Interlude - 4
Борис (Бакый) Назиров
Мои родители познакомились с Борисом Назировым и его женой, Ксенией Давыдовной Завгородней, в 1939 году, когда папа поступил учиться в академию Фрунзе. Семьи слушателей расселяли в общежитии на Ярославском шоссе, которое сохранилось и по сию пору. Мама всегда начинала волноваться и оглядываться, когда мы проезжали мимо него на такси.
Через все здание тянулся многометровый коридор, вдоль которого были комнаты для офицерских семей. В дальнем конце коридора расплагалась громадная общая кухня и женский туалет. Мужской туалет находился в самом начале коридора, напротив комнаты, где разместили моих родителей.
Комнаты в общежитии тоже были большие, по 48 метров, поэтому с помощью двух дощатых перегородок они были разделены на три пенала, в которые и заселили наших героев. Перегородки не доходили до потолка.
Так как мои родители заселялись последними, им досталась середина. Тетя Ксеня и дядя Боря жили в правой части, слева от моих родителей жила еще одна семья.
Тетя Ксеня была 1919 года рождения, дядя Боря ориентировочно 1907-1911.
У них было двое детей, Римма, 1937 года рождения, и Лариса, 1938 года.
Их девочки были точно такого же возраста, как и мои старшие сёстры. А у пары, живущей за стеной слева, было двое сыновей постарше на год.
Быт был нищй, безумный и веселый. Денег не хватало катастрофически, и лучшим лакомством по субботам была картошка с ивасями. Это были их пиры. Неделя посвящалась занятиям - мужья учились в академии, мама и тётя Ксеня - в фельдшерско-акушерском училище, поэтому они мало вовлекались в кипящую вокруг бытовую общественную жизнь.
А там было всё - и занятия, и любовь, и ссоры. Скандалы на кухне, дружба и вражда, мелкие интрижки, романы и романчики - все, что сопутствует жизни в общежитиях и военных городках, цвело в общежитии самым буйным цветом.
Случались и серьезные вещи. Дядя Боря расссказал мне, что однажды он заскочил в общежитие днем, в неурочное время, и неожиданно услышал звук в левом отсеке их комнаты. Днем там никого не должно было быть, и он пошел посмотреть, что происходит. К своему смущению, он увидел совершено голую соседку, лежащую на кровати. Борис опрометью бросился вон, но она его тоже увидела и позвала обратно. Он вернулся, зажмурившись, но ей было уже все равно, потому что она лежала в луже крови. Судя по всему, она попыталась избавиться от беременности, и началось сильное кровотечение. Он накрыл ее какой-то шинелью и бросился вызывать скорую. Вот так забытые конспекты спасли жизнь матери двоих детей.
А ночные походы в мужской туалет, когда кто-то стоял на страже, пока другая справляла свои дела. А стирки в мужском туалете по ночам, когда мама с тетей Ксеней покорно убирались вон, если кто-то из мужчин заходил в туалет, и смирно ждали под дверью, когда опять можно будет пойти достирываить.
Так как детей держать в этих условиях было совершенно невозможно, все сдали их на шестидневку в комбинат при академии. Получив свободу, мама с тетей Ксеней, единственные из всех офицерских жен, пошли учиться. Остальные или работали, или наслаждались свободой, пока мужья занимались.
Мама говорит, что дядя Боря учился совершенно блестяще, только на отлично и был одним из лучших слушателей академии.
Когда началась война, он попал на формирование в какую-то подмосковную часть, и иногда заскакивал проведать жену. Мой отец уехал на формирование в Сибирь. Дети были с комбинатом на даче, и мама с тётей Ксеней оставались одни в общежитии. Что делать дальше, было неясно, но уезжать из Москвы они не собирались.
Неожиданно им сообщили, что детский комбинат эвакуируется на Урал. Они решили немедленно ехать следом и выправили документы на ближайший поезд. Так как времени на сборы совсем не было, они оставили дяде Боре на столе заиску и отправились на вокзал буквально в чем стояли.
Счастье, что он успел найти их на перроне. Он их отчаянно отругал, метнулся на привокзальную площадь и что-то сумел выменять на несколько буханок хлеба. Это и было их единственной едой за неделю пути.
В первые же месяцы эвакуации умерла моя старшая сестра Жанночка - от дифтерии и тёти Ксенина Лариса, самая младшая из девочек - от дизентерии. Как говорила моя мама, Лариса была очень похожа на Бориса лицом и быстрым острым умом.
В 1942 году обе женщины получили извещения, что их мужья пропали без вести. Нет, вроде тётя Ксеня получила сразу похоронку. Потом к ней приехал какой-то однополчанин и сообщил даже, где могилка дяди Бори.
Вдобавок ко всем несчастьям, тётя Ксеня потеряла паспорт. В 1942 году это означало утрату карточек, прописки и другие, еще бОльшие несчастья.
Они приняли решение, что ей следует возвращаться в Москву, а моя мама осталась в эвакуации с двумя девочками - своей Светланой и тёти Ксениной Риммочкой. Тётя Ксеня поехала прямо с вокзала к маминой тёте - тёте Розе, сестре моей бабушки. Это была совершенно особенная женщина , сделавшая добро бессчетному числу людей. Внешне это была статная дама, всегда очень гладко причесанная, с тяжелым узлом волос на затылке. Единственная из всех моих знакомых, она до старости носила корсет, что придавало ее осанке совершенно королевский вид. Старый член партии, она принадлежала к плеяде безгранично бескорыстных и честных идеалистов. Работала она управдомом, а сама всю жизнь с семьей прожила в коммунальной комнате, разделенной двумя шкафами на три «купе».
Так вот эта тётя Роза пошла на должностное преступление и сделала Ксене новый паспорт. Документ дал возможность тёте Ксене восстановить прописку и вселиться в то же здание на Ярославском шоссе..
Когда в Москву вернулась мама, все места в общежитии уже были заняты и жить оказалось совершенно негде.
Мама поселилась у всё той же тёти Розы, и вместе с Ксеней продолжила учиться в фельдшерско-акушерской школе, которую обе закончили в мае 1945 года.
Мой отец вернулся с фронта в октябре. Мне кажется, что они все находились в какой-то эйфории. Друзья, гости, родственники, встречи закрутились праздничной пестрой чередой. Уже под Новый Год мои вернулись из очередных гостей очень поздно, и тётя Роза сказала, что к ним приходил какой-то странный человек, очень худой, в потрепанной одежке, и не захотел назвать имя и фамилию.
Мама стала теряться в догадках, а папа срзу твердо сказал, что это вернулся Борис. Он потом очень гордился своим прозрением. Действительно, это оказался Борис. Суровый, подавленный, одетый в гражданское тряпье с чужого плеча.
До утра они проговорили с папой. Им было что рассказать друг другу. Борис воевал, если не ошибаюсь, на Волховском фронте и попал в плен в 1942 году в звании подполковника, будучи тяжело раненным. Оказавшись в конце концов в Бухенвальде, он два раза пытался бежать, и оба раза его находили с собаками. На теле у него было множество рубцов от собачьих клыков.
Я не буду рассказывать историю организации подполья в Бухенвальде. Она описана в какой-то мере в книге Г.Абсалямова «Вечный человек », главным героем которой является Борис Назиров, И. Смирнова "Бухенвальдский Набат" и в документальной брошюре В. Красноперова.
Скажу только, что весь план разработали и воплотили именно те пять советских офицеров, которые организовали подполье, наладили производство оружия, сформировали бригады, и в конце концов совершили победоносное восстание. Это единственный случай в истории Второй мировой войны.
Продолжение следует
Оглавление тут
Мои родители познакомились с Борисом Назировым и его женой, Ксенией Давыдовной Завгородней, в 1939 году, когда папа поступил учиться в академию Фрунзе. Семьи слушателей расселяли в общежитии на Ярославском шоссе, которое сохранилось и по сию пору. Мама всегда начинала волноваться и оглядываться, когда мы проезжали мимо него на такси.
Через все здание тянулся многометровый коридор, вдоль которого были комнаты для офицерских семей. В дальнем конце коридора расплагалась громадная общая кухня и женский туалет. Мужской туалет находился в самом начале коридора, напротив комнаты, где разместили моих родителей.
Комнаты в общежитии тоже были большие, по 48 метров, поэтому с помощью двух дощатых перегородок они были разделены на три пенала, в которые и заселили наших героев. Перегородки не доходили до потолка.
Так как мои родители заселялись последними, им досталась середина. Тетя Ксеня и дядя Боря жили в правой части, слева от моих родителей жила еще одна семья.
Тетя Ксеня была 1919 года рождения, дядя Боря ориентировочно 1907-1911.
У них было двое детей, Римма, 1937 года рождения, и Лариса, 1938 года.
Их девочки были точно такого же возраста, как и мои старшие сёстры. А у пары, живущей за стеной слева, было двое сыновей постарше на год.
Быт был нищй, безумный и веселый. Денег не хватало катастрофически, и лучшим лакомством по субботам была картошка с ивасями. Это были их пиры. Неделя посвящалась занятиям - мужья учились в академии, мама и тётя Ксеня - в фельдшерско-акушерском училище, поэтому они мало вовлекались в кипящую вокруг бытовую общественную жизнь.
А там было всё - и занятия, и любовь, и ссоры. Скандалы на кухне, дружба и вражда, мелкие интрижки, романы и романчики - все, что сопутствует жизни в общежитиях и военных городках, цвело в общежитии самым буйным цветом.
Случались и серьезные вещи. Дядя Боря расссказал мне, что однажды он заскочил в общежитие днем, в неурочное время, и неожиданно услышал звук в левом отсеке их комнаты. Днем там никого не должно было быть, и он пошел посмотреть, что происходит. К своему смущению, он увидел совершено голую соседку, лежащую на кровати. Борис опрометью бросился вон, но она его тоже увидела и позвала обратно. Он вернулся, зажмурившись, но ей было уже все равно, потому что она лежала в луже крови. Судя по всему, она попыталась избавиться от беременности, и началось сильное кровотечение. Он накрыл ее какой-то шинелью и бросился вызывать скорую. Вот так забытые конспекты спасли жизнь матери двоих детей.
А ночные походы в мужской туалет, когда кто-то стоял на страже, пока другая справляла свои дела. А стирки в мужском туалете по ночам, когда мама с тетей Ксеней покорно убирались вон, если кто-то из мужчин заходил в туалет, и смирно ждали под дверью, когда опять можно будет пойти достирываить.
Так как детей держать в этих условиях было совершенно невозможно, все сдали их на шестидневку в комбинат при академии. Получив свободу, мама с тетей Ксеней, единственные из всех офицерских жен, пошли учиться. Остальные или работали, или наслаждались свободой, пока мужья занимались.
Мама говорит, что дядя Боря учился совершенно блестяще, только на отлично и был одним из лучших слушателей академии.
Когда началась война, он попал на формирование в какую-то подмосковную часть, и иногда заскакивал проведать жену. Мой отец уехал на формирование в Сибирь. Дети были с комбинатом на даче, и мама с тётей Ксеней оставались одни в общежитии. Что делать дальше, было неясно, но уезжать из Москвы они не собирались.
Неожиданно им сообщили, что детский комбинат эвакуируется на Урал. Они решили немедленно ехать следом и выправили документы на ближайший поезд. Так как времени на сборы совсем не было, они оставили дяде Боре на столе заиску и отправились на вокзал буквально в чем стояли.
Счастье, что он успел найти их на перроне. Он их отчаянно отругал, метнулся на привокзальную площадь и что-то сумел выменять на несколько буханок хлеба. Это и было их единственной едой за неделю пути.
В первые же месяцы эвакуации умерла моя старшая сестра Жанночка - от дифтерии и тёти Ксенина Лариса, самая младшая из девочек - от дизентерии. Как говорила моя мама, Лариса была очень похожа на Бориса лицом и быстрым острым умом.
В 1942 году обе женщины получили извещения, что их мужья пропали без вести. Нет, вроде тётя Ксеня получила сразу похоронку. Потом к ней приехал какой-то однополчанин и сообщил даже, где могилка дяди Бори.
Вдобавок ко всем несчастьям, тётя Ксеня потеряла паспорт. В 1942 году это означало утрату карточек, прописки и другие, еще бОльшие несчастья.
Они приняли решение, что ей следует возвращаться в Москву, а моя мама осталась в эвакуации с двумя девочками - своей Светланой и тёти Ксениной Риммочкой. Тётя Ксеня поехала прямо с вокзала к маминой тёте - тёте Розе, сестре моей бабушки. Это была совершенно особенная женщина , сделавшая добро бессчетному числу людей. Внешне это была статная дама, всегда очень гладко причесанная, с тяжелым узлом волос на затылке. Единственная из всех моих знакомых, она до старости носила корсет, что придавало ее осанке совершенно королевский вид. Старый член партии, она принадлежала к плеяде безгранично бескорыстных и честных идеалистов. Работала она управдомом, а сама всю жизнь с семьей прожила в коммунальной комнате, разделенной двумя шкафами на три «купе».
Так вот эта тётя Роза пошла на должностное преступление и сделала Ксене новый паспорт. Документ дал возможность тёте Ксене восстановить прописку и вселиться в то же здание на Ярославском шоссе..
Когда в Москву вернулась мама, все места в общежитии уже были заняты и жить оказалось совершенно негде.
Мама поселилась у всё той же тёти Розы, и вместе с Ксеней продолжила учиться в фельдшерско-акушерской школе, которую обе закончили в мае 1945 года.
Мой отец вернулся с фронта в октябре. Мне кажется, что они все находились в какой-то эйфории. Друзья, гости, родственники, встречи закрутились праздничной пестрой чередой. Уже под Новый Год мои вернулись из очередных гостей очень поздно, и тётя Роза сказала, что к ним приходил какой-то странный человек, очень худой, в потрепанной одежке, и не захотел назвать имя и фамилию.
Мама стала теряться в догадках, а папа срзу твердо сказал, что это вернулся Борис. Он потом очень гордился своим прозрением. Действительно, это оказался Борис. Суровый, подавленный, одетый в гражданское тряпье с чужого плеча.
До утра они проговорили с папой. Им было что рассказать друг другу. Борис воевал, если не ошибаюсь, на Волховском фронте и попал в плен в 1942 году в звании подполковника, будучи тяжело раненным. Оказавшись в конце концов в Бухенвальде, он два раза пытался бежать, и оба раза его находили с собаками. На теле у него было множество рубцов от собачьих клыков.
Я не буду рассказывать историю организации подполья в Бухенвальде. Она описана в какой-то мере в книге Г.Абсалямова «Вечный человек », главным героем которой является Борис Назиров, И. Смирнова "Бухенвальдский Набат" и в документальной брошюре В. Красноперова.
Скажу только, что весь план разработали и воплотили именно те пять советских офицеров, которые организовали подполье, наладили производство оружия, сформировали бригады, и в конце концов совершили победоносное восстание. Это единственный случай в истории Второй мировой войны.
Продолжение следует
Оглавление тут