Новочеркасский расстрел.
Оригинал взят у mgsupgs в Новочеркасский расстрел.
Это случилось немногим более 50 лет назад, 2 июня 1962 года. Я не думаю, что нонешние лучше. Вы там поосторожнее ребята...
С чего же всё началось?
В 1961 году СССР начал массовые закупки зерна в Канаде.
В начале лета 62-го дефицитные сало и мясо подорожали примерно на треть цены.
1 июня 1962 года в целях преодоления временной нехватки продуктов питания в СССР на треть подняли цены на молоко и мясо. Волнения были во многих городах, но в Новочеркасске продовольственная программа партии совпала с понижением зарплат на крупнейшем электровозостроительном заводе.
Так совпало, что в один и тот же день рабочие узнали о повышении цен - а руководство Новочеркасского электровозостроительного завода сообщило рабочим о снижении на треть расценок. Это, как гласит официальная история, было совпадением, достаточное, впрочем, чтобы поставить завод на грань забастовки. Детонатором стала брошенная директором завода фраза. Люди требовали от начальства ответа на вопрос «На что нам жить дальше?». Вскоре появился директор завода Б. Н. Курочкин. Заметив невдалеке торговку пирожками, он оборвал одного из выступающих и заявил: «Не хватает денег на мясо - жрите пирожки с ливером». Случайная, конечно, фраза, но, чтобы поджечь порох, достаточно одной искры.
Что было потом?
Дальше завод встал. Началась забастовка, в Москву полетела телеграмма об антисоветском мятеже. Утром Хрущёву была доложена следующая информация:
«Нежелательные волнения продолжают иметь место в гор. Новочеркасске на электровозном заводе. Примерно к трём часам ночи после введения воинских частей, толпу, насчитывающую к тому времени около четырёх тысяч человек, удалось вытеснить с территории завода и постепенно она рассеялась. Завод был взят под военную охрану, в городе установлен комендантский час, двадцать два зачинщика были задержаны».
За одну ночь все стратегически важные объекты города (почта, телеграф, радиоузел, Горисполком и Горком партии, отдел милиции, КГБ и Государственный банк) были взяты под усиленную вооружённую охрану, а из Госбанка были вывезены все деньги и ценности.
Все подразделения Новочеркасского гарнизона были подняты по тревоге и переведены в полную боевую готовность. А площадь перед администрацией города была уже заполнена людьми, которые требовали, чтобы к ним кто-нибудь вышел на разговор, но никто не появился.
Е.И. Мардарь, очевидец событий:
«…Толпа скандировала «В город!» и в очередной раз, выломав вновь установленные за ночь заводские ворота, направилась в центр. Мы шли так, как не ходили даже на демонстрацию. Четкие ряды шеренг. Знамена. Единый порыв, сплотивший нас.
И понеслось над колонной: «Смело, товарищи, в ногу!», «Вставай, проклятьем заклейменный!» Мы совсем не напоминали группу хулиганствующих элементов, какими были впоследствии представлены. Да и хороша была группа - чуть ли не половина населения города. Мы шли не захватывать власть, а выразить свой протест против невыносимых условий жизни, выдвинуть свои экономические требования, хотели, чтобы нас просто выслушали».
Когда в Новочеркасске начались волнения, по приказу Хрущева туда прилетели Анастас Микоян и Фрол Козлов**Анастас Микоян - член Президиума ЦК КПСС, впоследствии председатель Президиума Верховного Совета СССР. Фрол Козлов - член Президиума ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС..
Микоян выступил по радио, однако волнения продолжались. В тот же день состоялись переговоры властей с делегацией восставших. То, что восставшие осмелились вступить в переговоры с властью, позднее было расценено как тяжкое, отягощающее преступление.
Руководитель этой переговорной группы Борис Мокроусов пытался объяснить безвыходное положение рабочих и то, что никто не посягал на советскую власть, а стрельба была неадекватна. Но в обвинительном заключении говорилось, что, «выступая в качестве представителя от бандитов и хулиганов, Мокроусов в беседах с прибывшими в город Новочеркасск руководителями КПСС и Советского правительства вел себя дерзко и вызывающе, в наглой форме».
Много позже, уже после смерти Козлова, пытаясь отмыться от пролитой крови, спихнуть вину с себя, Микоян скажет: «Прибыв в Новочеркасск и выяснив обстановку, я понял, что претензии рабочих были вполне справедливы и недовольство оправданно… Пока я ходил говорить с забастовщиками и выступал по радио, он, Козлов, названивал в Москву и сеял панику, требуя разрешения на применение оружия, и через Хрущева получил санкцию на это «в случае крайней необходимости». «Крайность» определял, конечно, Козлов…»
После новочеркасских событий Плиева отправили командовать на Кубу, Шапошников стал и.о. командующего округом. Но недавняя трагедия не давала ему покоя, и он разослал в разные адреса несколько писем, подписав их псевдонимом «Новый Виссарион».
Он писал: «…Партия превращена в машину, которой управляет плохой шофер, часто спьяну нарушающий правила уличного движения. Давно пора у этого шофера отобрать права и таким образом предотвратить катастрофу».
Автора нашли, обвинили в антисоветской пропаганде, но шума решили не поднимать, и через четыре года, в 1966-м, уже при Брежневе, Матвея Кузьмича Шапошникова отправили в отставку и исключили из КПСС.
Позже в своем дневнике он писал: «Лично я далек от того, чтобы таить обиды или злобу на носителей неограниченного произвола. Я только сожалею о том, что не умел по-настоящему бороться с этим злом. В схватке с произволом и самодурством у меня не хватило умения вести смертельный бой.
В борьбе с распространенным и укоренившимся в армейских условиях злом, каковым является произвол самодуров, подлость и лицемерие, у меня не оказалось достаточно эффективного оружия, кроме иллюзорной веры в то, что правда вот так, сама по себе, победит и справедливость восторжествует…»
Как был подавлен «мятеж»
Толпа не хотела расходиться, автоматчики и пулемёт дали несколько очередей в воздух, но "нечайно" задели несколько человек, в том числе мальчишек, следивших за событиями с деревьев.
Очевидцы вспоминают: первые пулеметные очереди поверх толпы попали в деревья, а на них сидели дети - они забирались туда, чтобы лучше видеть. Их тела так и не нашли.
Николай Степанов, участник событий 1962 года: «Две девочки, и еще кто-то лежал, кто - не знаю. Я говорю - глянь, что это такое? Детей постреляли!»
Началась паника.
Не один свидетель рассказывал, что офицер, получивший команду открыть огонь, отказался передавать эту команду своим солдатам и перед строем застрелился. Но кинжальный огонь все-таки был открыт. Вначале вверх, по деревьям, по детворе. Посыпались убитые, раненные, перепуганные. Партия, государство, армия так искореняли крамолу. Партия так утверждала единство партии и народа. Затем огонь был перенесен на массу. Это не огонь одиночными выстрелами из трехлинеек, это огонь из современных скорострельных автоматов. Рассказывали. Бежит пожилой мужчина мимо бетонной цветочной вазы на тумбе. Пуля попала в голову, его мозги моментально разляпались по вазе. Мать в магазине носит грудного убитого ребенка. Убита парикмахерша на рабочем месте. Лежит девчушка в луже крови. Ошалелый майор встал в эту лужу. Ему говорят: «Смотри, сволочь, где ты стоишь!» Майор здесь же пускает пулю себе в голову. Многое рассказывали.
Один из позже осужденных участников этих событий, раненный срикошеченной пулей в лопатку, в лагере рассказывал, что их заставляли складировать трупы погибших в подвале рядом находящегося госбанка. Трупы складывали штабелями, а они еще агонизировали. Кто знает, быть может среди них были и такие, которых можно было спасти.
По приказу областного начальства, трупы собрали, увезли и свалили в какую-то заброшенную шахту, кровь с площади смыли брандспойтами.
Позднее в Новочеркасске прошёл суд над «зачинщиками беспорядков». Они были выявлены, благодаря агентам, которые специально, хладнокровно делали фотографии возмутившийся толпы. Тех, кто на этих снимках шёл в первых рядах и вёл себя наиболее активно, вызывали в суд. Людей арестовывали по сложившемуся обычаю ночью, чтобы было меньше свидетелей, никому ничего не объясняя. Им были выдвинуты обвинения в бандитизме, массовых беспорядках и попытке свержения Советской власти, почти все участники признавали себя виновными.
Семеро из «зачинщиков» (Александр Зайцев, Андрей Коркач, Михаил Кузнецов, Борис Мокроусов, Сергей Сотников, Владимир Черепанов, Владимир Шуваев) были приговорены к смертной казни и расстреляны, остальные 105 получили сроки заключения от 10 до 15 лет с отбыванием в колонии строго режима. Впоследствии, во времена Брежнева, все они были реабилитированы.
Как заметали следы
Высшее руководство страны больше всего боялось огласки произошедших событий. Были предприняты все меры для того, чтобы информация никуда не просочилась, для этого проверяли все письма горожан, В Новочеркасске и Шахтах работало 5 машин радиоконтрразведывательной службы на случай попыток радиолюбителей отправить сообщения, а всех, кто выезжал из Новочеркасска, подробно допрашивали о целях поездки и проводили «душевную беседу», после которой каждый понимал, что не стоит распространяться о событиях, произошедших в городе. Таким образом сведения о новочеркасской трагедии удалось сохранить в глубокой тайне вплоть до конца 80-х годов.
Источники:
[Spoiler (click to open)]
Это случилось немногим более 50 лет назад, 2 июня 1962 года. Я не думаю, что нонешние лучше. Вы там поосторожнее ребята...
С чего же всё началось?
В 1961 году СССР начал массовые закупки зерна в Канаде.
В начале лета 62-го дефицитные сало и мясо подорожали примерно на треть цены.
1 июня 1962 года в целях преодоления временной нехватки продуктов питания в СССР на треть подняли цены на молоко и мясо. Волнения были во многих городах, но в Новочеркасске продовольственная программа партии совпала с понижением зарплат на крупнейшем электровозостроительном заводе.
Так совпало, что в один и тот же день рабочие узнали о повышении цен - а руководство Новочеркасского электровозостроительного завода сообщило рабочим о снижении на треть расценок. Это, как гласит официальная история, было совпадением, достаточное, впрочем, чтобы поставить завод на грань забастовки. Детонатором стала брошенная директором завода фраза. Люди требовали от начальства ответа на вопрос «На что нам жить дальше?». Вскоре появился директор завода Б. Н. Курочкин. Заметив невдалеке торговку пирожками, он оборвал одного из выступающих и заявил: «Не хватает денег на мясо - жрите пирожки с ливером». Случайная, конечно, фраза, но, чтобы поджечь порох, достаточно одной искры.
Что было потом?
Дальше завод встал. Началась забастовка, в Москву полетела телеграмма об антисоветском мятеже. Утром Хрущёву была доложена следующая информация:
«Нежелательные волнения продолжают иметь место в гор. Новочеркасске на электровозном заводе. Примерно к трём часам ночи после введения воинских частей, толпу, насчитывающую к тому времени около четырёх тысяч человек, удалось вытеснить с территории завода и постепенно она рассеялась. Завод был взят под военную охрану, в городе установлен комендантский час, двадцать два зачинщика были задержаны».
За одну ночь все стратегически важные объекты города (почта, телеграф, радиоузел, Горисполком и Горком партии, отдел милиции, КГБ и Государственный банк) были взяты под усиленную вооружённую охрану, а из Госбанка были вывезены все деньги и ценности.
Все подразделения Новочеркасского гарнизона были подняты по тревоге и переведены в полную боевую готовность. А площадь перед администрацией города была уже заполнена людьми, которые требовали, чтобы к ним кто-нибудь вышел на разговор, но никто не появился.
Е.И. Мардарь, очевидец событий:
«…Толпа скандировала «В город!» и в очередной раз, выломав вновь установленные за ночь заводские ворота, направилась в центр. Мы шли так, как не ходили даже на демонстрацию. Четкие ряды шеренг. Знамена. Единый порыв, сплотивший нас.
И понеслось над колонной: «Смело, товарищи, в ногу!», «Вставай, проклятьем заклейменный!» Мы совсем не напоминали группу хулиганствующих элементов, какими были впоследствии представлены. Да и хороша была группа - чуть ли не половина населения города. Мы шли не захватывать власть, а выразить свой протест против невыносимых условий жизни, выдвинуть свои экономические требования, хотели, чтобы нас просто выслушали».
Когда в Новочеркасске начались волнения, по приказу Хрущева туда прилетели Анастас Микоян и Фрол Козлов**Анастас Микоян - член Президиума ЦК КПСС, впоследствии председатель Президиума Верховного Совета СССР. Фрол Козлов - член Президиума ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС..
Микоян выступил по радио, однако волнения продолжались. В тот же день состоялись переговоры властей с делегацией восставших. То, что восставшие осмелились вступить в переговоры с властью, позднее было расценено как тяжкое, отягощающее преступление.
Руководитель этой переговорной группы Борис Мокроусов пытался объяснить безвыходное положение рабочих и то, что никто не посягал на советскую власть, а стрельба была неадекватна. Но в обвинительном заключении говорилось, что, «выступая в качестве представителя от бандитов и хулиганов, Мокроусов в беседах с прибывшими в город Новочеркасск руководителями КПСС и Советского правительства вел себя дерзко и вызывающе, в наглой форме».
Много позже, уже после смерти Козлова, пытаясь отмыться от пролитой крови, спихнуть вину с себя, Микоян скажет: «Прибыв в Новочеркасск и выяснив обстановку, я понял, что претензии рабочих были вполне справедливы и недовольство оправданно… Пока я ходил говорить с забастовщиками и выступал по радио, он, Козлов, названивал в Москву и сеял панику, требуя разрешения на применение оружия, и через Хрущева получил санкцию на это «в случае крайней необходимости». «Крайность» определял, конечно, Козлов…»
После новочеркасских событий Плиева отправили командовать на Кубу, Шапошников стал и.о. командующего округом. Но недавняя трагедия не давала ему покоя, и он разослал в разные адреса несколько писем, подписав их псевдонимом «Новый Виссарион».
Он писал: «…Партия превращена в машину, которой управляет плохой шофер, часто спьяну нарушающий правила уличного движения. Давно пора у этого шофера отобрать права и таким образом предотвратить катастрофу».
Автора нашли, обвинили в антисоветской пропаганде, но шума решили не поднимать, и через четыре года, в 1966-м, уже при Брежневе, Матвея Кузьмича Шапошникова отправили в отставку и исключили из КПСС.
Позже в своем дневнике он писал: «Лично я далек от того, чтобы таить обиды или злобу на носителей неограниченного произвола. Я только сожалею о том, что не умел по-настоящему бороться с этим злом. В схватке с произволом и самодурством у меня не хватило умения вести смертельный бой.
В борьбе с распространенным и укоренившимся в армейских условиях злом, каковым является произвол самодуров, подлость и лицемерие, у меня не оказалось достаточно эффективного оружия, кроме иллюзорной веры в то, что правда вот так, сама по себе, победит и справедливость восторжествует…»
Как был подавлен «мятеж»
Толпа не хотела расходиться, автоматчики и пулемёт дали несколько очередей в воздух, но "нечайно" задели несколько человек, в том числе мальчишек, следивших за событиями с деревьев.
Очевидцы вспоминают: первые пулеметные очереди поверх толпы попали в деревья, а на них сидели дети - они забирались туда, чтобы лучше видеть. Их тела так и не нашли.
Николай Степанов, участник событий 1962 года: «Две девочки, и еще кто-то лежал, кто - не знаю. Я говорю - глянь, что это такое? Детей постреляли!»
Началась паника.
Не один свидетель рассказывал, что офицер, получивший команду открыть огонь, отказался передавать эту команду своим солдатам и перед строем застрелился. Но кинжальный огонь все-таки был открыт. Вначале вверх, по деревьям, по детворе. Посыпались убитые, раненные, перепуганные. Партия, государство, армия так искореняли крамолу. Партия так утверждала единство партии и народа. Затем огонь был перенесен на массу. Это не огонь одиночными выстрелами из трехлинеек, это огонь из современных скорострельных автоматов. Рассказывали. Бежит пожилой мужчина мимо бетонной цветочной вазы на тумбе. Пуля попала в голову, его мозги моментально разляпались по вазе. Мать в магазине носит грудного убитого ребенка. Убита парикмахерша на рабочем месте. Лежит девчушка в луже крови. Ошалелый майор встал в эту лужу. Ему говорят: «Смотри, сволочь, где ты стоишь!» Майор здесь же пускает пулю себе в голову. Многое рассказывали.
Один из позже осужденных участников этих событий, раненный срикошеченной пулей в лопатку, в лагере рассказывал, что их заставляли складировать трупы погибших в подвале рядом находящегося госбанка. Трупы складывали штабелями, а они еще агонизировали. Кто знает, быть может среди них были и такие, которых можно было спасти.
По приказу областного начальства, трупы собрали, увезли и свалили в какую-то заброшенную шахту, кровь с площади смыли брандспойтами.
Позднее в Новочеркасске прошёл суд над «зачинщиками беспорядков». Они были выявлены, благодаря агентам, которые специально, хладнокровно делали фотографии возмутившийся толпы. Тех, кто на этих снимках шёл в первых рядах и вёл себя наиболее активно, вызывали в суд. Людей арестовывали по сложившемуся обычаю ночью, чтобы было меньше свидетелей, никому ничего не объясняя. Им были выдвинуты обвинения в бандитизме, массовых беспорядках и попытке свержения Советской власти, почти все участники признавали себя виновными.
Семеро из «зачинщиков» (Александр Зайцев, Андрей Коркач, Михаил Кузнецов, Борис Мокроусов, Сергей Сотников, Владимир Черепанов, Владимир Шуваев) были приговорены к смертной казни и расстреляны, остальные 105 получили сроки заключения от 10 до 15 лет с отбыванием в колонии строго режима. Впоследствии, во времена Брежнева, все они были реабилитированы.
Как заметали следы
Высшее руководство страны больше всего боялось огласки произошедших событий. Были предприняты все меры для того, чтобы информация никуда не просочилась, для этого проверяли все письма горожан, В Новочеркасске и Шахтах работало 5 машин радиоконтрразведывательной службы на случай попыток радиолюбителей отправить сообщения, а всех, кто выезжал из Новочеркасска, подробно допрашивали о целях поездки и проводили «душевную беседу», после которой каждый понимал, что не стоит распространяться о событиях, произошедших в городе. Таким образом сведения о новочеркасской трагедии удалось сохранить в глубокой тайне вплоть до конца 80-х годов.
Источники:
[Spoiler (click to open)]