Блокнот судебного хроникера
«Самарские известия» публикуют продолжение истории «Кровавая резня за телефон»
Начало см. № 224 от 6 декабря 2013 года
Сначала краткая предыстория.
В доме потерпевшего Кривошеева собираются случайные люди. Таких еще принято называть «асоциальные элементы». Выпивают, играют в карты, треплются «чисто за жизнь». Во время одной из таких посиделок вспыхивает ссора. Причина в том, что Кривошеев якобы забрал сотовый телефон у подруги Геннадия П. По версии следствия, подсудимый в состоянии алкогольного опьянения нанес хозяину дома и его гостям несколько ножевых ранений. Геннадий П. свою вину не признает.
«Помоги себе сам»
На ступенях суда стоит женщина и курит. Это же моя старая знакомая - свидетельница Лушина! Пожалуй, она моложе, чем показалась мне в первый раз. Просто образ жизни не мог не отразиться на ее внешности. Захожу внутрь и вижу всю компанию. Кроме Кривошеева и Мальцева, присутствует новый человек - рослый мужчина лет сорока. Он громко возбужденно говорит что-то.
Неужели объявился свидетель Баранов?
Заседание намечено в другом зале. Он еще меньше прежнего. Столы прокурора и адвоката стоят вплотную, образуя подобие теннисного стола. Что-то есть в этом сравнении. Здесь тоже разыгрывается партия, только ставка в ней - судьба человека. И прокурор, и адвокат - молодые женщины. Подсудимый Геннадий П. выглядит бывалым. Держится уверенно. Кто бы мог подумать, что из уст человека, которого ведут приставы, можно услышать смех! Однако это именно так. До начала суда он общается с адвокатом через железные прутья. Вполголоса внушает ей: «Где вещдоки? Мало ли, что все видели. Все - понятие растяжимое...».
Ясно, что первую скрипку в защите играет сам подсудимый. В прошлый раз именно он напомнил, чтобы дали протокол заседания. Секретарь вручает ему сразу два протокола: «Распишитесь». - «Спасибо. Всегда бы такие милые секретарши. А то присылают каких-то злых». В зале суда он держится безупречно. В коридоре я видела его другим. Но это в протокол не заносят.
Геннадий снова поворачивается к адвокату: «Если они меня знают, как могли сказать, что я «неизвестный мужчина»? Сами путаются в показаниях». Троица вновь занимает первую скамью. Я сижу позади у окна. Пристав просит меня открыть створку и кивком указывает на троицу: от них опять идет насыщенное амбре.
Первым допрашивают не Баранова, который томится в коридоре, а рыжеволосую даму в лимонного цвета блузе. Это не просто свидетельница. Это следователь. Одна из тех, кто полгода назад вел дело. В суд приглашена по ходатайству защиты. Держится с достоинством. Судья: «Вам знаком подсудимый?» - «Нет, не знаком». Геннадий сам задает вопрос: «Скажите, какого числа вы выезжали на место происшествия?» Рыжеволосая дама не поворачивает к нему головы. Отвечает судье, как и велит порядок: «Ваша честь, прошло уже более полугода. Возможно, я была на дежурстве в те сутки. Но подробностей не помню». Подсудимый: «Откуда изымались вещественные доказательства? Из квартиры или из больницы?» Рыжеволосая по-прежнему смотрит на судью: «В осмотре вещдоков я участия не принимала». Судья шелестит бумагами: «Указано другое лицо, которое проводило осмотр».
Геннадий упорно гнет свою линию: «И вы в тот день никаких показаний не брали?» Дама в лимонной блузе отвечает с ноткой раздражения: «Я не могу помнить. В рамках делопроизводства, если брала, все есть». Геннадий подзывает адвоката, что-то громко ей шепчет. Судья делает ему замечание.
«Еще есть ходатайства в связи с явкой следователя?» Геннадий разочарованно мотает головой: «У меня больше нет». Остальные молчат. Судья: «Спасибо, что пришли. Можете идти». Рыжеволосая дама подхватывает сумочку и скрывается за дверью.
Кровавый праздник
Судья: «Пригласите свидетеля Баранова». Пристав выглядывает в коридор: «Свидетель, пройдите». Появляется тот самый рослый мужчина. На прошлом заседании Лушина обмолвилась про него, что он «заразный». Но, честно говоря, он выглядит здоровей всей троицы, вместе взятой. Садится с краю на вторую скамью и тут же вскакивает, когда ему объявляют, что показания дают стоя.
Баранов, 1972 года рождения, образование средне-техническое, слесарь-монтажник. Стоит, сцепив руки за спиной. Я вижу узловатые пальцы с неровными ногтями. Пальцы все время шевелятся.
Судья: «Вам знаком подсудимый?» - «Нет», - громогласно отвечает Баранов. «А Лушина знакома?» - «Да, - слегка усмехается тот. - Мы соседи. Отношения нормальные». Прокурор: «Расскажите нам про тот день». Баранов пожимает плечами: «День как день. Начался с утра (пытается шутить). Праздник был, по-моему. Стою у калитки...» - «Сколько было времени?» - «Уф, если не соврать, около девяти утра. Вижу, соседи идут. Пострадавшие. То есть тогда они еще не пострадали. Веселые были. Прошли к себе. А с ними - вот он (кивает на Геннадия) и девушка». - «Вы точно видели подсудимого?» - «Да. У него еще жилетка была такая нарядная. Поздравили меня с праздником. А я и не знал, какой». - «Что было потом?» - «Поздно вечером Лушина постучалась и попросила вызвать «Скорую». Говорю, что не знаю, как по сотовому вызывать. Лушина кричит: «Меня пырнули!» Показывает ранку». - «Где?» - «В полости живота. Маленькая ранка». - «Еще про кого-нибудь говорила?» - «Про Пашу и Эдуарда (Кривошеев и Мальцев). Их сильно порезали». - «Вы их видели?» - «Да. Паша лежал на кровати. Держал руку в области... (заминка) рта. Ну, шеи. Ничего не говорил. В другой комнате - Эдуард. У него была... кровоточивость, если можно так сказать. В области сердца». - «К тому времени кто-нибудь вызвал «Скорую»?» - «Соседи. Пришел сын Кривошеева. Потом его супруга».
Прокурор: «Вы там сотовый телефон видели?» - «Нет (уверенно). Ничего не видел».
Путаница в показаниях
У потерпевших нет вопросов. Очередь защиты. Адвокат: «Поясните, в какой день это произошло». Баранов (сильно ошибается в дате): «Конец лета. Где-то август». Судья: «Он не помнит дату. Задавайте вопросы по существу. А вы, свидетель, не гадайте. Мне нужны четкие показания». Подсудимый: «Ваша честь, у меня вопрос. Можно описать, как лежал Мальцев? На кровати, на полу, на лампочке (усмехается)?» - «На кровати». - «То есть лицом вверх?» - «Да. Мы его не переворачивали». Геннадий удовлетворенно кивает. На предыдущем слушании сын Кривошеева утверждал, что Мальцев лежал на животе. Любая нестыковка - в пользу подсудимого. Вспоминаю слова Геннадия: «Сами путаются в показаниях».
Адвокат: «Значит, вы встретили четырех человек?» - «Да. Шли к себе домой». - «А кого-нибудь из них вы видели выходящим?» - «Нет». Судья листает бумаги у себя на столе. «Свидетель, подойдите. Это ваши показания?» - «Да». - «Вы ставили свою подпись?» - «Да». - «Хотите что-нибудь уточнить, добавить?» - «Нет». Баранов смотрит в недоумении. Судья: «Вот здесь вы говорите: две женщины и мужчина. То есть ТРОЕ». Баранов (поспешно): «Я ошибся. Я потом вспомнил». Судья: «И не заходили, а ВЫХОДИЛИ. Так здесь записано». - «Нет-нет, ваша честь! Они заходили, шли домой». Адвокат: «Трое или четверо?» - «Четверо. Уф... Паша, Эдуард, этот вот гражданин и его девушка». Подсудимый: «Ваша честь, прошу огласить опрос свидетеля от 5 июля». После обсуждения ходатайства судья выносит решение: опрос не влияет на решение суда, поскольку тогда свидетель не был предупрежден об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Баранов беспокойно топчется на месте. «Ваша честь, какие ложные показания? Я просто забыл». Адвокат: «А теперь вспомнили?» - «А теперь вспомнил».
Судья: «Вернемся к вечеру. К вам постучалась Лушина. Действительно ли она назвала вам человека, который всех порезал?» Пауза. «Да. Сказала, что Кноп». - «Это прозвище подсудимого?» - «Да». - «Откуда вы узнали его фамилию?» Из сбивчивых объяснений выясняется, что фамилию сообщил кто-то из знакомых. Судья: «Почему проигнорировали первую повестку?» Баранов отвечает уверенно, словно военный на плацу: «Никак нет. Я ее не получал». - «Лушина вам не передала?» - «Нет. Получил только вторую. Вот, сразу явился».
Где вещдоки?
Троица на первой скамье упорно молчит. На этом заседании они присутствуют как зрители. Судья листает копию медкарты Геннадия, переданную через адвоката: язвенная болезнь желудка. Выписан в удовлетворительном состоянии. Во время содержания под стражей за медицинской помощью не обращался. При таких данных вряд ли стоит уповать на снисхождение. Подсудимый как человек опытный понимает это и молчит. Судья: «Вы в зале суда показания будете давать?» - «Нет. Я уже давал». - «Я вас ни в коей степени не принуждаю. У вас есть святое право отказаться. Итак, у прокуратуры остался один свидетель. У защиты, как я понимаю, больше свидетелей нет». Адвокат подходит к Геннадию, они о чем-то тихо совещаются. Затем ходатайствуют о вызове еще одного следователя. Рассказ рыжеволосой дамы их не удовлетворил. Судья: «Это не просто свидетели, а люди, которые производили следственные действия. Должна быть оправданная необходимость их вызова». Геннадий: «Неизвестно, откуда изымались вещдоки - из больницы, из квартиры? Куда делись? По какой причине не сделана фотография? Кто-то же присутствовал при осмотре и должен пояснить».
Вдруг встает и заговаривает та, от кого меньше всего можно было это ожидать, - Лушина. «Ваша честь, можно слово? Все вещи увезли. Когда уехала «Скорая», была полиция, собака, а вещи при мне увезли в «Пироговку». Лушина по-прежнему изъясняется с трудом, но более внятно. Геннадий: «Но в квартире же был осмотр места происшествия». - «В квартире все наши (вещи)».
Геннадий: «Ваша честь, можно вопрос прокурору?» Судья: «Вы имеете право задавать вопросы адвокату, свидетелям и потерпевшим. Прокурору вопросы не задают».
Опять думаю о том, почему подсудимый очень активен, а адвокат молчит. Заседание откладывается почти на две недели.
Продолжение следует...
Начало см. № 224 от 6 декабря 2013 года
Сначала краткая предыстория.
В доме потерпевшего Кривошеева собираются случайные люди. Таких еще принято называть «асоциальные элементы». Выпивают, играют в карты, треплются «чисто за жизнь». Во время одной из таких посиделок вспыхивает ссора. Причина в том, что Кривошеев якобы забрал сотовый телефон у подруги Геннадия П. По версии следствия, подсудимый в состоянии алкогольного опьянения нанес хозяину дома и его гостям несколько ножевых ранений. Геннадий П. свою вину не признает.
«Помоги себе сам»
На ступенях суда стоит женщина и курит. Это же моя старая знакомая - свидетельница Лушина! Пожалуй, она моложе, чем показалась мне в первый раз. Просто образ жизни не мог не отразиться на ее внешности. Захожу внутрь и вижу всю компанию. Кроме Кривошеева и Мальцева, присутствует новый человек - рослый мужчина лет сорока. Он громко возбужденно говорит что-то.
Неужели объявился свидетель Баранов?
Заседание намечено в другом зале. Он еще меньше прежнего. Столы прокурора и адвоката стоят вплотную, образуя подобие теннисного стола. Что-то есть в этом сравнении. Здесь тоже разыгрывается партия, только ставка в ней - судьба человека. И прокурор, и адвокат - молодые женщины. Подсудимый Геннадий П. выглядит бывалым. Держится уверенно. Кто бы мог подумать, что из уст человека, которого ведут приставы, можно услышать смех! Однако это именно так. До начала суда он общается с адвокатом через железные прутья. Вполголоса внушает ей: «Где вещдоки? Мало ли, что все видели. Все - понятие растяжимое...».
Ясно, что первую скрипку в защите играет сам подсудимый. В прошлый раз именно он напомнил, чтобы дали протокол заседания. Секретарь вручает ему сразу два протокола: «Распишитесь». - «Спасибо. Всегда бы такие милые секретарши. А то присылают каких-то злых». В зале суда он держится безупречно. В коридоре я видела его другим. Но это в протокол не заносят.
Геннадий снова поворачивается к адвокату: «Если они меня знают, как могли сказать, что я «неизвестный мужчина»? Сами путаются в показаниях». Троица вновь занимает первую скамью. Я сижу позади у окна. Пристав просит меня открыть створку и кивком указывает на троицу: от них опять идет насыщенное амбре.
Первым допрашивают не Баранова, который томится в коридоре, а рыжеволосую даму в лимонного цвета блузе. Это не просто свидетельница. Это следователь. Одна из тех, кто полгода назад вел дело. В суд приглашена по ходатайству защиты. Держится с достоинством. Судья: «Вам знаком подсудимый?» - «Нет, не знаком». Геннадий сам задает вопрос: «Скажите, какого числа вы выезжали на место происшествия?» Рыжеволосая дама не поворачивает к нему головы. Отвечает судье, как и велит порядок: «Ваша честь, прошло уже более полугода. Возможно, я была на дежурстве в те сутки. Но подробностей не помню». Подсудимый: «Откуда изымались вещественные доказательства? Из квартиры или из больницы?» Рыжеволосая по-прежнему смотрит на судью: «В осмотре вещдоков я участия не принимала». Судья шелестит бумагами: «Указано другое лицо, которое проводило осмотр».
Геннадий упорно гнет свою линию: «И вы в тот день никаких показаний не брали?» Дама в лимонной блузе отвечает с ноткой раздражения: «Я не могу помнить. В рамках делопроизводства, если брала, все есть». Геннадий подзывает адвоката, что-то громко ей шепчет. Судья делает ему замечание.
«Еще есть ходатайства в связи с явкой следователя?» Геннадий разочарованно мотает головой: «У меня больше нет». Остальные молчат. Судья: «Спасибо, что пришли. Можете идти». Рыжеволосая дама подхватывает сумочку и скрывается за дверью.
Кровавый праздник
Судья: «Пригласите свидетеля Баранова». Пристав выглядывает в коридор: «Свидетель, пройдите». Появляется тот самый рослый мужчина. На прошлом заседании Лушина обмолвилась про него, что он «заразный». Но, честно говоря, он выглядит здоровей всей троицы, вместе взятой. Садится с краю на вторую скамью и тут же вскакивает, когда ему объявляют, что показания дают стоя.
Баранов, 1972 года рождения, образование средне-техническое, слесарь-монтажник. Стоит, сцепив руки за спиной. Я вижу узловатые пальцы с неровными ногтями. Пальцы все время шевелятся.
Судья: «Вам знаком подсудимый?» - «Нет», - громогласно отвечает Баранов. «А Лушина знакома?» - «Да, - слегка усмехается тот. - Мы соседи. Отношения нормальные». Прокурор: «Расскажите нам про тот день». Баранов пожимает плечами: «День как день. Начался с утра (пытается шутить). Праздник был, по-моему. Стою у калитки...» - «Сколько было времени?» - «Уф, если не соврать, около девяти утра. Вижу, соседи идут. Пострадавшие. То есть тогда они еще не пострадали. Веселые были. Прошли к себе. А с ними - вот он (кивает на Геннадия) и девушка». - «Вы точно видели подсудимого?» - «Да. У него еще жилетка была такая нарядная. Поздравили меня с праздником. А я и не знал, какой». - «Что было потом?» - «Поздно вечером Лушина постучалась и попросила вызвать «Скорую». Говорю, что не знаю, как по сотовому вызывать. Лушина кричит: «Меня пырнули!» Показывает ранку». - «Где?» - «В полости живота. Маленькая ранка». - «Еще про кого-нибудь говорила?» - «Про Пашу и Эдуарда (Кривошеев и Мальцев). Их сильно порезали». - «Вы их видели?» - «Да. Паша лежал на кровати. Держал руку в области... (заминка) рта. Ну, шеи. Ничего не говорил. В другой комнате - Эдуард. У него была... кровоточивость, если можно так сказать. В области сердца». - «К тому времени кто-нибудь вызвал «Скорую»?» - «Соседи. Пришел сын Кривошеева. Потом его супруга».
Прокурор: «Вы там сотовый телефон видели?» - «Нет (уверенно). Ничего не видел».
Путаница в показаниях
У потерпевших нет вопросов. Очередь защиты. Адвокат: «Поясните, в какой день это произошло». Баранов (сильно ошибается в дате): «Конец лета. Где-то август». Судья: «Он не помнит дату. Задавайте вопросы по существу. А вы, свидетель, не гадайте. Мне нужны четкие показания». Подсудимый: «Ваша честь, у меня вопрос. Можно описать, как лежал Мальцев? На кровати, на полу, на лампочке (усмехается)?» - «На кровати». - «То есть лицом вверх?» - «Да. Мы его не переворачивали». Геннадий удовлетворенно кивает. На предыдущем слушании сын Кривошеева утверждал, что Мальцев лежал на животе. Любая нестыковка - в пользу подсудимого. Вспоминаю слова Геннадия: «Сами путаются в показаниях».
Адвокат: «Значит, вы встретили четырех человек?» - «Да. Шли к себе домой». - «А кого-нибудь из них вы видели выходящим?» - «Нет». Судья листает бумаги у себя на столе. «Свидетель, подойдите. Это ваши показания?» - «Да». - «Вы ставили свою подпись?» - «Да». - «Хотите что-нибудь уточнить, добавить?» - «Нет». Баранов смотрит в недоумении. Судья: «Вот здесь вы говорите: две женщины и мужчина. То есть ТРОЕ». Баранов (поспешно): «Я ошибся. Я потом вспомнил». Судья: «И не заходили, а ВЫХОДИЛИ. Так здесь записано». - «Нет-нет, ваша честь! Они заходили, шли домой». Адвокат: «Трое или четверо?» - «Четверо. Уф... Паша, Эдуард, этот вот гражданин и его девушка». Подсудимый: «Ваша честь, прошу огласить опрос свидетеля от 5 июля». После обсуждения ходатайства судья выносит решение: опрос не влияет на решение суда, поскольку тогда свидетель не был предупрежден об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Баранов беспокойно топчется на месте. «Ваша честь, какие ложные показания? Я просто забыл». Адвокат: «А теперь вспомнили?» - «А теперь вспомнил».
Судья: «Вернемся к вечеру. К вам постучалась Лушина. Действительно ли она назвала вам человека, который всех порезал?» Пауза. «Да. Сказала, что Кноп». - «Это прозвище подсудимого?» - «Да». - «Откуда вы узнали его фамилию?» Из сбивчивых объяснений выясняется, что фамилию сообщил кто-то из знакомых. Судья: «Почему проигнорировали первую повестку?» Баранов отвечает уверенно, словно военный на плацу: «Никак нет. Я ее не получал». - «Лушина вам не передала?» - «Нет. Получил только вторую. Вот, сразу явился».
Где вещдоки?
Троица на первой скамье упорно молчит. На этом заседании они присутствуют как зрители. Судья листает копию медкарты Геннадия, переданную через адвоката: язвенная болезнь желудка. Выписан в удовлетворительном состоянии. Во время содержания под стражей за медицинской помощью не обращался. При таких данных вряд ли стоит уповать на снисхождение. Подсудимый как человек опытный понимает это и молчит. Судья: «Вы в зале суда показания будете давать?» - «Нет. Я уже давал». - «Я вас ни в коей степени не принуждаю. У вас есть святое право отказаться. Итак, у прокуратуры остался один свидетель. У защиты, как я понимаю, больше свидетелей нет». Адвокат подходит к Геннадию, они о чем-то тихо совещаются. Затем ходатайствуют о вызове еще одного следователя. Рассказ рыжеволосой дамы их не удовлетворил. Судья: «Это не просто свидетели, а люди, которые производили следственные действия. Должна быть оправданная необходимость их вызова». Геннадий: «Неизвестно, откуда изымались вещдоки - из больницы, из квартиры? Куда делись? По какой причине не сделана фотография? Кто-то же присутствовал при осмотре и должен пояснить».
Вдруг встает и заговаривает та, от кого меньше всего можно было это ожидать, - Лушина. «Ваша честь, можно слово? Все вещи увезли. Когда уехала «Скорая», была полиция, собака, а вещи при мне увезли в «Пироговку». Лушина по-прежнему изъясняется с трудом, но более внятно. Геннадий: «Но в квартире же был осмотр места происшествия». - «В квартире все наши (вещи)».
Геннадий: «Ваша честь, можно вопрос прокурору?» Судья: «Вы имеете право задавать вопросы адвокату, свидетелям и потерпевшим. Прокурору вопросы не задают».
Опять думаю о том, почему подсудимый очень активен, а адвокат молчит. Заседание откладывается почти на две недели.
Продолжение следует...