От печали до радости. Эскиз к новогодней сказке
Снег идет, оставляя весь мир в меньшинстве...
В ночь на первое января стоял густой пепельный туман, как куполом накрывший предпразднично опустевший город. Словно дымчатый пушистый персидский кот, развалившийся в старом и даже уже немного потрескавшемся уютном кресле из лозы, он погружал все вокруг в сладостную дрему. Плотно зашторив собой все пейзажи и натюрморты, туман тихо нашептывал окнам, застенчиво переливающимся огоньками гирлянд, какую-то древнюю-древнюю арабскую сказку, иногда прерывая свой рассказ нежным звучанием флейты.
Не помню, чтоб под Новый год бывали у нас такие туманы. Вот, к примеру, дождь… Впрочем, и дождь не заставил себя ждать. Первое утро нового года было безжалостно разбужено и вытащено из-под теплого одеяла проливным дождем. Хлестким, тяжелым, маршевым. Вас никогда не будил по утрам духовой оркестр?! Если внезапно прорезавшаяся валторна еще оставляет надежду досмотреть свой четырнадцатый сон, то после уверенных громогласных заявлений флюгельгорна сон сразу же улетает в теплые края.
Казалось, что Новый год, словно раскапризничавшийся ребенок, сначала не хотел приходить, насупившись и пряча себя под сизой паранджой тумана, а потом, обидевшись, что не прийти не получилось, стал горько, бессмысленно и по-детски безутешно рыдать с досады, оглашая окрестности громким плачем.
Но Новый год не был бы Новым годом, если бы не принес с собой хотя бы маленький кусочек чудесного. А что может быть чудеснее, чем снег в Новый год?! И уже к полудню на хмуром и опухшем от горьких рыданий личике Нового года появился чуть заметный проблеск улыбки. На крыши домов и ветви деревьев одна за другой стали опускаться крохи-снежинки, сначала робко, неуверенно, но потом все смелее и смелее. И вот уже по городу эхом прокатился звонкий смех Нового года, то тут, то там запускавшего снежком в чьи-нибудь окна или шаловливо подставлявшего случайному прохожему подножку. Погремушками застучали петарды, пушками забасили фейерверки.
Меж тем снег становился все гуще. Мелкими движениями, быстро и упрямо, он, как трудяга-муравей, уверенно возводил свой хрупкий белый муравейник. Худенькие и неоперившиеся сугробы постепенно наращивали холеные бока. Фонари довольно подмигивали из-под блестящих беретов. Деревья одевались в белоснежные песцовые шубы. Крыши и подоконники, готовясь к праздничному ужину, прятали прорехи и ржавчины под белыми кружевными скатертями. И галки весело перекаркивались друг с другом где-то в поднебесье.
Город, еще недавно прятавший некстати оголившийся живот и то и дело оттягивавший ставшие короткими рукава невзрачного шерстяного свитера, за какие-то три-четыре часа работы Нового года, ставшего на время заправским стилистом, превратился в настоящего красавца и модника, щеголявшего блестящими лаковыми туфлями и белым костюмом-тройкой. Разложив на столе вазы с зефиром, блюдца с пирожными и пломбиром и огромную тарелку с пышным тортом, разлегшимся в самом его центре, будто внезапно оступившаяся и рухнувшая на сцену балерина, он с минуты на минуту ждал прихода Снежной королевы, за которой давно и безответно ухаживал.
За окном переливается всеми цветами радуги зимняя сказка, на столе стоят два изящных бокала на тонких ножках, откупорена бутылочка «Шабли»… Новый год…
2.01.2012