Снегурочка.
Санька в задумчивости почесывала нос, пытаясь вспомнить, как она сюда попала. Странно, правда, взрослая женщина, хоть и до сих пор зовется Санька, сидит в ночной рубашке, хорошо еще достаточно приличной, в центре города, в своей машине. И на улице, однако, осень. Не холодно, но все же… С большой натяжкой ночнушку можно назвать платьем, хорошо, в моде сейчас этот «бельевой стиль». Санька сделала непринужденное лицо, но похоже, спешащие мимо хмурые люди, в столь ранний час этот бельевой стиль не одобряли.
«Эх… чаю бы…» тоскливо подумала Санька, и попыталась пошарить на заднем сидении машины, в поисках какой-никакой кофты, чтоб прикрыть свой шокирующий бельевой стиль, а то вон, бабка, у виска крутит, и говорит, что то очень похожее на «алкашка». Под рукой оказался термос.
-Хм, уже хорошо, а если там и чай окажется, будет просто сказка! - в минуты особой сосредоточенности, Санька любила разговаривать в слух, тихонько… но в слух.
Чай, оказался. Горячий и крепкий, как она любит. Без сахара. Но, Санька для приличия поворчала:
- Хорошо, конечно, но в чайнике, был бы лучше… в термосе, как ни завари, все равно веником отдает. А в чайнике, которому уже лет пятьдесят… с традицией чайник… да женить, чай раза три, по традиции опять же… да в тонком фарфоре… полупрозрачном… ах…
Глотнув обжигающе-горчащего чая, Санька улыбнулась. Чай - это хорошо. Сейчас, попьет чайку, найдет кофту и поедет домой. А по пути разберется, как она тут оказалась, и откуда чай в машине, и вообще…
Но разобраться с «вообще» Саньке помешали. Проезжавшая мимо патрульная машина, усмотрела непорядок , в том что женщина, в ночном белье сидит и пьет чай в машине, явно в неположенном месте. Притормозила, рядом, из нее выбрался грузный дядька, «Капитан…» - подумала Санька, хотя она в этой, на ее взгляд ерунде, как звездочки на погонах не разбиралась, просто ему очень бы подошло звание капитан. Дядька, недоброжелательно ухмыляясь, подошел и постучал по стеклу Санькиной машины полицейским жезлом. Санька вздохнув, что прервали ее чаепитие, приоткрыла стекло, чуть-чуть:
- Да?
- Капитан Чуйнов.
- Правда? - удивилась Санька, - значит, правильно я подумала, что капитан, очень идет к вашей внешности.
Капитан Чуйнов тяжело вздохнул, понимая, что это очень тяжелый случай, и с облегчением подумал, что с ним, этот … новенький, пусть он с этой… разбирается.
- Правда, правда. - Немного ворчливо ответил он, и сам удивился, что ответил не по уставу. Странная баба…но алкоголем вроде не пахнет, но надо проверить, - Что это вы женщина голая почти тут сидите и чай распиваете? - сказал немного удивленный собой капитан. Не привык он так разговаривать с нарушителями. Обычно идет заготовленная фраза «Капитан Чуйнов. Нарушаете… гражданочка…» и так выразительно постукивая себя жезлом по большой мясистой ладони. Обычно это внушает нарушителям-женщинам робость. Но тут… почему то он робел. И от этого злился. - Ну? Пьяная что ли? - что бы скрыть раздражающую робость капитан начал хамить.
- Нет. - Санька улыбнулась. - Да, вы не смущайтесь кааапитан, - улыбаясь протянула Санька, - я не пью. Совсем. Организм не принимает. Ни алкоголя, ни наркотиков. Ни чего такого, не волнуйтесь.
- Ну это мы еще посмотрим… - хмыкнул капитан. - в трезвом виде, ни одна нормальная ба… женщина, голой с чашкой чая сидеть в машине на виду у всего города не будет. Так ведь?
- Наверное, так. Только я не пью, капитан.
- Значит вы ненормальная. - сделал вывод озадаченный капитан.
- Нет. - Все еще не обижаясь, сказала Санька. - Ненормальным права не выдают.
- Не выдают.
- У меня справка медицинская свежая. Я в психдиспансере была. Сказали нормальная.
- Странно.
- Что странно? То, что я в ночной рубашке пью чай? А вы что, в пижаме ни разу чая не пили?
- Пил. - Капитан понял, что разговор зашел совсем не туда, куда он предполагал. Он помотал головой, пытаясь отогнать эту неправильную ситуацию.
Санька сидела и доброжелательно улыбалась, глядя на него. Будь то понимая, что происходит у него в голове.
- Так! При чем здесь я! Я, что ли сижу голый в машине в центре города?
- Нет, - вздохнула Санька, сожалея о том, что он ни разу в жизни не пил вот, так чаю.
- Так! - Опять сердито мотнул головой капитан. - Сейчас с вами будет разговаривать мой сотрудник. Потрудитесь подготовить документы. Так бы вам, конечно надо пройти в нашу машину, но раз вы голая… он сядет к вам в машину. На заднее сиденье! - Рявкнул капитан и отошел.
Санька, улыбнулась и поискала свою сумочку. Сумка валялась рядом, документы нашлись сразу. К машине, осторожно улыбаясь, подошел полицейский. Наклонился к открытому окну и очень доброжелательно, словно боясь испугать, представился:
- Сержант Владимиров. Ваши документы. Только не выходите из машины. Я сейчас, сяду к вам, на заднее сидение, и вы мне покажите. Хорошо?
- Хорошо, сержант, Только не надо быть настолько доброжелательным, я не кусаюсь, я не пьяная, не под кайфом. Не надо меня боятся. Хорошо?
- Я не боюсь. - Насупился сержант.
- Вы ведь уже достаточно взрослый, а почему до сих пор сержант? Не повышают? Или работа не нравится?
- Нравится. Просто я не так давно работаю. Решил, совершенно поменять свою жизнь, - ответил сержант, усаживаясь на заднее сидение. Осторожно сдвинул валяющуюся кофту, журналы, папки с бумагами.
- Интересно… а почему? Такой необычный поступок… мне кажется.
- Не вам одной. - Грубовато ответил сержант. - Документы.
- Ааа… - разочарованно протянула Санька. - Держите, документы. Документы это скучно.
- Нет. Это правильно. Гражданка Мороз Александра Ивановна.
- Да, это я.
Из патрульной машины, капитан угрожающе махал сержанту.
- Мне, кажется, - Санька улыбнулась, - капитан пытается вам что то сказать…
- Ах, да. Нам надо отъехать, ваша машина загораживает проход людям. Для чего вы здесь припарковались?
- И правда, - Санька обрадовалась, - давайте прокатимся. Не нравится мне красная физиономия вашего капитана. А вы спрашивайте, я отвечу, если смогу.
Санька завела машину и поехала:
- Пожалуй, за город. Там сейчас хорошо.
- Да… там сейчас хорошо… - протянул сержант шурша бумагами.
- А вы любите гулять и шуршать листьями?
- Люблю… Так, а куда это мы едем?
- За город. Шуршать листьями.
Сержант хотел, что то возразить, а Санька ответила на требовательный звонок телефона, замахав на него рукой, отпустив руль:
- Да. Конечно, эскизы будут готовы, как мы договаривались. Что? Но вы определились с суммой? Кхм… но поймите меня правильно… вы хотите полноценную скульптуру, но при этом за копейки… но так ведь не бывает. Хорошо, подумайте. Что вы мне хотели сказать? Сержаант? Что вы мне хотели сказать.
- Я? - удивился сержант.
- Вы. Удивляют меня люди. Странные. Хотят, что бы я им сделала скульптуру, большую, красивую, из хорошего камня, но дешево. Представляете?
- Вы скульптор?
- Да, по малым формам.
- Что это значит?
- Я, правильнее будет сказать камнерез.
- Нее… камнерезы такие не бывают. Обтесывать камень это тяжелая мужская работа.
- Да, это камнетесы… - Санька засмеялась, и остановила машину. - Пошли, пошуршим листьями, и вы мне расскажите, почему вы полностью изменили свою жизнь. Мне интересно. Я … - Санька вздохнула, - когда то очень давно, да, давно… тоже взяла и все изменила. - Санька хлопнула дверцей машины и потянула сержанта за собой. «Давно…», слово «давно» с Санькой не вязалось. Потому, что сложно было определить ее возраст. По поведению, казалось, что она совсем юная, иногда даже маленькая девочка, но посмотришь - взрослая женщина, какая то, умудренная, не старая, нет… но … вневременная, что ли…
- Мы же были в центре города… как мы здесь оказались? И где мы? - Сержант удивленно осматривал лес, настоящий лес, такого рядом с городом не было. Он точно не помнил. Лес, был, какой то нереальный. Сказочный. Как с картинки. Голубое, очень яркое небо, хотя в городе было немного пасмурно, и деревья - золотые, багряные, и ярко-зеленые елки. Как то очень красиво. Дорожки, ухоженные, разбегались в разные стороны, и как специально подготовленные кучки листьев - подходи и шурши в свое удовольствие. И очень тихо, как то настороженно тихо. Но Санька, с азартом разбросавшая живописную кучку листьев, рассмеялась и сломала настороженность леса. Сразу появились звуки - птицы, падающие листья, ветерок.
- В лесу. Я люблю это место, и вам решила показать… сержант… - Санька нетерпеливо махнула рукой. - Пошли. И кстати, сержант это как то слишком официально, как вас зовут?
- Дима.
- Дима… я возьму вас под руку, так гораздо уютнее, правда? И пойдем. Я больше всего люблю это время, начало осени, золотой осени. Странно, хотя по идее, должна любить зиму…
- Должна? - Дима, осторожно пошел по листве, несмело пошуршал, и улыбнулся. Странная пара, он в полицейской форме, она в шелковой кружевной ночной рубашке и в нарядных туфлях. В осеннем лесу. - Разве можно по обязанности любить время года? Или еще что то? И почему именно зиму?
- Ну… это долгая история… зима… конечно и зимой бывают хорошие дни, но и потом я родилась зимой. Правда, думаю не совсем в правильный день, - Санька подкинула листья носком туфли.
- Что то я ни в одном календаре, ни видел обозначения «неправильный день» - хмыкнул Дима.
- В ваших календарях нет. А для нас, это неправильный день для рождения… я должна любить зиму, радоваться ей… а получается наоборот… и я неправильная и день. - Санька говорила об этом без сожаления и кокетства, просто констатировала факт.
- Не понимаю тебя… вас… не понимаю… в наших календарях, должна… неправильная. И какой это день то?
- День… сложный такой день. Ладно, что мы все обо мне. Расскажи мне, почему ты вдруг сменил профессию? Ты совсем не похож на полицейского.
- Сложно все так… А где мы?
- Сложно… нет, ты развелся, и решил все поменять. Только вот помогает это тебе?
- Нет.
- Нет… и мне не очень, - Санька вздохнула немного с сожалением, махнула рукой и в воздух поднялась маленькая кучка золотых листьев, она скептически посмотрела, еще махнула, и закружились красные, - вот так лучше, правда?
- Это ты?
- Да…- Санька еще махнула и листья по спирали помчались вверх, и рассыпались, - раз, получается, значит уже близко. Да и одеться пора, не гоже в ночнушке щеголять, правда?
- Правда.
Санька, оказалась в длинном, каком то старинном платье, изумрудного цвета, глаза, подчеркнутые изумрудом засверкали, стали ярко-зелеными. Распущенные, развевающиеся волосы подобрались в чопорную косу. Сержант удивился, но промолчал, он был спокойным и серьезным человеком, и не верил в такие вещи, поэтому не торопился с выводами. Санька радовалась, и баловалась с листьями:
- Знаешь, я иногда жалею, что я не художник, рисовать не умею… я бы, обязательно рисовала цветы и осень. Красивое сочетание голубое небо и золотая листва. Красивое и хрупкое… И от этого немного грустно.
- Ты же скульптор. Не может быть, что ты не умеешь рисовать.
- Нет. Не умею. Я умею придумывать сказки и делать всякие игрушки… из камня, из дерева, из … чего угодно.
- А почему ты сидела в машине, на площади в ночной рубашке?
- Знаешь… - Санька вздохнула, - я точно не помню… но я нормальная, правда, - стала оправдываться, поглядев в глаза Диме, - но иногда так бывает, когда я сильно расстроюсь или обрадуюсь… но чаще, когда расстроюсь, так получается…
- Как так? - Дима смотрел на Саньку с интересом, - как сейчас с листьями и платьем? - Осторожно поинтересовался он.
- Ну да. Просто я вчера поссорилась с женихом, - Санька вздохнула немного судорожно, - точнее не поссорилась, я его выгнала. Да, я его выгнала вчера ночью… и видимо от того что расстроилась и оказалась в машине. Что бы … что бы не видеть его и не грустить. Да… А так как я люблю чай… видимо и чай оказался со мной. А про платье я не подумала, не успела.
- Да… я тоже выгнал жену. Фу, точнее сам выгнался, ушел. - Дима отвернулся и стал пристально рассматривать лес. - Я не могу… да, не могу жить с женщиной, которая должна, смешно… должна, - Дима протянул это слово, - но не любит меня.
- Да. Ты не идешь на компромиссы. И поэтому ушел в полицейские? Да? Что бы совсем все поменять. А семья?
- Семья, - Дима задумался, - это родители? Вряд ли они приняли мое решение. Они решили, что я разрушаю свою жизнь.
- Да, очень похоже.
- На то, что разрушаю?
- Нет. Похоже на меня. Получается, что капитан был прав… когда остановился. - сказала Санька, как то не очень понятно. - Смотри,- она махнула рукой, где у развилки дорожки стоял маленький домик, - мы пришли. Ты мне поможешь. Главное не удивляйся, ладно? - она привстала на цыпочки и как то требовательно-серьезно посмотрела ему в глаза.
Дима совсем запутался, и этой поездкой и не знакомым местом и странным разговором, и почему то согласился. Они, молча, подходили к домику, и Диме передалось волнение Саньки, но он все ни как не мог понять, для чего она тащит его в этот полуразрушенный домишко, и почему он туда идет?
Санька остановилась у домика, постучала в дверцу:
- Я пришла.
Открыла скрипучую дверь и потащила Диму в темноту.
- Пришла? - раздался строгий женский голос.
Дима ни чего не видел. И ни как не мог понять, почему в этот солнечный день в домике так темно. Но Санька уверенно тащила его за руку вперед, вперед, хотя они уже давно должны были упереться в противоположную стенку.
- Катерина, хватит уже. - Санькин голос прозвучал властно и строго. - Ну, что говорю. Не пугай гостя.
- Что жениха привела? - усмехнулась невидимая Катерина.
Дима, от этих слов дернулся, но Санька с мольбой сжала его руку и потащила дальше. И стало светло. Дима зажмурился, поморгал, привыкая к яркому свету. Громадная светлая комната. Горница, почему то вспомнилось старинное название. Или скорее вестибюль с множеством дверей, толстые свечи, в кованных канделябрах, но света в комнате гораздо больше, чем могли бы дать свечи. Стены светлого, но уже очень старого дерева. Удивительно, разве бывают такой толщины деревья, из которых срублены стены этой комнаты? На встречу, им шла красивая строгая женщина, неслышно ступая по мягким коврам, тоже светлым, с непривычным рисунком, снежинки, цветы, птицы… что то знакомое, удивительное. Она, Катерина, чуть с сединой в темных волосах, тоже, как и Санька в длинном платье. Только, серебристом, с белым мехом.
- Здравствуй тетушка, - Санька улыбнулась, и ткнулась тетке в щеку, - приветлива сегодня, и добра. - с усмешкой пропела Санька. - Ну, как твои дела? Все ли хорошо у нас?
- У нас? - тетка вздернула бровь. - У нас, все хорошо.
Дима молчал, вертел головой по сторонам и разглядывал. Терем, да только это слово, подходило к этому дому. Большой, светлый и уютный.
- Он тебя давно ждет. - тетка все так же строго посмотрела на Саньку.
Но Санька не ответила, а отпустив Диму, бросилась на шею молодому мужчине, который вошел в горницу:
- Братец!!! Как рада я видеть тебя! А красавец, какой!
- Сн…ай, - дернулся он, - не щипайся, Санька! И не узнать тебя. - так же строго, как тетка сказал он, но глаза радостно блестели. - Мама, - он повернулся к тетке, - ждут тебя там.
- Конечно, не узнал, - желчно сказала Катерина, - кто узнает…хм… столько лет, постарела, Санька, - произнесла Катерина. - Санька, - еще раз недовольно фыркнула. - Так глядишь, еще поживешь там, - Катерина махнула рукой раздраженно, - будешь старше меня выглядеть.
- Мам, ждут тебя. - напомнил брат.
- Знаю, Лютомир, не чего меня выпроваживать, - Катерина строго посмотрела на сына, и поспешила выйти.
Лютомир вздохнул, и погладил Саньку по щеке:
- Не грусти сестренка. Ты ж знаешь, любит она тебя, вот и сердится. Ты ж единственная у нас девочка, на тебя все на…
- Знаю. - перебила его Санька. - Не сержусь. Правда. А что, - она вопросительно посмотрела на него, - правда… - она замялась, - правда постарела?
- Ты ж знаешь, - Лютомир постарался придать голосу уверенности, - ты самая красивая. Только… - он вздохнул, - только время там… быстрее для тебя идет.
- Неутешительно… - Санька затаенно вздохнула.
Дима неуверенно переминался с ноги на ногу, стараясь стать незаметнее, чтобы не расстроить Саньку еще больше. Быстро взглядывая, рассматривал Лютомира, имя такое, странное. И не слышал никогда. И одет, так же чудно, как Санька и тетка ее, по старинному, по сказочному как то… Молодой, красивый, чернобровый, полные губы, уверенный, но добрый… зря, что Лютомир. Дима тихо вздохнул, чужой, при семейном разговоре… да еще не очень приятном, не в радость. Лютомир взглянул на него и улыбнулся Саньке:
- Успела-таки, Санька. Ну, что гостя на пороге томим то? Зови в горницу, А то все приличия позабыли. Прости покорно, - он поклонился, - Лютомиром меня звать, я брат, двоюродный Саньке, ну думаю, ты и сам понял.
Дима мгновение раздумывал, отвесить поклон или нет, но замялся и только головой кивнул:
- Дима, Дмитрий, - немного сипло ответил. - Вы простите меня, что без приглашения…
- Не принято у нас на «вы». И гостям всегда рады.
Санька взяла Диму под руку и уже привычно, потащила вперед, тихонько тараторя:
- Ты только не пугайся, ладно, там еще бабушки, но они добрые, и батю… - Санька осеклась, - папа, он хороший. Ты ведь поможешь мне, правда? Ты обещал.
- Я? - только и успел удивиться Дима, как его втащили, в горницу, столовую ли… не понятно. Но там стоял большой стол, сразу видно семья большая, или гостей много принимают. Окна с частыми переплетами, с яркими разноцветными стеклышками, белый пушистый ковер со снежинками, стулья, дубовые с высокими резными спинками. «И как такой домина помещается в такой избушке-развалюшке?» - только и успел подумать Дима, как Санька опять его бросила и кинулась обнимать трех бабушек. Только на бабушек, обычных они ни сколько не походили. Статные, с белыми, видно седыми волосами, с прозрачно-яркими голубыми глазами, похожи друг на друга, но в чем то очень разные. В белых, шитых жемчугом и серебром платьях, похожи, на королев или цариц. Только смеялись и Саньку тискали, совсем не по-царски.
- Девочка наша! Наконец то, вернулась.
- Красавица, дай поцелую…
- Да милая моя, как давно не была у нас, совсем старушек забыла! - кокетливо засмеялась одна из них.
- Бабушки, как скучала по вам!
- Вот, и появлялась бы, почаще! - строго сказала вошедшая Катерина. - Не сильно балуешь нас своим обществом. И платье опять, зеленое. Знаешь ведь, твое - голубое, ждет тебя, хм… ни как не дождется.
- Ладно, Катерина, - властно сказала бабушка, которая только что кокетливо смеялась, - хватит уже девочку строжить. А ты, девонька, знакомь нас уже с молодцем.
В чинной процедуре знакомства Дима узнал, что бабушки носят какие же диковинные имена, как и брат Саньки. Не понятно, как она сама избежала семейной традиции на такое имя, и получила вполне обычное - Александра.
- Пурга Лютомировна!
- Вьюга Лютомировна!
- Метелица Лютомировна! - и одна за другой бабушки улыбаясь поклонились в пояс.
Дима неуклюже согнулся, и немного задушено прохрипел:
- Дмитрий Владимиров.
- Вот и славно. - сказала Метелица Лютомировна, - а сейчас гостя будем потчевать! - хлопнула в ладоши, и старый дубовый стол покрылся белой скатертью, с такой же, как на ковре, вышивкой - цветы, снежинки, птицы. Чинно расставились тяжелые блюда, и кубки, старого темного золота, украшенные самоцветными камнями. Удивительные кувшины, из цветного стекла оплетенные золотым цветочным узором. Сразу запахло так вкусно, что Дима, вспомнил, что он даже и не завтракал сегодня.
Санька болтала с бабушками, и была рада и счастлива, что попала домой. Что это Санькин дом, Дима не сомневался, но что это за дом и где, он старался не думать. Потому что это было слишком, слишком невероятно. И если даже допустить хоть маленький вопросик себе в голову, про то, что с ним сейчас происходит, сразу накроет лавиной других вопросов, с самый простенький из них будет - а вполне нормален ли, он Дмитрий? Поэтому, он просто смотрел, стараясь не оценивать ситуацию. Отметил про себя, что Санька, похоже, помолодела, за то время, пока они находятся в этом чудном доме, и сильно помолодела.
- Батюшка! - Санька кинулась на встречу, вошедшему мужчине. В этом возгласе Саньки, странно смешались и любовь, и радость, и осторожность и некоторая непокорность.
- Снегурочка! Доченька! - мужчина осторожно обнял Саньку. Белые или такие седые густые волосы, гривой лежали на широких плечах, борода, кольцами спускалась на грудь. Шелковая алая рубаха, вся в золотой вышивке.
«Нее… не может быть» - пронеслось у Димы в голове, - «Деда Мороза не бывает, все это детские сказки! Снегурочка… Санька, Санька - Снегурочка, уф…».
- Вернулась, девочка моя! - сказал мужчина.
- Я… - начала было Санька.
- Знакомься, - с нажимом в голосе перебила Снегурочку Метелица Лютомировна, - жених Дмитрий, - она указала на Диму, - и ты, любезный знакомься - Мороз Иванович, батюшка Снегурочки.
- Ну, что ж, знакомы будем, - с легким, как показалось Дмитрию, разочарованием в голосе сказал Мороз Иванович. - Ну, что, милые мои, кушать будем?
Все женщины разом засуетились, пытаясь сгладить небольшую напряженность. На столе появлялись новые и новые блюда, так соблазнительно пахнущие, что все невольно забыли, обо всем кроме обеда. Санька, или Снегурочка, потянула Диму и усадила за стол рядом с собой. Заботливо пододвинула вилку, на тарелку, или блюдо, тяжелое, видно золотое, положила хрусткой капустки, шмат мяса. А Метелица, хлопнув в ладоши - наполнила всем кубки искрящимся золотым напитком.
- Испьем медовухи, - степенно сказала Вьюга Лютомировна, - за Снегурочку, за жениха Дмитрия.
Все подняли кубки и выпили. Густая, тягучая жидкость обожгла и согрела. И комната сразу заиграла цветом витражных окон, красотой тяжелых старинных кубков, затейливой вязью столовых приборов и рассыпалась смехом, разговорами. После, далеко не первой перемены блюд, мяса, пирогов, сладкого, все немного осоловело откинулись к высоким спинкам.
- Ну, теперь и отдохнуть не грех, - так же степенно сказала Вьюга Лютомировна, - Снегурочка, проводи гостя в покои.
Пока все расходились, Метелица, поймала Снегурочку за руках и шепнула:
- Гостя в покои, а сама к батюшке. Потолкуй. Сама понимаешь, он же ждет, когда ты вернешься. Сколько бегать то можно от своей судьбы?
- Бабулечка, боюсь я разговаривать то с ним… не мой ведь жених, случайный…
- Ах, милая… - Метелица улыбнулась и обняла Снегурочку, - кто знает, случайный ли? Иди, иди, не бойся! - и подтолкнула Снегурочку в спину. - Терем покажи гостю, почивальню ему найди гостевую.
Снегурочка вздохнула и пошла, немного обреченно. Видно разговор с батюшкой был давний, ни как не заканчиваемый… обе стороны не могли договориться.
- Дима, - Снегурочка догнала случайного «жениха», - хочешь, терем покажу? Он большой, много интересного… когда еще увидишь… - тяжело вздохнула.
- Санька, ой… Снегурочка, так тебя называть?
- Санькой зови.
- Что, не в ладах с батюшкой?
- Ишь, как ты, как быстро по нашему говорить выучился! - Санька усмехнулась, взяла Диму за руку и потянула. - Сейчас мастерские посмотрим. Ой, как я люблю там бывать, все детство провела так, с Мастерами и Чародейками.
- Мастерские? Что у вас и мастерские есть?
- А то! - горделиво сказала Санька. - Да у нас самые наилучшие Мастера! Лучше на свете не бывает! Ох, как я люблю к ним приходить! - восхищалась Санька-Снегурочка, и тащила поскорее Диму, по коридорам. - Вот! Смотри! - распахнула дверь. В большой светлой горнице, порхали вокруг диковинных станков женщины - молодые и пожилые, но все с удивительно возвышенными лицами, с такими лицами обычно ангелов рисуют.
- Санечка вернулась!
- Ой, как же я скучала по вам! - Санька опять, в который раз за день бросила Диму, и стала обнимать, здороваться и смеяться. Рассказывать новости. Потом вспомнив про Диму, потянула его в круг женщин:
- Я ж вам гостя привела! Знакомься, Дима, это и есть наши наилучшие Мастерицы-Чародейки! Они ткут самые красивые ковры! А там, - она уже тянула его дальше, из комнаты, не давая даже толком раскланяться, - там вышивальщицы, а там - кукольных дел Мастера, а там кузнецы, а там…
В итоге у Димы все перепуталось, где они были, кого видели, с кем знакомились… суровые кузнецы, маленькие вышивальщицы, кукольники, еще и еще… все их встречали, обнимали, пытались напоить чаем, целовали, спрашивали…
- Вот скажи мне, - когда они остановились после всех мастерских у гостевых горниц, спросил Дима, - скажи… если ты все это так любишь, все и всех - родных, дом свой, Мастеров, мастерские… почему, почему ты все это бросила и ушла?
Санька от этого вопроса, точно на бегу - да об стену. Только улыбалась, смеялась, радовалась - услышала и заревела. Дима даже испугался:
- Ладно, не отвечай, Санечка, не надо…ну что ты, как маленькая…
- Маленькая… - Санька заревела еще пуще, - да, еще маленькая, только двести лет, - всхлипывая, сказала, - а навалили ответственности, должна, должна… а я… а я… свободы хочу!
- Да… двести не двести, Сань, а говоришь и выглядишь сейчас как пятилетняя девочка. На, вот, платок, сопли то вытри. А то и нос распух, и глаза красные… - Дима заботливо стал вытирать слезы Саньке, и бормотать, вроде как про себя, - маленькая, вишь, она…двести лет… маленькая… а я… я уже старенький для такого, думаешь легко, все видеть это и с ума не сойти…
- Да, скажи еще, что нас не бывает! - сердито буркнула Санька.
- Не скажу… но подумаю…
- Эх… вот зачем ты спросил… - как то обреченно сказала и вздохнула Санька, - мне вот к батюшке на разговор, идти, а я вся заплаканная. - Понимаешь, соврала ведь я им, что ты мой жених.
- Хм… да я уж понял! - хмыкнул Дима. - Хоть бы разрешения спросила. А то приволокла, голову задурила…
- Просто срок мне поставили… и отпустили - Санька опять тяжко вздохнула признаваясь Санька, - отпустили меня к людям… я все любви хотела, замуж, как нормальная девушка… а тут! Какое тут! Я должна быть образцовая Снегурочка! Все надежда на меня! Я единственная! Вот… а я не хочу «должна» , я хочу любить! А я не хочу жениха, какого мне просватали, я хочу сама…
- Ну, не кричи, Сань…Я тебя понимаю. Но, что ты мне то доказываешь, - Дима осторожно взял Саньку за руку, - поговори с батюшкой. Он поймет, мне кажется.
- Да, - Санька решилась, - пойду.
- Пойди. И…- Дима нерешительно помялся, - скажи ему лучше правду. Что жених то я липовый. Все равно поймет. Конечно, мою тупость можно попытаться списать на шок, что, мол ты забыла мне сказать из какой ты семьи, вот меня и заколодило…но… бабушки то точно уже все поняли.
- Поняли! - Санька немного с вызовом посмотрела на него. - Метелица сразу поняла. Только она не скажет никому.
- Ну и что? - Дима посмотрел Саньке в глаза, - Тебе от этого легче станет?
- Станет - не станет … тебе то что?
- Вот я и о том же. Не станет тебе лучше. И потом, сколько ты от разговора бегать будешь? Еще лет сто?
- Ладно. - буркнула Санька и вырвала свою руку из руки Димы. - Честный какой… - Санька поплелась, оставив Диму на пороге горницы. - Честный он… а я ? Я значит не честная. - обернулась, сердито глянула на него, - иди в горницу, отдохни, там есть, переодеться, ванна там, все что надо. Иди, иди, пока я с батюшкой поговорю. Приду потом. Честная.
- Вот так. - сказал Дима уже сам себе. - Вот так, я и виноват остался. Она нарушает правила, она в ночнушке посреди города, она папе врет, тете, бабушкам, меня не спрашивает, а я виноват.
- Ты еще пальцы позагибай, - хихикнула Санька из-за поворота, - что б не забыть, сколько раз я нарушила правила!
От этого стало, конечно, повеселей, но от разговора все равно ни куда не деться. И Санька, выбирая самый длинный путь по терему, уговаривая себя, что это она для того, что бы вернуть себе нормальный вид, после того как плакала, поплелась к батюшке. Как не тянула, а все равно быстро добралась. Встала, вздохнула, собрала все силы и тихонько поскребла в дверь.
- Входи, Снегурочка.
- Батюшка! - Санька еще не решила, как она будет строить свой разговор, и пыталась понять, что решил Мороз Иванович.
- Иди ко мне, моя милая. - Мороз решительно шагнул и нежно обнял Снегурочку, большой и горячей ладонью погладил по голове, совсем как маленькую. - Девочка моя… Снегурочка. Приехала.
- Батюшка… - Снегурочка немного судорожно вздохнула.
- Не торопись, милая. Что, гостю все показала? Первым делом, поди, в мастерские потащила? - он отпустил ее, осторожно еще раз погладил по голове. - Я без тебя тоже, все в мастерских был. Вспоминал, как ты маленькая там бегала, как помогала всем. Все думалось, вот выбежишь из кузни, вся перепачканная, да по белым коврам…
- Ага, а следом Катерина с веником! - хихикнула Снегурочка. Только не весело это у нее получилось. - Батюшка!
- Послушай, Снегурочка. Понимаешь, не могу я тебя неволить. Иди. Иди, живи как тебе нравится.
- Не жених он мне. - насупилась Снегурочка.
- Знаю я. Все равно не держу больше.
- Как? - удивилась Снегурочка. - Ты ж мне сказал, только замуж отпустишь, и срок поставил до этой осени!
- Ну, что ты… разве ж можно замуж по срокам, по условиям?
- Нет. И не получилось у меня. Ни по срокам, ни по условиям. Ни как не получилось.
- Вот. Не буду я тебя неволить. Не хочешь жить с нами, не держу.
- И что? Вот так просто, возьмешь и отпустишь меня? Просто отпустишь, без условий. Иди, живи, как хочешь? - Снегурочка от внезапно свалившейся на нее свободы, несколько испугалась. Одно дело, когда ты рвешься от родных, но знаешь, что они ждут, не пускают, волнуются… но совсем другое, когда вот так - иди.
- Да. Просто, без условий.
- Ладно. Спасибо. - она повернулась и пошла из комнаты, совершенно не зная, что теперь делать со своей свободой.
Санька, побрела по родному терему, не представляя, куда ей податься. Она шла, по коридорам, ощущала такие родные и знакомые запахи, звуки, тени, все, все от чего она так упорно бежала, вдруг стало ей невыносимо близким и нужным. Именно сейчас, когда она этого лишилась. Все. Она свободна, может уйти из терема, не возвращаться, делать все, что ей захочется. Ее никто не держит. Она ведь много раз представляла, этот момент, когда она свободная уходит из терема, и живет своей жизнью. Только в ее представлении все было иначе. После трудного разговора, она радостная и победившая уходит, и живет среди людей, радостно и счастливо. Но все как то сложилось не так, не правильно. Не было чувства победы, не было чувства свободы, только одиночество, и чувство никомуненужности. От этого хотелось плакать, хотелось, как в детстве прижаться к бабушке и жаловаться. А она бы точно поняла, пожалела….Санька обреченно села на сундук под лестницей, и опять кольнуло воспоминание, она всегда любила здесь прятаться, на этом большом, оббитом медью сундуке… Только бы не попасться никому на глаза…
- Ну, что, добилась своего? - Катерина остановилась рядом.
- Добилась. - Санька хотела сказать это с вызовом, но получилось жалобно.
- Ты молодец, Санька… - каким то, не привычно грустным голосом сказала Катерина.
- Я? - Санька ни как не ожидала такой реакции от тетки.
- Да. Ты. Знаешь, ты смогла сделать то, на что не решилась я… - Катерина присела рядом с Санькой. - Ты, очень смелая. Я побоялась все бросить и уйти. Я тоже хотела любить. А вышла замуж за Каземира. Нет, он хороший… Нас сосватали, рано. Он из хорошей семьи… но, но я не любила его. Знаешь, вот как пишут в этих книгах. Или только люди умеют так любить. А я испугалась. Ты молодец, Санька… - Катерина похлопала Саньку по руке и ушла.
От этого, Саньке стало еще горше. Она разрыдалась на своем старом большом сундуке.
Потом, все прошло как то сумбурно и быстро. Был ужин, такой же чинный, как обед. Потом Санька подхватилась, взяла Диму за руку и сказала:
- Нам пора.
Он не понял, как они очутились опять в центре города. Уже зажглись фонари, и люди спешили по домам. Накрапывал дождик. Санька стояла возле машины в своей ночнушке и кофте, тяжко вздыхала и прятала глаза. Дима хотел ее успокоить, но зазвонил его телефон:
- Владимиров, - захрипел телефон голосом капитана Чуйнова, - я понимаю, что у тебя сегодня выходной, но служебная необходимость требует… - пока Дима выслушивал, что требует служебная необходимость, и пытался сообразить почему у него выходной сегодня, и почему Чуйнов не орет, куда он пропал с полуголой девицей, Санька села в машину, хлопнула дверцей и уехала.
Вечер прошел в бесконечной канители, бумаги, протоколы, какая то нудная писанина. И уже совсем ночью, добравшись, наконец, домой, Дима обнаружил, что документы Саньки остались у него в кармане. Потом он долго и безуспешно пытался найти Саньку, приезжал по указанному в документах адресу, пытался найти через полицейские базы ее телефон, но все без результата. Так прошла осень.
******
- Новый год, Новый год… Дим, а ты уже решил где будешь справлять? - Марина уселась рядом с ним, кокетливо покачивая носком туфли. - Ну, хватит писать эти грустные бумажки!
- Нет, Марин, мне ехать пора, Чуйнов ждет.
- Ах, этот Чуйнов… Ну, на корпоративный Новый год, надеюсь ты придешь? Я буду Снегурочкой! Представляешь?
- Ты? - Дима с возмущением посмотрел на Марину, - Нет. Не представляю.
- Фу, какой ты! - Марина вскочила, - Стал такой же противный, как Чуйнов!
Зима была странная, почти без снега. Слякатная и грустная. Такая же как осень. Дима, все так же носил с собой документы Саньки, и пытался ее найти. Но, когда началась предновогодняя суета, он совсем раскис. Со всех витрин смотрели Снегурочки, Деды Морозы, по телевизору и радио постоянно шли рекламы и бодрые песни. Как ни старался Дима не смотреть и не слушать, это все постоянно и настырно лезло. Сначала он дергался, от одного упоминания знакомых имен, оборачивался в надежде увидеть, а потом перестал реагировать. Стал мрачным, и просиживал на работе, стараясь вернуться домой только спать. Добровольно вызвался дежурить на Новый год. Чуйнов правда, весь изворчался, что ему тоже поставили смену, из-за слишком радивого напарника. Но потом успокоился обещанной премией. А Дима решил, что лучше работать, чем сидеть дома одному, или у родителей, или друзей и пытаться веселиться. На работе, все время чем то занят, почти не остается времени, вспоминать терем, Саньку, мастерские… Только иногда, чтобы удостовериться, что все же ему это не приснилось, он доставал Санькины документы, проводил пальце по ламинированной фотографии, и прятал обратно.
*****
- Ух, снега то насыпало! - в дежурку вошел Чуйнов, весь засыпанный снегом. - Наконец то, хоть на Новый год зима, а то все непонятно, что! Прям, метель!
- Метель? - Дима поднял покрасневшие глаза от монитора. - Правда, Метелица пришла?
- Ух, метелица, не то слово! - Чуйнов похлопал от удовольствия руками.
- Метелица, - протянул Дима, - пойду, поздороваюсь.
- Что? - Чуйнов оторопело уставился на закрывшуюся за Димой дверь, - Он сказал «Поздороваюсь»? Да, видать совсем того… парень то.
На улице пахнуло свежим-свежим снегом. Тепло и снежно. И волшебно. По новогоднему. Снежинки весело кружились в желто-медовом свете уличного фонаря, «совсем как Санькины листья», - подумал Дима, присев на скамейку рядом с дежуркой. Снежинки, будь то обрадовались, этому и закружились еще веселей. Он раскрыл ладонь и стал ловить маленькие медовые снежинки.
- Ну вот, и Метелица Лютомировна пришла в город, а Саньки все нет. - вслух проговорил Дима и вздохнул.
- Что, милой говоришь? - рядом присела маленькая старушка.
- Нет, так бабушка, ничего, - вздохнул Дима, - это я так, сам с собой.
- Сам с собой, - повторила бабушка эхом, - плохо это, когда только сам собой говоришь. Совсем как моя внучка.
Дима внимательно посмотрел на бабушку. В стареньком пальтишке, в засаленной норковой шапке, и авоськой, странно, сейчас с авоськами не ходят. Но глаза, прозрачно-яркие, голубые.
- Бабушка? - Дима выговорил это осторожно, стараясь не спугнуть, что предчувствие, которое появилось у него.
- Да, милый! Не хорошо разговаривать самому с собой. - немного ворчливо проговорила старушка. - Все по одиночке, да по одиночке. Что ты, что Санька…
- Метелица Лютомировна? - так же осторожно проговорил Дима. Боясь поверить в это.
- Да, я, конечно. Кто ж еще с метелью в город то приходит? - так же ворчливо подтвердила старушка.
- Правда? Правда, вы? - Дима все еще боялся поверить. - А Санька, ой Снегурочка? Где она?
- Да, знаю, искал ее. Вот она смешная… все рвалась, рвалась на свободу. Все любить хотела. А как все получила, испугалась.
- Испугалась? Чего?
- Вот, какие вы… - бабушка вздохнула, - детский сад, честное слово! Любви испугалась, свободы. Дома она, дома. Фу, надоело мне старой быть. - Метелица сердито махнула рукой и приняла своей облик. - Вот, так то, сподручней. Ну, - она требовательно уставилась на Диму, - так и будешь колодой сидеть, боясь поверить, или решишься на что нибудь?
- Да. - Дима встал. - А можно мне к Снегурочке?
- Конечно. В Новый год, все можно!
«Эх… чаю бы…» тоскливо подумала Санька, и попыталась пошарить на заднем сидении машины, в поисках какой-никакой кофты, чтоб прикрыть свой шокирующий бельевой стиль, а то вон, бабка, у виска крутит, и говорит, что то очень похожее на «алкашка». Под рукой оказался термос.
-Хм, уже хорошо, а если там и чай окажется, будет просто сказка! - в минуты особой сосредоточенности, Санька любила разговаривать в слух, тихонько… но в слух.
Чай, оказался. Горячий и крепкий, как она любит. Без сахара. Но, Санька для приличия поворчала:
- Хорошо, конечно, но в чайнике, был бы лучше… в термосе, как ни завари, все равно веником отдает. А в чайнике, которому уже лет пятьдесят… с традицией чайник… да женить, чай раза три, по традиции опять же… да в тонком фарфоре… полупрозрачном… ах…
Глотнув обжигающе-горчащего чая, Санька улыбнулась. Чай - это хорошо. Сейчас, попьет чайку, найдет кофту и поедет домой. А по пути разберется, как она тут оказалась, и откуда чай в машине, и вообще…
Но разобраться с «вообще» Саньке помешали. Проезжавшая мимо патрульная машина, усмотрела непорядок , в том что женщина, в ночном белье сидит и пьет чай в машине, явно в неположенном месте. Притормозила, рядом, из нее выбрался грузный дядька, «Капитан…» - подумала Санька, хотя она в этой, на ее взгляд ерунде, как звездочки на погонах не разбиралась, просто ему очень бы подошло звание капитан. Дядька, недоброжелательно ухмыляясь, подошел и постучал по стеклу Санькиной машины полицейским жезлом. Санька вздохнув, что прервали ее чаепитие, приоткрыла стекло, чуть-чуть:
- Да?
- Капитан Чуйнов.
- Правда? - удивилась Санька, - значит, правильно я подумала, что капитан, очень идет к вашей внешности.
Капитан Чуйнов тяжело вздохнул, понимая, что это очень тяжелый случай, и с облегчением подумал, что с ним, этот … новенький, пусть он с этой… разбирается.
- Правда, правда. - Немного ворчливо ответил он, и сам удивился, что ответил не по уставу. Странная баба…но алкоголем вроде не пахнет, но надо проверить, - Что это вы женщина голая почти тут сидите и чай распиваете? - сказал немного удивленный собой капитан. Не привык он так разговаривать с нарушителями. Обычно идет заготовленная фраза «Капитан Чуйнов. Нарушаете… гражданочка…» и так выразительно постукивая себя жезлом по большой мясистой ладони. Обычно это внушает нарушителям-женщинам робость. Но тут… почему то он робел. И от этого злился. - Ну? Пьяная что ли? - что бы скрыть раздражающую робость капитан начал хамить.
- Нет. - Санька улыбнулась. - Да, вы не смущайтесь кааапитан, - улыбаясь протянула Санька, - я не пью. Совсем. Организм не принимает. Ни алкоголя, ни наркотиков. Ни чего такого, не волнуйтесь.
- Ну это мы еще посмотрим… - хмыкнул капитан. - в трезвом виде, ни одна нормальная ба… женщина, голой с чашкой чая сидеть в машине на виду у всего города не будет. Так ведь?
- Наверное, так. Только я не пью, капитан.
- Значит вы ненормальная. - сделал вывод озадаченный капитан.
- Нет. - Все еще не обижаясь, сказала Санька. - Ненормальным права не выдают.
- Не выдают.
- У меня справка медицинская свежая. Я в психдиспансере была. Сказали нормальная.
- Странно.
- Что странно? То, что я в ночной рубашке пью чай? А вы что, в пижаме ни разу чая не пили?
- Пил. - Капитан понял, что разговор зашел совсем не туда, куда он предполагал. Он помотал головой, пытаясь отогнать эту неправильную ситуацию.
Санька сидела и доброжелательно улыбалась, глядя на него. Будь то понимая, что происходит у него в голове.
- Так! При чем здесь я! Я, что ли сижу голый в машине в центре города?
- Нет, - вздохнула Санька, сожалея о том, что он ни разу в жизни не пил вот, так чаю.
- Так! - Опять сердито мотнул головой капитан. - Сейчас с вами будет разговаривать мой сотрудник. Потрудитесь подготовить документы. Так бы вам, конечно надо пройти в нашу машину, но раз вы голая… он сядет к вам в машину. На заднее сиденье! - Рявкнул капитан и отошел.
Санька, улыбнулась и поискала свою сумочку. Сумка валялась рядом, документы нашлись сразу. К машине, осторожно улыбаясь, подошел полицейский. Наклонился к открытому окну и очень доброжелательно, словно боясь испугать, представился:
- Сержант Владимиров. Ваши документы. Только не выходите из машины. Я сейчас, сяду к вам, на заднее сидение, и вы мне покажите. Хорошо?
- Хорошо, сержант, Только не надо быть настолько доброжелательным, я не кусаюсь, я не пьяная, не под кайфом. Не надо меня боятся. Хорошо?
- Я не боюсь. - Насупился сержант.
- Вы ведь уже достаточно взрослый, а почему до сих пор сержант? Не повышают? Или работа не нравится?
- Нравится. Просто я не так давно работаю. Решил, совершенно поменять свою жизнь, - ответил сержант, усаживаясь на заднее сидение. Осторожно сдвинул валяющуюся кофту, журналы, папки с бумагами.
- Интересно… а почему? Такой необычный поступок… мне кажется.
- Не вам одной. - Грубовато ответил сержант. - Документы.
- Ааа… - разочарованно протянула Санька. - Держите, документы. Документы это скучно.
- Нет. Это правильно. Гражданка Мороз Александра Ивановна.
- Да, это я.
Из патрульной машины, капитан угрожающе махал сержанту.
- Мне, кажется, - Санька улыбнулась, - капитан пытается вам что то сказать…
- Ах, да. Нам надо отъехать, ваша машина загораживает проход людям. Для чего вы здесь припарковались?
- И правда, - Санька обрадовалась, - давайте прокатимся. Не нравится мне красная физиономия вашего капитана. А вы спрашивайте, я отвечу, если смогу.
Санька завела машину и поехала:
- Пожалуй, за город. Там сейчас хорошо.
- Да… там сейчас хорошо… - протянул сержант шурша бумагами.
- А вы любите гулять и шуршать листьями?
- Люблю… Так, а куда это мы едем?
- За город. Шуршать листьями.
Сержант хотел, что то возразить, а Санька ответила на требовательный звонок телефона, замахав на него рукой, отпустив руль:
- Да. Конечно, эскизы будут готовы, как мы договаривались. Что? Но вы определились с суммой? Кхм… но поймите меня правильно… вы хотите полноценную скульптуру, но при этом за копейки… но так ведь не бывает. Хорошо, подумайте. Что вы мне хотели сказать? Сержаант? Что вы мне хотели сказать.
- Я? - удивился сержант.
- Вы. Удивляют меня люди. Странные. Хотят, что бы я им сделала скульптуру, большую, красивую, из хорошего камня, но дешево. Представляете?
- Вы скульптор?
- Да, по малым формам.
- Что это значит?
- Я, правильнее будет сказать камнерез.
- Нее… камнерезы такие не бывают. Обтесывать камень это тяжелая мужская работа.
- Да, это камнетесы… - Санька засмеялась, и остановила машину. - Пошли, пошуршим листьями, и вы мне расскажите, почему вы полностью изменили свою жизнь. Мне интересно. Я … - Санька вздохнула, - когда то очень давно, да, давно… тоже взяла и все изменила. - Санька хлопнула дверцей машины и потянула сержанта за собой. «Давно…», слово «давно» с Санькой не вязалось. Потому, что сложно было определить ее возраст. По поведению, казалось, что она совсем юная, иногда даже маленькая девочка, но посмотришь - взрослая женщина, какая то, умудренная, не старая, нет… но … вневременная, что ли…
- Мы же были в центре города… как мы здесь оказались? И где мы? - Сержант удивленно осматривал лес, настоящий лес, такого рядом с городом не было. Он точно не помнил. Лес, был, какой то нереальный. Сказочный. Как с картинки. Голубое, очень яркое небо, хотя в городе было немного пасмурно, и деревья - золотые, багряные, и ярко-зеленые елки. Как то очень красиво. Дорожки, ухоженные, разбегались в разные стороны, и как специально подготовленные кучки листьев - подходи и шурши в свое удовольствие. И очень тихо, как то настороженно тихо. Но Санька, с азартом разбросавшая живописную кучку листьев, рассмеялась и сломала настороженность леса. Сразу появились звуки - птицы, падающие листья, ветерок.
- В лесу. Я люблю это место, и вам решила показать… сержант… - Санька нетерпеливо махнула рукой. - Пошли. И кстати, сержант это как то слишком официально, как вас зовут?
- Дима.
- Дима… я возьму вас под руку, так гораздо уютнее, правда? И пойдем. Я больше всего люблю это время, начало осени, золотой осени. Странно, хотя по идее, должна любить зиму…
- Должна? - Дима, осторожно пошел по листве, несмело пошуршал, и улыбнулся. Странная пара, он в полицейской форме, она в шелковой кружевной ночной рубашке и в нарядных туфлях. В осеннем лесу. - Разве можно по обязанности любить время года? Или еще что то? И почему именно зиму?
- Ну… это долгая история… зима… конечно и зимой бывают хорошие дни, но и потом я родилась зимой. Правда, думаю не совсем в правильный день, - Санька подкинула листья носком туфли.
- Что то я ни в одном календаре, ни видел обозначения «неправильный день» - хмыкнул Дима.
- В ваших календарях нет. А для нас, это неправильный день для рождения… я должна любить зиму, радоваться ей… а получается наоборот… и я неправильная и день. - Санька говорила об этом без сожаления и кокетства, просто констатировала факт.
- Не понимаю тебя… вас… не понимаю… в наших календарях, должна… неправильная. И какой это день то?
- День… сложный такой день. Ладно, что мы все обо мне. Расскажи мне, почему ты вдруг сменил профессию? Ты совсем не похож на полицейского.
- Сложно все так… А где мы?
- Сложно… нет, ты развелся, и решил все поменять. Только вот помогает это тебе?
- Нет.
- Нет… и мне не очень, - Санька вздохнула немного с сожалением, махнула рукой и в воздух поднялась маленькая кучка золотых листьев, она скептически посмотрела, еще махнула, и закружились красные, - вот так лучше, правда?
- Это ты?
- Да…- Санька еще махнула и листья по спирали помчались вверх, и рассыпались, - раз, получается, значит уже близко. Да и одеться пора, не гоже в ночнушке щеголять, правда?
- Правда.
Санька, оказалась в длинном, каком то старинном платье, изумрудного цвета, глаза, подчеркнутые изумрудом засверкали, стали ярко-зелеными. Распущенные, развевающиеся волосы подобрались в чопорную косу. Сержант удивился, но промолчал, он был спокойным и серьезным человеком, и не верил в такие вещи, поэтому не торопился с выводами. Санька радовалась, и баловалась с листьями:
- Знаешь, я иногда жалею, что я не художник, рисовать не умею… я бы, обязательно рисовала цветы и осень. Красивое сочетание голубое небо и золотая листва. Красивое и хрупкое… И от этого немного грустно.
- Ты же скульптор. Не может быть, что ты не умеешь рисовать.
- Нет. Не умею. Я умею придумывать сказки и делать всякие игрушки… из камня, из дерева, из … чего угодно.
- А почему ты сидела в машине, на площади в ночной рубашке?
- Знаешь… - Санька вздохнула, - я точно не помню… но я нормальная, правда, - стала оправдываться, поглядев в глаза Диме, - но иногда так бывает, когда я сильно расстроюсь или обрадуюсь… но чаще, когда расстроюсь, так получается…
- Как так? - Дима смотрел на Саньку с интересом, - как сейчас с листьями и платьем? - Осторожно поинтересовался он.
- Ну да. Просто я вчера поссорилась с женихом, - Санька вздохнула немного судорожно, - точнее не поссорилась, я его выгнала. Да, я его выгнала вчера ночью… и видимо от того что расстроилась и оказалась в машине. Что бы … что бы не видеть его и не грустить. Да… А так как я люблю чай… видимо и чай оказался со мной. А про платье я не подумала, не успела.
- Да… я тоже выгнал жену. Фу, точнее сам выгнался, ушел. - Дима отвернулся и стал пристально рассматривать лес. - Я не могу… да, не могу жить с женщиной, которая должна, смешно… должна, - Дима протянул это слово, - но не любит меня.
- Да. Ты не идешь на компромиссы. И поэтому ушел в полицейские? Да? Что бы совсем все поменять. А семья?
- Семья, - Дима задумался, - это родители? Вряд ли они приняли мое решение. Они решили, что я разрушаю свою жизнь.
- Да, очень похоже.
- На то, что разрушаю?
- Нет. Похоже на меня. Получается, что капитан был прав… когда остановился. - сказала Санька, как то не очень понятно. - Смотри,- она махнула рукой, где у развилки дорожки стоял маленький домик, - мы пришли. Ты мне поможешь. Главное не удивляйся, ладно? - она привстала на цыпочки и как то требовательно-серьезно посмотрела ему в глаза.
Дима совсем запутался, и этой поездкой и не знакомым местом и странным разговором, и почему то согласился. Они, молча, подходили к домику, и Диме передалось волнение Саньки, но он все ни как не мог понять, для чего она тащит его в этот полуразрушенный домишко, и почему он туда идет?
Санька остановилась у домика, постучала в дверцу:
- Я пришла.
Открыла скрипучую дверь и потащила Диму в темноту.
- Пришла? - раздался строгий женский голос.
Дима ни чего не видел. И ни как не мог понять, почему в этот солнечный день в домике так темно. Но Санька уверенно тащила его за руку вперед, вперед, хотя они уже давно должны были упереться в противоположную стенку.
- Катерина, хватит уже. - Санькин голос прозвучал властно и строго. - Ну, что говорю. Не пугай гостя.
- Что жениха привела? - усмехнулась невидимая Катерина.
Дима, от этих слов дернулся, но Санька с мольбой сжала его руку и потащила дальше. И стало светло. Дима зажмурился, поморгал, привыкая к яркому свету. Громадная светлая комната. Горница, почему то вспомнилось старинное название. Или скорее вестибюль с множеством дверей, толстые свечи, в кованных канделябрах, но света в комнате гораздо больше, чем могли бы дать свечи. Стены светлого, но уже очень старого дерева. Удивительно, разве бывают такой толщины деревья, из которых срублены стены этой комнаты? На встречу, им шла красивая строгая женщина, неслышно ступая по мягким коврам, тоже светлым, с непривычным рисунком, снежинки, цветы, птицы… что то знакомое, удивительное. Она, Катерина, чуть с сединой в темных волосах, тоже, как и Санька в длинном платье. Только, серебристом, с белым мехом.
- Здравствуй тетушка, - Санька улыбнулась, и ткнулась тетке в щеку, - приветлива сегодня, и добра. - с усмешкой пропела Санька. - Ну, как твои дела? Все ли хорошо у нас?
- У нас? - тетка вздернула бровь. - У нас, все хорошо.
Дима молчал, вертел головой по сторонам и разглядывал. Терем, да только это слово, подходило к этому дому. Большой, светлый и уютный.
- Он тебя давно ждет. - тетка все так же строго посмотрела на Саньку.
Но Санька не ответила, а отпустив Диму, бросилась на шею молодому мужчине, который вошел в горницу:
- Братец!!! Как рада я видеть тебя! А красавец, какой!
- Сн…ай, - дернулся он, - не щипайся, Санька! И не узнать тебя. - так же строго, как тетка сказал он, но глаза радостно блестели. - Мама, - он повернулся к тетке, - ждут тебя там.
- Конечно, не узнал, - желчно сказала Катерина, - кто узнает…хм… столько лет, постарела, Санька, - произнесла Катерина. - Санька, - еще раз недовольно фыркнула. - Так глядишь, еще поживешь там, - Катерина махнула рукой раздраженно, - будешь старше меня выглядеть.
- Мам, ждут тебя. - напомнил брат.
- Знаю, Лютомир, не чего меня выпроваживать, - Катерина строго посмотрела на сына, и поспешила выйти.
Лютомир вздохнул, и погладил Саньку по щеке:
- Не грусти сестренка. Ты ж знаешь, любит она тебя, вот и сердится. Ты ж единственная у нас девочка, на тебя все на…
- Знаю. - перебила его Санька. - Не сержусь. Правда. А что, - она вопросительно посмотрела на него, - правда… - она замялась, - правда постарела?
- Ты ж знаешь, - Лютомир постарался придать голосу уверенности, - ты самая красивая. Только… - он вздохнул, - только время там… быстрее для тебя идет.
- Неутешительно… - Санька затаенно вздохнула.
Дима неуверенно переминался с ноги на ногу, стараясь стать незаметнее, чтобы не расстроить Саньку еще больше. Быстро взглядывая, рассматривал Лютомира, имя такое, странное. И не слышал никогда. И одет, так же чудно, как Санька и тетка ее, по старинному, по сказочному как то… Молодой, красивый, чернобровый, полные губы, уверенный, но добрый… зря, что Лютомир. Дима тихо вздохнул, чужой, при семейном разговоре… да еще не очень приятном, не в радость. Лютомир взглянул на него и улыбнулся Саньке:
- Успела-таки, Санька. Ну, что гостя на пороге томим то? Зови в горницу, А то все приличия позабыли. Прости покорно, - он поклонился, - Лютомиром меня звать, я брат, двоюродный Саньке, ну думаю, ты и сам понял.
Дима мгновение раздумывал, отвесить поклон или нет, но замялся и только головой кивнул:
- Дима, Дмитрий, - немного сипло ответил. - Вы простите меня, что без приглашения…
- Не принято у нас на «вы». И гостям всегда рады.
Санька взяла Диму под руку и уже привычно, потащила вперед, тихонько тараторя:
- Ты только не пугайся, ладно, там еще бабушки, но они добрые, и батю… - Санька осеклась, - папа, он хороший. Ты ведь поможешь мне, правда? Ты обещал.
- Я? - только и успел удивиться Дима, как его втащили, в горницу, столовую ли… не понятно. Но там стоял большой стол, сразу видно семья большая, или гостей много принимают. Окна с частыми переплетами, с яркими разноцветными стеклышками, белый пушистый ковер со снежинками, стулья, дубовые с высокими резными спинками. «И как такой домина помещается в такой избушке-развалюшке?» - только и успел подумать Дима, как Санька опять его бросила и кинулась обнимать трех бабушек. Только на бабушек, обычных они ни сколько не походили. Статные, с белыми, видно седыми волосами, с прозрачно-яркими голубыми глазами, похожи друг на друга, но в чем то очень разные. В белых, шитых жемчугом и серебром платьях, похожи, на королев или цариц. Только смеялись и Саньку тискали, совсем не по-царски.
- Девочка наша! Наконец то, вернулась.
- Красавица, дай поцелую…
- Да милая моя, как давно не была у нас, совсем старушек забыла! - кокетливо засмеялась одна из них.
- Бабушки, как скучала по вам!
- Вот, и появлялась бы, почаще! - строго сказала вошедшая Катерина. - Не сильно балуешь нас своим обществом. И платье опять, зеленое. Знаешь ведь, твое - голубое, ждет тебя, хм… ни как не дождется.
- Ладно, Катерина, - властно сказала бабушка, которая только что кокетливо смеялась, - хватит уже девочку строжить. А ты, девонька, знакомь нас уже с молодцем.
В чинной процедуре знакомства Дима узнал, что бабушки носят какие же диковинные имена, как и брат Саньки. Не понятно, как она сама избежала семейной традиции на такое имя, и получила вполне обычное - Александра.
- Пурга Лютомировна!
- Вьюга Лютомировна!
- Метелица Лютомировна! - и одна за другой бабушки улыбаясь поклонились в пояс.
Дима неуклюже согнулся, и немного задушено прохрипел:
- Дмитрий Владимиров.
- Вот и славно. - сказала Метелица Лютомировна, - а сейчас гостя будем потчевать! - хлопнула в ладоши, и старый дубовый стол покрылся белой скатертью, с такой же, как на ковре, вышивкой - цветы, снежинки, птицы. Чинно расставились тяжелые блюда, и кубки, старого темного золота, украшенные самоцветными камнями. Удивительные кувшины, из цветного стекла оплетенные золотым цветочным узором. Сразу запахло так вкусно, что Дима, вспомнил, что он даже и не завтракал сегодня.
Санька болтала с бабушками, и была рада и счастлива, что попала домой. Что это Санькин дом, Дима не сомневался, но что это за дом и где, он старался не думать. Потому что это было слишком, слишком невероятно. И если даже допустить хоть маленький вопросик себе в голову, про то, что с ним сейчас происходит, сразу накроет лавиной других вопросов, с самый простенький из них будет - а вполне нормален ли, он Дмитрий? Поэтому, он просто смотрел, стараясь не оценивать ситуацию. Отметил про себя, что Санька, похоже, помолодела, за то время, пока они находятся в этом чудном доме, и сильно помолодела.
- Батюшка! - Санька кинулась на встречу, вошедшему мужчине. В этом возгласе Саньки, странно смешались и любовь, и радость, и осторожность и некоторая непокорность.
- Снегурочка! Доченька! - мужчина осторожно обнял Саньку. Белые или такие седые густые волосы, гривой лежали на широких плечах, борода, кольцами спускалась на грудь. Шелковая алая рубаха, вся в золотой вышивке.
«Нее… не может быть» - пронеслось у Димы в голове, - «Деда Мороза не бывает, все это детские сказки! Снегурочка… Санька, Санька - Снегурочка, уф…».
- Вернулась, девочка моя! - сказал мужчина.
- Я… - начала было Санька.
- Знакомься, - с нажимом в голосе перебила Снегурочку Метелица Лютомировна, - жених Дмитрий, - она указала на Диму, - и ты, любезный знакомься - Мороз Иванович, батюшка Снегурочки.
- Ну, что ж, знакомы будем, - с легким, как показалось Дмитрию, разочарованием в голосе сказал Мороз Иванович. - Ну, что, милые мои, кушать будем?
Все женщины разом засуетились, пытаясь сгладить небольшую напряженность. На столе появлялись новые и новые блюда, так соблазнительно пахнущие, что все невольно забыли, обо всем кроме обеда. Санька, или Снегурочка, потянула Диму и усадила за стол рядом с собой. Заботливо пододвинула вилку, на тарелку, или блюдо, тяжелое, видно золотое, положила хрусткой капустки, шмат мяса. А Метелица, хлопнув в ладоши - наполнила всем кубки искрящимся золотым напитком.
- Испьем медовухи, - степенно сказала Вьюга Лютомировна, - за Снегурочку, за жениха Дмитрия.
Все подняли кубки и выпили. Густая, тягучая жидкость обожгла и согрела. И комната сразу заиграла цветом витражных окон, красотой тяжелых старинных кубков, затейливой вязью столовых приборов и рассыпалась смехом, разговорами. После, далеко не первой перемены блюд, мяса, пирогов, сладкого, все немного осоловело откинулись к высоким спинкам.
- Ну, теперь и отдохнуть не грех, - так же степенно сказала Вьюга Лютомировна, - Снегурочка, проводи гостя в покои.
Пока все расходились, Метелица, поймала Снегурочку за руках и шепнула:
- Гостя в покои, а сама к батюшке. Потолкуй. Сама понимаешь, он же ждет, когда ты вернешься. Сколько бегать то можно от своей судьбы?
- Бабулечка, боюсь я разговаривать то с ним… не мой ведь жених, случайный…
- Ах, милая… - Метелица улыбнулась и обняла Снегурочку, - кто знает, случайный ли? Иди, иди, не бойся! - и подтолкнула Снегурочку в спину. - Терем покажи гостю, почивальню ему найди гостевую.
Снегурочка вздохнула и пошла, немного обреченно. Видно разговор с батюшкой был давний, ни как не заканчиваемый… обе стороны не могли договориться.
- Дима, - Снегурочка догнала случайного «жениха», - хочешь, терем покажу? Он большой, много интересного… когда еще увидишь… - тяжело вздохнула.
- Санька, ой… Снегурочка, так тебя называть?
- Санькой зови.
- Что, не в ладах с батюшкой?
- Ишь, как ты, как быстро по нашему говорить выучился! - Санька усмехнулась, взяла Диму за руку и потянула. - Сейчас мастерские посмотрим. Ой, как я люблю там бывать, все детство провела так, с Мастерами и Чародейками.
- Мастерские? Что у вас и мастерские есть?
- А то! - горделиво сказала Санька. - Да у нас самые наилучшие Мастера! Лучше на свете не бывает! Ох, как я люблю к ним приходить! - восхищалась Санька-Снегурочка, и тащила поскорее Диму, по коридорам. - Вот! Смотри! - распахнула дверь. В большой светлой горнице, порхали вокруг диковинных станков женщины - молодые и пожилые, но все с удивительно возвышенными лицами, с такими лицами обычно ангелов рисуют.
- Санечка вернулась!
- Ой, как же я скучала по вам! - Санька опять, в который раз за день бросила Диму, и стала обнимать, здороваться и смеяться. Рассказывать новости. Потом вспомнив про Диму, потянула его в круг женщин:
- Я ж вам гостя привела! Знакомься, Дима, это и есть наши наилучшие Мастерицы-Чародейки! Они ткут самые красивые ковры! А там, - она уже тянула его дальше, из комнаты, не давая даже толком раскланяться, - там вышивальщицы, а там - кукольных дел Мастера, а там кузнецы, а там…
В итоге у Димы все перепуталось, где они были, кого видели, с кем знакомились… суровые кузнецы, маленькие вышивальщицы, кукольники, еще и еще… все их встречали, обнимали, пытались напоить чаем, целовали, спрашивали…
- Вот скажи мне, - когда они остановились после всех мастерских у гостевых горниц, спросил Дима, - скажи… если ты все это так любишь, все и всех - родных, дом свой, Мастеров, мастерские… почему, почему ты все это бросила и ушла?
Санька от этого вопроса, точно на бегу - да об стену. Только улыбалась, смеялась, радовалась - услышала и заревела. Дима даже испугался:
- Ладно, не отвечай, Санечка, не надо…ну что ты, как маленькая…
- Маленькая… - Санька заревела еще пуще, - да, еще маленькая, только двести лет, - всхлипывая, сказала, - а навалили ответственности, должна, должна… а я… а я… свободы хочу!
- Да… двести не двести, Сань, а говоришь и выглядишь сейчас как пятилетняя девочка. На, вот, платок, сопли то вытри. А то и нос распух, и глаза красные… - Дима заботливо стал вытирать слезы Саньке, и бормотать, вроде как про себя, - маленькая, вишь, она…двести лет… маленькая… а я… я уже старенький для такого, думаешь легко, все видеть это и с ума не сойти…
- Да, скажи еще, что нас не бывает! - сердито буркнула Санька.
- Не скажу… но подумаю…
- Эх… вот зачем ты спросил… - как то обреченно сказала и вздохнула Санька, - мне вот к батюшке на разговор, идти, а я вся заплаканная. - Понимаешь, соврала ведь я им, что ты мой жених.
- Хм… да я уж понял! - хмыкнул Дима. - Хоть бы разрешения спросила. А то приволокла, голову задурила…
- Просто срок мне поставили… и отпустили - Санька опять тяжко вздохнула признаваясь Санька, - отпустили меня к людям… я все любви хотела, замуж, как нормальная девушка… а тут! Какое тут! Я должна быть образцовая Снегурочка! Все надежда на меня! Я единственная! Вот… а я не хочу «должна» , я хочу любить! А я не хочу жениха, какого мне просватали, я хочу сама…
- Ну, не кричи, Сань…Я тебя понимаю. Но, что ты мне то доказываешь, - Дима осторожно взял Саньку за руку, - поговори с батюшкой. Он поймет, мне кажется.
- Да, - Санька решилась, - пойду.
- Пойди. И…- Дима нерешительно помялся, - скажи ему лучше правду. Что жених то я липовый. Все равно поймет. Конечно, мою тупость можно попытаться списать на шок, что, мол ты забыла мне сказать из какой ты семьи, вот меня и заколодило…но… бабушки то точно уже все поняли.
- Поняли! - Санька немного с вызовом посмотрела на него. - Метелица сразу поняла. Только она не скажет никому.
- Ну и что? - Дима посмотрел Саньке в глаза, - Тебе от этого легче станет?
- Станет - не станет … тебе то что?
- Вот я и о том же. Не станет тебе лучше. И потом, сколько ты от разговора бегать будешь? Еще лет сто?
- Ладно. - буркнула Санька и вырвала свою руку из руки Димы. - Честный какой… - Санька поплелась, оставив Диму на пороге горницы. - Честный он… а я ? Я значит не честная. - обернулась, сердито глянула на него, - иди в горницу, отдохни, там есть, переодеться, ванна там, все что надо. Иди, иди, пока я с батюшкой поговорю. Приду потом. Честная.
- Вот так. - сказал Дима уже сам себе. - Вот так, я и виноват остался. Она нарушает правила, она в ночнушке посреди города, она папе врет, тете, бабушкам, меня не спрашивает, а я виноват.
- Ты еще пальцы позагибай, - хихикнула Санька из-за поворота, - что б не забыть, сколько раз я нарушила правила!
От этого стало, конечно, повеселей, но от разговора все равно ни куда не деться. И Санька, выбирая самый длинный путь по терему, уговаривая себя, что это она для того, что бы вернуть себе нормальный вид, после того как плакала, поплелась к батюшке. Как не тянула, а все равно быстро добралась. Встала, вздохнула, собрала все силы и тихонько поскребла в дверь.
- Входи, Снегурочка.
- Батюшка! - Санька еще не решила, как она будет строить свой разговор, и пыталась понять, что решил Мороз Иванович.
- Иди ко мне, моя милая. - Мороз решительно шагнул и нежно обнял Снегурочку, большой и горячей ладонью погладил по голове, совсем как маленькую. - Девочка моя… Снегурочка. Приехала.
- Батюшка… - Снегурочка немного судорожно вздохнула.
- Не торопись, милая. Что, гостю все показала? Первым делом, поди, в мастерские потащила? - он отпустил ее, осторожно еще раз погладил по голове. - Я без тебя тоже, все в мастерских был. Вспоминал, как ты маленькая там бегала, как помогала всем. Все думалось, вот выбежишь из кузни, вся перепачканная, да по белым коврам…
- Ага, а следом Катерина с веником! - хихикнула Снегурочка. Только не весело это у нее получилось. - Батюшка!
- Послушай, Снегурочка. Понимаешь, не могу я тебя неволить. Иди. Иди, живи как тебе нравится.
- Не жених он мне. - насупилась Снегурочка.
- Знаю я. Все равно не держу больше.
- Как? - удивилась Снегурочка. - Ты ж мне сказал, только замуж отпустишь, и срок поставил до этой осени!
- Ну, что ты… разве ж можно замуж по срокам, по условиям?
- Нет. И не получилось у меня. Ни по срокам, ни по условиям. Ни как не получилось.
- Вот. Не буду я тебя неволить. Не хочешь жить с нами, не держу.
- И что? Вот так просто, возьмешь и отпустишь меня? Просто отпустишь, без условий. Иди, живи, как хочешь? - Снегурочка от внезапно свалившейся на нее свободы, несколько испугалась. Одно дело, когда ты рвешься от родных, но знаешь, что они ждут, не пускают, волнуются… но совсем другое, когда вот так - иди.
- Да. Просто, без условий.
- Ладно. Спасибо. - она повернулась и пошла из комнаты, совершенно не зная, что теперь делать со своей свободой.
Санька, побрела по родному терему, не представляя, куда ей податься. Она шла, по коридорам, ощущала такие родные и знакомые запахи, звуки, тени, все, все от чего она так упорно бежала, вдруг стало ей невыносимо близким и нужным. Именно сейчас, когда она этого лишилась. Все. Она свободна, может уйти из терема, не возвращаться, делать все, что ей захочется. Ее никто не держит. Она ведь много раз представляла, этот момент, когда она свободная уходит из терема, и живет своей жизнью. Только в ее представлении все было иначе. После трудного разговора, она радостная и победившая уходит, и живет среди людей, радостно и счастливо. Но все как то сложилось не так, не правильно. Не было чувства победы, не было чувства свободы, только одиночество, и чувство никомуненужности. От этого хотелось плакать, хотелось, как в детстве прижаться к бабушке и жаловаться. А она бы точно поняла, пожалела….Санька обреченно села на сундук под лестницей, и опять кольнуло воспоминание, она всегда любила здесь прятаться, на этом большом, оббитом медью сундуке… Только бы не попасться никому на глаза…
- Ну, что, добилась своего? - Катерина остановилась рядом.
- Добилась. - Санька хотела сказать это с вызовом, но получилось жалобно.
- Ты молодец, Санька… - каким то, не привычно грустным голосом сказала Катерина.
- Я? - Санька ни как не ожидала такой реакции от тетки.
- Да. Ты. Знаешь, ты смогла сделать то, на что не решилась я… - Катерина присела рядом с Санькой. - Ты, очень смелая. Я побоялась все бросить и уйти. Я тоже хотела любить. А вышла замуж за Каземира. Нет, он хороший… Нас сосватали, рано. Он из хорошей семьи… но, но я не любила его. Знаешь, вот как пишут в этих книгах. Или только люди умеют так любить. А я испугалась. Ты молодец, Санька… - Катерина похлопала Саньку по руке и ушла.
От этого, Саньке стало еще горше. Она разрыдалась на своем старом большом сундуке.
Потом, все прошло как то сумбурно и быстро. Был ужин, такой же чинный, как обед. Потом Санька подхватилась, взяла Диму за руку и сказала:
- Нам пора.
Он не понял, как они очутились опять в центре города. Уже зажглись фонари, и люди спешили по домам. Накрапывал дождик. Санька стояла возле машины в своей ночнушке и кофте, тяжко вздыхала и прятала глаза. Дима хотел ее успокоить, но зазвонил его телефон:
- Владимиров, - захрипел телефон голосом капитана Чуйнова, - я понимаю, что у тебя сегодня выходной, но служебная необходимость требует… - пока Дима выслушивал, что требует служебная необходимость, и пытался сообразить почему у него выходной сегодня, и почему Чуйнов не орет, куда он пропал с полуголой девицей, Санька села в машину, хлопнула дверцей и уехала.
Вечер прошел в бесконечной канители, бумаги, протоколы, какая то нудная писанина. И уже совсем ночью, добравшись, наконец, домой, Дима обнаружил, что документы Саньки остались у него в кармане. Потом он долго и безуспешно пытался найти Саньку, приезжал по указанному в документах адресу, пытался найти через полицейские базы ее телефон, но все без результата. Так прошла осень.
******
- Новый год, Новый год… Дим, а ты уже решил где будешь справлять? - Марина уселась рядом с ним, кокетливо покачивая носком туфли. - Ну, хватит писать эти грустные бумажки!
- Нет, Марин, мне ехать пора, Чуйнов ждет.
- Ах, этот Чуйнов… Ну, на корпоративный Новый год, надеюсь ты придешь? Я буду Снегурочкой! Представляешь?
- Ты? - Дима с возмущением посмотрел на Марину, - Нет. Не представляю.
- Фу, какой ты! - Марина вскочила, - Стал такой же противный, как Чуйнов!
Зима была странная, почти без снега. Слякатная и грустная. Такая же как осень. Дима, все так же носил с собой документы Саньки, и пытался ее найти. Но, когда началась предновогодняя суета, он совсем раскис. Со всех витрин смотрели Снегурочки, Деды Морозы, по телевизору и радио постоянно шли рекламы и бодрые песни. Как ни старался Дима не смотреть и не слушать, это все постоянно и настырно лезло. Сначала он дергался, от одного упоминания знакомых имен, оборачивался в надежде увидеть, а потом перестал реагировать. Стал мрачным, и просиживал на работе, стараясь вернуться домой только спать. Добровольно вызвался дежурить на Новый год. Чуйнов правда, весь изворчался, что ему тоже поставили смену, из-за слишком радивого напарника. Но потом успокоился обещанной премией. А Дима решил, что лучше работать, чем сидеть дома одному, или у родителей, или друзей и пытаться веселиться. На работе, все время чем то занят, почти не остается времени, вспоминать терем, Саньку, мастерские… Только иногда, чтобы удостовериться, что все же ему это не приснилось, он доставал Санькины документы, проводил пальце по ламинированной фотографии, и прятал обратно.
*****
- Ух, снега то насыпало! - в дежурку вошел Чуйнов, весь засыпанный снегом. - Наконец то, хоть на Новый год зима, а то все непонятно, что! Прям, метель!
- Метель? - Дима поднял покрасневшие глаза от монитора. - Правда, Метелица пришла?
- Ух, метелица, не то слово! - Чуйнов похлопал от удовольствия руками.
- Метелица, - протянул Дима, - пойду, поздороваюсь.
- Что? - Чуйнов оторопело уставился на закрывшуюся за Димой дверь, - Он сказал «Поздороваюсь»? Да, видать совсем того… парень то.
На улице пахнуло свежим-свежим снегом. Тепло и снежно. И волшебно. По новогоднему. Снежинки весело кружились в желто-медовом свете уличного фонаря, «совсем как Санькины листья», - подумал Дима, присев на скамейку рядом с дежуркой. Снежинки, будь то обрадовались, этому и закружились еще веселей. Он раскрыл ладонь и стал ловить маленькие медовые снежинки.
- Ну вот, и Метелица Лютомировна пришла в город, а Саньки все нет. - вслух проговорил Дима и вздохнул.
- Что, милой говоришь? - рядом присела маленькая старушка.
- Нет, так бабушка, ничего, - вздохнул Дима, - это я так, сам с собой.
- Сам с собой, - повторила бабушка эхом, - плохо это, когда только сам собой говоришь. Совсем как моя внучка.
Дима внимательно посмотрел на бабушку. В стареньком пальтишке, в засаленной норковой шапке, и авоськой, странно, сейчас с авоськами не ходят. Но глаза, прозрачно-яркие, голубые.
- Бабушка? - Дима выговорил это осторожно, стараясь не спугнуть, что предчувствие, которое появилось у него.
- Да, милый! Не хорошо разговаривать самому с собой. - немного ворчливо проговорила старушка. - Все по одиночке, да по одиночке. Что ты, что Санька…
- Метелица Лютомировна? - так же осторожно проговорил Дима. Боясь поверить в это.
- Да, я, конечно. Кто ж еще с метелью в город то приходит? - так же ворчливо подтвердила старушка.
- Правда? Правда, вы? - Дима все еще боялся поверить. - А Санька, ой Снегурочка? Где она?
- Да, знаю, искал ее. Вот она смешная… все рвалась, рвалась на свободу. Все любить хотела. А как все получила, испугалась.
- Испугалась? Чего?
- Вот, какие вы… - бабушка вздохнула, - детский сад, честное слово! Любви испугалась, свободы. Дома она, дома. Фу, надоело мне старой быть. - Метелица сердито махнула рукой и приняла своей облик. - Вот, так то, сподручней. Ну, - она требовательно уставилась на Диму, - так и будешь колодой сидеть, боясь поверить, или решишься на что нибудь?
- Да. - Дима встал. - А можно мне к Снегурочке?
- Конечно. В Новый год, все можно!