голову светлая мысль назвать царскими покоями место, где за хренадцать поколений ни один царь ещё толком не выспался? - пробурчал Иван.
Курицу он знал. Прежде она служила министром в ближнем Подземье, где имела неприятности по работе вплоть до судимости за разглашение, после чего тронулась рассудком и напрочь утратила гендерное самоопределение. Можно было казнить её на бульон, но Иван не любил ни террора, ни бульона.
За порогом послышалась некая возня, а затем кто-то начал размеренно бить в дверь челом.
- Дверь проломишь, Терешка, войди уже! - крикнул Иван.
- Челом бью, ваше величество, - пояснил, войдя, конюший на тот случай, если вдруг царь не заметил.
- Да слышу. Говори уж, с чем пришёл.
Конюший откашлялся и сиплым задушевным баском заговорил:
- От така фигня, царь-батюшка, - он сокрушенно потряс перед Ивановым носом обрывками упряжи. - Я запрег, а он хрусть, и пополам! Я вдругорядь - хрусть, пополам! Ты уж его, милостивец, сам призови к порядку, как знаешь, ибо невместно простому конюшему длань подымать на царского коня, то бишь царского бобра, который, ежели правду молвить, то и вовсе не средство передвижения, а как есть мягкая рухлядь, коей сорок сороков диких в ближайшем лесу бегает и ежели сия животная добром не уймется, то же с нею будет, что с Лизаветой Харловой, а казне немалый убыток от его угрызений, такшта ты, батюшка, воспрети ему, супостату, безобразить, этак по-отечески, я тебе и уздечку дам али вожжи для твоего царского удобства, потому што нету никакой моей возможности, смерть одна.
- Зверушка не виноватая, - возразил Иван. - Раз он заколдованный, то у него потребность грызть. Морковки ему дай, что ли.. или силиконовое кольцо в аптеке купи. И пусть идёт сюда, я его поувещеваю.
Бобр-конь, подслушивавший за дверью, немедля прошлепал к постели и подставил морду чесать, громко бубня:
-А что случилась такая оказия, то быль молодцу не укора: конь и о четырех ногах, да спотыкается, бобр о двадцати зубах, да огрызается..
- Ну вот зачем ты это сделал? Фу, плохой конь! - начал было Иван и тут же, устыдившись своих слов, добавил: - Зато хороший бобр. Ну всё, всё. Вот поедем сегодня к Кощею, вернёт он тебя в прежнее состояние. Тогда я тебе ужо погрызу. Н-да, а как поедем-то, Терешка? Я так понимаю, запрячь его не удастся, да и нечем уже.
- Верхами-то на нем ехать тоже несподручно, - задумался конюший, - уж больно он, сцуко, жирен и вёрток, как раз уроните свое царское достоинство и народу великое смущение выйдет. Гужи он съел. Разве подушку приготовить?
- Убирайся, Терешка, видно уж день такой выпал, - вздохнул Иван. - Готовь подушку.
После завтрака Иван торжественно отправился в путь, неся перед собой бобра-коня на красной бархатной подушке с кистями. Бояре несли следом припасы в непромокаемой суме и салатовые купальные трусы. Солнце начинало припекать, бобр оттягивал руки.
Редкие встречные бабы, завидев процессию, немедленно начинали рожать, и Иван с сожалением понял, что население всё-таки потревожено его отъездом, а если говорить прямо, даже и шокировано.
Подойдя к реке, Иван торжественно спустил бобра на воду и прыгнул вслед, успев на лету перехватить бутылку шампанского, которой Терешка прицельно метил в левый борт бобра. Выстрелив пробкой в небушко, Иван поудобнее утвердился на мохнатой спине и распил напиток в одно царское рыло, после чего почувствовал себя заметно лучше. Бобр-конь плавно отчалил от берега и, загребая лапами маленькие водовороты, выплыл на стрежень. Когда Иван обернулся, провожающих уже не было видно, и только какой-то хмурый мужик на берегу сосредоточенно ломал шавку.