Свт. Ѳеофанъ Затворникъ. По поводу изданія священныхъ книгъ Ветхаго Завѣта въ русскомъ переводѣ.
Спрашиваютъ: въ какомъ значеніи надлежитъ принимать переводъ ветхозавѣтныхъ Писаній съ еврейскаго?
Отвѣчаемъ: какъ пособіе къ уразумѣнію богодухновенныхъ Писаній ветхаго завѣта, содержимыхъ св. Церковію. Преданное Церкви Божіей слово Божіе всегда было содержимо и всегда будетъ содержимо ею - до скончанія вѣка. Переводовъ можетъ быть много, много можетъ быть и толкованій, какъ преходящихъ и измѣняющихся пониманій слова Божія; само же слово Божіе, какое св. Церковію содержится, есть и пребудеть неприкосновеннымъ и неизмѣннымъ. Переводъ ветхозавѣтныхъ писаній съ еврейскаго принадлежитъ къ числу преходящихъ и измѣняющихся пониманій слова Божія.
У нѣкоторыхъ есть повѣрье, встрѣтивъ что-либо темноватое въ писаніяхъ пророческихъ, думать: переводъ не точенъ; надо посмотрѣть въ еврейскомъ, полагая, что нынѣшній еврейскій текстъ есть тотъ самый, который вышелъ изъ рукъ пророческихъ и потому содержитъ подлиннѣйшее слово Божіе. Это предразсудокъ школы, и школы не нашей, а иностранной и инославной. Подлиннѣйшее слово Божіе и есть то, которое содержится въ Церкви, хотя оно не на еврейскомъ, а на востокѣ, на греческомъ, у насъ же - на славянскомъ.
Возмемъ дѣло съ начала. Совершенно ли ясными и для всѣхъ понятными ветхозавѣтныя писанія вышли изъ рукъ пророческихъ? Нѣтъ; они и изъ ихъ рукъ вышли темноватыми. Причина сему та, что божественныя созерцанія, какія влагалъ въ умъ пророковъ Духъ Святый, не влагались вполнѣ въ формы человѣческаго слова, какимъ они владѣли. Чтобы приблизить эту мысль къ убѣжденію, стоитъ взять въ сравненіе писанія апостольскія. Во всемъ ли они ясны и понятны? Нѣтъ, есть и въ нихъ темноты, какъ это всякій знаетъ по опыту. Причина и сему таже: божественное невмѣстимо вполнѣ для человѣческаго слова. Св. ап. Павелъ говоритъ: «я невѣжда словомъ, но не разумомъ», - давая разумѣть, что многое видитъ умомъ богопросвѣщеннымъ, но что слова у него недостаетъ къ выраженію того. Между тѣмъ апостолы писали на греческомъ языкѣ, который оборотливѣе еврейскаго. Если же въ апостольскихъ писаніяхъ нельзя было избѣгнуть темноватостей; насколько болѣе должно быть ихъ въ писаніяхъ пророческихъ, писанныхъ въ такой древности и на такомъ языкѣ?
Главное въ писаніяхъ тѣхъ было понятно, и принимавшіе ихъ довольствовались понятнымъ, разумѣя непонятное въ словѣ или по устному толкованію пророковъ, при жизни ихъ, или по преданію послѣдующихъ мужей богомудрыхъ, или по собственной догадливости, какъ и мы теперь поступаемъ въ отношеніи темнотъ въ новозавѣтныхъ писаніяхъ. Всѣ питали души свои тѣмъ, что ясно выражено въ словѣ, понимая и неясное сообразно съ тѣмъ, но никто не дерзалъ впосить въ текстъ свои пониманія неяснаго, въ видахъ уясненія его для читающихъ.
Такъ шло до перевода богооткровеннаго слова на греческій языкъ. Когда богоизбранные переводчики приступили къ сему, особеннымъ промысломъ Божіимъ устроенному дѣлу, они конечно разумѣли все божественное Писаніе, ясное по ясности его, темное по преданію, или по сношенію неяснаго съ яснымъ. Но иное дѣло пониманіе слова Божія, иное переводъ его. Переводъ требуетъ буквальной точности, чтобъ не превратиться въ перифразъ, допустивъ пояснительныя отступленія отъ буквы. Въ семъ отношеніи ясное въ словѣ не представляло затрудненія, переводъ слово въ слово давалъ ясныя мысли. Но въ отношеніи къ темнотамъ въ писаніи надлежало строго удерживать себя, чтобъ не искуситься желаніемъ внесть ясность въ слово чрезъ внесеніе въ переводъ собственныхъ пониманій темнаго. И видимъ, что сіе искушеніе не увлекло богомудрыхъ толковниковъ. Они положили себѣ правиломъ, которое и исполняли, переводить слово въ слово и все то, что темновато въ подлинникѣ, предоставляя пониманіе того читающимъ, по общему, бывшему тогда въ употребленіи, закону пониманія такихъ мѣстъ, также, какъ это предоставляемо было тогда и читавшимъ подлинникъ. Непозволили они себѣ ничего внесть въ текстъ въ видахъ уясненія темноватаго, строго держась закона, лежащаго на переводчикахъ - передавать переводимое съ буквальною точностію. Вотъ происхожденіе темноватостей въ ветхозавѣтныхъ писаніяхъ по переводу 70-ти толковниковъ, содержимому св. Церковію. Темноватости сіи имѣютъ мѣсто потому, что онѣ были въ подлинникѣ. Почему переводъ сей, несмотря на темноватости его, есть самый точный, есть истиннѣйшее представленіе подлинныхъ писаній пророческихъ: что тамъ было, то и здѣсь есть, они замѣняютъ себя взаимно. Пріемлющій писанія сіи въ переводѣ 70-ти ничего не лишается сравнительно съ тѣмъ, кто бы принималъ ихъ въ томъ текстѣ, съ котораго дѣланъ переводъ.
Такъ и принятъ былъ тогда переводъ сей всѣми евреями, и въ Александріи, и въ Палестинѣ, и повсюду. Понимавшіе и еврейскій текстъ и переводъ греческій видѣли совершенное ихъ сходство, и вполнѣ удовлетворялись переводомъ. Темноватости его не соблазняли ихъ, потому что онѣ были тѣже самыя, которыя были и въ подлинникѣ. Непонимавшіе еврейскаго тоже совершенно довольствовались переводомъ, вѣря старшимъ, что онъ есть точнѣйшее представленіе подлинника. Какъ сіи послѣдніе преимущественно были внѣ Палестины; то внѣ ея слово Божіе въ переводѣ 70-ти совершенно вытѣснило его въ еврейскомъ текстѣ. Но никто не тужилъ и не жалѣлъ, будто терпитъ потерю, не читая слова Божія поеврейски, а всѣ вѣровали, какъ и слѣдовало, что и на греческомъ они имѣютъ подлинное слово Божіе.
Такъ шло до явленія Господа на землѣ и распространенія христіанства. Филонъ и Іосифъ Флавій, ученѣйшіе евреи, чтили сей переводъ, какъ представляющій истинное богодухновеное слово Божіе. Вѣрующіе же христіане, въ Церкви Божіей, всѣ до единаго и не знали другаго слова Божія, кромѣ того, которое существовало въ переводѣ 70-ти толковниковъ. Его передали Церкви Божіей св. апостолы, и оно потомъ ею содержимо было и есть даже доселѣ, какъ единое истинное слово Божіе.
Неблаговолительно относиться къ сему переводу впервые стали евреи, послѣ того, какъ испытали со стороны христіанъ крѣпкія обличенія себѣ въ невѣріи и упорствѣ, заимствованныя изъ писаній пророческихъ въ семъ переводѣ. Евреи, по обольщенію, полагали, что стоятъ въ истинѣ. Когда же увидѣли, что ихъ обличаютъ чтимые ими пророки, то въ утѣшеніе себѣ придумали изворотъ: быть не можетъ, чтобы пророки такъ говорили; переводъ греческій не выражаетъ мыслей пророческихъ, въ подлинникѣ вѣрно не такъ читается, - въ подлинникѣ, котораго читать они не умѣли. Руководители народа ухватились за эту мысль, тѣмъ охотнѣе, что имъ удобно было прикрыть этою завѣсою свой стыдъ, ибо народъ не зналъ еврейскаго языка. И пошла рѣчь между евреями: переводъ 70-ти невѣренъ, переводъ невѣренъ. Отсюда покушеніе - перевесть повѣрнѣе. И вотъ являются Акила, Симмахъ, Ѳеодотіонъ и даютъ новые переводы. Все это происходитъ между евреями и въ угоду евреямъ. Переводчики всѣ - отщепенцы, отпадшіе отъ Церкви въ іудейство. Между христіанами не было ничего подобнаго. Всѣ оставались вѣрными слову, преданному св. апостолами и ихъ первыми преемниками въ переводѣ 70-ти.
Между тѣмъ къ этому времени еврейскій текстъ слова Божія, совсѣмъ оставленный христіанами и почти совсѣмъ евреями, исключая нѣкоторыхъ ученыхъ, значительно успѣлъ попортится, и чтеніе его потеряло неизмѣнную опредѣленность. Осязательнымъ доказательствомъ тому служатъ означенные переводы. Они несогласны между собою и съ переводомъ 70-ти, хотя всѣ были дѣланы съ еврейскаго. Это значитъ, что изъ переводчиковъ каждый читалъ и понималъ еврейскую библію иначе, нежели другіе, и всѣ они иначе читали и понимали ее, нежели какъ она читалась и понималась въ то время, какъ переведена была 70-тью толковниками. Кто невидитъ, что евреи начали уже блуждать туда и сюда по книгамъ писанія и путаться въ чтеніи ихъ?
Поврежденіе еврейскаго текста произошло, то отъ переписчиковъ, замѣнявшихъ однѣ буквы изъ сходныхъ между собою другими, то отъ разнаго читанія словъ: чему причиною служило отсутствіе гласныхъ, вставленіе которыхъ по догадливости измѣняло смыслъ рѣченій и предложеній. Можно не подозрѣвать въ семъ какую-либо злонамѣренность: все шло обычнымъ чередомъ человѣческихъ дѣлъ. Евреи дорожили словомъ предковъ и не могли искажать его намѣренно. Но нельзя не допустить, что въ тѣхъ мѣстахъ, которыя были темноваты, и особенно вь тѣхъ; которыя говорили въ охужденіе евреевъ за невѣріе Евангелію, глазъ ихъ искалъ всякой возможности прочитать иныя слова, то такъ, чтобъ они казались болѣе понятными, то такъ, чтобъ они снимали съ нихъ укоръ и лишали христіанъ опоры къ ихъ обличенію. Говоримъ: «глазъ», ибо у нихъ много сходныхъ буквъ, а поставь одну вмѣсто другой, выйдетъ другой смыслъ; также гласныя у нихъ не пишутся, а поставь одну вмѣсто другой, выйдетъ тоже другой смыслъ. Этими способами евреи, послѣдуя одному глазу, движимому то исканіемъ ясности, то скрытнымъ желаніемъ избавиться отъ укора (а это желаніе поддерживалось тѣмъ суевѣріемъ, будто у пророковъ не могло быть обличенія сынамъ Авраама за ихъ вѣрованія, которыя въ это время были впрочемъ уже прямыми отступленіями отъ вѣры), многое стали читать и писать отлично отъ того, какъ читалось и писалось во времена 70-ти.
Текло время; множились и тѣ отступленія ходячаго еврейскаго текста отъ первоначальнаго подлинника. Между тѣмъ умѣніе читать поеврейски все слабѣло и слабѣло и не только слабѣло, но и разнообразилось: въ одномъ мѣстѣ такъ читали, въ другомъ иначе. Въ этихъ обстоятельствахъ, ученымъ евреямъ пришла не худая мысль - установить однообразное чтеніе, придумавъ разные значки для показанія, какую гдѣ читать гласную. Этимъ занялись мазореты. Плодомъ ихъ трудовъ была настоящая еврейская библія. Опредѣли достоинство труда мазоретовъ, и опредѣлишь достоинство нынѣшней еврейской библіи.
Конечно никто не станетъ чаять, чтобъ мазоретамъ было особое откровеніе для возстановленія первоначальнаго чтенія еврейскаго текста. Сыны народа своего, они шли тоюже дорогою, какою пошли предшественники ихъ. Если во второмъ вѣкѣ, спустя три-четыре вѣка послѣ 70-ти, еврейскій текстъ сыны Израиля читали и между собою разно и несогласно съ древнимъ чтеніемъ, представляемымъ переводомъ 70-ти; то можно ли ожидать, чтобъ чтеніе сіе было исправнѣе спустя еще вѣка три (къ концу V в.)? - Если указанныя предъ симъ причины уклоненія отъ подлиннаго чтенія Писаній оставались среди евреевъ въ дѣйствіи, то и плодъ конечно приносили онѣ по роду своему: отступленія множились и утверждали все большее и большее разстояніе между тѣмъ, какъ слѣдовало читать текстъ, и тѣмъ, какъ теперь стали читать Евреи. Такимъ образомъ, если положимъ, что мазореты ничего не прибавили въ этомъ родѣ отъ себя, а только закрѣпили то, что образовалось до нихъ теченіемъ дѣлъ, - и тогда чтеніе, ими установленное, не можетъ сочтено быть близкимъ къ подлинному; а если положимъ, что и они привнесли въ общій итогъ свою мѣру догадливости, хотя не съ другою какою цѣлію, какъ только въ видахъ уясненія темноватаго, то означенное разстояніе должно счесть значительно увеличившимся подъ ихъ трудомъ.
Взявъ такимъ образомъ во вниманіе все сказанное, никакъ не можемъ ожидать, чтобъ Писанія ветхозавѣтныя изъ рукъ мазоретовъ вышли въ томъ видѣ, въ какомъ они существовали первоначально, и въ какомъ имѣли ихъ въ рукахъ своихъ 70-ть толковниковъ. Во многомъ тутъ допущены отступленія и измѣненія, то въ видахъ уясненія неяснаго, то съ цѣлію прикрыть непріятное обличеніе евреевь, при помощи Писаній пророческихъ, отъ лица христіанъ, - то, можетъ быть для того, чтобы представить божественное откровеніе въ другомъ видѣ, нежели какъ оно было въ рукахъ христіанъ. Ибо христіане говорили справедливо, что они суть наслѣдники обѣтованій древнему Израилю и что къ нимъ перешло и богооткровенное слово, составлявшее первое преимущество Израиля. Противъ этого евреи и напряглись выставить Писаніе, подъ именемъ богооткровеннаго, такое, которое было бы сколько можно болѣе розно отъ того, какое было въ рукахъ христіанъ, прикрывая свое злоуміе еврейскимъ языкомъ, на которомъ дано было истинное откровеніе (будто поелику Писаніе у нихъ на еврейскомъ, то оно и совершенно подлинно), - и не хотя уразумѣть того, что самому Господу Богу, вмѣстѣ съ тѣмъ какъ отвергъ Онъ еврейскій народъ, угодно было для новаго народа Своего, избраннаго изъ всѣхъ языковъ, самое откровеніе Свое уготовать, помимо еврейскаго, на новомъ общедоступномъ языкѣ греческомъ, на какомъ оно и хранилось у христіанъ въ точномъ соотвѣтствіи и согласіи съ тѣмъ словомъ, какое первоначально изошло изъ устъ и рукъ пророческихъ на еврейскомъ.
Источниками отступленій новаго еврейскаго текста отъ первоначальнаго для мазоретовъ были - разныя чтенія, происшедшія отъ замѣненія сходныхъ буквъ однѣхъ другими, и указаніе посредствомъ знаковъ, гдѣ какую читать гласную, зависѣвшее во многомъ отъ ихъ произвола и дававшее ему просторъ. Эти два источника давали возможность, а сказанныя предъ симъ побужденія разжигали усердіе мазоретовъ - представить ветхозавѣтныя писанія въ видѣ, сколько можно выгоднѣйшемъ для евреевъ предъ лицомъ христіанъ, и хотя въ иныхъ мѣстахъ въ видѣ яснѣйшемъ, но нельзя сказать, чтобъ - точнѣйшемъ. Отсюда происходятъ разности и отличія нынѣшняго еврейскаго текста Библіи отъ текста ея въ переводѣ 70-ти. И для всякаго очевидно, что подлинность несомнѣнная принадлежитъ по всей правдѣ послѣднему, а не первому [1].
Такимъ образомъ нѣтъ сомнѣнія, что въ нынѣшній еврейскій текстъ внесено много человѣческаго, то случайно въ него втѣснившагося, то происшедшаго отъ соображенія лицъ, установлявшихъ его чтеніе. На таковую судьбу онъ обреченъ былъ по попущенію Божію какъ бы въ наказаніе евреямъ за то, что они презрѣли волю Божію, открытую имъ въ данныхъ имъ на ихъ языкѣ писаніяхъ. Несмотря на то, еврейская библія нравится очень протестантамъ; не потому ли это, что въ ней есть сродный имъ елементъ, именно произвольныя соображенія и догадливости ума, которыя у нихъ господствуютъ во всемъ? - По крайней мѣрѣ на эту мысль наводитъ то обстоятельство, что какъ только родилось протестантство, такъ взяло въ руки ветхозавѣтныя Писанія въ нынѣшнемъ еврейскомъ текстѣ и упорно держится его, на обличеніе, какъ ему кажется, православія, не чтущаго высоко той Библіи.
При всемъ томъ однакожь отступленія и измѣненія, допущенныя въ нынѣшнемъ еврейскомъ текстѣ Библіи не уничтожаютъ общаго смысла ветхозавѣтныхъ Писаній и не отнимаютъ у нихъ того значенія, какое они имѣютъ для Новаго Завѣта. Отступленій и измѣненій допущено довольно; но они, давая основательную причину полагать, что ветхозавѣтныя Писанія въ еврейскомъ текстѣ не сохранились въ первоначальной чистотѣ, какъ вышли изъ рукъ пророковъ и какъ хранятся въ Церкви въ переводѣ 70-ти, - не даютъ однакожь основанія полагать, что въ нихъ затемнена и разстроена ветхозавѣтная истина. Нѣтъ: сія послѣдняя сохранилась неприкосновенною, чтобы, когда придетъ время заблуждающему теперь Израилю опомниться и обратиться ко Христу Господу, онъ могъ узрѣть побужденіе къ тому и руководство въ своихъ же писаніяхъ, несмотря на отступленіе ихъ во многомъ отъ первоначальной чистоты слова Божія. Почему, вообще говоря, писанія сіи, и въ этомъ текстѣ, не потеряли своего помогательнаго къ уразумѣнію слова Божія значенія. Они представляютъ ближайшее къ тому пособіе. Чистое богооткровенное слово содержится въ ветхозавѣтныхъ писаніяхъ перевода 70-ти. Еврейская Библія, въ чемъ согласна съ тѣмъ переводомъ, въ томъ его подтверждаетъ и себѣ пріобрѣтаетъ вѣсъ; а въ чемъ несогласна (наиболѣе въ темноватыхъ мѣстахъ), въ томъ представляетъ ближайшую догадку къ уразумѣнію темноватаго. Въ этомъ именно смыслѣ обращались къ нему и нѣкоторые изъ святыхъ отцевъ Церкви. Св. Златоустъ иногда говоритъ: «а въ еврейскомъ такъ читается», - что подаетъ такую и такую мысль, не лишенную назиданія. Онъ не ставитъ сего текста на ряду съ словомъ Божіимъ содержимымъ Церковію въ переводѣ 70-ти; но обращается иногда къ нему (очень впрочемъ рѣдко), какъ къ представляющему нѣчто для соображеній къ пониманію подлиннаго слова Божія.
Въ такомъ именно, а не въ другомъ значеніи надлежитъ намъ принять и новый переводъ ветхозавѣтныхъ Писаній съ еврейскаго, именно какъ пособіе къ уразумѣнію подлиннаго слова Божія, содержимаго св. Церковію. Въ иномъ смыслѣ онъ и не могъ быть предложенъ.
Неправославно и несправедливо сказалъ бы иной, еслибы сказалъ: «наконецъ-то мы имѣемъ подлиннѣйшее ветхозавѣтное Писаніе въ русскомъ переводѣ». У истиннаго сына Церкви не повернется языкъ сказать такъ, потому что въ такой рѣчи кроется укоръ св. Церкви, матери нашей, которая есть столпъ и утвержденіе истины. Ибо если Писанія въ новомъ переводѣ суть подлиннѣйшія, то тѣже Писанія содержимыя Церковію въ переводѣ 70-ти не суть подлинныя. А отсюда что выходитъ? Выходитъ то, что Церковь Божія питала насъ доселѣ и питаетъ не чистымъ хлѣбомъ Слова Божія, а хлѣбомъ смѣшаннымъ съ соромъ и мякиною, и что стало-быть она - не мать, а хуже мачихи. У кого повернется языкъ сказать или умъ - подумать это? Между тѣмъ этого вывода не избѣжать тому, кто говоритъ: «Писанія въ переводѣ съ еврейскаго суть подлиннѣйшія». Неблаговолительно смотрящій на Писаніе въ переводѣ 70-ти, и честь ему принадлежащую переносящій на еврейскую нынѣшнюю Библію не можетъ быть чуждъ покушенія укорить Церковь въ неправильности выбора ею текста Писанія. И св. Синодъ, который есть вѣрный блюститель всего содержимаго Церковію, не могъ дать намъ перевода ветхозавѣтныхъ Писаній въ томъ смыслѣ, что это есть подлиннѣйшее слово Божіе. Не слѣдуетъ и намъ придавать ему такое значеніе.
Мы - сыны Церкви православной. Чтимъ, что она почтила, и чуждаемся того, чего она чуждалась и чуждается. А она не знала и не знаетъ еврейской Библіи. Съ самаго начала отъ Апостоловъ, чрезъ всѣ соборы, и доселѣ держалась и держится она Библіи въ переводѣ 70-ти. И намъ эту чтить и за эту держаться должно всѣми силами. Если преклонимся на сторону дающихъ большую цѣну еврейской Библіи, какъ сдѣлали протестанты, то дадимъ мѣсто мысли, что св. Церковь не умѣла указать намъ подлиннѣйшаго откровенія ветхозавѣтнаго. Если же св. Церковь въ этомъ существеннѣйшемъ предметѣ не умѣла указать намъ, гдѣ чистое слово Божіе, то какой она столпъ и утвержденіе истины? Если она не узнала истиннаго Богооткровеннаго слова, то какъ вѣрить, что она вѣрно знаетъ, опредѣляетъ и указываетъ намъ и всякую друтую истину? Отсюда не можетъ не родиться подозрѣніе, истинны ли и всѣ догматы Церкви, не слѣдуетъ ли и ихъ пересмотрѣть, чтобы опредѣлить подлиннѣйшее исповѣданіе вѣры. А кто станетъ на эту дорогу, тотъ въ душѣ сталъ уже протестантъ.
Вотъ къ чему неизбѣжно ведетъ одно слово: «наконецъ-то мы имѣемъ подлинное слово Божіе въ русскомъ переводѣ съ еврейскаго». И конечно всякій сынъ Церкви православной отброситъ эту мысль и фразу, какъ вражескую и непріязненную Церкви, и какъ опасную истинному православію, которое сильно тѣмъ, что бѣгаетъ всякаго суемудреннаго нововведенія и съ полною покорностію принимаетъ только то, что всегда содержимо было и содержится доселѣ православною Церковію.
Во всемъ изложеномъ довольно побужденія къ тому, чтобы, встрѣчая новый переводъ Библіи, встрѣтить его однакожъ въ должной мѣрѣ его цѣны, безъ умаленья божественнаго авторитета слова Божія содержимаго св. Церковію, не уклоняясь на сторону тѣхъ, которые съ еврейскою Библіею уклонились отъ истины Божіей и чужды Церкви, ее содержащей.
Примѣчаніе:
[1] Изложенныя выше мысли большею частію принадлежатъ Экономосу, написавшему четыре большихъ тома въ защиту перевода 70-ти и его превосходства предъ нынѣшнимъ еврейскимъ текстомъ.
Печатается по изданію: Епископъ Ѳеофанъ. По поводу изданія книгъ Ветхаго Завѣта въ русскомъ переводѣ. // Журналъ «Душеполезное Чтенiе». - 1875 г. - № 11. - С. 342-352.
Отвѣчаемъ: какъ пособіе къ уразумѣнію богодухновенныхъ Писаній ветхаго завѣта, содержимыхъ св. Церковію. Преданное Церкви Божіей слово Божіе всегда было содержимо и всегда будетъ содержимо ею - до скончанія вѣка. Переводовъ можетъ быть много, много можетъ быть и толкованій, какъ преходящихъ и измѣняющихся пониманій слова Божія; само же слово Божіе, какое св. Церковію содержится, есть и пребудеть неприкосновеннымъ и неизмѣннымъ. Переводъ ветхозавѣтныхъ писаній съ еврейскаго принадлежитъ къ числу преходящихъ и измѣняющихся пониманій слова Божія.
У нѣкоторыхъ есть повѣрье, встрѣтивъ что-либо темноватое въ писаніяхъ пророческихъ, думать: переводъ не точенъ; надо посмотрѣть въ еврейскомъ, полагая, что нынѣшній еврейскій текстъ есть тотъ самый, который вышелъ изъ рукъ пророческихъ и потому содержитъ подлиннѣйшее слово Божіе. Это предразсудокъ школы, и школы не нашей, а иностранной и инославной. Подлиннѣйшее слово Божіе и есть то, которое содержится въ Церкви, хотя оно не на еврейскомъ, а на востокѣ, на греческомъ, у насъ же - на славянскомъ.
Возмемъ дѣло съ начала. Совершенно ли ясными и для всѣхъ понятными ветхозавѣтныя писанія вышли изъ рукъ пророческихъ? Нѣтъ; они и изъ ихъ рукъ вышли темноватыми. Причина сему та, что божественныя созерцанія, какія влагалъ въ умъ пророковъ Духъ Святый, не влагались вполнѣ въ формы человѣческаго слова, какимъ они владѣли. Чтобы приблизить эту мысль къ убѣжденію, стоитъ взять въ сравненіе писанія апостольскія. Во всемъ ли они ясны и понятны? Нѣтъ, есть и въ нихъ темноты, какъ это всякій знаетъ по опыту. Причина и сему таже: божественное невмѣстимо вполнѣ для человѣческаго слова. Св. ап. Павелъ говоритъ: «я невѣжда словомъ, но не разумомъ», - давая разумѣть, что многое видитъ умомъ богопросвѣщеннымъ, но что слова у него недостаетъ къ выраженію того. Между тѣмъ апостолы писали на греческомъ языкѣ, который оборотливѣе еврейскаго. Если же въ апостольскихъ писаніяхъ нельзя было избѣгнуть темноватостей; насколько болѣе должно быть ихъ въ писаніяхъ пророческихъ, писанныхъ въ такой древности и на такомъ языкѣ?
Главное въ писаніяхъ тѣхъ было понятно, и принимавшіе ихъ довольствовались понятнымъ, разумѣя непонятное въ словѣ или по устному толкованію пророковъ, при жизни ихъ, или по преданію послѣдующихъ мужей богомудрыхъ, или по собственной догадливости, какъ и мы теперь поступаемъ въ отношеніи темнотъ въ новозавѣтныхъ писаніяхъ. Всѣ питали души свои тѣмъ, что ясно выражено въ словѣ, понимая и неясное сообразно съ тѣмъ, но никто не дерзалъ впосить въ текстъ свои пониманія неяснаго, въ видахъ уясненія его для читающихъ.
Такъ шло до перевода богооткровеннаго слова на греческій языкъ. Когда богоизбранные переводчики приступили къ сему, особеннымъ промысломъ Божіимъ устроенному дѣлу, они конечно разумѣли все божественное Писаніе, ясное по ясности его, темное по преданію, или по сношенію неяснаго съ яснымъ. Но иное дѣло пониманіе слова Божія, иное переводъ его. Переводъ требуетъ буквальной точности, чтобъ не превратиться въ перифразъ, допустивъ пояснительныя отступленія отъ буквы. Въ семъ отношеніи ясное въ словѣ не представляло затрудненія, переводъ слово въ слово давалъ ясныя мысли. Но въ отношеніи къ темнотамъ въ писаніи надлежало строго удерживать себя, чтобъ не искуситься желаніемъ внесть ясность въ слово чрезъ внесеніе въ переводъ собственныхъ пониманій темнаго. И видимъ, что сіе искушеніе не увлекло богомудрыхъ толковниковъ. Они положили себѣ правиломъ, которое и исполняли, переводить слово въ слово и все то, что темновато въ подлинникѣ, предоставляя пониманіе того читающимъ, по общему, бывшему тогда въ употребленіи, закону пониманія такихъ мѣстъ, также, какъ это предоставляемо было тогда и читавшимъ подлинникъ. Непозволили они себѣ ничего внесть въ текстъ въ видахъ уясненія темноватаго, строго держась закона, лежащаго на переводчикахъ - передавать переводимое съ буквальною точностію. Вотъ происхожденіе темноватостей въ ветхозавѣтныхъ писаніяхъ по переводу 70-ти толковниковъ, содержимому св. Церковію. Темноватости сіи имѣютъ мѣсто потому, что онѣ были въ подлинникѣ. Почему переводъ сей, несмотря на темноватости его, есть самый точный, есть истиннѣйшее представленіе подлинныхъ писаній пророческихъ: что тамъ было, то и здѣсь есть, они замѣняютъ себя взаимно. Пріемлющій писанія сіи въ переводѣ 70-ти ничего не лишается сравнительно съ тѣмъ, кто бы принималъ ихъ въ томъ текстѣ, съ котораго дѣланъ переводъ.
Такъ и принятъ былъ тогда переводъ сей всѣми евреями, и въ Александріи, и въ Палестинѣ, и повсюду. Понимавшіе и еврейскій текстъ и переводъ греческій видѣли совершенное ихъ сходство, и вполнѣ удовлетворялись переводомъ. Темноватости его не соблазняли ихъ, потому что онѣ были тѣже самыя, которыя были и въ подлинникѣ. Непонимавшіе еврейскаго тоже совершенно довольствовались переводомъ, вѣря старшимъ, что онъ есть точнѣйшее представленіе подлинника. Какъ сіи послѣдніе преимущественно были внѣ Палестины; то внѣ ея слово Божіе въ переводѣ 70-ти совершенно вытѣснило его въ еврейскомъ текстѣ. Но никто не тужилъ и не жалѣлъ, будто терпитъ потерю, не читая слова Божія поеврейски, а всѣ вѣровали, какъ и слѣдовало, что и на греческомъ они имѣютъ подлинное слово Божіе.
Такъ шло до явленія Господа на землѣ и распространенія христіанства. Филонъ и Іосифъ Флавій, ученѣйшіе евреи, чтили сей переводъ, какъ представляющій истинное богодухновеное слово Божіе. Вѣрующіе же христіане, въ Церкви Божіей, всѣ до единаго и не знали другаго слова Божія, кромѣ того, которое существовало въ переводѣ 70-ти толковниковъ. Его передали Церкви Божіей св. апостолы, и оно потомъ ею содержимо было и есть даже доселѣ, какъ единое истинное слово Божіе.
Неблаговолительно относиться къ сему переводу впервые стали евреи, послѣ того, какъ испытали со стороны христіанъ крѣпкія обличенія себѣ въ невѣріи и упорствѣ, заимствованныя изъ писаній пророческихъ въ семъ переводѣ. Евреи, по обольщенію, полагали, что стоятъ въ истинѣ. Когда же увидѣли, что ихъ обличаютъ чтимые ими пророки, то въ утѣшеніе себѣ придумали изворотъ: быть не можетъ, чтобы пророки такъ говорили; переводъ греческій не выражаетъ мыслей пророческихъ, въ подлинникѣ вѣрно не такъ читается, - въ подлинникѣ, котораго читать они не умѣли. Руководители народа ухватились за эту мысль, тѣмъ охотнѣе, что имъ удобно было прикрыть этою завѣсою свой стыдъ, ибо народъ не зналъ еврейскаго языка. И пошла рѣчь между евреями: переводъ 70-ти невѣренъ, переводъ невѣренъ. Отсюда покушеніе - перевесть повѣрнѣе. И вотъ являются Акила, Симмахъ, Ѳеодотіонъ и даютъ новые переводы. Все это происходитъ между евреями и въ угоду евреямъ. Переводчики всѣ - отщепенцы, отпадшіе отъ Церкви въ іудейство. Между христіанами не было ничего подобнаго. Всѣ оставались вѣрными слову, преданному св. апостолами и ихъ первыми преемниками въ переводѣ 70-ти.
Между тѣмъ къ этому времени еврейскій текстъ слова Божія, совсѣмъ оставленный христіанами и почти совсѣмъ евреями, исключая нѣкоторыхъ ученыхъ, значительно успѣлъ попортится, и чтеніе его потеряло неизмѣнную опредѣленность. Осязательнымъ доказательствомъ тому служатъ означенные переводы. Они несогласны между собою и съ переводомъ 70-ти, хотя всѣ были дѣланы съ еврейскаго. Это значитъ, что изъ переводчиковъ каждый читалъ и понималъ еврейскую библію иначе, нежели другіе, и всѣ они иначе читали и понимали ее, нежели какъ она читалась и понималась въ то время, какъ переведена была 70-тью толковниками. Кто невидитъ, что евреи начали уже блуждать туда и сюда по книгамъ писанія и путаться въ чтеніи ихъ?
Поврежденіе еврейскаго текста произошло, то отъ переписчиковъ, замѣнявшихъ однѣ буквы изъ сходныхъ между собою другими, то отъ разнаго читанія словъ: чему причиною служило отсутствіе гласныхъ, вставленіе которыхъ по догадливости измѣняло смыслъ рѣченій и предложеній. Можно не подозрѣвать въ семъ какую-либо злонамѣренность: все шло обычнымъ чередомъ человѣческихъ дѣлъ. Евреи дорожили словомъ предковъ и не могли искажать его намѣренно. Но нельзя не допустить, что въ тѣхъ мѣстахъ, которыя были темноваты, и особенно вь тѣхъ; которыя говорили въ охужденіе евреевъ за невѣріе Евангелію, глазъ ихъ искалъ всякой возможности прочитать иныя слова, то такъ, чтобъ они казались болѣе понятными, то такъ, чтобъ они снимали съ нихъ укоръ и лишали христіанъ опоры къ ихъ обличенію. Говоримъ: «глазъ», ибо у нихъ много сходныхъ буквъ, а поставь одну вмѣсто другой, выйдетъ другой смыслъ; также гласныя у нихъ не пишутся, а поставь одну вмѣсто другой, выйдетъ тоже другой смыслъ. Этими способами евреи, послѣдуя одному глазу, движимому то исканіемъ ясности, то скрытнымъ желаніемъ избавиться отъ укора (а это желаніе поддерживалось тѣмъ суевѣріемъ, будто у пророковъ не могло быть обличенія сынамъ Авраама за ихъ вѣрованія, которыя въ это время были впрочемъ уже прямыми отступленіями отъ вѣры), многое стали читать и писать отлично отъ того, какъ читалось и писалось во времена 70-ти.
Текло время; множились и тѣ отступленія ходячаго еврейскаго текста отъ первоначальнаго подлинника. Между тѣмъ умѣніе читать поеврейски все слабѣло и слабѣло и не только слабѣло, но и разнообразилось: въ одномъ мѣстѣ такъ читали, въ другомъ иначе. Въ этихъ обстоятельствахъ, ученымъ евреямъ пришла не худая мысль - установить однообразное чтеніе, придумавъ разные значки для показанія, какую гдѣ читать гласную. Этимъ занялись мазореты. Плодомъ ихъ трудовъ была настоящая еврейская библія. Опредѣли достоинство труда мазоретовъ, и опредѣлишь достоинство нынѣшней еврейской библіи.
Конечно никто не станетъ чаять, чтобъ мазоретамъ было особое откровеніе для возстановленія первоначальнаго чтенія еврейскаго текста. Сыны народа своего, они шли тоюже дорогою, какою пошли предшественники ихъ. Если во второмъ вѣкѣ, спустя три-четыре вѣка послѣ 70-ти, еврейскій текстъ сыны Израиля читали и между собою разно и несогласно съ древнимъ чтеніемъ, представляемымъ переводомъ 70-ти; то можно ли ожидать, чтобъ чтеніе сіе было исправнѣе спустя еще вѣка три (къ концу V в.)? - Если указанныя предъ симъ причины уклоненія отъ подлиннаго чтенія Писаній оставались среди евреевъ въ дѣйствіи, то и плодъ конечно приносили онѣ по роду своему: отступленія множились и утверждали все большее и большее разстояніе между тѣмъ, какъ слѣдовало читать текстъ, и тѣмъ, какъ теперь стали читать Евреи. Такимъ образомъ, если положимъ, что мазореты ничего не прибавили въ этомъ родѣ отъ себя, а только закрѣпили то, что образовалось до нихъ теченіемъ дѣлъ, - и тогда чтеніе, ими установленное, не можетъ сочтено быть близкимъ къ подлинному; а если положимъ, что и они привнесли въ общій итогъ свою мѣру догадливости, хотя не съ другою какою цѣлію, какъ только въ видахъ уясненія темноватаго, то означенное разстояніе должно счесть значительно увеличившимся подъ ихъ трудомъ.
Взявъ такимъ образомъ во вниманіе все сказанное, никакъ не можемъ ожидать, чтобъ Писанія ветхозавѣтныя изъ рукъ мазоретовъ вышли въ томъ видѣ, въ какомъ они существовали первоначально, и въ какомъ имѣли ихъ въ рукахъ своихъ 70-ть толковниковъ. Во многомъ тутъ допущены отступленія и измѣненія, то въ видахъ уясненія неяснаго, то съ цѣлію прикрыть непріятное обличеніе евреевь, при помощи Писаній пророческихъ, отъ лица христіанъ, - то, можетъ быть для того, чтобы представить божественное откровеніе въ другомъ видѣ, нежели какъ оно было въ рукахъ христіанъ. Ибо христіане говорили справедливо, что они суть наслѣдники обѣтованій древнему Израилю и что къ нимъ перешло и богооткровенное слово, составлявшее первое преимущество Израиля. Противъ этого евреи и напряглись выставить Писаніе, подъ именемъ богооткровеннаго, такое, которое было бы сколько можно болѣе розно отъ того, какое было въ рукахъ христіанъ, прикрывая свое злоуміе еврейскимъ языкомъ, на которомъ дано было истинное откровеніе (будто поелику Писаніе у нихъ на еврейскомъ, то оно и совершенно подлинно), - и не хотя уразумѣть того, что самому Господу Богу, вмѣстѣ съ тѣмъ какъ отвергъ Онъ еврейскій народъ, угодно было для новаго народа Своего, избраннаго изъ всѣхъ языковъ, самое откровеніе Свое уготовать, помимо еврейскаго, на новомъ общедоступномъ языкѣ греческомъ, на какомъ оно и хранилось у христіанъ въ точномъ соотвѣтствіи и согласіи съ тѣмъ словомъ, какое первоначально изошло изъ устъ и рукъ пророческихъ на еврейскомъ.
Источниками отступленій новаго еврейскаго текста отъ первоначальнаго для мазоретовъ были - разныя чтенія, происшедшія отъ замѣненія сходныхъ буквъ однѣхъ другими, и указаніе посредствомъ знаковъ, гдѣ какую читать гласную, зависѣвшее во многомъ отъ ихъ произвола и дававшее ему просторъ. Эти два источника давали возможность, а сказанныя предъ симъ побужденія разжигали усердіе мазоретовъ - представить ветхозавѣтныя писанія въ видѣ, сколько можно выгоднѣйшемъ для евреевъ предъ лицомъ христіанъ, и хотя въ иныхъ мѣстахъ въ видѣ яснѣйшемъ, но нельзя сказать, чтобъ - точнѣйшемъ. Отсюда происходятъ разности и отличія нынѣшняго еврейскаго текста Библіи отъ текста ея въ переводѣ 70-ти. И для всякаго очевидно, что подлинность несомнѣнная принадлежитъ по всей правдѣ послѣднему, а не первому [1].
Такимъ образомъ нѣтъ сомнѣнія, что въ нынѣшній еврейскій текстъ внесено много человѣческаго, то случайно въ него втѣснившагося, то происшедшаго отъ соображенія лицъ, установлявшихъ его чтеніе. На таковую судьбу онъ обреченъ былъ по попущенію Божію какъ бы въ наказаніе евреямъ за то, что они презрѣли волю Божію, открытую имъ въ данныхъ имъ на ихъ языкѣ писаніяхъ. Несмотря на то, еврейская библія нравится очень протестантамъ; не потому ли это, что въ ней есть сродный имъ елементъ, именно произвольныя соображенія и догадливости ума, которыя у нихъ господствуютъ во всемъ? - По крайней мѣрѣ на эту мысль наводитъ то обстоятельство, что какъ только родилось протестантство, такъ взяло въ руки ветхозавѣтныя Писанія въ нынѣшнемъ еврейскомъ текстѣ и упорно держится его, на обличеніе, какъ ему кажется, православія, не чтущаго высоко той Библіи.
При всемъ томъ однакожь отступленія и измѣненія, допущенныя въ нынѣшнемъ еврейскомъ текстѣ Библіи не уничтожаютъ общаго смысла ветхозавѣтныхъ Писаній и не отнимаютъ у нихъ того значенія, какое они имѣютъ для Новаго Завѣта. Отступленій и измѣненій допущено довольно; но они, давая основательную причину полагать, что ветхозавѣтныя Писанія въ еврейскомъ текстѣ не сохранились въ первоначальной чистотѣ, какъ вышли изъ рукъ пророковъ и какъ хранятся въ Церкви въ переводѣ 70-ти, - не даютъ однакожь основанія полагать, что въ нихъ затемнена и разстроена ветхозавѣтная истина. Нѣтъ: сія послѣдняя сохранилась неприкосновенною, чтобы, когда придетъ время заблуждающему теперь Израилю опомниться и обратиться ко Христу Господу, онъ могъ узрѣть побужденіе къ тому и руководство въ своихъ же писаніяхъ, несмотря на отступленіе ихъ во многомъ отъ первоначальной чистоты слова Божія. Почему, вообще говоря, писанія сіи, и въ этомъ текстѣ, не потеряли своего помогательнаго къ уразумѣнію слова Божія значенія. Они представляютъ ближайшее къ тому пособіе. Чистое богооткровенное слово содержится въ ветхозавѣтныхъ писаніяхъ перевода 70-ти. Еврейская Библія, въ чемъ согласна съ тѣмъ переводомъ, въ томъ его подтверждаетъ и себѣ пріобрѣтаетъ вѣсъ; а въ чемъ несогласна (наиболѣе въ темноватыхъ мѣстахъ), въ томъ представляетъ ближайшую догадку къ уразумѣнію темноватаго. Въ этомъ именно смыслѣ обращались къ нему и нѣкоторые изъ святыхъ отцевъ Церкви. Св. Златоустъ иногда говоритъ: «а въ еврейскомъ такъ читается», - что подаетъ такую и такую мысль, не лишенную назиданія. Онъ не ставитъ сего текста на ряду съ словомъ Божіимъ содержимымъ Церковію въ переводѣ 70-ти; но обращается иногда къ нему (очень впрочемъ рѣдко), какъ къ представляющему нѣчто для соображеній къ пониманію подлиннаго слова Божія.
Въ такомъ именно, а не въ другомъ значеніи надлежитъ намъ принять и новый переводъ ветхозавѣтныхъ Писаній съ еврейскаго, именно какъ пособіе къ уразумѣнію подлиннаго слова Божія, содержимаго св. Церковію. Въ иномъ смыслѣ онъ и не могъ быть предложенъ.
Неправославно и несправедливо сказалъ бы иной, еслибы сказалъ: «наконецъ-то мы имѣемъ подлиннѣйшее ветхозавѣтное Писаніе въ русскомъ переводѣ». У истиннаго сына Церкви не повернется языкъ сказать такъ, потому что въ такой рѣчи кроется укоръ св. Церкви, матери нашей, которая есть столпъ и утвержденіе истины. Ибо если Писанія въ новомъ переводѣ суть подлиннѣйшія, то тѣже Писанія содержимыя Церковію въ переводѣ 70-ти не суть подлинныя. А отсюда что выходитъ? Выходитъ то, что Церковь Божія питала насъ доселѣ и питаетъ не чистымъ хлѣбомъ Слова Божія, а хлѣбомъ смѣшаннымъ съ соромъ и мякиною, и что стало-быть она - не мать, а хуже мачихи. У кого повернется языкъ сказать или умъ - подумать это? Между тѣмъ этого вывода не избѣжать тому, кто говоритъ: «Писанія въ переводѣ съ еврейскаго суть подлиннѣйшія». Неблаговолительно смотрящій на Писаніе въ переводѣ 70-ти, и честь ему принадлежащую переносящій на еврейскую нынѣшнюю Библію не можетъ быть чуждъ покушенія укорить Церковь въ неправильности выбора ею текста Писанія. И св. Синодъ, который есть вѣрный блюститель всего содержимаго Церковію, не могъ дать намъ перевода ветхозавѣтныхъ Писаній въ томъ смыслѣ, что это есть подлиннѣйшее слово Божіе. Не слѣдуетъ и намъ придавать ему такое значеніе.
Мы - сыны Церкви православной. Чтимъ, что она почтила, и чуждаемся того, чего она чуждалась и чуждается. А она не знала и не знаетъ еврейской Библіи. Съ самаго начала отъ Апостоловъ, чрезъ всѣ соборы, и доселѣ держалась и держится она Библіи въ переводѣ 70-ти. И намъ эту чтить и за эту держаться должно всѣми силами. Если преклонимся на сторону дающихъ большую цѣну еврейской Библіи, какъ сдѣлали протестанты, то дадимъ мѣсто мысли, что св. Церковь не умѣла указать намъ подлиннѣйшаго откровенія ветхозавѣтнаго. Если же св. Церковь въ этомъ существеннѣйшемъ предметѣ не умѣла указать намъ, гдѣ чистое слово Божіе, то какой она столпъ и утвержденіе истины? Если она не узнала истиннаго Богооткровеннаго слова, то какъ вѣрить, что она вѣрно знаетъ, опредѣляетъ и указываетъ намъ и всякую друтую истину? Отсюда не можетъ не родиться подозрѣніе, истинны ли и всѣ догматы Церкви, не слѣдуетъ ли и ихъ пересмотрѣть, чтобы опредѣлить подлиннѣйшее исповѣданіе вѣры. А кто станетъ на эту дорогу, тотъ въ душѣ сталъ уже протестантъ.
Вотъ къ чему неизбѣжно ведетъ одно слово: «наконецъ-то мы имѣемъ подлинное слово Божіе въ русскомъ переводѣ съ еврейскаго». И конечно всякій сынъ Церкви православной отброситъ эту мысль и фразу, какъ вражескую и непріязненную Церкви, и какъ опасную истинному православію, которое сильно тѣмъ, что бѣгаетъ всякаго суемудреннаго нововведенія и съ полною покорностію принимаетъ только то, что всегда содержимо было и содержится доселѣ православною Церковію.
Во всемъ изложеномъ довольно побужденія къ тому, чтобы, встрѣчая новый переводъ Библіи, встрѣтить его однакожъ въ должной мѣрѣ его цѣны, безъ умаленья божественнаго авторитета слова Божія содержимаго св. Церковію, не уклоняясь на сторону тѣхъ, которые съ еврейскою Библіею уклонились отъ истины Божіей и чужды Церкви, ее содержащей.
Примѣчаніе:
[1] Изложенныя выше мысли большею частію принадлежатъ Экономосу, написавшему четыре большихъ тома въ защиту перевода 70-ти и его превосходства предъ нынѣшнимъ еврейскимъ текстомъ.
Печатается по изданію: Епископъ Ѳеофанъ. По поводу изданія книгъ Ветхаго Завѣта въ русскомъ переводѣ. // Журналъ «Душеполезное Чтенiе». - 1875 г. - № 11. - С. 342-352.