О духе, душе и теле. Сущность разногласий в учении епископов Феофана и Игнатия о духе, душе и теле.
Источник: http://www.blagogon.ru/biblio/324/
Архиепископ Саратовский и Вольский Пимен (Хмелевской).
О духе, душе и теле. Сущность разногласий в учении епископов Феофана и Игнатия о духе, душе и теле.
Сущность христианского учения о духе, душе и теле или, как принято говорить, учения о трихотомии в составе человеческой природы заключается в признании в естестве человека не только двух основных субстанций - души и тела - но еще и третьего, высокодуховного начала - духа…
В Священном Писании мы не находим специальной и достаточно детальной трактовки вопроса о трехчастности человеческой природы. В священных книгах встречаются лишь как бы "случайные" (конечно, не в буквальном значении этого слова) указания на трихотомию [1], потому что в Священном Писании прямое освещение направлено на нравственную сторону того или другого психологического предмета, имеющую в деле спасения безусловно первостепенное значение.
Тем не менее те указания Слова Божия на трихотомию, которые все же встречаются, вполне достаточны для того, чтобы видеть, что Священное Писание не только не находится в противоречии с учением о трихотомии, но сообщает последнему известную обоснованность и убедительность (см. например, Прем.15:11; 20:24; 1Сол.5:23; Евр.4:12; 1Кор.15:44; 2:14-15; Иуд.19; Лк.1:46-47 и др.).
В творениях святых отцов и учителей Церкви учение о духе, душе и теле получает более широкое освещение, однако большинство церковных авторов ограничиваются лишь более или менее кратким упоминанием, говоря о составе человека из духа, души и тела, как о чем-то само собою разумеющемся. Поскольку трихотомия у святых отцов и учителей Церкви чаще всего не носила характера детально разработанного учения, то это обстоятельство давало возможность некоторым из церковных писателей выступать против трихотомии и настаивать на строгой двойственности в устройстве человеческого существа, в связи с чем соответствующие места Священного Писания они истолковывали в сторону простой терминологической неустойчивости, считая, что в Слове Божием понятия "дух", "душа" однозначны.
Эти споры, в свою очередь, не шли далее простых замечаний или кратких возражений, а потому в таких спорах "не рождалась истина", не возникало подробное, глубокое исследование по вопросу об антропологии человека с точки зрения трихотомии… Тем не менее надо сказать, что некоторые святые отцы Церкви в некоторых отдельных случаях ярко и убедительно утверждали трехсоставность человека, так что если это учение не получало детальной разработки, то оно не было и отвергнуто, не было забыто, наоборот, оно часто бывало поддерживаемо и широко использовалось в учении о христианском нравственном совершенствовании.
В первые века христианства трихотомическое воззрение на человеческую природу было господствующим, а воззрение дихотомическое (т.е. признающее только душу и тело в составе человеческого существа) встречалось весьма редко. Более или менее трихотомических взглядов придерживались святой Игнатий Богоносец, святой Иустин Мученик, святой Ириней Лионский, Климент Александрийский, преподобный Ефрем Сирин, святой Григорий Нисский, преподобный Нил Синайский, преподобный Иоанн Кассиан, преподобный Исихий Иерусалимский, преподобный Иоанн Лествичник, преподобный Исаак Сирин, святитель Димитрий Ростовский, преподобный Серафим Саровский и др…
Такие взгляды высказывали в своих сочинениях Аристотель, Платон, Плотин, Филон, Фихте, Шуберт, Шеллинг, Дю-Прель, Яков Беме, проф. Лопатин, знаменитый русский врач Н.И. Пирогов и др…
Очень интересно высказывание митрополита Московского Филарета (Дроздова) по поводу учения о трехчастности состава человеческой природы. Вот что он пишет к архиепископу Тверскому Алексию, попросившему митрополита Филарета доказать несостоятельность трихотомии: "Не могу, отец ректор, подать Вам помощи в Вашем сражении с мыслью о тричастном составе человека. Довольно необходимости сражаться с врагами, с учениями, противными догматам, какая нужда воевать против мнений, не враждебных никакому истинному догмату? В месячной минее июня 25, в каноне найдете следующие слова: омый тело, очисти дух, и душу мою освяти. Не угодно ли Вам сразиться и с сею церковною книгою? Ибо слово дух поставлено здесь так, что нельзя понимать его в смысле благодатного дарования, чтобы уклониться от понятия о составе человека. Я думаю, что решение сего спора лежит в глубине, до которой не проникают спорящие. Февраля 26. 1848. Филарет М.М" [2].…
Обычно приходится иметь дело с двумя основными наиболее ярко выраженными теориями. Первая теория состоит в том, что душа человека по своей природе совершенно нематериальна, совершенно духовна и является как бы низшим проявлением духа, а потому безусловно материальным признается только тело человека. Вторая теория признает душу человека или прямо материальной, или же "причастной" к материальности, а потому тело и душа до некоторой степени объединяются в нечто единое, едино - материальное (иногда обозначаемое библейским термином "плоть"), дух же считается исключительно нематериальным и единственно духовной частью природы человека. Условимся называть первую теорию нематериально - душевной, а вторую теорию будем именовать материально - душевной теорией…
В связи с важностью и особым положением вопроса о трехсоставности природы человека, огромное внимание привлекают к себе труды наших соотечественных церковных писателей-подвижников епископа Игнатия (Брянчанинова) и особенно епископа Феофана (Говорова), в творениях которых большое место было отведено рассмотрению жизни духа, души и тела человека. Преосвященный епископ Феофан был сторонником теории нематериально-душевной, епископ Игнатий был сторонником теории материально-душевной, причем, более того, он был близок к мнению о "тонкой" материальности не только души, но и духа человеческого. И тот и другой авторы (особенно епископ Феофан) много потрудились в изучении этой сложнейшей проблемы. Они в обилии привлекали в подтверждение своих мнений как места из Священного Писания, так и места из творений святых отцов и учителей Церкви и из сочинений других мыслителей. Кроме того они и сами своей высоконравственной жизнью засвидетельствовали истину многих из своих теоретических положений. Исследованию высказываний этих двух авторов и будет посвящен настоящий труд…
Необходимо тотчас же уточнить, что епископ Игнатий, как и многие трихотомисты, не считает ум-дух совершенно самостоятельной "третьей" субстанцией человеческой природы. По его мнению, ум-дух представляет собою лишь высшее проявление души, высшую ее "часть", неизменно остающуюся по своей сущности душою. Поэтому епископ Игнатий часто говорит в своих писаниях о теле и душе, как лишь о двух главных составных частях человека. Например: "Смертью болезненно рассекается и раздирается человек на две части, его составляющие, и по смерти уже нет человека: отдельно существует душа его и отдельно существует тело его" [3].
Только в одном месте у еп. Игнатия можно найти более или менее ясный ответ по вопросу о его взгляде на трихотомию. Так, в "Прибавлении к Слову о смерти" [4] епископ Игнатий говорит: "Учение о том, что человек имеет душу и дух, находится и в Священном Писании (Евр.4:12), и в Святых Отцах. По большей части оба этих слова употребляются для обозначения всей невидимой части существа человеческого, тогда оба слова имеют значение тождественное (Лк.23:46; Ин.10:15,18). Различается душа от духа, когда это требуется для объяснения невидимого, глубокого, таинственного аскетического подвига. Духом называется словесная сила души человеческой, в которой напечатлен образ Божий, и которою душа человеческая отличается от души животных…". В подкрепление этой своей мысли епикоп Игнатий тут же приводит слова преподобного Макария Великого, который на вопрос: "Иное ли есть ум (дух), и иное душа?" отвечает: "Якоже члены тела, многие суще, единым человеком именуются, так и члены души суть многие, ум, воля, совесть, помышления осуждающие, однако вся сия в едину соединены словесность, и члены суть душевные, едина же есть душа - внутренний человек…" [5].
На основании всего приведенного выше можно сделать совершенно определенный вывод: епископ Игнатий (Брянчанинов) не может быть назван трихотомистом в прямом смысле. Он лишь соглашается с некоторыми взглядами на трихотомию, общими у него с "трихотомистами в прямом смысле". Отсюда и все труды епископа Игнатия настоящее сочинение будет рассматривать лишь с точки зрения тех мест, которые или общи у него с епископом Феофаном, или, наоборот, находятся в явном противоречии с концепцией преосвященного Феофана.
Но даже если в какой-то мере епископа Игнатия и можно было бы причислить к трихотомистам, то следует обратить внимание, что его трихотомия - особая. Если епископ Феофан считает дух человеческий высшим проявлением души, или "душою души" [6], чем совершенно определенно как дух, так и душу относит к области духовной, нематериальной, то епископ Игнатий (Брянчанинов) вполне определенно и твердо придерживается того мнения, что душа человека материальна, телесна, вещественна [7].
Этим воззрением и создается основное разногласие между двумя преосвященными авторами. Поэтому, если и причислять епископа Игнатия к трихотомистам, то к трихотомистам "душевно-материальным", в противоположность "душевно-нематериальному" трихотомисту епископу Феофану [8]. Более того, в сочинениях епископа Игнатия встречается взгляд, по которому и сам дух (человеческий и ангельский) в какой-то степени материален…
В своем известном большом сочинении "Слово о смерти" (изданном в 1863 г. особой книгой, а затем вошедшем в собрание его сочинений) епископ Игнатий (Брянчанинов) неожиданно для русского православного мира высказал очень смелые мысли по поводу существа человеческой и ангельской духовной природы.
"Душа, - сказал епископ Игнатий, - эфирное, весьма тонкое, летучее тело, имеющее весь вид нашего грубого тела, все его члены, даже волосы, его характер лица, словом полное сходство с ним…" [9]. Ссылаясь на места из библейских повествований и на места из творений Святых Отцов, епископ Игнатий утверждал также, что души человеческие, как и ангелы, хотя и очень тонки по своему существу, однако они материальны, телесны, вещественны, несмотря на то, что "вещество их несравненно тоньше вещества земных предметов, нами видимых…" [10]. Относительно внешнего вида ангельского существа епископ Игнатий утверждал то же, что и относительно человеческих душ: "Ангелы подобны душе: имеют члены, главу, очи, уста, перси, руки, ноги, власы, словом, полное подобие видимого человека в его теле…" [11].
По мнению епископа Игнатия, духовен и невещественен один лишь Бог; все прочее, будь то душа или ангел - вещественно, грубо. Если же душа или ангел называются бесплотными, то лишь потому, что они не имеют грубой, видимой всеми "нашей" плоти. И эти последние рассуждения епископ Игнатий также подкреплял обильными ссылками на места из Святых Отцов.
Естественно, что многие читатели "Слова о смерти" были удивлены смелостью и оригинальностью нового учения. В печати стали появляться различные статьи, обращавшие внимание на опасность подобных взглядов. Например, в сентябрьском номере журнала "Странник" за 1863 год появилась библиографическая статья свящ. П. Матвеевского о "Поучениях Игнатия, епископа бывшего Кавказского и Черноморского", где автор по поводу "Слова о смерти" писал следующее: "Несмотря на то, что диссертация составлена на основании аскетических преданий, в ней много такого, к чему мы не иначе можем отнестись, с богословской точки зрения, как отрицательно. К мнениям, которые автор напрасно поспешил возвести на степень положительности, мы относим: 1) учение о телесности души и духов…". "Мы не можем не признать, - продолжает автор, - что еще ни одна эсхатология… не входила в такое подробное решение этих вопросов… Богословие, как наука, не принимало на себя обязанности решать эти вопросы так, как разрешил их составитель "Слова о смерти", потому что, относя такие и подобные вопросы к области человеческой пытливости, желающей простереться даже за пределы человеческой ограниченности, всегда сообщало о душе, рае, аде и злых духах сведения бесспорные, основанные на Священном Писании и согласном учении вселенской Церкви…" [12].
Не прошло и года, как епископ Игнатий (Брянчанинов), видимо, побуждаемый текстом появившихся статей, написал свое новое сочинение "Прибавление к Слову о смерти". В этой работе епископ Игнатий постарался привести новую аргументацию в защиту своего мнения о телесности природы ангела и души.
Спустя несколько лет оба вышеуказанные сочинения епископа Игнатия подвергнулись сокрушающей критике преосвященного епископа Феофана (Говорова) в его книге "Душа и ангел - не тело, а дух". В этом небольшом, но глубоком богословском труде епископ Феофан подробно разобрал основные положения "нового" учения, рассмотрев для этого свидетельства Слова Божия и Святых Отцов, а также разобрав и соображения разума по вопросу о естестве души и ангелов. На основании всех вместе взятых свидетельств епископ Феофан постарался доказать нецерковность, ложность и вредность учения о телесности природы души и ангела. Свой труд епископ Феофан закончил пожеланием, чтобы новое учение, побежденное многими вескими доказательствами его несостоятельности, "исчезло", как исчезают вдали блуждающие огни, не оставляя заметного следа…" [13].
Епископ Игнатий (Брянчанинов), как видно из различных его творений, не только "придерживался" своего особого, частного мнения на сущность души, как вещи материальной, телесной, но он настойчиво старался опровергнуть мнение противоположное (т.е. мнение о безусловной духовности души), которое он называет чуть ли не еретическим, появившимся у "западных" христиан. В "Прибавлении к Слову о смерти" он пишет: "Западные, принявшие в недавнее время много учений, чуждых и противных Православной Церкви, недавно приняли чуждое и противное ей учение о совершенной невещественности сотворенных духов, приписали им духовность в той степени, в какой имеет ее Бог. Они поставили Бога, Творца всех и всего, в один разряд существ с сотворенными духами, признают их независимость от пространства, отрицают в них подобную телам способность к передвижению…" [14].
Затем епископ Игнатий, к сожалению, замечает, что "западные" думают основать свое учение на Священном Писании, и обещает представить "удовлетворительное опровержение" этого учения. Далее епископ Игнатий приводит несколько свидетельств из Священного Писания, которые, по его мнению, должны доказать вещественность, материальность души человека и существа ангельского.
Например, цитируя слова Иисуса Христа "Дух плоти и кости не имать, якоже Мене видите имуща" (Лк.24:39), епископ Игнатий выводит отсюда ту мысль, что дух здесь называется бесплотным лишь в сравнении с нашей земной плотью или в сравнении с земной плотью Самого Богочеловека. Но в данном случае епископ Игнатий забывает, что Иисус Христос произносил эти слова уже после Своего славного Воскресения, то есть находясь не в обычной человеческой плоти, а имея плоть прославленную, обожествленную, измененную, коренным образом отличающуюся своими свойствами от вещей видимого мира. Значит, если Господь говорил о духе, что дух не имеет даже такой "особой" плоти, то этим самым подчеркивалась именно полная нематериальность духа (в данном случае и "души", ибо апостолы думали, что видят дух Иисуса, т.е. ту сторону Его человеческого существа, которая не поддается чувственному восприятию).
Мысль о материальности духа-души епископ Игнатий в том же сочинении пытается подтвердить тем соображением, что во многих библейских книгах говорится о явлениях ангелов или почивших людей живым людям, и во всех случаях вид являвшегося был похож на вид человека. Приводятся примеры явления ангелов мироносицам, пришедшим ко Гробу Господню (Мк.16:5; Мф.28:2-6), явления ангела Корнилию (Деян.10:3). Однако нет совершенно никакого основания выводить плотяность сущности, являющейся под тем или иным видом. Любая духовная сущность может, по воле Божией, или оставаться бесплотной или временно облечься в видимую форму. Сам Бог, невидимый, абсолютно духовный, нематериальный и невещественный, являлся Аврааму и другим библейским лицам. Однако отсюда нельзя заключать о какой-то причастности Божественного существа к чему-то материальному, вещественному.
В "Слове о смерти" епископ Игнатий на основании слов Евангелия "Бога никтоже виде нигдеже" (Ин.1:18) заключает, что только Бог, как Существо бесконечное, не подчиняется никакой форме, не может иметь никакого вида [15]. Вполне соглашаясь с отсутствием какого бы то ни было вида или формы в Боге, совершенно не обязательно вслед за епископом Игнатием считать, что поэтому все, что вне Бога, должно иметь вид и форму. Здесь - логическая ошибка умозаключений, совпадающих в каких-то одних частях своего объема, но не совпадающих в других частях. А следовательно, Церковь может мыслить существование помимо Бога и других существ, невидимых, бесформенных и нематериальных, ибо нематериальность и невидимость не обязательно должны быть исключительными свойствами одного Божества.
Окончание: http://svt-feofan.livejournal.com/10511.html