ВОТ ПОЧЕМУ СЕГОДНЯ ТАК СОЛНЕЧНО!
Иду из поликлиники, а на углу Качалова огромная растяжка с надписью золотисто-оранжевым по черному: "С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!" - вроде бы, там дальше заграничными буквами было написано, кому адресована надпись, но я читать не стала - и так знаю кому.
Сегодня исполнится 90 лет одному из наших с Женей самых любимых людей - Виктору Васильевичу Филатову. В статье, которая под катом, Женя говорит о том, какое у нашего ВВ лицо. Когда я его увидела впервые, меня оно так же потрясло: такие светлые лица до того я видела только в двух местах: в церкви на рю Дарю, где теперь уже собираются, наверное, только потомки, но двадцать восемь лет назад, собирались и сами русские эмигранты первой волны. Совершенно такое же лицо. Сейчас у меня, к сожалению, просто нет ни сил, ни времени рассказывать, как мы познакомились, но я счастлива, что познакомились, счастлива, что ВВ вообще родился на свет, счастлива, что ему целых 90, а он еще работает!!! Много вы знаете людей, которые работают в таком возрасте? Я - нет. В статье прочтете, что он делает...
Впрочем, лучше не только в статье, лучше в книжке, которую к такому чудесному юбилею выпустило издательство "Северный паломник", где работают целых два моих любимых друга - Левушка и Денис-Владыка: _corso_ и bishopdion. Если бы не Лева - книжка бы не вышла. Спасибо такое огромное - нет, даже не могу найти сравнения! Мы с ЕК были редакторами - и это было... как путешествие, как подарок, столько нового - не просто о человеке, которого люблю, но о времени, которое он прожил - частично вместе с нами, частивно до нас - я вряд ли бы еще откуда-нибудь узнала.
http://www.npilgrim.ru/books.php?lng=ru&cat=5 - вот адрес издательства, заглядывайте туда, Те, Кто Любит Искусство: там выходят такие замечательные книги, каких вы просто нигде больше не найдете - это я уже имею в виду все, что они выпускают. И туда просто необыкновенно приятно приходить. Так что я благодарна ВВ еще и за то, что он написал эту книгу, а то бы, может, и не довелось никогда поработать ни с Левой как главным редактором, ни с дизайнером Филиппом, ни с верстальщицей Олей, ни с кем из людей, общение с которыми так приятно - редко где встретишь столько настоящих профессионалов сразу.
Я написала "исполнится", а не "исполнилось" не случайно: родился Виктор Васильевич в одиннадцать часов вечера. По Москве, он в Москве и родился. И я прошу всех, кто это прочитает до... ладно, можно и после: пожалуйста, пожелайте ВВ мысленно здоровья, сил, душевного покоя и уверенности. Очень хочется, чтобы он написал продолжение (здесь все кончается 1960 годом), и он мне уже обещал, что начнет писать, немножко отдохнув после дня рождения, но ведь надо, чтобы хватило всего, о чем выше.
Фотография будет такая... 1983 год. ВВ на встрече однополчан в Твери (он прошел всю войну с Калининским фронтом). Когда будут сосканированы его акварели и рисунки, я их вам покажу, чтобы вы увидели, какой он, ко всему еще, и художник.
Долгие лета, дорогой вы наш ВВ! Будьте счастливы!
ВОСПОЛНЯЮЩИЙ УТРАТЫ
«… ценность человеческой памяти определяется не объемом воспоминаний - она определяется их возрастом. Возраст моих воспоминаний гораздо преклонней возраста воспоминаний большинства современников - в этом и состоит ценность моей памяти», - сказано в книге Виктора Васильевича Филатова «Помню много…», вышедшей в издательстве «Северный паломник» к 90-летнему юбилею автора - 23 сентября 2008 года.
Между тем возраст его воспоминаний - отнюдь не 90 лет. Возраст этот определяется не только пережитым и увиденным - он определяется и услышанным от других членов семьи: родителей, дедушек и бабушек, тетушек и дядюшек… всего многочисленного филатовского рода, чьи представители из уст в уста передавали семейные истории и предания. Поэтому возраст воспоминаний автора книги - около двух сотен лет. Что и говорить, мало кто из ныне живущих способен сделать «личный экскурс» в начало девятнадцатого века…
Филатов - личность уникальная, и большинство из тех, кому посчастливилось быть знакомым с ним, рассматривают это знакомство как подарок судьбы. Вспоминаю приглушенный возглас одной из студенток УРАО при виде Виктора Васильевича, в середине 90-х читавшего курс религиоведения на факультете журналистики: «Я думала, что таких уже не бывает!» - и чей-то тихий ответ: «Их и не бывает, не обольщайся».
Действительно, не бывает. «Такие» только изредка встречаются. Да и то если сильно повезет.
Мне повезло.
Когда несколько лет назад я узнал, что один из выпускников Академии живописи, ваяния и зодчества, где В.В. Филатов преподавал до последнего времени (сегодня он там профессор-консультант и занимается, в основном, подготовкой аспирантов), в качестве дипломной работы решил предъявить выполненный маслом портрет любимого профессора, помню, подумал: «Дерзкий какой выпускник!» Казалось сомнительным, что кому-либо из молодежи вообще по силам передать средствами живописи образ последнего из могикан: слишком уж глубоко содержание этой личности, слишком уж много всего успело отразиться на этом лице - лице одного из последних представителей старого уклада жизни.
Такие лица были у теперь исчезнувшей расы - расы хранителей культурного прошлого России. Потому что стареет и культура, не поспевая за новой жизнью, отставая - и, в конце концов, махнув рукой: да ну вас, дескать, живите как знаете, живите как хотите!..
И это я не к тому, чтобы заведомо предвзято относиться к «новой культуре» - упаси боже. Просто к тому, что довольно, может быть, нам уже тешить себя мыслями о том, будто человечество, неуклонно двигаясь вперед, только приобретает и приобретает, ничего не утрачивая. Утрачивается, скорее всего, ничуть не меньше, чем приобретается: куда ж ему деться, закону сохранения энергии!
А потрет, кстати, получился хороший...
Но я, стало быть, об утратах. Утратах, которые на своем пути вперед несет человечество. Виктор Васильевич Филатов - специалист по утратам.
Медлительный и внимательный, он вглядывается в эпоху, как в икону или фреску, и констатирует: частичная утрата левкаса. Полная утрата красочного слоя. Частичные утраты изображений святых и праведников. Утрата нимбов…
Только, в отличие от нас, он знает, что это еще не конец. Он - реставратор, то есть тот, кто занимается восполнением утрат, так называется это на его языке. Для меня - человека, далекого от реставрации, - «восполнение утрат» всегда звучало как оборот, заимствованный из тезауруса белой магии. Тем более что и двадцать лет назад, а именно столько я знаком с Виктором Васильевичем Филатовым, он даже внешне напоминал мне, а уж сегодня и подавно напоминает белого мага. «Интересно, чем Филатов занимается в свободное от преподавания время?» - как-то спросили меня в отделе кадров университета. Я развел руками: «Он восполняет утраты». И отдел кадров надолго погрузился в благоговейное молчание…
А количество восполненных им утрат счету не поддается: в реставрации В.В. Филатов более шестидесяти лет. Это, в частности, ему обязаны своей новой жизнью, например, фрески Снетогорского монастыря в Пскове, памятники настенной живописи Новгорода - в Софийском соборе, церкви Спаса на Нередице, церкви Рождества на Красном Поле, росписи в кирхе Петра и Павла и кирхе Святой Екатерины в Эстонии, рублевские фрески Успения на Городке в Звенигороде, а также памятники станковой живописи - такие, как новгородская икона «Борис и Глеб» XIV века, псковская икона «Параскева Пятница» XIV века, ярославская «Богоматерь Толкская» (малая) XIV века, миниатюрная византийская мозаика из киевского Музея западного и восточного искусства, один из вариантов «Похищения Европы» В. Серова, живописные работы А. Головина… Понятно, что назвал я далеко и далеко не всë, да и кому было бы это под силу!
Есть, впрочем, и еще одна категория утрат, когда-то объединенных Марселем Прустом в понятие «утраченное время». Они - из самых тяжелых: тогда утрачиваются не памятники времени, но само время. Время, которое было рядом, которое умело говорить знакомыми голосами, которое откликалось на дорогие имена… Страшное и прекрасное, оно называлось «нашим» - и о нем вспоминают так: «В наше время…» Им владеют - и в его пространстве чувствуют себя как дома.
Виктор Васильевич Филатов владеет огромным пространством времени, очертания которого - первый год после русской революции, нэп, тридцать седьмой год, Великая отечественная, смерть «отца народов», оттепель… и далее, вплоть до сегодняшнего великого хаоса. Правда, «далее» в книге его воспоминаний не отражено - и не потому, что время, последовавшее за оттепелью, Виктор Васильевич не мог бы назвать «нашим»… чье же оно еще! А потому, что в этой книге автора интересовали наиболее ранние, наиболее старые из утрат: те, для восполнения которых действительно требуется девяностолетний жизненный и шестидесятилетний реставрационный опыт. Что касается утрат более поздних… - для их восполнения подрастают новые поколения реставраторов.
Осторожно и бережно касается рука художника сильно поврежденного в нашей памяти красочного слоя минувшего времени. Уж кому как не ему знать, что восстановлению подлежит каждая мелочь - и что «мелочей» в искусстве реставратора, в сущности, не бывает! Он пытается возвратить душу этому времени - времени, которое в сознании многих и многих существует как однозначно бездушное и которое было, пожалуй, особенно бездушным к самому Филатову. Потомку «лишенцев» - людей, у которых отобрали все. И прежде всего - право на участие в той самой, тогда еще новой жизни, образ которой Виктор Васильевич воссоздает сегодня с такой скрупулезностью.
На протяжении последних - вот уже скоро двадцати - лет мы только и делали, что пытались забыть об очередном «проклятом наследии». Забыть, сделать вид, будто все, что случалось на протяжении семидесяти с лишним лет, случалось не с нами… У нового поколения для этого уже, пожалуй, даже имеются все основания: с ним действительно ничего подобного не случалось. Однако есть «связующая нить» дней - и ее не порвать, сколько и чьих бы к тому ни прилагалось усилий.
Я сейчас не об объеме памяти. И даже не о возрасте памяти, почтенность которого явлена нам в удивительной книге Виктора Васильевича Филатова. Я о дисциплине памяти - и, если хотите, о культуре памяти: сегодня эти качества уже совсем мало у кого встретишь. Но ведь именно они, дисциплина и культура памяти, позволяют нам увидеть время-как-оно-есть, sine ira et studia - без гнева и пристрастия. Не обвиняя и не поощряя никого за то, что все в жизни идет своим чередом и что существует над «детьми своего времени» некий высший промысел - или высший произвол, назовите это как угодно, - логика чередования времен и состояний культуры, стабилизирующая эпохи и откликающаяся, видимо сверху, ныне прочно забытым «… всë хорошо весьма».
Виктором Васильевичем Филатовым, тихо празднующим в эти дни свой девяностолетний юбилей, нам именно такой урок и преподан. Урок приятия минувшего времени. Урок уважения к своему прошлому. Урок не-сведения-счетов.
Ибо реставраторы не сводят счеты со временем.
Реставраторы восполняют утраты.
Евгений Клюев
Сегодня исполнится 90 лет одному из наших с Женей самых любимых людей - Виктору Васильевичу Филатову. В статье, которая под катом, Женя говорит о том, какое у нашего ВВ лицо. Когда я его увидела впервые, меня оно так же потрясло: такие светлые лица до того я видела только в двух местах: в церкви на рю Дарю, где теперь уже собираются, наверное, только потомки, но двадцать восемь лет назад, собирались и сами русские эмигранты первой волны. Совершенно такое же лицо. Сейчас у меня, к сожалению, просто нет ни сил, ни времени рассказывать, как мы познакомились, но я счастлива, что познакомились, счастлива, что ВВ вообще родился на свет, счастлива, что ему целых 90, а он еще работает!!! Много вы знаете людей, которые работают в таком возрасте? Я - нет. В статье прочтете, что он делает...
Впрочем, лучше не только в статье, лучше в книжке, которую к такому чудесному юбилею выпустило издательство "Северный паломник", где работают целых два моих любимых друга - Левушка и Денис-Владыка: _corso_ и bishopdion. Если бы не Лева - книжка бы не вышла. Спасибо такое огромное - нет, даже не могу найти сравнения! Мы с ЕК были редакторами - и это было... как путешествие, как подарок, столько нового - не просто о человеке, которого люблю, но о времени, которое он прожил - частично вместе с нами, частивно до нас - я вряд ли бы еще откуда-нибудь узнала.
http://www.npilgrim.ru/books.php?lng=ru&cat=5 - вот адрес издательства, заглядывайте туда, Те, Кто Любит Искусство: там выходят такие замечательные книги, каких вы просто нигде больше не найдете - это я уже имею в виду все, что они выпускают. И туда просто необыкновенно приятно приходить. Так что я благодарна ВВ еще и за то, что он написал эту книгу, а то бы, может, и не довелось никогда поработать ни с Левой как главным редактором, ни с дизайнером Филиппом, ни с верстальщицей Олей, ни с кем из людей, общение с которыми так приятно - редко где встретишь столько настоящих профессионалов сразу.
Я написала "исполнится", а не "исполнилось" не случайно: родился Виктор Васильевич в одиннадцать часов вечера. По Москве, он в Москве и родился. И я прошу всех, кто это прочитает до... ладно, можно и после: пожалуйста, пожелайте ВВ мысленно здоровья, сил, душевного покоя и уверенности. Очень хочется, чтобы он написал продолжение (здесь все кончается 1960 годом), и он мне уже обещал, что начнет писать, немножко отдохнув после дня рождения, но ведь надо, чтобы хватило всего, о чем выше.
Фотография будет такая... 1983 год. ВВ на встрече однополчан в Твери (он прошел всю войну с Калининским фронтом). Когда будут сосканированы его акварели и рисунки, я их вам покажу, чтобы вы увидели, какой он, ко всему еще, и художник.
Долгие лета, дорогой вы наш ВВ! Будьте счастливы!
ВОСПОЛНЯЮЩИЙ УТРАТЫ
«… ценность человеческой памяти определяется не объемом воспоминаний - она определяется их возрастом. Возраст моих воспоминаний гораздо преклонней возраста воспоминаний большинства современников - в этом и состоит ценность моей памяти», - сказано в книге Виктора Васильевича Филатова «Помню много…», вышедшей в издательстве «Северный паломник» к 90-летнему юбилею автора - 23 сентября 2008 года.
Между тем возраст его воспоминаний - отнюдь не 90 лет. Возраст этот определяется не только пережитым и увиденным - он определяется и услышанным от других членов семьи: родителей, дедушек и бабушек, тетушек и дядюшек… всего многочисленного филатовского рода, чьи представители из уст в уста передавали семейные истории и предания. Поэтому возраст воспоминаний автора книги - около двух сотен лет. Что и говорить, мало кто из ныне живущих способен сделать «личный экскурс» в начало девятнадцатого века…
Филатов - личность уникальная, и большинство из тех, кому посчастливилось быть знакомым с ним, рассматривают это знакомство как подарок судьбы. Вспоминаю приглушенный возглас одной из студенток УРАО при виде Виктора Васильевича, в середине 90-х читавшего курс религиоведения на факультете журналистики: «Я думала, что таких уже не бывает!» - и чей-то тихий ответ: «Их и не бывает, не обольщайся».
Действительно, не бывает. «Такие» только изредка встречаются. Да и то если сильно повезет.
Мне повезло.
Когда несколько лет назад я узнал, что один из выпускников Академии живописи, ваяния и зодчества, где В.В. Филатов преподавал до последнего времени (сегодня он там профессор-консультант и занимается, в основном, подготовкой аспирантов), в качестве дипломной работы решил предъявить выполненный маслом портрет любимого профессора, помню, подумал: «Дерзкий какой выпускник!» Казалось сомнительным, что кому-либо из молодежи вообще по силам передать средствами живописи образ последнего из могикан: слишком уж глубоко содержание этой личности, слишком уж много всего успело отразиться на этом лице - лице одного из последних представителей старого уклада жизни.
Такие лица были у теперь исчезнувшей расы - расы хранителей культурного прошлого России. Потому что стареет и культура, не поспевая за новой жизнью, отставая - и, в конце концов, махнув рукой: да ну вас, дескать, живите как знаете, живите как хотите!..
И это я не к тому, чтобы заведомо предвзято относиться к «новой культуре» - упаси боже. Просто к тому, что довольно, может быть, нам уже тешить себя мыслями о том, будто человечество, неуклонно двигаясь вперед, только приобретает и приобретает, ничего не утрачивая. Утрачивается, скорее всего, ничуть не меньше, чем приобретается: куда ж ему деться, закону сохранения энергии!
А потрет, кстати, получился хороший...
Но я, стало быть, об утратах. Утратах, которые на своем пути вперед несет человечество. Виктор Васильевич Филатов - специалист по утратам.
Медлительный и внимательный, он вглядывается в эпоху, как в икону или фреску, и констатирует: частичная утрата левкаса. Полная утрата красочного слоя. Частичные утраты изображений святых и праведников. Утрата нимбов…
Только, в отличие от нас, он знает, что это еще не конец. Он - реставратор, то есть тот, кто занимается восполнением утрат, так называется это на его языке. Для меня - человека, далекого от реставрации, - «восполнение утрат» всегда звучало как оборот, заимствованный из тезауруса белой магии. Тем более что и двадцать лет назад, а именно столько я знаком с Виктором Васильевичем Филатовым, он даже внешне напоминал мне, а уж сегодня и подавно напоминает белого мага. «Интересно, чем Филатов занимается в свободное от преподавания время?» - как-то спросили меня в отделе кадров университета. Я развел руками: «Он восполняет утраты». И отдел кадров надолго погрузился в благоговейное молчание…
А количество восполненных им утрат счету не поддается: в реставрации В.В. Филатов более шестидесяти лет. Это, в частности, ему обязаны своей новой жизнью, например, фрески Снетогорского монастыря в Пскове, памятники настенной живописи Новгорода - в Софийском соборе, церкви Спаса на Нередице, церкви Рождества на Красном Поле, росписи в кирхе Петра и Павла и кирхе Святой Екатерины в Эстонии, рублевские фрески Успения на Городке в Звенигороде, а также памятники станковой живописи - такие, как новгородская икона «Борис и Глеб» XIV века, псковская икона «Параскева Пятница» XIV века, ярославская «Богоматерь Толкская» (малая) XIV века, миниатюрная византийская мозаика из киевского Музея западного и восточного искусства, один из вариантов «Похищения Европы» В. Серова, живописные работы А. Головина… Понятно, что назвал я далеко и далеко не всë, да и кому было бы это под силу!
Есть, впрочем, и еще одна категория утрат, когда-то объединенных Марселем Прустом в понятие «утраченное время». Они - из самых тяжелых: тогда утрачиваются не памятники времени, но само время. Время, которое было рядом, которое умело говорить знакомыми голосами, которое откликалось на дорогие имена… Страшное и прекрасное, оно называлось «нашим» - и о нем вспоминают так: «В наше время…» Им владеют - и в его пространстве чувствуют себя как дома.
Виктор Васильевич Филатов владеет огромным пространством времени, очертания которого - первый год после русской революции, нэп, тридцать седьмой год, Великая отечественная, смерть «отца народов», оттепель… и далее, вплоть до сегодняшнего великого хаоса. Правда, «далее» в книге его воспоминаний не отражено - и не потому, что время, последовавшее за оттепелью, Виктор Васильевич не мог бы назвать «нашим»… чье же оно еще! А потому, что в этой книге автора интересовали наиболее ранние, наиболее старые из утрат: те, для восполнения которых действительно требуется девяностолетний жизненный и шестидесятилетний реставрационный опыт. Что касается утрат более поздних… - для их восполнения подрастают новые поколения реставраторов.
Осторожно и бережно касается рука художника сильно поврежденного в нашей памяти красочного слоя минувшего времени. Уж кому как не ему знать, что восстановлению подлежит каждая мелочь - и что «мелочей» в искусстве реставратора, в сущности, не бывает! Он пытается возвратить душу этому времени - времени, которое в сознании многих и многих существует как однозначно бездушное и которое было, пожалуй, особенно бездушным к самому Филатову. Потомку «лишенцев» - людей, у которых отобрали все. И прежде всего - право на участие в той самой, тогда еще новой жизни, образ которой Виктор Васильевич воссоздает сегодня с такой скрупулезностью.
На протяжении последних - вот уже скоро двадцати - лет мы только и делали, что пытались забыть об очередном «проклятом наследии». Забыть, сделать вид, будто все, что случалось на протяжении семидесяти с лишним лет, случалось не с нами… У нового поколения для этого уже, пожалуй, даже имеются все основания: с ним действительно ничего подобного не случалось. Однако есть «связующая нить» дней - и ее не порвать, сколько и чьих бы к тому ни прилагалось усилий.
Я сейчас не об объеме памяти. И даже не о возрасте памяти, почтенность которого явлена нам в удивительной книге Виктора Васильевича Филатова. Я о дисциплине памяти - и, если хотите, о культуре памяти: сегодня эти качества уже совсем мало у кого встретишь. Но ведь именно они, дисциплина и культура памяти, позволяют нам увидеть время-как-оно-есть, sine ira et studia - без гнева и пристрастия. Не обвиняя и не поощряя никого за то, что все в жизни идет своим чередом и что существует над «детьми своего времени» некий высший промысел - или высший произвол, назовите это как угодно, - логика чередования времен и состояний культуры, стабилизирующая эпохи и откликающаяся, видимо сверху, ныне прочно забытым «… всë хорошо весьма».
Виктором Васильевичем Филатовым, тихо празднующим в эти дни свой девяностолетний юбилей, нам именно такой урок и преподан. Урок приятия минувшего времени. Урок уважения к своему прошлому. Урок не-сведения-счетов.
Ибо реставраторы не сводят счеты со временем.
Реставраторы восполняют утраты.
Евгений Клюев