Первые: R - значит Россия
" ... не встречается препятствий к устройству Вами
радиотелефонной станции с передатчиком мощностью до 1/2 лош. силы
и длиной волны не свыше 200 м для любительских целей и опытов
по радиопередаче и приему".
из ответа Нижегородского губисполкома
на запрос Ф.А. Лбова,
24 мая 1923 г
Годы с 1914 по 1920-й по вполне понятным причинам не отмечены сколь-либо заметным развитием российского любительского радио. Хотя радио в целом по-прежнему остаётся одной из самых наукоёмких и прогрессивных областей. И даже в голодной, разорённой, воюющей России тех лет находятся люди, продолжающие развивать радиофизику, радиотехнику, радиоприборостроение.
Среди таких людей непременно следует назвать Владимира Константиновича Лебединского (1868-1937). Это по его инициативе с 1918 года (!) в России выходили журналы «Телеграфия и телефония без проводов» и «Радиотехник». И, кстати, Владимир Константинович входит в число организаторов знаменитой Нижегородской радиолаборатории, которая также открылась в 1918 году. Вскоре - не позже 1920 года - в лабораторию принимают на работу некоего Фёдора Алексеевича Лбова, бухгалтера по образованию. На специальность, указанную в дипломе, в те годы смотрели мало; куда важнее было то, что поименованный бухгалтер со школьной скамьи увлекается радио...
С 1920 года Лбов приступает к эспериментам. Следует заметить, что при тогдашнем уровне развития науки, техники и технологии практически любая инициатива в области радио неизбежно сводилась ко множеству экспериментов. Ну вот как, например, принять сигнал радиотелефонной станции, имея на руках только «когерер» системы Попова? И как вообще на неё, на станцию, настроиться, если переменных конденсаторов не найти ни за какие коврижки - ни в Нижегородской губернии, ни во всей остальной стране?
Между тем, с точки зрения закона, в России по прежнему имеет место парадоксальная ситуация в том, что касается радиолюбительства. В личной собственности не дозволяется иметь даже приёмник («наследие царской эпохи», как мы помним, предусматривает длительную процедуру оформления разрешения и дачу особой расписки, но кто будет этим заниматься в двадцатые-то годы?)... но - есть некий нюанс. Помните оговорку относительно судовых радиостанций?
В 1921 году проводит свою первую любительскую связь Сергей Михайлович Михеев (впоследствии - EU3CN, UA1AR), судовой радист ледокольного парохода «Ермак». Это первая в России любительская радиосвязь, проведённая с борта судна. И, что занятно, первая любительская радиосвязь, проведённая российским радистом легально. Тут странным образом сыграла свою роль дореволюционная юридическая норма: достаточно кораблю покинуть территориальные воды… и вполне государственное судно с точки зрения радио начинает рассматриваться как частное! И, соответственно, радист получает возможность в свободное время работать в любительском эфире. Совершенно открыто, хоть бы и в присутствии судового комиссара.
С.М. Михеев и его собратья по ключу первыми вывели в любительский эфир российские позывные. (Они передавали обычные судовые позывные, которые уже тогда строились так, что бы однозначно указывать на страну, которой принадлежит корабль). И первой в их позывных была буква R. Вы понимаете: R - значит Россия. Эту традицию поддержал позже Эрнст Теодорович Кренкель, работавший в любительском эфире своим «корабельным» позывным RAEM.
Кстати: ледокольный пароход «Ермак» дважды стал первым в истории российского радио. Именно он впервые вышел на спасательную операцию по сигналу бедствия, принятому по радио (в конце XIX века в Финском заливе спасли со льдины 67 рыбаков; кто принял сигнал на «Ермаке», неизвестно, а передал его с берега сам А.С. Попов). И вот второй раз - первая любительская связь с борта корабля, проведённая С.М. Михеевым.
В 1922 году М.А. Бонч-Бруевич ухитряется раздобыть для сотрудников Нижегородской лаборатории ни много ни мало - электронную лампу! Начали делать усилитель, одновременно пытаясь подручными средствами повторить хитрый электровакуумный прибор... аноды, кстати, поначалу делали из алюминия.
Годом позже Фёдор Алексеевич Лбов обращается в Нижегородский губисполком с просьбой разрешить ему постройку передающей радиостанции. Ответ из Президиума приходит на удивление доброжелательный: «... не встречается препятствий к устройству Вами радиотелефонной станции с передатчиком мощностью до 1/2 лош. силы и длиной волны не свыше 200 м для любительских целей и опытов по радиопередаче и приему»
Как вы наверняка заметили, губисполком ненароком одобрил вещь вполне незаконную. Причиной этому, видимо, стало то, что в Нижегородской губернии в 1923 году хватало куда более серьёзных проблем, нежели устройство какого-то радио. Да ещё в лаборатории, которую сам Бонч-Бруевич курирует.
А ситуация с законами, хоть и не разом, но улучшается. 4 июля 1923 года Совет Народных Комиссаров принимает декрет "О свободе эфира с некоторыми ограничениями и о радиостанциях специального назначения". Документ становится первым советским законом, отменяющим некоторые «унаследованные» ограничения на владение радиоаппаратурой. Декрет предоставляет всем государственным, профессиональным, партийным и общественным организациям право сооружать и эксплуатировать радиостанции. Но пока - только приёмные. (Но и то хлеб; хотя бы не посадят за «приём сигналов Эйфелевой башни»).
Ещё через год, 28 июля 1924 года Совет Народных Комиссаров СССР принял постановление «О частных приемных радиостанциях», разрешающее сборку и установку приемников для «радиослушания». Постановление закрепило право владения собственным радиоприемником уже за каждым гражданином страны.
Но что же всё это время делает Фёдор Лбов? А Фёдор Лбов всё это время собирает радиодетали. Разыскивает пришедшие в негодность военные радиостанции - английские, немецкие, отечественные - и разбирает их «на запчасти». Ломает голову над тем, откуда в чистом поле взять напряжение порядка 500 В, чтобы подать на аноды ламп. И как быть с лампами, которые после этого начинают «газить» (алюминиевые аноды при подаче высокого напряжения и разогреве начинали выделять газ, превращая электровакуумный прибор в бесполезную колбу с газом). И можно ли приспособить к придуманной было схеме лампу с танталовым анодом, которую как раз изобрёл товарищ Бонч-Бруевич... в общем, забот хватало.
Но вот, наконец, передатчик готов. На мачту высотой 8 саженей поднята антенна, сделанная из толстого витого провода (антенного канатика). Поздний вечер 15 января 1925 года, Нижний Новгород, Россия. Слово Фёдору Алексеевичу Лбову, R1FL:
Передатчик мы налаживали вместе с товарищем по работе в радиолаборатории им. Ленина В.М. Петровым, хорошо работавшим на ключе. После нескольких вечеров “возни” с генераторной схемой 15 января 1925 г. решили дать “CQ”. Страшновато было. Ведь в те дни ещё не работало в нашей стране ни одного коротковолнового генератора на связь и в лабораториях, сигналы R1FL были первыми коротковолновыми советскими сигналами в эфире.
Приёмник не был готов. Поработали около часу “в пространство”, передавая адрес станции, и разошлись. А через сутки пришла следующая телеграмма по проводу из Schergat близ Мосула: “Вы громки, буду слушать...” Это было расстояние по прямой около 3000 км.
«Шергат близ Мосула» - это Месопотамия, современный Ирак. Радиолюбитель, находившийся там в январе 1925-го и принявший сигналы R1FL - англичанин; его собственный позывной G5HS. (Кстати, осенью того же года, Лбов проведёт ещё несколько радиосвязей с G5HS, к тому времени уже вернувшимся домой). Были и другие, слышавшие работу R1FL - французы и англичане.
Cамый-самый-самый первый «общий вызов», переданный Лбовым, звучал так: "Всем, всем, здесь - РОССИЯ ПЕРВАЯ ФЕДОР ЛБОВ. Сообщите о слышимости: Россия, Нижний Новгород, Новая, 60".
Вот с тех самых пор, дорогие товарищи, Россия неизменно присутствует в любительском эфире, на коротких волнах.
1. «R1FL - 80 лет», Георгий Члиянц, UY5XE
2. «Листая старый «USSR CALLBOOK» (1925-1941)», Георгий Члиянц, UY5XE. [Львов; 2005].
3. «Четверть века назад», Фёдор Лбов, R1FL. "РАДИО", 1-1946г