Здравствуйте, я - еврей! Но не совсем...
Ещё я - грузин, поскольку люблю джонджоли, хинкали, сациви и поскольку кладу грецкие орехи везде, где надо и не надо - в суп, салат, в мороженное, даже в кофе. Ну, а главное - самый любимый мною человек - моя бабушка - была 100%-ной грузинкой и человеком удивительной душевной красоты.
Ещё я - русский, поскольку толком говорить и писать могу только по-русски, знаю почти наизусть "Бориса Годунова" и "Слово о полку Игореве", дед мой был очень русско-интеллигентным. Таких сейчас остались микропримеси.
Ещё я - армянин, поскольку очень люблю дудук, могу ругаться по-армянски, одна из любимейших моих песен "Ов сирун, сирун" и большинство моих самых близких друзей детства и юности были армянской национальности. Ещё я помню самый короткий на свете анекдот армянско-еврейского происхождения: "Хаес? Хаим!" (Ты армянин? (по-армянски), Хаим! (по-еврейски).
Ещё я - азербайджанец, поскольку просто обожаю мугамы и азербайджанские песни, не говоря уже о том, что первую треть жизни прожил в Баку. Учил в школе азербайджанский. Поскольку я не терплю любой вид насилия над собой, язык я учил плохо, о чём до сих пор сильно жалею. Но десятки красивых стихов до сих пор помню наизусть: "Кюн чыхды, лалэ чыхды, гызыл пиале чыхды. Парлады ал шефэглэр, кюлюмседир чичэклэр...".
Ещё я грек, поскольку целыми днями слушаю греческую музыку и согласно гаданию, полученному за пол доллара в Вальпараисо, в предыдущей жизни я был греком, обожаю узо и танцую как член профессионального греческого народного ансамбля. Если мне кто-то скажет "эвхаристо", то я, ни на мгновение не задумавшись, отвечу "паракало".
Но я ещё и итальянец, поскольку обожаю всех итальянских теноров подряд, душевно отношусь ко всем разновидностям пасты и пью только итальянские вина.
А ещё я аргентинец, поскольку кроме итальянских вин обожаю аргентинский мальбек.
В некотором смысле я - чилиец. В Чили я в своё время купил несколько тысяч сорокафутовых контейнеров с продуктами питания и регулярно принимал у себя дома гостей из Чили с приглашением музыкантов.
Кроме того я турок, поскольку немного понимаю по-турецки, обожаю турецкие песни.
Я - ещё и абхазец, потому что умираю за аджику. Я её мажу со сливочным маслом на хлеб и чувствую, что есть смысл ещё пожить на этом свете лет сорок. Мильон раз бывал в Абхазии и даже помню, что столовая по абхазски - "акрыфартэ".
Я немного осетин, поскольку первая моя учительница и близкая подруга моей бабушки Любовь Бедзиновна Габараева была чистой осетинкой. Мы часто бывали у нё в гостях.
Я немного и мингрел. Мой любимый дядя Леван был мингрелом. Я даже знаю по-мингрельски песенку.
Немного я болгарин, поскольку знаю много стихов по-болгарски, танцевал с турецкими болгарами под музыку "кюстандильско хоро", ел болгарский суджук местно-турецкого производства. Кстати, единственный неодушевлённый предмет, в который я влюбился как наркоман. Я таскал эту твёрдую как камень колбасу в кармане пиджака, каждую минуту отрезал ножиком по кусочку и жевал, впитывая в себя восхитительную красоту и правильность экстремального гурманизма. У меня было около двадцати близких друзей болгарских турок.
Я ещё и украинец, поскольку в молодости, наезжая в командировки в Киев, пел украинские песни на три голоса с завлекательными молодыми украинками, периодическим чокаясь с ними перцивькой и заедая радость бытия охренительного качества салом. В Киеве я выучил одну фразу по-украински: "В трамвае до кассы ваш перший крок: трэба одразу придбаты квиток!" Ещё я знаю по-украински много стихов Тараса Шевченко.
Я - самый натуральный испанец, поскольку ещё в детском возрасте танцевал фламенко, а сейчас двух дней не могу перенести, не посмотрев видео с фламенко и не пощёлкав пальцами и не подрыгав ногами. Подозреваю, что стальные мышцы на моей груди - результат моего постоянного фламенкования. Спортом я не занимаюсь принципиально. Пальцами я щёлкаю лучше любых кастаньет. Изображать кастаньеты я могу в течение часа и, поспорю, что никто со мной в этой области посоревноваться просто не сумеет.
Ещё я - венгр. Абрикосовая и грушевая палинка превращают меня в человека, с каждой рюмкой рождающегося вновь. Венгерский гулаш, многие венгерские блюда с большим количеством перца и с высококачественным мясом - это то, за что я люблю Венгрию нежной любовью специалиста в области покушать. Венгрия - удивительная страна! Каждый второй (ну, в крайнем случае, третий) там гениальный! Чардаш Монти я слушаю по меньшей мере раз в неделю.
Но я ещё и чех, и словак. Я бывал в Чехословакии дюжину раз и могу - разбуди меня ночью - без запинки продекламировать словацкие и чешские молитвы. Вот, например, детская молитва: "Андъеличку, муй стражничку, опатруй ми моу душичку! Души, тело опатруй, андъеличко - стражце муй!"
В определенной степени я - узбек. В Узбекистане я бывал много раз: у меня там работала экспедиция по подсчёту бабочек в соответствии с моим изобретением по синтезу половых феромонов. При моей изящной талии я способен умять бесчисленное количество узбекских лепёшек.
Во мне много корейского. Во-первых, я не могу заставить себя остановиться, когда начинаю есть кимчи. Я могу умереть, но не могу отползти от банки с этим божественным продуктом корейского национального изобретения. Будучи в Узбекистане, я заедал корейским "хе" водку, я настолько сошёлся душами с местными корейцами, что они меня приглашали в подпольный ресторан есть собаку. Мне очень трудно было объяснить им, что за собаку я могу жизнь отдать.
Я - непременный японец. Я хорошо разбираюсь в суши, могу потерять пульс от переедания. Собираю японский фарфор. Пью сакэ до тех пор, пока не проведу полную десакэзацию дома.
Ну, китаец я давно. У меня дома мульярд китайских ваз и вазочек. Когда-то я купил две китайские фарфоровые вазы двухметровой высоты, которые стояли перед входом в мой дом.
А про Польшу и говорить нечего. Польский язык звучит для меня музыкой, а польская музыка - воспаряет мою душу к небесам. Мою любимую итальянскую песню на польский текст "Модроока панэнка" про "модри очи" я пою через день. Первое, что я выучил играть, когда мне отец подарил аккордеон, были - Полонез Огиньского и Похоронный Марш Шопена (через центральную улицу, на которой мы жили, каждый день проносили жмуриков под музыку Шопена).
Немного я - латыш, поскольку в Латвии мне почему-то удавалось быстро завязывать знакомства с незнакомыми людьми, которые меня приглашали в гости и тритовали как своего родственника. Много раз я отдыхал в Латвии и всё мне там нравилось.
То, что я немного индус, у меня нет никаких сомнений. Я играл на аккордеоне с огромным удовольствием музыку из индийских кинофильмов "Байджу Бавра", "Бродяга" и других. Индийскими специями я устилаю свой желудок практически всю жизнь.
Я ещё и почти чистокровный татарин. Двое из троих моих сыновей - наполовину татары. Этим, как мне кажется, всё сказано и можно тему дальше не развивать.
Немного я и мордвин. Моя первая, но не последняя жена, была наполовину мордовской крови и мой старший сын на некоторую долю мордвин.
Что-то во мне есть и литовского. В Паланге я в ресторане пол часа прыгал под музыку литовского народного ансамбля с очаровательной старушкой лет семидесяти, которая в упор отказывалась верить, что я не литовец. Она мне сказала: "Как тебе не стыдно отказываться от своей национальности! Ты такой честный на вид, а врёшь! Я же знаю, как танцуют настоящие литовцы!"
Но я ещё и немец. За полтора года прожитых в Мюнхене я ежедневно со сладострастным чувством слушал немецкую речь, ностальгически вспоминая свои тройки по-немецкому в школе. Никогда не забуду, как переводя в юности статьи с немецкого на русский, я испытывал невероятное чувство унижения, не умея подобрать адекватных слов на великом и могучем русском языке.
Уже давно я стал эстонцем. У меня была куча близких друзей в Тарту, в Таллине. Мне эстонцы родственно близки своей несуетливостью.
Немного я и француз. Бабушка моя учила меня французскому. Я даже научился по-французски грассировать. Но кроме музыки и всего остального красивого я обожаю французские сыры. Тройной бри никогда не покидает наш холодильник.
Ещё я - невероятной силы иранец. Иранский томбак лежит у меня на столе. Я размазываю по нему постоянно обуревающие меня эмоции. Иранских поэтов - Руми, Саади, Кермани, Хафиза, Омар Хайама и других я перечитал вдоль и поперёк. Особая моя слабость - персидские ковры. У меня была коллекция из тридцати огромных ковров. У меня очень много друзей среди иранцев. Мой первый дом в Калифорнии построил иранец Манучер...
Но я, конечно, - чистый американец! Мы живём в Америке более 20 лет и порой с ужасом думаем, что ведь была же такая возможность не попасть в эту самую замечательную страну на свете.
У-ф-ф-ф! Так я никогда не остановлюсь... Я по ходу написания отвлёкся и забыл, с чего начал. А! Вспомнил! Мама моя была незамутнённо-еврейского происхождения, поэтому я числюсь в евреях, которые Христа распяли, и люблю всех евреев подряд и умных, и дурных, поскольку без дурных евреев не было бы такого непропорционально большого количества гениальных евреев.
Написал я всё это вот почему. Будучи человеком почти что всё посмотревшим и даже почти что всё пощупавшим, не сомневаюсь в том, что среди евреев вопреки тому, что им приписывают, подавляющее большинство ощущает в себе кровное родство с большинством других национальностей. И дело вовсе не в двухтысячелетнем блуждании по всему свету. Дело в генотипе. Но вот я почему-то уверен в том, что среди других национальностей нашего малахольного мира, евреев близкими родственниками по духу и по причастности к тому и к сему назовёт исчезающе малое, практически неизмеримо малое в процентном отношении количество людей. Как-то не принято быть и раньше, и в наше просвещённое время антиантисемитами. И всё потому - можете меня обзывать, как угодно и я не обижусь, - что среди людей баранов и козлов больше, чем настоящих людей. Я в детстве был близко знаком с одним козлом в Ессентуках. Чисто человек был! Я его гладил, а он говорил мне по-козлиному: "Бе-е-е-з козлов, Лёня, не бывает отпущений!" Я этого козла постоянно вспоминаю, когда лазаю по интернету.
Ещё я - русский, поскольку толком говорить и писать могу только по-русски, знаю почти наизусть "Бориса Годунова" и "Слово о полку Игореве", дед мой был очень русско-интеллигентным. Таких сейчас остались микропримеси.
Ещё я - армянин, поскольку очень люблю дудук, могу ругаться по-армянски, одна из любимейших моих песен "Ов сирун, сирун" и большинство моих самых близких друзей детства и юности были армянской национальности. Ещё я помню самый короткий на свете анекдот армянско-еврейского происхождения: "Хаес? Хаим!" (Ты армянин? (по-армянски), Хаим! (по-еврейски).
Ещё я - азербайджанец, поскольку просто обожаю мугамы и азербайджанские песни, не говоря уже о том, что первую треть жизни прожил в Баку. Учил в школе азербайджанский. Поскольку я не терплю любой вид насилия над собой, язык я учил плохо, о чём до сих пор сильно жалею. Но десятки красивых стихов до сих пор помню наизусть: "Кюн чыхды, лалэ чыхды, гызыл пиале чыхды. Парлады ал шефэглэр, кюлюмседир чичэклэр...".
Ещё я грек, поскольку целыми днями слушаю греческую музыку и согласно гаданию, полученному за пол доллара в Вальпараисо, в предыдущей жизни я был греком, обожаю узо и танцую как член профессионального греческого народного ансамбля. Если мне кто-то скажет "эвхаристо", то я, ни на мгновение не задумавшись, отвечу "паракало".
Но я ещё и итальянец, поскольку обожаю всех итальянских теноров подряд, душевно отношусь ко всем разновидностям пасты и пью только итальянские вина.
А ещё я аргентинец, поскольку кроме итальянских вин обожаю аргентинский мальбек.
В некотором смысле я - чилиец. В Чили я в своё время купил несколько тысяч сорокафутовых контейнеров с продуктами питания и регулярно принимал у себя дома гостей из Чили с приглашением музыкантов.
Кроме того я турок, поскольку немного понимаю по-турецки, обожаю турецкие песни.
Я - ещё и абхазец, потому что умираю за аджику. Я её мажу со сливочным маслом на хлеб и чувствую, что есть смысл ещё пожить на этом свете лет сорок. Мильон раз бывал в Абхазии и даже помню, что столовая по абхазски - "акрыфартэ".
Я немного осетин, поскольку первая моя учительница и близкая подруга моей бабушки Любовь Бедзиновна Габараева была чистой осетинкой. Мы часто бывали у нё в гостях.
Я немного и мингрел. Мой любимый дядя Леван был мингрелом. Я даже знаю по-мингрельски песенку.
Немного я болгарин, поскольку знаю много стихов по-болгарски, танцевал с турецкими болгарами под музыку "кюстандильско хоро", ел болгарский суджук местно-турецкого производства. Кстати, единственный неодушевлённый предмет, в который я влюбился как наркоман. Я таскал эту твёрдую как камень колбасу в кармане пиджака, каждую минуту отрезал ножиком по кусочку и жевал, впитывая в себя восхитительную красоту и правильность экстремального гурманизма. У меня было около двадцати близких друзей болгарских турок.
Я ещё и украинец, поскольку в молодости, наезжая в командировки в Киев, пел украинские песни на три голоса с завлекательными молодыми украинками, периодическим чокаясь с ними перцивькой и заедая радость бытия охренительного качества салом. В Киеве я выучил одну фразу по-украински: "В трамвае до кассы ваш перший крок: трэба одразу придбаты квиток!" Ещё я знаю по-украински много стихов Тараса Шевченко.
Я - самый натуральный испанец, поскольку ещё в детском возрасте танцевал фламенко, а сейчас двух дней не могу перенести, не посмотрев видео с фламенко и не пощёлкав пальцами и не подрыгав ногами. Подозреваю, что стальные мышцы на моей груди - результат моего постоянного фламенкования. Спортом я не занимаюсь принципиально. Пальцами я щёлкаю лучше любых кастаньет. Изображать кастаньеты я могу в течение часа и, поспорю, что никто со мной в этой области посоревноваться просто не сумеет.
Ещё я - венгр. Абрикосовая и грушевая палинка превращают меня в человека, с каждой рюмкой рождающегося вновь. Венгерский гулаш, многие венгерские блюда с большим количеством перца и с высококачественным мясом - это то, за что я люблю Венгрию нежной любовью специалиста в области покушать. Венгрия - удивительная страна! Каждый второй (ну, в крайнем случае, третий) там гениальный! Чардаш Монти я слушаю по меньшей мере раз в неделю.
Но я ещё и чех, и словак. Я бывал в Чехословакии дюжину раз и могу - разбуди меня ночью - без запинки продекламировать словацкие и чешские молитвы. Вот, например, детская молитва: "Андъеличку, муй стражничку, опатруй ми моу душичку! Души, тело опатруй, андъеличко - стражце муй!"
В определенной степени я - узбек. В Узбекистане я бывал много раз: у меня там работала экспедиция по подсчёту бабочек в соответствии с моим изобретением по синтезу половых феромонов. При моей изящной талии я способен умять бесчисленное количество узбекских лепёшек.
Во мне много корейского. Во-первых, я не могу заставить себя остановиться, когда начинаю есть кимчи. Я могу умереть, но не могу отползти от банки с этим божественным продуктом корейского национального изобретения. Будучи в Узбекистане, я заедал корейским "хе" водку, я настолько сошёлся душами с местными корейцами, что они меня приглашали в подпольный ресторан есть собаку. Мне очень трудно было объяснить им, что за собаку я могу жизнь отдать.
Я - непременный японец. Я хорошо разбираюсь в суши, могу потерять пульс от переедания. Собираю японский фарфор. Пью сакэ до тех пор, пока не проведу полную десакэзацию дома.
Ну, китаец я давно. У меня дома мульярд китайских ваз и вазочек. Когда-то я купил две китайские фарфоровые вазы двухметровой высоты, которые стояли перед входом в мой дом.
А про Польшу и говорить нечего. Польский язык звучит для меня музыкой, а польская музыка - воспаряет мою душу к небесам. Мою любимую итальянскую песню на польский текст "Модроока панэнка" про "модри очи" я пою через день. Первое, что я выучил играть, когда мне отец подарил аккордеон, были - Полонез Огиньского и Похоронный Марш Шопена (через центральную улицу, на которой мы жили, каждый день проносили жмуриков под музыку Шопена).
Немного я - латыш, поскольку в Латвии мне почему-то удавалось быстро завязывать знакомства с незнакомыми людьми, которые меня приглашали в гости и тритовали как своего родственника. Много раз я отдыхал в Латвии и всё мне там нравилось.
То, что я немного индус, у меня нет никаких сомнений. Я играл на аккордеоне с огромным удовольствием музыку из индийских кинофильмов "Байджу Бавра", "Бродяга" и других. Индийскими специями я устилаю свой желудок практически всю жизнь.
Я ещё и почти чистокровный татарин. Двое из троих моих сыновей - наполовину татары. Этим, как мне кажется, всё сказано и можно тему дальше не развивать.
Немного я и мордвин. Моя первая, но не последняя жена, была наполовину мордовской крови и мой старший сын на некоторую долю мордвин.
Что-то во мне есть и литовского. В Паланге я в ресторане пол часа прыгал под музыку литовского народного ансамбля с очаровательной старушкой лет семидесяти, которая в упор отказывалась верить, что я не литовец. Она мне сказала: "Как тебе не стыдно отказываться от своей национальности! Ты такой честный на вид, а врёшь! Я же знаю, как танцуют настоящие литовцы!"
Но я ещё и немец. За полтора года прожитых в Мюнхене я ежедневно со сладострастным чувством слушал немецкую речь, ностальгически вспоминая свои тройки по-немецкому в школе. Никогда не забуду, как переводя в юности статьи с немецкого на русский, я испытывал невероятное чувство унижения, не умея подобрать адекватных слов на великом и могучем русском языке.
Уже давно я стал эстонцем. У меня была куча близких друзей в Тарту, в Таллине. Мне эстонцы родственно близки своей несуетливостью.
Немного я и француз. Бабушка моя учила меня французскому. Я даже научился по-французски грассировать. Но кроме музыки и всего остального красивого я обожаю французские сыры. Тройной бри никогда не покидает наш холодильник.
Ещё я - невероятной силы иранец. Иранский томбак лежит у меня на столе. Я размазываю по нему постоянно обуревающие меня эмоции. Иранских поэтов - Руми, Саади, Кермани, Хафиза, Омар Хайама и других я перечитал вдоль и поперёк. Особая моя слабость - персидские ковры. У меня была коллекция из тридцати огромных ковров. У меня очень много друзей среди иранцев. Мой первый дом в Калифорнии построил иранец Манучер...
Но я, конечно, - чистый американец! Мы живём в Америке более 20 лет и порой с ужасом думаем, что ведь была же такая возможность не попасть в эту самую замечательную страну на свете.
У-ф-ф-ф! Так я никогда не остановлюсь... Я по ходу написания отвлёкся и забыл, с чего начал. А! Вспомнил! Мама моя была незамутнённо-еврейского происхождения, поэтому я числюсь в евреях, которые Христа распяли, и люблю всех евреев подряд и умных, и дурных, поскольку без дурных евреев не было бы такого непропорционально большого количества гениальных евреев.
Написал я всё это вот почему. Будучи человеком почти что всё посмотревшим и даже почти что всё пощупавшим, не сомневаюсь в том, что среди евреев вопреки тому, что им приписывают, подавляющее большинство ощущает в себе кровное родство с большинством других национальностей. И дело вовсе не в двухтысячелетнем блуждании по всему свету. Дело в генотипе. Но вот я почему-то уверен в том, что среди других национальностей нашего малахольного мира, евреев близкими родственниками по духу и по причастности к тому и к сему назовёт исчезающе малое, практически неизмеримо малое в процентном отношении количество людей. Как-то не принято быть и раньше, и в наше просвещённое время антиантисемитами. И всё потому - можете меня обзывать, как угодно и я не обижусь, - что среди людей баранов и козлов больше, чем настоящих людей. Я в детстве был близко знаком с одним козлом в Ессентуках. Чисто человек был! Я его гладил, а он говорил мне по-козлиному: "Бе-е-е-з козлов, Лёня, не бывает отпущений!" Я этого козла постоянно вспоминаю, когда лазаю по интернету.