All these saints
All these saints
Берем этих парней, я за ноги, Сан - за руки, тащим до нашего транспорта в красно-черную шашечку, там сгружаем.
Кантри-гитарист Мишель «Гребенка» Би Бо даже песню про нас сочинил, мол, я хотел бы на царство венчаться или под венцом ходить, но судьбу не наколешь на вилы, леди Смерть ездит в черной машине.
С красно-черными шашечками.
Хотя у леди Смерти красный «камаро», это все знают.
А на тачке с шашечками и с голубыми огоньками по окнам только мы ездим. Би Бо любит для красного словца приврать.
Семь ходок сделали, и Сан говорит мне:
- Погоди, Соул, я ноготь сломал. Давай этого волосатика - ты сам…
И показывает под ноги - на обугленного парня с осиновым колом в спине.
- Знаешь что, Сан, - говорю ему. - Мы, черные, и так на вас с незапамятных времен пашем. Это гребаный расизм, по-моему.
- Да иди ты, губошлеп, тебя зато папаша в 85-м взял на «Невервилль Манкиз - Хэппитаун Катерпилларз», а меня - нет! Это почему так, а? До сих пор гложет… прям томление такое…
Сам вуаль перекинул на шляпку, пострадавший ноготь придирчиво разглядывает - алый лак, блестки золотые. Нервно закусил накрашенные губы, задницу почесал, платье одернул.
Поэтому вот и не взял, хочется сказать мне.
У Папы с ним вечно хлопот было больше, чем со мной. Папа наш с незапамятных времен был главный в Н. похоронщик, хозяин «Грэйв Фьюнерал Хоум», как и дед его, и прадед. Очень занятой человек.
- Ох, Сан! - говорю братцу. - Ну, вечно у тебя проблемы с когтями твоими. Одел бы хоть рукавицы что ли?
- Ты, болван, Соул! Правильно говорить не одел, а надел. Помнишь, как мисс Сейфирд всегда говорила?
- Царствие небесное, умная женщина была!
- Матушку твою напоминает мне.
Мамы-то у нас разные.
Да только мы оба не помним их.
Что-то у папы не вышло с ними. Думаю из-за работы это, он просто занятой очень был. Бывало, стоит с реберным расширителем, нацелился так хищно, лысина поблескивает в галогеновом свете, прям сияние такое. В зубах самокрутка, в гавайке и передник прозекторский в бурых пятнах. Пританцовывает под старину Боба Марли, подпевает, колдуя над очередным покойником.
Я его тяну за шорты. А он мне:
- Ух, какой славный парняга, приветки! Ты с какой пальмы слез?
- Пап, я Соул же!
- А ведь верно, - говорит, самокрутой затягиваясь. - Ну точно, младший же мой, сразу узнал… Это ж сколько тебе годков уже?
- Да уж почитай десять, па! С половинкой.
- Взрослый совсем. Можешь пойти взять себе пару «бада» из морозилки, там слева от мистера Лигоши, только ты его не разбуди, он в ночную сегодня. И осторожнее, дверь не захлопни там, она тяжелая! Кстати, кроха, я тебя учил уже Ви-образный надрез делать?
Так мы и росли…
- Эй, Сан, да ты глянь, кто это.
Это я вампира того, с колом в спине, до самой машины дотащил с кряхтеньем, а тут перевернул его - а лицо-то знакомое…
…Чигур этот на класс старше учился, вечно языком трепал - мол у Могильщика двое сынишек - один гомосек, второй черножопый. А мамаши сбежали - одна грибами барыжит на Вудстоке, вторая - хмурый в Гарлеме толкает. Одна, мол, дальнобойщиков обслуживает, а вторая в «Черных пантерах» вообще.
Ложь это все. Действительно уехали от папаши обе, не срослось у них. Но моя - не в Гарлем, а в Руанду, с «врачами без границ», медикаменты раздавать. А Сановская - не на Вудсток, она в «Лигу Трезвости» записалась, а потом в коммуну где-то у побережья Мэна переехала, подальше от мирских соблазнов.
У нас открытки от обеих хранятся. Мол, устроились хорошо.
Моя писала - местные встречают нас дружелюбно, устроили салют из калашниковых, сегодня вечером торжественный ужин, главное блюдо - сюрприз. Потом подробней отпишу что и как.
А Сановская мама - местные встречают нас дружелюбно, пели песни и все вмести сплели большое чучело из злаков, сегодня вечером торжественный ужин, главное блюдо - сюрприз. Потом подробней отпишу, что и как…
Обе так и не написали. Надеемся, хорошо у них все.
В общем, нас папка воспитывал. Хорошо справлялся, да едва минуло Сану 18, а мне 16, -тут его и убило упавшим метеозондом. Там не совсем понятно, но военные сказали, что метеозонд. Это в лесу было к востоку от Невера, ребята с Авиабазы все оцепили там, пожар был, прочесывали в скафандрах… Папку-то «оформить» не смогли в соответствии с традициями, не выдали его нам. Мистер Чинаски объяснил, мол в закрытом оформим, так лучше будет, верьте парни. Мистеру Ч. все верят…
Сан разобрался со своим ногтем, сел за руль нашей машинки, повезли очередную партию в контору. Я все Чигура вспоминаю. Как подеремся с ним, бывало, топаем с Саном до дома, побитые, он носом шмыгает, от юбочки-шотландки репьи отцепляет: «ты братец, не подумай, что мне женщины не нравятся или я извращенец, как это долобон Чигур говорит. Женщин я люблю очень, уважаю их. Я ж и одеваюсь так, чтоб лучше их понять»
Вот я смотрю на его чулки сетчатые, на платье красное, на шляпку с перьями и вуалью, и думаю - хорошо бы мне тоже понять его когда-нибудь.
Вот и контора наша - «Грэйв Фьюнерал Хоум», как раз рядом с кладбищем, напротив собора Всех Святых.
Сан говорит, я пока печь приготовлю для этих хренадолов, а ты мистера Чигура возьми и подготовь по обычаю. Все ж он как-никак из нашего города. Нельзя его просто так, в печку...
Чигур мне не нравился никогда, но я согласился. Раньше-то соседями были. Еще малышами задирал все время, щипался. Потом подрос, связался с этими - в малиновых рясах, секта Семирогого. С вампирами стал ошиваться, видали его с этим русским, мистой Бри, у которого маленький близнец-помощник есть.
И вот доигрался Чигур. Попробовали они автобус с детишками захватить на Рю де Сад, но мистер шериф, Фарелл Си Джей, с индейцем Чарли и Никсоном приехали, нашпиговали их свинцом от души. С Никсоном мы вместе в библиотеку ходили в детстве - в кружок про динозавров. Я тогда уже покойниками интересовался, это у нас семейное.
Спускаюсь в подвал, смотрю на наше хозяйство - лампы дневного света бликуют на кафеле, шкафы с бутылочками, насосы, пять коек. Все заняты - работы в этом году завались.
Сперва из Чигура мне надо кровь через шланг откачать, вид человеческий придать ему.
Мне вот кажется, работа наша сродни ремеслу парикмахера или там стилиста, как на побережье говорят. Какой бы ни был человек в жизни, урод или красавец, от нас же тоже много очень зависит. Я к этому ответственно подхожу.
На крайнем столе лежит то, что от мистера Викери осталось. Сам-то он теперь далеко, это понятно. Но у меня такое ощущение, будто здесь, с нами. Как помню нас привечал у себя на станции, паровоз показывал, еще бровь седую приподнял так, когда ситцевое платье Сана увидел - старой формации человек, что поделать.
- Мистер Викери, как думаете, скоро все это закончится?
Молчит. И то верно - кто его знает?
- Скорей бы хоть весна, правда?
Молчит. Согласен, должно быть.
Надо мной Сан смеется, что я с покойниками разговариваю. Будто я кретин какой, типа Джея-в-хоккейной-маске. А чего смеяться, когда город у нас такой сумасшедший? Вон говорят, когда клоуны на Забриски выступали, сама леди Смерть пришла посмотреть. Хотя обычно избегает публичности - на Фестивале Сладостей в Оул-парке или на Параде Архетипов по Винтерсвинг ее-то навряд ли увидите.
- Ну что, Чигур, молчишь? - спрашиваю. - Помнишь, как фото м-ра Костнера в роли мистера Эрпа отобрал у меня? С автографом! А как тенниски мои прекрасные закинул в крапиву? А как всю мою коллекцию комиксов «Агрессивных Хвощей» сжег в бочке? А оно вот как повернулось. Все равно теперь тебя жалко, перданиола…
Подключаю к нему насос, сам иду наверх «др. Пеппера» в автомате взять.
В зале ожидания с витражами и где еще у нас образцы «упаковок» - из ольхи, из дуба мореного, из бука - как Сан говорит, «наш местный Смитсониан» - меня уже ждут святые отцы из Всехсвятского. Приятные ребята, в белых рубашках с короткими рукавом и улыбчивые. Они всегда сами приходят. Подолгу ждут у двери с брошюрами, спрашивают «Вы слыхали благую весть?»
Вот и сейчас - обговорили все насчет церемоний, про Викери, про мисс Сейфирд, которая все ждет в морозилке, про Чигура даже (хоть и хренадол, а все таки сосед бывший) а они опять за свое, - слыхал мол, Соул?
Слыхал, конечно.
На радио Мбонги ее часто крутят.
Земляк наш поет, кантри-гитарист Мишель «Гребенка» Би Бо.
Мол, вот и осталось мне - только усталость снять, пропустить еще стаканчик ржаного, да отвезет меня туда, где всегда рады мне - голубоглазое такси.
В черно-красную шашечку.