Любовь - всегда немножечко экстрим.
Когда мчишься без оглядки по порогам и стремнинам пылких и трепетных отношений никогда не знаешь, какой сюрприз заготовила судьба за ближайшим поворотом.
Пойду, схожу за счастьем на базар,
А после в супермаркет - за удачей.
И что с того, что это не товар.
Я попрошу ещё любви - на сдачу.
Ирина Самарина-Лабиринт
Лёнька обожал свою маленькую чаровницу-жену, безумно наслаждался её присутствием, от прикосновений и ласк мгновенно улетал в астрал.
Это была любовь-обожание, любовь-праздник, любовь-сказка.
Полное телесное и духовное слияние, трепетная забота, абсолютная откровенность и безграничное доверие - именно так они жили, именно так чувствовали вот уже более полутора лет.
Это была великолепная, словно намеренно созданная по индивидуальному заказу романтическая пара, счастливую судьбу которой никому не пришло бы в голову оспорить.
Всё было так замечательно, так хорошо, так радужно, пока Катенька не узнала, что беременна.
С этого момента в отношениях появилась едва различимая трещинка.
Если прежде девочка относилась рассудительно и спокойно к тому, что до неё у Лёньки были любимые девушки (что было - то было), то теперь резко изменила точку зрения, то и дело высказывала болезненные претензии по этому поводу.
Вот и сейчас.
Молодые пошли прогуляться перед сном, настроение было - лучше некуда, хоть погода и не радовала. Небо на горизонте озаряла фантастическая закатная феерия.
Ребята крепко держались за руки и мечтали, когда неожиданно появилась Милка - первая Лёнькина юношеская любовь, причина возвышенных чувств и столь же невыносимых душевных страданий, когда прелестница его отвергла.
Женщина побывала замужем, родила дочурку, развелась. Лёнька с ней лет шесть не виделся.
Буря в душе, щемящие сентиментальные чувства, ностальгия и влечение к бывшей подруге обветшали, выцвели. Не было больше в его душе ни симпатии, ни сердечной боли. Расстались они потому, что Витька, лучший друг, отбил у него девчонку и увёл под венец.
Лёнька тогда долго болел. Предательство сразу двух дорогих сердцу людей было поводом для обиды на жизнь в целом и на женщин в частности. Улеглось, перегорело.
С чего Милка так расчувствовалась, на что рассчитывала - непонятно.
Женщина сходу бросилась Лёньке на шею, пустила слезу, умоляюще-пронзительной скороговоркой тараторила что-то несуразное про свидания под Луной, про такие же чудесные закаты и рассветы, как сегодня, про то, что по-настоящему только его и любила, что зря связалась с обманщиком Витькой.
- Мила, - пытался прекратить это представление Леонид, - это моя жена. Я её люблю. То, о чём ты вспоминаешь, было совсем в другой жизни. Прошлого не вернуть. Мне жаль, что с Витькой у тебя не сладилось, ты сама его выбрала. Нет повода для романтических грёз, для дружбы тоже. Мы не выдержали испытание любовью.
Мила, пройдя в задумчивости несколько шагов, разомкнула руки, резко развернулась к Лёньке крепко порозовевшим лицом и гневно спросила, - я чего-то не знаю? Что это было?
- Катенька, к чему неоправданная ревность? Мы договаривались, если помнишь, что наши отношения - точка, с которой начинается личная семейная история. Всё, что происходило в прежней жизни, не имеет значения, потому, что те отношения за-кон-чи-лись. Разве я дал повод думать иначе? Да, я любил когда-то давно эту девочку, да, это были искренние, очень трогательные, но наивные чувства. С Милкой я расстался не по своей воле, как и с Алиной. Не моя вина в том, что та и другая встретили более соблазнительных мужчин, с которыми связали свою судьбу, и разорвали отношения со мной.
- Я не могу залезть в твою голову, но прочитать мимику и жесты пока в состоянии. Ты облизываешь взглядом каждую стройную девчонку, раздеваешь их взглядом. Не удивлюсь, если совокупляешься с ними мысленно. А сейчас, когда эта расфуфыренная фифа наглым образом повисла на тебе, я слышала, как неистово барабанит твоё подлое сердце.
- Если скажу, что ошибаешься - поверишь?
- Раньше думала, что да, верила каждому слову. Теперь не знаю. Мне кажется, ты что-то недоговариваешь, чего-то важное скрываешь.
- Хочешь услышать интимные подробности обо всех моих планах, помыслах и действиях, включая романтические фантазии, эротические грёзы и нечаянные эмоции в отношении всех женщин, которые живут, работают рядом и случайно проходят мимо?
- Дурак, зачем мне твои миражи, я просто хочу знать правду.
- Какую именно, родная? Почему тебя стали волновать химеры и голограммы в моём мозгу? Конечно, я не лишён воображения, как и все прочие. Естественно, что случаются нечаянные вспышки эмоций, когда на горизонте появляются соблазнительные женские формы, в том числе и нескромные желания, но видения и соблазны, вызванные гормонами, мне не подчиняются. Голова - предмет тёмный, а с инстинктами не поспоришь.
- Сколько раз и с кем ты мне изменял?
- Ух-ты, ё… даже так! Ни разу, любимая. Единственная девушка, с которой у меня были близкие интимные отношения, я этого не скрывал - Алина. Она была моей невестой, без пяти минут женой. По какой причине разладилась свадьба - тебе известно в подробностях. Могу повторить доклад о той любви, если настаиваешь. А до того именно ты пыталась разладить наши с Алиной отношения, но не успела: девочка сама нашла более выгодную партию. Мы целовались, если помнишь, и обнимались, когда наблюдали звездопад. И ты знала… знала, что морочишь голову чужому, причём её, Алининому милому.
- Вместо того, чтобы повиниться, ты ещё и нападаешь. Это говорит лишь о том, что тебе всё равно с кем изменять.
- Ага, поймала-таки на горячем, нашла повод обвинить. С Милкой у меня никогда ничего не было. Она досталась Витьке девочкой. Это легко выяснить. Ревновать к ней глупо. Это была детская влюблённость, целомудренные романтические чувства кроткого восторженного мальчика, впервые в жизни познавшего вкус поцелуя. Это преступление?
- Ты говоришь о той Милке, какой она была тогда, в далёком прошлом, о юной девушке, а я - о той, которая сегодня, сейчас обливала тебя слезами и искушала. Что об этом скажешь?
- Какое мне дело до её слёз, ты - моя единственная женщина. Е-дин-ствен-ная. С тех пор как мы начали встречаться, я никогда, ни с кем не имел близости, не только физической, но и духовной. Ни с кем. Если не можешь или не хочешь простить мне прошлое, если решишь, что я должен уйти - подчинюсь. Но… как же тогда наш будущий ребёнок?
- А я о чём? Эротоман чёртов, ты чуть не бросил меня, едва вдохнул аромат её порочного тела. У тебя в глазах суетились омерзительно-бесстыдные черти. Я видела, что эта девка тебе не безразлична, видела!
- Катенька, ты о чём? Я же люблю тебя.
- Меня или всех-всех-всех, у кого соблазнительная попка и сиськи торчком? Думала, что любишь, а ты…
- Не выдумывай. Давай лучше жить дружно.
- Не убедил. Глаза бы мои тебя не видели.
- Пошли домой. Ты уже замёрзла. Напьёмся горячего чая с малиной, залезем в ванну, отогреемся и спать.
- С изменником спать не буду.
- Я рядышком, на коврике прикорну. Нужно привыкать, коли связался с ревнивицей.
- Я не ревнивая, просто терпеть не могу бабников.
- Баба у меня только одна.
- Ну всё, сам нарвался… А разве мы вдвоём в ванну залезем? А делать там чего будем?
- Греться будем. Шампунем тебя вымою. Везде-везде… и в пи… извини, не сдержался, массаж сделаю. Полный. Чувственный, волнующий, сладкий-сладкий, бесстыдно-непристойный, великолепно-развратный, взрослый-взрослый.
- Размечтался. И кто тебя этому научил? Уж не Алина ли? Точно она. Хотя, нет, ты же с ней к родителям ни разу не ездил, а в общаге только душевая. Всё-таки Милка. Вот ты и прокололся.
- Как хочешь. Думал, как лучше. Должен же я реабилитироваться.
- Ладно, пошли уж. Не на морозе же целоваться. В ванне, с шампунем и прочими приятными процедурами куда лучше.
- А я о чём?
- А если захочется.
- Тю, у тебя той беременности-то - пара миллиметров в диаметре.
- Увижу, что ещё кому-то помигиваешь - прибью!
- Опять за своё! Не было ничего. Не бы-ло!
- А то я не видела. Чего ты из меня вечно дурочку делаешь? Виноват - признайся.
- Признаюсь. Катенька, я тебя люблю! Теперь вдвойне. У тебя такая шикарная грудь. А попа - самая-самая роскошная попа во Вселенной. Да ты и сама прелесть.
- Не подлизывайся. Я тебя ещё не простила. У тебя куча штрафных очков и ни одной реальной заслуги, кроме моей беременности.
- Посмотрим, как запоёшь через полчаса. Умолять будешь, чтобы забыл обо всём, чего твой язык намолол обо мне любимом. У меня тоже память хорошая. Не прощу.
- Лёнь, а Лёнь, давай никогда не ругаться?
- А давай.
- Я же понимаю, что ты не изменял. Но ведь мог бы, а я как? Чего она, правда, на шею к тебе, гадюка, кидается? Иди уже, набирай воду в ванну. Только тихо. И не разбуди родителей. Не хочу, чтобы нашему счастью кто-то мешал. Господи, как давно я тебя голенького не видела. Как я тебя люблю!
- А я тебя.