К. Х. Гундарсон Дикая Охота и Неистовое Полчище в фольклоре

[svart_ulfr]

Кведульф Хаген Гундарсон , из независимого языческого журнала «Горный Гром», выпуск 7, зима 1992

(впервые прочитано в виде лекции в Кембриджском Фольклорном Обществе в доме доктора Хильды Р. Эллис-Дэвидсон)

(С) перевод svart_ulfr

В то время, когда сильны порывы зимнего ветра и горят рождественские огни на землях от Скандинавии на севере до Швейцарии на юге, лучше оставаться за крепко закрытыми дверями, избегая темных лесных дорожек и диких пустошей. Те же, кто путешествуют в рождественскую ночь, могут услышать внезапный шум в кронах деревьев - звук, который вполне можно было бы списать на ветер, хотя остальной лес все еще погружен в тишину. Но потом воздух наполняется собачьим лаем, позади слышен клич охотников «Вод! Вод!», с небес раздается: «Midden in dem Weg!»1 -- и сонм диких душ несется вниз; огонь рвется из глаз черных собак, с копыт черных коней осыпаются искры…

Опытный путешественник сразу же упадет на середину дороги, лицом вниз. Если ему повезет, с ним ничего не случится, - он лишь почувствует холодные лапы собак, прыгающих через его тело. Менее удачливых сметет с земли, и они очнутся далеко от дома, или даже останутся лежать мертвыми позади неистового полчища. Те, кто участвует в этой охоте, могут оказаться потом дома с куском человеческого мяса - их долей добычи. Это - Дикая Охота германского фольклора. Она известна под многими именами: «армия Вутана» или «армия Вуета» в южных частях Германии, «семья Арлекина» во Франции, «Оскорей» в Норвегии, «Оденсякт» в Дании и Швеции - но в основном ее описание практически неизменно. Слышны громкий шум, лай и крики; черный наездник на черной, белой, или серой лошади мчится по воздуху вместе со своими собаками, сопровождаемый призрачным воинством. Наездник появляется иногда без головы. Иногда, особенно в Верхней Германии, на телах призраков явственно видны полученные в сражении раны или же знаки насильственной смерти. Из копыт и глаз животных полыхает огонь. Лошади и собаки могут быть двух- или трехногими. Часто в процессии видят недавно умершего знакомого человека. Дикая Охота всегда представляет собой угрозу для тех, кто попался ей на пути, хотя иногда она оставляет после себя дары.

Первое подробное описание процессии призраков было создано в Париже, в январскую ночь 1092 года (Ordericus Vitalis2). Священник Вошлен, возвращаясь из дома больного, увидел толпу во главе с воином-великаном, державшим в руке огромную дубину. Следовавшие за ним плакали и стонали, сокрушаясь о своих грехах; затем появилась толпа носильщиков с гробами на плечах - священник насчитал приблизительно 50 гробов. Там были женщины и священнослужители, сидевшие на седлах с пылающими гвоздями, пронзавшими их тела. Священник знал многих из этих людей -- они умерли недавно. в завершение о признает, что видел «семью Арлекина» (familia Herlechini), о которой ему многие рассказывали, но в которую он никогда не верил. Теперь он действительно видел мертвых…

Понятие «wotigez her»3 используется в средневековой немецкой «Песне о Роланде», для уподобления войска сарацинов одновременно и дьявольским полчищам, и воинству библейского фараона. В XIII веке в «Diu Urstende»4, евреев, которые явились, чтобы схватить Христа «с копьями, мечами, и стрелами», называют «daz wtunde her» . В произведении начала XIII века под названием «Мориц фон Краон» (Moriz von Craon) тяжело раненый герой появляется в спальне своего пленника, который говорит его жене, что «дьявол поблизости», или «the wutende her». В произведении «Von zwein Gesellen» Рудигера фон Мунре (Rudiger von Munre) формула присяги звучит как «by deus ... and by wutungis her».

Поэма «Alamannic» 1300 года сравнивает звук грома, прокатившегося через горы и долины, с вооруженными всадниками и туманом, в котором едет «daz wuotes her» . Средневековый заговор «Nachtsegen»5 из Средней Германии (XIII - XIV вв) («от упырей и призраков / и от длинноногих тварей / и от всего, что наносит удар в темноте / добрый Господь, защищает нас») содержит просьбу к Богу и Святому Духу защитить просящего от «всех чудовищ ... от Труттана и вутана (Truttan и wutan), / от wutanes her и всех его (или их) людей» . В рыцарском романе о принце Брауншвейгском герой видит «Одина (daz woden) здесь, / где обретают прибежище злые духи».

Йохан Гайлер фон Кайзерберг (Johann Geiler von Kaiserberg) писал в 1516 году в Страсбурге : «Те, кто умирает прежде того срока, который установил для них Бог, как и те, кто поступил на военную службу, или те, кто повесился или утонул, не обретают покоя после смерти до тех пор, пока не наступает время, которое для них установил Бог, и затем он поступает с ними сообразно своим благочестивым замыслам» . Его современник Кизат (Cysat) добавляет несчастные случаи и войну как причину для того, чтобы попасть после смерти в Неистовое Полчище. Якоб Трош (Jakob Trausch) пишет в страсбургской хронике 1516 года : «Не только в этом году, но также и прежде, за много лет до того, всякий слышал о явлении, называемом Wuetten-Hor -- во всех странах, особенно в Эльзасе, Брейсгау (Breisgau), и в других местах. Видят его не только ночью, но также и днем, в лесу и в горах. Ночью призраки мчались по полям с барабанами и трубами, также и через город с громкими криками и с огнями ... во Фрейбурге (Freiburg) женщина видела своего мужа, который погиб на войне, и поэтому был теперь в этой орде, с разбитою головой. Когда она подбежала к нему, голова его отвалилась совсем» . Поэма Ганса Сакса (Hans Sachs) «Das wutend heer der kleynen dieb» (1539) описывает Неистовое Полчище в ужасающих подробностях - с воронами, летящими над ним и клюющими глаза мертвых. Он рассказывает: «Там в хвосте был один человек, повесившийся в этот самый день -- у него все еще были глаза, и он смотрел на меня».

Процессия мертвых, как этого можно было бы ожидать, тесно связана с предчувствием смерти. В швабских «Zimmern Chronicle»6 (1564--76) рассказывается, как дворянин фон Секендорф (von Seckendorf) видел ужасные подробности собственной смерти. Это было связано с Неистовым Полчищем, которое являлось в тех местах за год до того, как он на самом деле умер. Норвежский Оскорей останавливается там, где кто-то погиб или еще только будет убит, подобно балтийским оборотням, описанным Олаусом Магнусом в «Historia de gentibus septentrionalibus»7 (1555), которые появляются незваными, выпивают все пиво и мед в погребах, и чей визит на Рождество также предвещает смерть в новом году. В Англии Дикая Охота преследует злые души; в Ютландии появление Охоты предвещает войну, а в Западной Ютландии, когда Охота проходит через дом, это считается признаком большой беды (Olrik, «Odinsjageren i Jyland», Dania VIII, p. 146). Ландстад (Landstad) сообщает, как Тор из Телемарка (Telemarker Tor) видел Асгардрайд, с которым ехал его брат Гредгард (Gredgard) . Он поспешил к брату, но обнаружил его «безжизненным, как палка или камень» («Norvegs Folkslagsminne» 13, p. 17).

Ясно, что в представлениях континентальной Европы, эта армия была прежде всего армией призраков, но возможно, имела и другие особенности. Использование термина «wutendes heer» для описания нападения армии фараона на израильтян, сарацин, нападающих на армию Карла Великого, и, наконец, евреев, нападающих на Христа, предполагает, что данное словосочетание ассоциировалось с образом воинства, враждебного христианству - воинства, воплощавшего деятельные силы тьмы, которое фигурирует в произведении «Das Väterbuch» (конец XIII век) как «дьявольское "wutendez her"» . Возможно, было бы слишком смело предполагать, что это сохранившиеся воспоминания о явлении, которое стало результатом демонизации христианством некоторых элементов германского язычества, однако кажется очевидным, что этот термин -- «неистовое полчище» -- помимо иносказательного значения, имел совершенно определенный буквальный смысл. Это поддерживает версию ранних фольклористов, таких, как братья Гримм, о том, что это самое «wutendes heer» , возможно, первоначально писалось как «Wotan's Heer», где имя божества «легко ... пряталось в родственном глаголе» («Teutonic Mythology», vol. III, p. 920). Близкое подобие родительного падежа «Wutanes her» и номинативное «wutendes her» делает вероятным предположение, что имя языческого Бога могло легко трансформироваться в менее экспрессивную конструкцию, поскольку вера в него уже оказалась забыта - хотя он и продолжает фигурировать и как «Wuotung» (в «Nachtsegen» и у Рудигера фон Мунре (Rudiger von Munre)), и как «Wuot». Обе формы, согласно Кизату (Cysat) остаются в ходу в Швейцарии: Wuttjns Heer, Guttisheer, Guttjns heer. Изменение начального «В» на «Г» зафиксировано в личных именах, как и потеря «-эн» в родительном падеже, в местечке с названием «Годенсберг» на Рейне (от Wodansberg к Godansberg). На Эльбе стоящую во главе Дикой Охоты женщину называют Fru Wode или Fru Gode; в Мекленбурге (Mecklenburg) считается, что Дикая Охота является во главе с фрау Годен (Frau Gauden) (Lisch, «Mecklenburger jahrbuch», 8, 202-5). Братья Гримм также предполагают, что «Hackelberend» (Вестфалия) может интерпретироваться как «носящий плащ» и употребляться как другое имя Вотана («Teutonic Mythology» III, p. 923). В 1666г. швед Йоганнес Шеффес (Johannes Scheffes) упоминает ночное воинство владыки призраков в связи с Одином и отождествляет его с немецким Wutensher.

Древние норвежские предания не знают ни охоты Одина / Неистового Полчища , ни Дикой Охоты, но есть некоторые описания, которые могут быть связаны с теми же самыми исходными германскими верованиями. Призрак, описанный в «Саге о Ньяле»,CXXV имеет близкое сходство с представителями Неистового Полчища.

«В Дымах, на Поприще, жил Рунольв, сын Торстейна. Его сына звали Хильдиглум. В ночь на воскресенье, за двенадцать недель до зимы, Хильдиглум вышел из дому и услышал сильный грохот. Ему показалось, что земля и небо трясутся. Хильдиглум посмотрел на запад и увидел там огненный круг и в нем человека на сером коне. Этот человек скакал во весь опор и быстро пронесся мимо. В руках у него была пылающая головня. Он проехал так близко от Хильдиглума, что тот мог хорошо рассмотреть его. Он был черен как смола. Он сказал громким голосом такую вису:

Скачет мой конь -
Влажная челка,
Иней на гриве,
Зло я несу.
Горит головня,
Отравы полна.
Козни Флоси -
Огонь на ветру.
Козни Флоси -
Огонь на ветру.

Хильдиглуму показалось, что он бросил головню на восток, в горы, и там вспыхнул такой большой пожар, что гор не стало видно. Хильдиглуму показалось затем, что он поскакал на восток, в огонь, и там исчез. Затем Хильдиглум вошел обратно в дом и долго лежал без чувств, прежде чем снова пришел в себя. Он помнил все, что увидел, и рассказал своему отцу, а тот велел ему рассказать Хьяльти, сыну Скегги. Хильдиглум поехал и рассказал ему.
- Ты видел призрак (Gandreidh), - сказал Хьяльти. - Это не к добру.»

(С) Перевод М.И.Стеблин-Каминского, стихи в переводе О.А.Смирницкой и А.И.Корсун, по http://norse.ulver.com/texts/njala.html

Комментируя эту часть текста, Финнур Йонссон (Finnur Jonsson), говорит, что тут "нельзя не думать об Одине" , хотя и не объясняет, почему. Сам Один хвастается тем, что знает чары

Знаю десятое, -
если замечу,
что ведьмы взлетели,
сделаю так,
что не вернуть им
душ своих старых,
обличий оставленных. ("Речи Высокого" 155).

Ведьм также называют «ночными всадницами» (mirk-riders, скандинавское myrkriður) («Harbardhzliodh»8, 20) и «вечерними всадницами» (evening-riders) («Helgakvidha Hjorvardhzsonar»9, 15), хотя все эти названия могут относиться к магическому обряду ведьминого «полета», а не к дикой скачке по воздуху, подобной «Darradhrljodh»10 валькирий перед битвой при Клонтарве («Сага о Ньяле», CLVII).

Процессии несвоевременно умерших не появляются в древних скандинавских источниках; однако это можно частично объяснить верой в Вальхаллу, где идет постоянное сражение, а убитые в нем волшебным образом воскресают, и вечно продолжают биться. Будучи определенным образом ограничено полем битвы и, позже, Вальхаллой, Неистовое Полчище для своих выездов должно было дожидаться ночи. Потом, даже если фольклорная традиция Неистового Полчища -- мертвецов, возглавляемых Одином или кем-то другим -- и существовала в «эпоху викингов», вовсе не обязательно, что она была зафиксирована в сводах Старшей и Младшей Эдды, которые в значительной степени имеют дело с определенными мифическими событиями. Средневековая норвежская баллада «Draumkvaede»11 или, в некоторых версиях, «Draugkve'en»12, действительно описывает нечто кажущееся родственным Неистовому Полчищу:

"С севера прибыло воинство, я думал, это было худшим. Впереди ехал Грутте (Grutte) Седоборобый на черной как уголь лошади" (Landstad, Norske Folkeviser).

Другая версия баллады описывает Грутте Седобородого как человека, носящего черную шапку. Кнут Листел (Knut Liestöl) предполагает, что эта фигура может вполне быть «выжившим и демонизированным» Одином, сравнивая его прозвища «Höttr» (Шляпа), «Sidhhöttr» (Широкая Шляпа), и «Harbardhr» (Инеистая Борода) с описанием Грутте Седобородого, интерпретируя имя «Grutte» как производное от корня, означающего «смотреть сердито, свирепо; иметь сердитое или сумрачное выражение глаз» («Draumkvaede», Studia Norvegica 3, 1946, pp. 70-1).

Самые ранние находки, которые имеют отношение к Неистовому Полчищу - камень Туны, который поставлен в память о человеке по имени Woduridar.

Исследователи пытались связать это имя с Одином, или интерпретировать его в связи с культом этого бога. (Eike, «Oskorei og ekstaseriter», Norveg 23, 1980, стр 281-2. «Неистовый всадник» мог конечно толковаться как видоизмененное «Неистовое Полчище», но общая нехватка данных, окружающих «Woduridar» оставляет подобные теории лишь в качестве предположений.

Описание странной процессии, подобной охоте, сначала появляется в Англии, в хронике Питерборо («Peterborough Chronicle») в 1127 году.

«Тогда вскоре после того многие люди видели и слышали охоту с множеством охотников. Охотники были черными, большими и ужасными, они ехали на черных лошадях и черных оленях. Их собаки были черными, широкоглазыми и ужасными. Их видели так же и в городе Берк (Burch) и во всем лесу от того города до Стэнфорда, и ночью монахи слышали звуки их сигнальных рогов. Заслуживающие доверия люди, слышавшие их ночью, сказали, что в этой процессии могло быть приблизительно двадцать или тридцать трубивших в рога. Их видели и слышали в период Великого поста Пасхи. Тогда они пришли; когда они исчезли, мы не можем сказать. Одному Богу это известно».

Трубящие в рога черные люди с широкоглазыми собаками вполне характерны для «Неистового Воинства», хотя хроника не дает определенного названия для этого явления.

После этого описания, упоминание призрачной охоты не фигурирует в фольклорных сборниках вплоть до девятнадцатого столетия. К тому времени, однако, этот мотив кажется полностью разработанным. Жаклин Симпсон (Jacqueline Simpson) так говорит об этом: «..мы можем уверенно предположить, что в 1840-ые гг. эти сюжеты еще были известны... поиски самых старых из известных нам рассказчиков, которые пользовались своими детскими воспоминания о том, что им рассказывали их родители, убеждают нас в том, что приведенные здесь истории, представляют собой более чем 200-летнюю устойчивую традицию». («Scandinavia Folktales», p. 7). В Северной Германии, Дании, и Швеции, Дикая Охота, занимает все более устойчивую позицию, заменяя Неистовое Полчище, описанное Scheffes в 1600-ых; в Норвегии мотив именно Охоты практически неизвестен. «Wilde Jagd» из Ростока (Rostock), описанный Flörke в 1832, наделена аспектами их обоих.

«...Дикая Охота, также называемая «Неистовым Полчищем», в Мекленбурге -- явление, о котором я слышал много рассказов в детстве и позднее. Наши крестьяне ... были столь единодушны в страхе перед Дикой Охотой, что только с дрожью осмеливались идти на работу вечером. Сначала слышали лай собак, грубые и прекрасные голоса, сменяющие друг друга; по мере того, как они приближались, люди видели множество горящих углей, летящих по воздуху, и затем, если к тому времени люди не убегали, рев целого воинства, полный ужасающей ярости, лай, звуки охотничьих рогов, и среди всего этого - звук тяжелого дыхания. В пору моей юности это считалось совершенно обычной вещью, что они были древними рыцарями-разбойниками (robberknights), не обретшими в могиле покоя; иногда скакавшими по небесам вместе со своими охотничьими собаками, которые сопровождали их и при жизни. Некий благочестивый священник сказал мне, однако, что это не был не кто иной как Дьявол собственной персоной, с несколькими злыми ангелами, которые развлекались, пугая людей. Дьявол принял для этого обличье старого бога язычников Водана, в котором ему прежде поклонялись в этих странах, откуда также происходит название Wohl, который является искаженным от "Водан"».

Мотив, что во главе Охоты стоит дворянин, проклятый за свои грехи, обычен и для Скандинавии и для Германии. Характерный пример - история Рюгена (Rugen), великого принца, любившего охоту больше всего на свете. Когда пастух срезал кору с дерева, чтобы сделать дудочку, принц в наказание обмотал поврежденный участок дерева его кишками. Крестьянина, который убил оленя, поедавшего его зерно, принц приказал привязать к оленю и отпустил зверя в лес на свободу, что повлекло за собой смерть крестьянина, избитого и искалеченного. «За такие жестокие дела этот чудовищный человек в конце концов получил плату, которую он заслужил - он сломал шею на охоте», «и теперь охота - его наказание после смерти, ибо он не обрел покоя в могиле, но должен целую ночь напролет охотиться, как дикий зверь. Это случается каждую ночь, зимой и летом, с полуночи до предрассветного часа, перед самым восходом солнца, и люди часто слышат его крик: 'Wod! Wod! Hoho! Hallo! Hallo!, но его обычный крик - 'Wod! Wod!' и от этого его самого во многих местах называют 'der Wode' » (Jahn, Ulrich. «Volkssagen aus Pommern und Rügen», pp. 4-5).

Различные немецкие, шведские и датские сюжеты подобного рода явно являются средневековыми или постсредневековыми по своему происхождению, и представляют собой наложение более позднего социального комментария на оригинальную легенду. Предводитель Охоты -- почти неизменно обладатель высокого социального статуса или человек, который так или иначе злоупотребляет своими привилегиями, или придает охоте некоторый элемент богохульства: охотится в воскресенье, или произносит какую-то фразу, например «пусть Бог остается на своих небесах, а мне оставит мою охоту». Не подвергаясь земному правосудию, он оказывается наказан в загробной жизни. Такие рассказы укрепляли в крестьянине чувство собственной добродетельности, в отличие от наделенных властью «злых» людей; в качестве основного элемента сверхествественной легенды, присутствует также некоторая враждебность и, возможно, страх по отношению к настоящим охотам знати в лесах Европы. Кажется, есть некоторый прогресс в трансформации призрачной процессии в орду охотников, которая, в зависимости от единственной известной, наделенной именем фигуры, в конечном счете становится отдельной охотой, которая часто (хотя и не всегда) появляется в шведских и датских легендах.

Разновидность Дикой Охоты, в котором охотники преследуют некую сверхъестественную женщину, известна от Швеции до Тирольских Альп, и сначала появляется в германских странах как часть немецкой героической литературы Высокого Средневековья, в Ecken-Lied . Основная мотив различим в этом шведском рассказе.

«Мои отец и дед однажды охотились в лесу Cольруд (Solerud). Тем вечером они услышали странный лай; одна собака лаяла очень пронзительно, а еще две лаяли более глухо. .... Вдруг мимо людей пробежала женщина с развевающимися за спиной волосами. Затем появилась собака, та, что лаяла очень пронзительно, и затем две другие собаки,. Вскоре после этого появился вооруженный человек с рыжими волосами и бородой. Он тотчас же пошел вперед. Отец сказал, что это было охотой Одина».

(Simpson, «Scandinavian Folktales», p. 226. Collected in 1944 from an informant born in 1860)

Эта женщина в разных землях может быть лесным духом (Германия или Швейцария), русалкой (Западная Ютландия), одной из «народа хюльдр» (Швеция), или эльфийкой (Дания). Охотник, преследующий эту женщину всегда выступает как одиночная фигура. Тема этой сверхъестественной охоты, кажется, имеет некоторую связь с легендой о проклятом лорде, ведущим группу охотников. Рыжие волосы и борода Одина из этой шведской легенды кажутся более типичными для древнего скандинавского Тора (хотя Одина также называют «Raudhgrani» - «Рыжебородый»). Келандер (Celander) («Oskoreien ok besläktade föreställningar,» Saga och sed 1942, p. 155), предлагает, что это - независимая традиция, и охота Одина на лесных духов никак не связана с известным сюжетом охоты Тора на троллей. Особенно отмечается то, что Тор убивает гигантских женщин. В «Песне о Харбарде» Тор сам хвастается тем, что:

На востоке я был,
там истреблял я
злобных жен турсов,
в горы бежавших;
когда б то не сделал,
разросся бы род их
и в Мидгарде люди
жить не смогли б.

Хотя имеется некоторое количество версий, позволяющих провести аналогию между преследованием Тором великанш и преследованием более поздним охотником сверхъестественных женщин, однако, учитывая более широкое распространение последнего сюжета, предложение Келандера о том, чтобы эта версия Дикой легенды Охоты могла быть независимой традицией, вполне вероятно. Если охота за лесным духом или русалкой действительно берет свое начало в совершенно ином источнике, нежели крупномасштабная призрачная охота, которые однозначно являются более поздней версией исходной процессии мертвых, то ассоциация с Одином может быть простым продуктом естественной путаницы между двумя типами сверхъестественных охот.

Личность предводителя Охоты меняется в зависимости от места. Часто орда призраков связывается с исторической или легендарно-исторической фигурой. Гервазий фон Тиллбери (Gervasius von Tillbury) в 1211 году называет предводителем Дикой Охоты короля Артура. В Лаузице ( Lausitz) и Орлагау (Orlagau), это - Дитрих Бернский - Теодорик Великий германских легенд. Во Франции - это Карл Великий, или же Карл V (народная этимология превратила «Charles quint» в «Hellekin», как это видно в «Exposition de la doctrine chretienne»); в Дартмуре во главе Охоты стоит сэр Фрэнсис Дрэйк; в Зеландии - король Волдемар; в Ютландии - Кристиан II; в Норвегии ее возглавляли Сигурд Свейн и Гуро Риссерова (Guro Rysserova), Сигурд Убийца Фафнира и Гудрун из преданий Эдды. В Средней и Верхней Германии, человека, который идет перед Воинством, называли «честным Экхардтом» («der trewe Eckhardt»). Гримм идентифицирует эту фигуру как Экхардта (Eckhardt), придворного (chamberer) Кримхильды из «Песни о Нибелунгах» («Nibelungenlied» (III, p. 935)), и в «Книге героев» («Heldenbuch») о нем говорят, что он едет отдельно от Охоты, чтобы предупредить о ее приближении людей, и что делает он это в интересах самой Охоты. В 1534 году Экхардт даже вошел в пословицу: «Du thust wie der trewe Eckhart, der warnet auch jederman vor schaden» ( «Вы действительно подобны верному Экхардту, который также предупреждает каждого об угрозе» ). Некоторые из имен встречаются только лишь в легендах о Дикой Охоте, как, например, рыцаря Эльке из Хрейфенхагена (Alke of Greifenhagen), графа фон Эбернбурга из Забелсдорфа (Zabelsdorf,) и Ганса фон Хакеленберга (Hans von Hackelnberg/Hackelberend) из Вестфалии. Самые общеупотребимые названия, однако, имеют происхождения от корня "wodh-": так, в Швабии, «армия» называется «Wuotes Here» («Zimmerische Chronik»); на Рюгене «охотник» - «der Wode» ;в Средней Германии бытует название «Wutan», а конструкция «wutanes her» и ее производные были уже упомянута. В Вестфалии сохраняется название Woenjäger, вдобавок к более сложным формам Hodenjäger и Bodenjäger; в северной части Ютландии имеется Wojensjaeger, Uen, Uensjaeger. В Швеции, мы имеем Odensjakt, который возглавляет Oden, в котором видят древнего короля, обреченного блуждать по миру в наказании за его грехи (в Варенде (Varend)), или же меткого стрелка, который охотился в воскресенье.

Имя Wodan или Wod не встречается в Нормандии, Англии, или, что удивительно, в Норвегии. Однако, образ Сигурда подвергся любопытному изменению в норвежском фольклоре, посвященном Оскорей. Практически все немецкие и скандинавские легенды, в которых он фигурирует , показывают его юным героем, обреченным на несвоевременную смерть. Изображение этого героя на церковных столбах в Хюлестаде показывает его как безбородого юношу; если Сигурд с рунического камня Ramsundberget и изображен с бородой, то его борода очень коротка, в отличие от длиннобородого кузнеца Регина на том же рельефе. Однако исследования M.B. Ландстада (Landstad) («Norsk Folkeminnelags skrifter», 13, 1926) показывают, что Сигурд Свейн13 является ужасающе старым и дряхлым, находится на грани слепоты, так, что когда он должен что-то увидеть, его глаза открывают с помощью крюка. Старика с явными внешними недостатками едва ли можно уподобить молодому герою, Сигурду Убийце Фафнира, хотя легенда о Сигурде Свейне относительно органично включена в «Сагу о Вельсунгах». Сигурд Свейн, однако, поразительно похож на благочестивого патрона и предка Убийцы Фафнира, «из времен Одина» , который также известен как Bileygr («Плохо видящий»), Herbundi ((«Слепой воин»), и Helblindi («Смертельно-слепой»), что наводит на мысль, что норвежская народная традиция, возможно, заменила имя божества на имя последующего героя.

Иная версия легенды - та, что связана с женщиной Перхтой/Хольдой/Холле (Perchte/Holda/Holle) (в Германии) или Фрейн/Фреки/Фрик/Фрейей (Frien/Freki/Frik/Freja) (Швеция, Северная Германия). Как и мужские фигуры, обсужденные выше, Перхта (Perchte) или Хольда (Holda) ведет кавалькаду душ. Однако иногда ее свиту составляют и маленькие дети; она также крадет детей. Она контролирует поведение женщин: наказывает тех, кто не закончил прясть к определенному часу ночи, или тех, кто прядет в запретный для этого день. Она часто дает подарки детям, чего ее мужские эквиваленты не делают. Особенно в Австрии и Скандинавии образ женщины, делающий подарки в Сочельник, которая может быть или доброжелательной дарительницей, или внушающим страх демоном, - Святой Люсией (Lucia) , которая также связана с использованием звериных масок. В Австрии, она - Spillalutsche, «Spindle-Lucia»14, которая наказывает детей и прядильщиц с помощью раскаленных катушек. В Шлезвиг-Гольштейне фигуру Хольды изображают с коровьей шкурой и рожками (судя по изображениям на некоторых из скандинавских рунических камней), и при праздновании дня святой Люции используют голову или ноги коровы (Liungman, Waldemar, «Traditionswanderungen Euphrat-Rhein», part II. FF Communications 119, 1938, pp. 654-55). Это имеет определенное сходство с норвежским образом Гуро Риссеровы (Guro Rysserova), которая спереди выглядит как женщина, а сзади имеет лошадиный хвост.

Дикая Охота или Неистовое Полчище появляется в разное время года, чаще всего весной и осенью, но самый общераспространенное и характерная пора для встречи с ней - период Рождества. Это характерно для германской традиции в целом: Рождество - сезон, в который и сверхъестественные преследования, и визиты всякого рода чудесных созданий являются самым обычным делом. Преследование людей Торольвом в «Саге о Людях с Песчаного Берега» происходили именно в Рождество, равно как и смерть Глама в «Саге о Греттире». В народных рассказах всех скандинавских стран фигурируют в историях о Рождестве фигурируют тролли или эльфы, способные изменять облик, особенно в Исландии, где общая тема - сверхъестественный гость, угрожающий женщинам, которые должны оставаться дома, чтобы уберечься от него в Сочельник. Кристофер Арнольд (Christopher Arnold) в 1674 году упоминает «не добрых и не злых духов, особенно много которых находится в воздухе накануне времени святого Рождества Христова; и называются они «Juhlafolker» то есть, «Народ Рождества». Это название подозрительно похоже на старое норвежское слово «joln» - «боги» (в «Haleygjatal» skaldaspillr Eyvindr15), которое, впрочем, оба -- и Магнуссон (Magnusson) (p. 433), и Фаулекс (Faulkes) (Edda, p. 134) считают производным от Йоля (Jól), «Рождества». Оскорей также называют julereien или juleskreien.

Другой общий для легенд о Дикой охоте мотив - воздействие ее на людей. Встреча с множеством мертвых часто может нести опасность или даже привести к смерти. В «Zimmerische Chronik», один человек после встречи с призраками заболевает, так же воздействует Охота и на другого героя хроники. В Померании и Вестфалии Охота грозит повстречавшимся с ней путникам смертью. Мотив человека, который был похищен Охотой и перенесен в другое место особенно часто встречается в Германии и в Норвегии. Любопытна и уникальна разновидность этих представлений из Норвегии, - люди переживают своего рода «выход» из тела, лежащего как мертвое, а их души путешествуют с Оскорей, как это описывает Ландстад : «Она упал навзничь и лежал всю ночь как будто мертвая. Это сделали с ней Асгардарейд. Когда женщина проснулась, она рассказала, как скакала с ними, так что искры летели из-под лошадиных копыт» . В Померании закрывают двери, для того, чтобы Охота не унесла детей; в Бохуслене (Bohuslän) говорят, что «Один забирает с собою детей» .

Во многих сказках о Дикой охоте описаны наказания тех, кто насмехается над нею, как в «Neuvorpommern», где «мальчик стоял перед мельницей, когда Дикая охота проскакала рядом. «Возьмите меня с собой!». - крикнул парень. «Только половину» - ответил Один, и как только он исчез, у мальчика оказались железные ноги. Он пытался избавиться от них всеми доступными способами, но у него ничего не получилось». (Jahn, «Volkssagen aus Pommern und Rugen», pp. 7-8). Варианты этой истории встречаются несколько раз в Северной Германии.

Однако же те, кто помогает Охотнику или членам его свиты, часто бывают награждены подарками. Например, в Страссбургской хронике женщине Фрайбург, которая перевязала раны своего покойного мужа, была подарена «большая золотая голова, из которой она должна пить ... женщина держала голову в руках, и ничего с ней не случилось. Впоследствии было обнаружено, что эта голова не несет в себе никакого вреда. Дьявол, без сомнения, украл ее где-то». Тому, кто придержит собак датского Вольмара, часто дают бесполезные безделушки, которые позднее превращаются в золото. В Северной Германии есть аналогичные истории о собачьем поводке, упавшем с лошади Дикого Охотника и превратившемся в золотые слитки (Jahn, p. 12). Другой вариант этой истории из Северной Германии из коллекции Яна (Jahn), где человеку, приглашенному на охоту, по завершении дается лошадиная нога со словами: «Вот кое-что тебе от нашей охоты!», -- но на следующий день лошадиная нога становится золотой (p. 30).

Хотя нужно быть совершенно безрассудным, чтобы пытаться помешать Дикой охоте, только по-настоящему мужественные люди выживают, когда Охота проходит мимо них. В «Local Traditions of the Quantocks» (Folklore XIX, 1908, p. 42) Уистлер рассказывает о том, как один человек «осмелился пересечь дорогу в темноте, и обогнал Дикую Охоту, когда она прошла у него над головой. И когда он посмотрел на нее, там был сам Дьявол в окружении собак и верхом на большой свинье. Что еще хуже, дьявол остановился и заговорил с ним. «Славный малый, - сказал он, - хороши ли у вас посевы?». Человек страшно испугался, но зная, что он должен дать хоть какой-то ответ, ответил: «Эх, слава Богу, посевы достаточно хороши!» И это спасло его, потому что дьявол не может слышать имени Господа, отчего и он сам, и его собаки исчезли во вспышке огня». В другой известной мекленбургской легенде, Охотник принимает участие в состязании по перетягиванию веревки с крестьянином, которого он встречает на пути, но человек достаточно умен, чтобы привязать веревку к дубу, так что Вод не может утащить его в воздух . «Ну, перетянул!» - сказал охотник, «многих людей, проигравших мне, я сделал своими, ты первый из тех, кто когда-либо одолел меня, и должен получить свою награду» . Он дарит крестьянину кровь и заднюю часть добытого им самим оленя, которые превратились в золото и серебро, когда крестьянин достиг своего дома (Grimm, III, pp. 924-925).

Хотя эти сказки и изображают Охоту как нечто сверхъестественное, были также и попытки объяснить эту легенду с точки зрения природных явлений. В конце XIX и начале XX века, Дикая Охота часто сравнивается с зимними бурями. Более правдоподобное объяснение была предложена датским ученым Х.Ф. Фейлбергом( H. F. Feilberg): в «Hvorledes Opstar Sagn i Vore Dage» (Dania II, 198294, p. 121), который описывает, как однажды вечером возле Оденсе, он услышал шум и звуки, похожие на лай собак в воздухе над своей головой, и сразу же подумал о Дикой охоте Одина, но «на следующий день я спросил учителя естественной истории в латинской школе, и он объяснил то, что я слышал, как голоса перелетных птиц» . Hylten-Cavallius (Wärend och Wirdarne» vol. I, p. 216) говорит, что Дикую Охоту, или собак Одина можно услышать в воздухе в пору перелета диких гусей, к тому же Дикую Охоту встречают весной и осенью, когда перелетные птицы прилетают и улетают. Нельзя отрицать, что крик пролетающих над головами гусиных стай, похожих на жуткие голоса и лай, очень вероятно, внес свой вклад в поверья об Охоте, однакоон все равно в полной мере не объясняет легенды. Дикие гуси, в конце концов, не встречаются в северных странах в канун Рождества, когда чаще всего встречают Дикую Охоту. Кроме того, Исландия является любимым местом остановки многих видов перелетных птиц, и если бы легенды о Дикой Охоте были в значительной степени основаны на стаях гусей, то можно было бы ожидать, что в Исландии они сохранились лучше там, чем где-либо еще - однако, Исландия не знает историй о подобной охоте с участием собак и лошадей

Отто Хёфлер (Otto Höfler) в своей работе «Verwandlungskulte, Volkssagen, und Mythen» , решительно выдвигает идею, что многие из средневековых описаний Дикой Охоты / Неистового Полчища были фактически описанием ритуальных народных процессий. Тот факт, что хозяин охоты появляется и днем и ночью, вызывая на городских улицах тот же страх, что и у одиноких путешественников в темном лесу, может поддержать эту версию, равно как и описание персонажей Масленицы в Нюренберге XVI века: « Дикое полчище, очень странные фигуры, рогатые, с клювами и хвостами ... рев и крики ... сзади, на черном, диком коне, фрау Хольда, Дикая Охотница, трубит в охотничий рог, размахивая кнутом» . Вульпий (Vulpius) также называет это шествие «das wuthen de Heer» («Meissen», p. 124). Подобные процессии в Тироле, такие как Перхтенлауф (Perchtenlauf16), описаны J.V. v. Zingerle в 1857 году.

«Перхтенлауф - это своего рода процессия в масках. Маски эти назваются «Перхты». Они подразделяются на красивые и уродливые .... красивые перхты часто раздают подарки. Они идут радостно и с громкими криками, если дикие перхты еще не появились между ними. Если эти духи смешиваются между собой, дело приобретает опасныйоборот. В этом случае перхтам следует бежать от них как можно скорее и попытаться добраться до ближайшего дома. Ибо как только они оказывались под крышей, их недруги не имеют больше над ними власти. В противном случае они могут разорвать любого, кто не успеет спастись. Даже сегодня можно увидеть места, где похоронены перхты, разодранные дикими перхтами»

(Sitten, Bräuuche, und Meinungen des Tiroler Volkes, in Höfler, p. 59).

Эта идея Сочельника как костюмированной игры-карнавала разрабатывается Christine N.F. Eike в статье «Oskoreia og ekstaseriter», где линия исследований Хёфлера развивается на норвежском материале. Там приведены взаимосвязанные сюжеты о группах вполне живых молодых людей, разъезжающих в Сочельник верхом, пьющих пиво, и рассказах о группах мертвецов, делающих то же самое.

В целом, легенды о «Неистовом полчище» или «Дикой Охоте», кажется, сохранили значительную степень согласованности через долгое время и на большой территории, которая может, пожалуй, объясняется крепостью веры в описываемое явление от времен язычества и до детства наших собственных бабушек и дедушек. Поэтому, когда вы выходите ночью из дома в это зимнее время,прислушайтесь - Вы услышите лай собак и крики «Midden in dem Weg!» Не издевайтесь над Охотой, что является частью прежних времен, но будьте готовы нести домой все, что подарят вам Один или Хольда. Самый ценный подарок от предводителя Охоты - это истинное золото народных преданий, слова которых подобны отблеску душ наших славных предков.