6 сентября 1993 года
Тут вот Таня попросила рассказать, как АртемБорисыч (тм) на свет появился. Ну, типа, если я помню…
Конечно помню, это ж было практически вчера… :o) Только начала я ответ писать, а что-то много получилось. Вот я и запихнула этот ответ самостоятельной записью.
Вообще, родиться Артем должен был только 10 сентября. Ну, по крайней мере, мне такой срок ставили. А мы как раз с Борей переезжали. Мы ж всю мою беременность в коммуналке прожили, и эту нашу коммуналку как раз расселяли, и вот мы должны были в сентябре переехать окончательно в нашу новую отдельную квартиру.
Новой она была для нас, а так это была вторичка. Вполне себе чистенькая, но мы перед переездом все же сделали там косметический ремонт. Ну, как сделали? Боря с моей мамой обои клеили, а мы с животом стояли, а чаще сидели и смотрели, криво или нет :o)
Ну и вот на воскресенье, 5 сентября, Боря заказал машину, все вещи туда погрузил (вот я, кстати, совсем не помню, кто нам помогал тогда и помогал ли кто-нибудь) и мы переехали. Все наши вещи уместились в один небольшой грузовичок, чуть побольше Газели. Все оставшееся воскресенье мы расставляли мебель и раскладывали вещи. Ну, как расставляли? Боря расставлял, а мы с животом говорили: «Не, этот шкаф лучше в тот конец комнаты…» :o) Но что-то и я делала. Например, кипятила чайник на электроплите. До этого у меня было общение только с газовыми плитами, а в этой квартире была электрическая, да еще и, как позже выяснилось, плохо работающая. Ну и кипятила я чайник на ней наверно целый час. Еще я что-то раскладывала по полкам. Но не долго, потому что живот уже был большим, и я быстро устала наклоняться в коробки за вещами.
А в понедельник, 6 сентября, я поехала сдаваться «на сохранение» в роддом. Моя врач из консультации уходила в отпуск и поэтому решила запихнуть меня «на сохранение», тем более времени до предполагаемого срока осталось совсем чуть-чуть. Боря проводил меня до роддома и ускакал на работу, сказав: «Вечером заеду, скажешь, что тебе привезти». Меня врач посмотрела и отправила в палату, сохраняться. Я как раз к завтраку успела :o) Позавтракала, на кровати устроилась, с девчонками познакомилась, ну и стала сохраняться. Сохранялась я ровно до конца обеда, потому что после обеда стало мне что-то нехорошо. Я сползала на пост, потому что живот тянул очень сильно, сказала медсестре, что у меня живот болит, она строгим голосом велела мне идти и лечь в кровать, а как врач освободится, так он и подойдет. Я послушно отползла обратно и стала ждать. Я тогда еще не знала, что это мои последние шаги в роли беременной женщины, в следующий раз я пошла своими ногами уже мамочкой.. :o)
В общем, врач видимо был очень занят, и его все не было и не было. Я лежала на кровати калачиком (насколько можно лежать с огромным животом калачиком) и терпела. А живот все тянул и тянул. Девчонки пошли гулять после тихого часа, одна только осталась - она уже перехаживала и боялась уходить далеко от врача. А потом рррраз, и мне стало очень мокро, просто огромная лужа разлилась подо мной. Я сказала об этом этой девушке, и она помчалась (насколько применимо это слово к глубоко беременной женщине) к медсестре. Медсестра пришла сразу с врачом, тот посмотрел на мою лужу и потребовал каталку, а мне сказал: «Поедем рожать!». «Как рожать? А подождать можно?», - спрашиваю умная я. Врач аж опешил: «Чего подождать?». «Ну, ко мне муж должен вечером заехать, а еще девчонки говорили, что в понедельник рожать плохо…..», - начала было я, но медсестра уже вернулась с каталкой, да и врач пришел в себя: «У тебя воды отошли. Это до завтра ждать плохо, а сегодня рожать в самый раз!» и мы поехали, а в голове у меня крутилась песенка из «Бриллиантовой руки»: «…видно в понедельник их мама родила…».
В предродовой палате я оказалась одна. В 1993 году вообще был спад рождаемости, вот я и пролежала в предродовой все свои схватки одна. Тут ничего интересного не было, схватки как схватки. То отпустит, и кажется, что в целом терпимо, но просто уже хочется, чтоб быстрее все закончилось. То прижмет так, что хочется лезть на стену, и остается только дышать-дышать-дышать…. Моя приятельница (Аня, привет!) давала мне книжку почитать про беременность и роды, и там было описано «собачье» дыхание: частое, поверхностное. Что, мол, так дышать надо во время схваток и будет легче. Вот я и дышала… Кстати, вспомнила один смешной момент с этим дыханием. В какой-то момент, когда схватки отпустили, я вдруг вспомнила, как мне моя мама рассказывала, что ей было так больно, что она кричала и брыкалась и даже разбила пяткой розетку на стене. И в момент, когда я почувствовала, что начинается новая волна схваток, я решила попробовать, может правда, если я буду кричать, то станет еще легче: вот ведь и в фильмах роженицы все время орут. Ну и я заголосила. Ой, я аж задохнулась от той боли, которая на меня обрушилась вместе с моим криком. «Да ну нафик этот крик», - подумала из последних сил я и вернулась к собачьему дыханию. И в этот момент в дверях появилась медсестра и строгим голосом мне: «Ты чего кричала?» А я лежу, дышу, схватку пережидаю. «Ты не кричала?», - уже сомневающимся голосом. А я все дышу. «А кто ж кричал?», - медсестра взглядом окинула пустую палату и даже заглянула за дверь, на кровать, стоящую там. А я дышу, хотя схватка уже уходит. «А, ну ладно», - рассеянно сказала медсестра и удалилась :o)
А потом были роды. Меня перевезли в родильный зал. Я, честно сказать, очень боялась самих родов. И даже не из-за боли, которой меня все пугали, а просто я боялась, что не смогу родить: я ж ленивая, нетренированная, никакого брюшного прессу… :o) Как буду тужиться? И вот лежу я такая на этом полукресле родильном, схватки идут уже практически непрерывно. И я, чтоб хоть как-то спрятаться от всего этого процесса, рассматриваю этот зал. Большой зал, длинный и по длинной стороне окна. И в ряд вдоль этих окон стоят родильные кресла, чуть наискосок по отношению к окнам. Какой вуайерист такое расположение придумал?.. ;o)
Мне кстати повезло. Я ж одна в этот момент рожала, и, как выяснилось, первая за последние сутки. И врачам всем видимо так скучно уже было, что они все понабежали, и все принимали участие в моих родах. Девчонки, которые потом со мной в послеродовой палате лежали, говорили, что когда они рожали, врач был один на двоих. А все потому, что они там косяком пошли и рожали чуть ли не вчетвером одновременно. Вокруг меня же одной было человек пять, не меньше. И все мне «Ну, давай, ну, потерпи, ну еще чуть-чуть» и руку гладят, и лоб вытирают, и утешают, что все скоро закончится. А меня утешать - я только плакать сильнее начинаю. В общем, они утешают, уговаривают, чтоб я тужилась, а я лежу, уже чуть ли не в голос реву и понимаю, что не могу тужиться, не получается ни фига, и от этого еще сильнее расстраиваюсь. И тут подошла еще одна врач. Помните в «Большой перемене» была такая пожилая учительница? Строгая и с юмором? Вот эта врач была очень похожа на ту учительницу и внешне, как мне показалось, и поведением. «Чего ты тут разлеглась и рыдаешь? Ты в курсе, что у тебя ребенок без воды уже 6 часов? Хочешь, чтоб он вообще задохнулся? Ну, давай, рыдай дальше!», и тут же как рявкнет на меня: «Тужься, хватит сопли распускать!». Меня такое зло взяло: я не могу, мне плохо, а она на меня орет. И я взяла, как-то набралась сил и… родила наконец. И вдруг она же спокойным, даже я бы сказала мягким, голосом говорит: «Ну, вот и молодец, можешь ведь, когда захочешь!».
А мне уже все равно: я так устала. И еще хочу увидеть малыша. А его как раз поднимают на руках и мне говорят: «Говори, кто - мальчик или девочка?» А я не вижу, все расплывается. Вижу только белые, яркие из-за ослепительного света ламп стены, на стене часы огромные и на них время -22.50, темные прямоугольник окна и врача, который на фоне белоснежной стены держит какой-то розово-сиреневый пищащий комочек. «Я не вижу, но знаю - мальчик». И мне его положили на грудь, и я увидела темные слипшиеся волосики, и макушку (у АртемБорисыча (тм) прям с рождения была прическа), и он был такой теплый и такой родной, и к горлу подкатило что-то такое… то ли нежность, то ли слезы…
Ну и вот с тех пор он у меня есть :o)
А, вот еще смешной момент, теперь уж последний из этого дня. Мне после родов предложили, чтоб медсестра позвонила кому-нибудь, сказала, что я родила и кого, - мобильных-то не было тогда. Я дала наш домашний, но там никто не отвечал. Я расстроилась - где Боря шляется, когда я тут вон как старалась. Дала телефон родителей, туда дозвонились, сказали все технические характеристики и все такое, а потом медсестра, которая звонила, приходит и говорит: «У Вас такой муж впечатлительный! Он так кричал!». «Какой, - говорю, - муж? Это ж родительский телефон!» «Ну, не знаю тогда..» и ушла. А потом, когда Боря на следующий день под окнами роддома прыгал, он мне в записке написал, что был у моих родителей в тот момент, когда им звонили из роддома. Ну и уж когда мы с АртемБорисычем (тм) выписались, то я до конца узнала эту историю со звонком. Получилось так, что Боря приехал после работы, пошел в регистратуру, узнать, в какой я палате лежу, а меня сначала вообще найти не могли. Я ж утром поступила, а в обед рожать уехала, вот данные вниз и не передали. Потом наконец, когда он уже весь на нервах был, ему сообщили, что я в процессе. В общем, он там чуть в обморок не шлепнулся. Надо сказать, что на тот момент Боря на год старше нынешнего АртемБорисыча (тм) был: АртемБорисычу (тм) - 22 в это воскресенье исполнилось, а Боре на 6 сентября 1993 года до 23 лет оставалось чуть больше, чем полтора месяца. Короче, он помчался домой к моим родителям. И вот он там сидит, и они все вместе вибрируют. И в одиннадцать часов вдруг телефонный звонок. Понятно, что не просто так. Мой папа оказался проворнее всех, схватил трубку и начал вслух повторять все, что услышал: «Да, это ее отец… понял… родила в 22.50… мальчика…». Тут Боря заорал как резанный, и папа сделал ему замечание типа «Не кричи, я не слышу, что говорят про твоего сына». Вот откуда медсестра и сделала вывод о впечатлительной натуре моего Бори :o)
Вот таким я запомнила 6 сентября 1993 года.
Конечно помню, это ж было практически вчера… :o) Только начала я ответ писать, а что-то много получилось. Вот я и запихнула этот ответ самостоятельной записью.
Вообще, родиться Артем должен был только 10 сентября. Ну, по крайней мере, мне такой срок ставили. А мы как раз с Борей переезжали. Мы ж всю мою беременность в коммуналке прожили, и эту нашу коммуналку как раз расселяли, и вот мы должны были в сентябре переехать окончательно в нашу новую отдельную квартиру.
Новой она была для нас, а так это была вторичка. Вполне себе чистенькая, но мы перед переездом все же сделали там косметический ремонт. Ну, как сделали? Боря с моей мамой обои клеили, а мы с животом стояли, а чаще сидели и смотрели, криво или нет :o)
Ну и вот на воскресенье, 5 сентября, Боря заказал машину, все вещи туда погрузил (вот я, кстати, совсем не помню, кто нам помогал тогда и помогал ли кто-нибудь) и мы переехали. Все наши вещи уместились в один небольшой грузовичок, чуть побольше Газели. Все оставшееся воскресенье мы расставляли мебель и раскладывали вещи. Ну, как расставляли? Боря расставлял, а мы с животом говорили: «Не, этот шкаф лучше в тот конец комнаты…» :o) Но что-то и я делала. Например, кипятила чайник на электроплите. До этого у меня было общение только с газовыми плитами, а в этой квартире была электрическая, да еще и, как позже выяснилось, плохо работающая. Ну и кипятила я чайник на ней наверно целый час. Еще я что-то раскладывала по полкам. Но не долго, потому что живот уже был большим, и я быстро устала наклоняться в коробки за вещами.
А в понедельник, 6 сентября, я поехала сдаваться «на сохранение» в роддом. Моя врач из консультации уходила в отпуск и поэтому решила запихнуть меня «на сохранение», тем более времени до предполагаемого срока осталось совсем чуть-чуть. Боря проводил меня до роддома и ускакал на работу, сказав: «Вечером заеду, скажешь, что тебе привезти». Меня врач посмотрела и отправила в палату, сохраняться. Я как раз к завтраку успела :o) Позавтракала, на кровати устроилась, с девчонками познакомилась, ну и стала сохраняться. Сохранялась я ровно до конца обеда, потому что после обеда стало мне что-то нехорошо. Я сползала на пост, потому что живот тянул очень сильно, сказала медсестре, что у меня живот болит, она строгим голосом велела мне идти и лечь в кровать, а как врач освободится, так он и подойдет. Я послушно отползла обратно и стала ждать. Я тогда еще не знала, что это мои последние шаги в роли беременной женщины, в следующий раз я пошла своими ногами уже мамочкой.. :o)
В общем, врач видимо был очень занят, и его все не было и не было. Я лежала на кровати калачиком (насколько можно лежать с огромным животом калачиком) и терпела. А живот все тянул и тянул. Девчонки пошли гулять после тихого часа, одна только осталась - она уже перехаживала и боялась уходить далеко от врача. А потом рррраз, и мне стало очень мокро, просто огромная лужа разлилась подо мной. Я сказала об этом этой девушке, и она помчалась (насколько применимо это слово к глубоко беременной женщине) к медсестре. Медсестра пришла сразу с врачом, тот посмотрел на мою лужу и потребовал каталку, а мне сказал: «Поедем рожать!». «Как рожать? А подождать можно?», - спрашиваю умная я. Врач аж опешил: «Чего подождать?». «Ну, ко мне муж должен вечером заехать, а еще девчонки говорили, что в понедельник рожать плохо…..», - начала было я, но медсестра уже вернулась с каталкой, да и врач пришел в себя: «У тебя воды отошли. Это до завтра ждать плохо, а сегодня рожать в самый раз!» и мы поехали, а в голове у меня крутилась песенка из «Бриллиантовой руки»: «…видно в понедельник их мама родила…».
В предродовой палате я оказалась одна. В 1993 году вообще был спад рождаемости, вот я и пролежала в предродовой все свои схватки одна. Тут ничего интересного не было, схватки как схватки. То отпустит, и кажется, что в целом терпимо, но просто уже хочется, чтоб быстрее все закончилось. То прижмет так, что хочется лезть на стену, и остается только дышать-дышать-дышать…. Моя приятельница (Аня, привет!) давала мне книжку почитать про беременность и роды, и там было описано «собачье» дыхание: частое, поверхностное. Что, мол, так дышать надо во время схваток и будет легче. Вот я и дышала… Кстати, вспомнила один смешной момент с этим дыханием. В какой-то момент, когда схватки отпустили, я вдруг вспомнила, как мне моя мама рассказывала, что ей было так больно, что она кричала и брыкалась и даже разбила пяткой розетку на стене. И в момент, когда я почувствовала, что начинается новая волна схваток, я решила попробовать, может правда, если я буду кричать, то станет еще легче: вот ведь и в фильмах роженицы все время орут. Ну и я заголосила. Ой, я аж задохнулась от той боли, которая на меня обрушилась вместе с моим криком. «Да ну нафик этот крик», - подумала из последних сил я и вернулась к собачьему дыханию. И в этот момент в дверях появилась медсестра и строгим голосом мне: «Ты чего кричала?» А я лежу, дышу, схватку пережидаю. «Ты не кричала?», - уже сомневающимся голосом. А я все дышу. «А кто ж кричал?», - медсестра взглядом окинула пустую палату и даже заглянула за дверь, на кровать, стоящую там. А я дышу, хотя схватка уже уходит. «А, ну ладно», - рассеянно сказала медсестра и удалилась :o)
А потом были роды. Меня перевезли в родильный зал. Я, честно сказать, очень боялась самих родов. И даже не из-за боли, которой меня все пугали, а просто я боялась, что не смогу родить: я ж ленивая, нетренированная, никакого брюшного прессу… :o) Как буду тужиться? И вот лежу я такая на этом полукресле родильном, схватки идут уже практически непрерывно. И я, чтоб хоть как-то спрятаться от всего этого процесса, рассматриваю этот зал. Большой зал, длинный и по длинной стороне окна. И в ряд вдоль этих окон стоят родильные кресла, чуть наискосок по отношению к окнам. Какой вуайерист такое расположение придумал?.. ;o)
Мне кстати повезло. Я ж одна в этот момент рожала, и, как выяснилось, первая за последние сутки. И врачам всем видимо так скучно уже было, что они все понабежали, и все принимали участие в моих родах. Девчонки, которые потом со мной в послеродовой палате лежали, говорили, что когда они рожали, врач был один на двоих. А все потому, что они там косяком пошли и рожали чуть ли не вчетвером одновременно. Вокруг меня же одной было человек пять, не меньше. И все мне «Ну, давай, ну, потерпи, ну еще чуть-чуть» и руку гладят, и лоб вытирают, и утешают, что все скоро закончится. А меня утешать - я только плакать сильнее начинаю. В общем, они утешают, уговаривают, чтоб я тужилась, а я лежу, уже чуть ли не в голос реву и понимаю, что не могу тужиться, не получается ни фига, и от этого еще сильнее расстраиваюсь. И тут подошла еще одна врач. Помните в «Большой перемене» была такая пожилая учительница? Строгая и с юмором? Вот эта врач была очень похожа на ту учительницу и внешне, как мне показалось, и поведением. «Чего ты тут разлеглась и рыдаешь? Ты в курсе, что у тебя ребенок без воды уже 6 часов? Хочешь, чтоб он вообще задохнулся? Ну, давай, рыдай дальше!», и тут же как рявкнет на меня: «Тужься, хватит сопли распускать!». Меня такое зло взяло: я не могу, мне плохо, а она на меня орет. И я взяла, как-то набралась сил и… родила наконец. И вдруг она же спокойным, даже я бы сказала мягким, голосом говорит: «Ну, вот и молодец, можешь ведь, когда захочешь!».
А мне уже все равно: я так устала. И еще хочу увидеть малыша. А его как раз поднимают на руках и мне говорят: «Говори, кто - мальчик или девочка?» А я не вижу, все расплывается. Вижу только белые, яркие из-за ослепительного света ламп стены, на стене часы огромные и на них время -22.50, темные прямоугольник окна и врача, который на фоне белоснежной стены держит какой-то розово-сиреневый пищащий комочек. «Я не вижу, но знаю - мальчик». И мне его положили на грудь, и я увидела темные слипшиеся волосики, и макушку (у АртемБорисыча (тм) прям с рождения была прическа), и он был такой теплый и такой родной, и к горлу подкатило что-то такое… то ли нежность, то ли слезы…
Ну и вот с тех пор он у меня есть :o)
А, вот еще смешной момент, теперь уж последний из этого дня. Мне после родов предложили, чтоб медсестра позвонила кому-нибудь, сказала, что я родила и кого, - мобильных-то не было тогда. Я дала наш домашний, но там никто не отвечал. Я расстроилась - где Боря шляется, когда я тут вон как старалась. Дала телефон родителей, туда дозвонились, сказали все технические характеристики и все такое, а потом медсестра, которая звонила, приходит и говорит: «У Вас такой муж впечатлительный! Он так кричал!». «Какой, - говорю, - муж? Это ж родительский телефон!» «Ну, не знаю тогда..» и ушла. А потом, когда Боря на следующий день под окнами роддома прыгал, он мне в записке написал, что был у моих родителей в тот момент, когда им звонили из роддома. Ну и уж когда мы с АртемБорисычем (тм) выписались, то я до конца узнала эту историю со звонком. Получилось так, что Боря приехал после работы, пошел в регистратуру, узнать, в какой я палате лежу, а меня сначала вообще найти не могли. Я ж утром поступила, а в обед рожать уехала, вот данные вниз и не передали. Потом наконец, когда он уже весь на нервах был, ему сообщили, что я в процессе. В общем, он там чуть в обморок не шлепнулся. Надо сказать, что на тот момент Боря на год старше нынешнего АртемБорисыча (тм) был: АртемБорисычу (тм) - 22 в это воскресенье исполнилось, а Боре на 6 сентября 1993 года до 23 лет оставалось чуть больше, чем полтора месяца. Короче, он помчался домой к моим родителям. И вот он там сидит, и они все вместе вибрируют. И в одиннадцать часов вдруг телефонный звонок. Понятно, что не просто так. Мой папа оказался проворнее всех, схватил трубку и начал вслух повторять все, что услышал: «Да, это ее отец… понял… родила в 22.50… мальчика…». Тут Боря заорал как резанный, и папа сделал ему замечание типа «Не кричи, я не слышу, что говорят про твоего сына». Вот откуда медсестра и сделала вывод о впечатлительной натуре моего Бори :o)
Вот таким я запомнила 6 сентября 1993 года.