«Фауст» Гете - гимн антропоцентризму, переходящему в эгоизм (1)
Ну вот, мы и подошли к публикации текстов, в которых обсуждается сам «Фауст» и Гете. Доклад получился обширным и потому он будет выкладываться частями. Эти части мы постарались выделить таким образом, чтобы они мели хотя бы некоторую законченность. Но, кончено же все это несколько условно.
Перед автором доклада - Владимиром Т. - стояла задача анализа влияния творчества Гете и конкретно «Фауста» на становление «человека эпохи Модерна». Именно для того чтобы было понятно о чем идет речь при таком ракурсе и были предложены предыдущих два доклада: о понятии Эпоха вообще и Эпоха Модерна в частности.
Насколько автор справился с заявленной целью судить можно из самого доклада.
* * *
«У кого есть наука, тот не нуждается в религии». Гете.
Фауст - кирпич в какую кладку?
Когда мы «замахнулись» на Гете и «Фауста» я, признаюсь, плохо себе представлял то, в какой мрачный мир мы делаем шаг. Да, мы были знакомы с позицией Кургиняна на предмет фаустианской среды, которая в числе прочих произвела на свет фашизм. Да, в цикле статей «Судьба гуманизма», мы услышали, что Гете сделал опору на «ничто», или на дочеловеческое (нечеловеческое) представление о благе. Да, мы познакомились с тем, что Гете продолжил строительство здание западной цивилизации в рамках проекта, идущего через тысячелетия и исходящего из очень мрачного и опять же античеловеческого источника. Матери, Геката, Ней, Афина, Лилит, - все это мы услышали от Кургиняна. Статьи убедительно показывают эту преемственность и значимость для той цивилизации, которую мы именуем Запад. Но ведь надо не просто поверить, а познать. И вот толстенная книга, с множеством вступительных статей и поясняющих материалов в конце ее.
Проблемы начались сразу же. С вопроса в чьем переводе читать? Начала я с Пастернака, но уже к середине первой части я ощутил неудовлетворенность от некой небрежности к деталям и еще чего-то. Нашел перевод Холодовского, и начал еще раз. Был некий проигрыш в яркости отдельных фраз, на которые так скор Пастернак, но была и цельность восприятия, которая у Пастернака отсутствует. Но главное, что я ощутил, что у Пастернака Человек показан совершенно ничтожным по отношению ко всему остальному миру. У Холодовского есть хоть какая-то трещинка в этой скале безысходности. У автора «Доктора Живаго» - где описан процесс превращения человека в нечто существующее - этой трещинки оптимизма нет вовсе.
Кстати, очень знаменательно, что именно Пастернак создал такой пессимистический перевод. Он с самой ранней поры интересовался творчеством Гете. Первые стихотворения на тему героев «Фауста» им написаны еще в 1919 году. И сам Пастернак напрямую связывал с произведением Гете сюжет «Доктора Живаго», где описан отвратительный в своей наглядности процесс превращения Человека в больное животное.
«В военном 1942 году он писал: «Я начал большую пьесу в прозе, реалистическую, современную, с войной, - Шекспир тут очень поможет мне, - это российский Фауст, в том смысле, в каком русский Фауст должен содержать в себе Горбунова и Чехова». Одно время он даже думал назвать свой роман «Опыт русского Фауста»
У Гете - тот же процесс расчеловечивания, но с превращением в безумное сверхживотное (сверхчеловека). Но это вся я осознал позже, к концу трагедии. А пока, читал и все ловился на некие мелочи, важные, но приводящие к тому, что описывает пословица - за деревьями не увидеть леса. Почему Гете предварил двумя прологами, где первый представляет собой спор директора театра, поэта и актера? Сам Гете в свою бытность был и поэтом и директором театра. Так что можно было бы поломать голову на предмет того, в ком же из них автор спрятал свое альтерэго. Потом я долго и тщательно воспроизводил картины мироздания (Бог, творения, Человек), которые заявлены в поэме, начиная уже со второго пролога. Все это достойно внимания, но не давало покоя ощущения, что все эти мысли рядом с главным, но не о главном. И потом в разговоре с товарищем я как-то случайно пришел к вопросу - а как отнестись к самому Фаусту. Это герой «положительный», наблюдая за которым ты начинаешь ему сопереживать? Отрицательный, глядя на которого говоришь себе - вот образчик того, как делать нельзя?
Положительным считать Фауста мне что-то не позволяло с самого начала. И чем больше я читал, тем сильнее было это неприятие. Уже подходя к концу книги, я стал почитывать критику Гете и его «Фауста». И больше всего меня в ней поразило насильственное втягивание и произведения и его героя в «великую гуманистическую традицию». Насильственное наделение образа мятежного алхимика чуть ли не чертами революционера и подвижника на пути борьбы за общественное благо. Я же видел совершенно другое - человека, положившего основой своего мировоззрение и мерилом благостности его одну единственную вещь - свое эго.
« "Фауст" есть чисто человеческое, правильнее - чисто эгоистическое произведение. Германия в то время вся распадалась на атомы; каждый хлопотал о человеке вообще, то есть в сущности - о своей собственной личности. Фауст, с начала до конца трагедии, заботится об одном себе.
…
Фауст - эгоист, эгоист теоретический; самолюбивый, ученый, мечтательный эгоист. Не науку хотел он завоевать - он хотел через науку завоевать самого себя, свой покой, свое счастие.
…
Для Фауста не существует общество, не существует человеческий род: он весь погружается в себя; он от одного себя ждет спасения». (И. С. Тургенев «Фауст, трагедия, соч. Гёте»).
Гете родился в 1749 году, умер в 1832. То есть его судьба совпала с событиями, изменившими Европу коренным образом. Торжество проекта Модерн и зарождение внутри его нового начала, которое потом и разродилось сперва фашизмом, а затем и постмодернизмом.
«Фауст - сын своего прошедшего. Но не менее сильно выразилось в нем начало противоположное, начало новейшего времени - автономии человеческого разума и критики. В истории развития человеческого сознания "Фауста" можно почитать самым полным (литературным) выражением эпохи, разделяющей средние века от нового времени, и так как всякое, даже положительное начало должно, при первом появлении своем, носить характер отрицательный (иначе оно себе никогда не завоюет места), то и весьма понятно, почему оно, это начало, у Гёте, современника Вольтера, приняло образ Мефистофеля. Мефистофель - это новое время; это тот XVIII век…»
Тут прервусь, чтобы обратить внимание, что «новое время» Тургенев отождествляет с античеловеческой силой. Далее он говорит о нем, как источнике прогресса:
«… это отрицательное начало… наполняется само новым положительным содержанием и превращается в разумный и органический прогресс...».
Но начало это одновременно и носит разрушительный характер:
«… Фауст, это больное дитя не слишком здоровых средних веков,- разве он в силах стоять на собственных ногах, разве в нем мы не находим всех признаков разрушения?
…
Фауст - не тот же ли Мефистофель в своем разговоре с Вагнером?...
Мефистофель, не есть ли необходимое, естественное, неизбежное дополнение Фауста?.. И не выговариваются ли в его речах задушевные наклонности и убеждения самого Гёте? Да и сам Мефистофель часто - не есть ли смело выговоренный Фауст?».
Обобщая сказанное, русский классик говорит, что эта парадоксальность есть характерная черта эпохи Модерна:
"Фауст" - великое произведение. Оно является нам самым полным выражением эпохи, которая в Европе не повторится, - той эпохи, когда общество дошло до отрицания самого себя, когда всякий гражданин превратился в человека, когда началась, наконец, борьба между старым и новым временем и люди, кроме человеческого разума и природы, не признавали ничего непоколебимого» (И. С. Тургенев «Фауст, трагедия, соч. Гёте»).
Чтобы не казалось, что это какое-то уникальное восприятие со стороны какого-то одного русского классика, вот слова современных литературных ресурсов:
«Центральный образ трагедии - Фауст - последний из великих "вечных образов" индивидуалистов, рожденных на переходе от Возрождения к Новому времени. Он должен быть поставлен рядом с Дон Кихотом, Гамлетом, Дон Жуаном, каждый из которых воплощает какую-то одну крайность развития человеческого духа. ... Но в отличие от Дон Жуана, чей поиск лежит в сугубо земной плоскости, Фауст воплощает искание всей полноты жизни. Сфера Фауста - безграничное познание».
(продолжение публикации доклада - завтра)