Конец света наступит... сегодня. Пятый фрагмент

[stranikk]

Часть II

Закат цивилизации

Первые мгновенья

Гул, что был похож на звук остановки турбины, вскоре затих. Наступившая тишина властвовала в здании аэропорта около двух минут. Люди застыли возле потухших телевизоров. Понятия не имею что их всех удерживало - электромагнитные импульсы неизвестной природы или банальный шок - но все продолжали смотреть в почерневшие экраны. Слышать эту абсолютную тишину в здании аэропорта, при таком огромном скоплении людей, было невероятным явлением. Вспоминая сейчас эти мгновенья, я нахожу в них особый шарм, и даже улыбка всплывает на моём лице. Люди, наконец, прекратили свой бессмысленный глупый бег, и застыли, проникшись общей эмоцией. Это было красиво.

А потом всё случилось. Раздался невероятно мощный взрыв. Пол под ногами дрогнул. Мужчина за соседним столиком, который недавно вскрикивал от боли в голове, теперь просто упал лицом вниз. Женщина рядом с ним, издав пронзительный вопль, тут же принялась его тормошить. Пожилой мужчина за другим столиком схватился за сердце, с болью вздохнул, откинул голову назад и закрыл глаза. Рот его открылся и руки, словно тряпки, упали вдоль туловища. Его пожилая спутница тут же встала со стула, подбежала к мужчине, и в эту секунду сама запрокинула голову и упала на пол.

Раздался ещё один взрыв. По зданию пошёл едкий запах гари. Люди стали бежать. Я обернулся и увидел женщину, которая громко и продолжительно кашляла, она согнулась почти пополам, потом упала и изо рта её потекла зеленая жижа. Недалёко от неё на полу сидел мужчина лет тридцати. Он удивлённо озирался по сторонам, рот его открывался словно у рыбы, выброшенной на сушу. По долетевшим до меня обрывкам, я услышал его единственную фразу: «Где это я?».

На железных лавках зала ожидания я увидел молодую женщину, которая тормошила упавшего на колени ребенка. Сначала делала она это вполне естественно, на лице её стоял ужас, но уже вскоре движения стали механическими, в них появился истеричный ритм. Потом женщину затрясло сильнее, она упала на ребенка и изо рта её полилась зеленая жижа. Вслед за этим я услышал громкий вскрик мужчины, и, повернувшись в ту сторону, увидел как молодой человек, разгоняясь, прыгает со второго этажа на площадку первого. Новая волна криков прокатилась по зданию аэропорта.

Пол под ногами вновь зашатался. Новый сильный звук не был похож на взрыв - скорее напоминало падение большого предмета на землю. Среди криков теперь отчётливо стал различим плач. Люди вокруг умирали. Кто-то, хватаясь за голову, отчаянно массируя виски, как это делал застывший неподалёку человек в деловом костюме, а потом резко падая на пол. Большинство же заходились в глубоком кашле и, выплевывая зеленую жижу, падали мертвыми. Но так происходило не со всеми.

Те, кто остался жив, стоял рядом со своими близкими и громко кричал, прося о помощи. Так, например, делал парень в джинсовом костюме, аккуратно посадив на железную лавку свою внезапно «отключившуюся» спутницу в летнем розовом платье. Другие просто рыдали. Там же, на лавках зала ожидания, я увидел мужчину лет под сорок, который крепко обнимал женщину и ребенка лет десяти. И по тому как болтались руки этих двух близких мужчине людей, было ясно, что те мертвы. Да и сам мужчина заходился в глубоком кашле. Жить ему оставалось от силы несколько минут.

Те же, кто в аэропорту был без близких, и кого смерть не настигла в первые секунды, поддался панике. Едкий дым уже распространился по всему зданию. Пол продолжал периодически качаться, и я уже не знал, связано ли это было с продолжающимися взрывами вдалеке, или происходило по другим причинам. На лестнице, что вела на первый этаж, возникла давка. Люди перешагивали тела упавших. Людской ор нарастал с каждой секундой. Выходы из аэропорта я не видел, но легко догадался, что там творился аналогичный кошмар.

И только я во всём этом ужасе оставался спокойным. В начале своего рассказа я уже пытался объяснить, почему выжил в столь невероятном хаосе, и все же это исключительно догадки. Точную причину я, увы, назвать не смогу. Все, более или менее разумные люди, с кем я потом встречался, в этот момент всеобщего краха находились в относительно изолированном помещении. В какой-то момент это стало даже моим хобби: у каждого нового человека я спрашивал, где он был в последнюю минуту цивилизации. Отвечали, в основном, что были в офисе, ехали в автомобиле, сидели в кафе, зашли в небольшой магазин. И никто не сказал мне, что был на широком проспекте, в громадном торговом центре, на железнодорожном вокзале, или как я, в аэропорту.

Все кто был в подобных местах массового скопления, сошёл с ума или просто умер, однако меня эта участь обошла стороной. Как, впрочем, и моего напарника водителя Валеру, хотя, я уверен, если бы не моя твёрдость, с которой я продолжал сидеть за столом во время наступившего хаоса, Валера бы тоже поддался всеобщей панике, а дальше, наверняка, тронулся умом. Он и так, сразу после первого взрыва, стал хаотично вертеть головой, глаза у него стали бегать, словно у пациента психической клиники, затем Валера начал взмахивать трясущими руками, а потом резко подорвался со стула, но один мой уверенный взмах руки заставил его сесть обратно.

Валера продолжал вертеть головой по сторонам, его трясло, а лицо у него было таким, будто он впервые увидел землю. Однако ещё больше удивления на его лице появлялось, когда он смотрел на меня, ведь я продолжал пить кофе. Подносил ко рту теплую чашку с темной горьковато-сладкой жидкостью, заглатывал один глоток, а потом ещё около двух секунд наслаждался терпким послевкусием. На самом деле я знал. Не так, чтобы осознанно и в конкретных словах, но на уровне чувств и ощущений, понимал великую значимость этих минут. Звонок прозвенел. Бал окончен. Титаник идёт ко дну.

Я потому и не рвался к выходу. Не пытался оживить свой «умерший» мобильный телефон. Не молился о спасении. Даже страха не испытывал. Происходящее было для меня даже слишком очевидным. И я просто наслаждался последними каплями цивилизации - глотками черного кофе. Мне нравилось чувствовать себя в пограничной зоне - между миром людской цивилизации и эрой абсолютного хаоса. И да простите меня, потерявшие в эти минуты своих близких, упокойтесь души погибших, но я должен сказать - мгновения конца были прекрасны.

Боясь, с одной стороны, в этом себе признаться, в тоже время я ощущал удивительное спокойствие, понимая, что больше никогда ничего не наладиться. Что не будет больше работы в офисе и покупок в супермаркете. Навсегда исчезнут проблемы, о которых все понимали и все говорили, но почему-то никто не мог решить, ссылаясь на какие-то законы и порядки. Ничего этого уже никогда не будет. Такие мысли в сочетании с глотками отличного эспрессо дарило мне весьма странное ощущение тихой радости. Словно я окончил борьбу и могу сдать доспехи на склад. Путешествие окончено. Война завершилась.

И почему меня в этот момент не пристрелили? Почему тот милиционер, дежуривший в аэропорту, не сошёл с ума и не начал стрелять по народу? А всего лишь мирно выстрелил в воздух, пытаясь сдержать необузданное движение толпы? Попал бы в меня, кровь брызнула бы на стол, окрасила в красный цвет мою модную рубашку и дорогой костюм, мир в моих глазах дрогнул и навсегда потух. Но, увы, ищущий смерть её редко находит. В этом вопросе везет, как правило, только новичкам.

Правда, ни о чём подобном в ту секунду я не думал, и, допив кофе, решил менять местоположение. Запах гари был уже весьма ощутимым. Дым походил на занавес этой финальной сцены истории человечества. Больше в зрительном зале делать было нечего. Поднявшись, я самым обыкновенным шагом пошёл к уже опустевшей лестнице, и тела людей на полу меня нисколько не смущали. Я шёл также, как делал это всего полчаса назад, просто фиксируя изменившуюся обстановку, и не более того.

И если кто-то сейчас, читая эти строки, решит обвинить меня в безнравственности, назвать зажравшимся циником, то я у меня возникнет вопрос - а разве до этого дня человечество жило иначе? Вспомните наши средства массовой информации, которые ежедневно сообщали о десятках погибших в разных странах, при разных обстоятельствах - и что делали люди в момент этих сообщений? Ели перед телевизором? Стояли в пробке, думая о том, что ещё нужно заехать в магазин и купить продуктов на ужин? Ах да, некоторых ещё пробирала дрожь, с мыслями вроде «какой ужас» и «как страшно жить», но очень скоро у многих это входило в привычку, а потом и вовсе забывалось - «меня же не касается».

А случившийся кошмар просто отразил сущность нашей жизни. Снял красивую внешнюю оболочку и явил непосредственно механизм. Мы ведь и раньше ходили среди мертвых тел. Пытались не замечать чужого горя. Просто никто об этом не задумывался. Но я знал всегда. И внутреннее чувствовал, что это не правильно, однако изменить это мне было не под силу. Когда-то я просто с этим смирился. Потому и не был шокирован начавшимся кошмаром.

Спустившись по уже опустевшей лестнице на первый этаж, переступая через брошенные чемоданы и сумки, стараясь не смотреть на лица трупов под ногами, я пошёл к самой крайнему выходу - там, в отличие от других входов, людей уже не было. Валера шагал за мной, правда, заметно отставал - с ужасом оглядывая мертвые тела.

Прямо перед выходом я увидел рыдающую женщину, стоящую на коленях, к себе она прижимала мальчика лет десяти - на груди матери была зеленая слизь, вместе с которой её сын вытолкнул из себя жизнь, а вот матери эта загадочная аномалия не коснулась, как и меня, и ещё множества людей. Боль в глазах этой женщины была невыносимой. Зубы мои сжались. В сердце кольнуло. Но я прошёл мимо. Мне нечем было ей помочь.

Пройдя через выломанные стеклянные двери, что когда-то открывались автоматически, я оказался на улице. Да, этой сейчас трудно представить, но тучи с неба над нами медленно уплывали, и уже можно было видеть кусочек синевы и даже солнца. Температура воздуха, правда, градусов на десять опустилась. Холод отозвался мурашками на моей спине.

Недалеко от входа, я увидел толстого мужчину в джинсах и рубашке с короткими рукавами, который стоял возле белой «Волги», и разложил на её багажнике внутренности своего сотового телефона. Мужчина потряс аккумулятор, протёр сам телефон, затем всё собрал, и принялся тыкать по клавишам. Чуть дальше, на маленьком бордюре я заметил парня лет шестнадцати с рюкзаком за спиной. Лицо у него не выражало никаких эмоций, а руки, сцепленные в замок, были в крови, но явно не его собственной.

Сделав пару шагов вперед, я понял, что горело здание международного терминала - пламя было не сильно заметным, а вот дыма из разбитых окон вырывалось достаточно. Ещё были слышны крики о помощи. Но в основном на улице царила тишина. Большая часть людей разбежалась. Те, кто остался, пытались безуспешно завести свои автомобили, реанимировать мобильные телефоны, нервно курили, ходили по кругу, или мертвыми статуями сидели прямо на земле. На всех лицах был только шок.

- Что будем делать-то? - спросил меня Валера. Выглядел он гораздо лучше, чем в здании аэропорта, немного волновался, но впечатления чокнутого больше не производил.

Мы к этому времени подошли к автомобильной стоянке. Справа от меня в ряд стояли пять сгоревших машин. Видно, загорелась одна, а там по цепочке, и если бы не пустующие места на стоянке, то сгорело бы всё. На противоположной стороне я увидел мужчину перед открытым капотом автомобиля ваз седьмой модели. Он наклонялся, пытаясь разглядеть что-то глубоко внутри, дотрагивался до разных частей, потом пошёл за руль и начал поворачивать ключ в замке зажигания. Машина никаким образом не реагировала.

- Нам нужно добраться до офиса, - я повернулся к Валере. Сам удивился твердости своего голоса, - Любой ценой.

Валера посмотрел на меня глазами ребенка. Хмыкнул. Сделал пару шагов вперед. Потом коснулся капота чужой иномарки и тут же поднял взгляд на меня.

- Думаешь, уехать отсюда у нас никогда не получится?

- Уверен, что в ближайшие пару часов точно нет, - я кивнул на «вазовскую семерку» и добавил, - Хотя они, может, когда-то и заведутся, но явно не сейчас.

- Ты вообще знаешь что происходит?

Я отрицательно покачал головой. Тучи полностью ушли с неба. Стоянку теперь заливал яркий солнечный снег. Но тепла это не добавляло. Символ человеческой радости - солнце - в обстановке полной катастрофы нагоняло излишней жути. Внезапно со стороны аэропорта раздалось несколько криков. Потом два пистолетных выстрела. Видимо, милиционер всё-таки сошёл с ума, а может оружие у него просто отобрали. Вслед за этим раздался мощный взрыв. Земля под ногами задрожала.

- Самолёты, - констатировал я, - Видимо, у них тоже всё отказало. Нам надо идти. Здесь скоро станет опасно.

- Подожди, - Валера взмахнул рукой, - Ты так говоришь, словно понимаешь, что происходит? Ты можешь мне объяснить? Почему идти? А как же наша машина? - он кивнул на соседнюю парковочную площадку, где мы оставили свой дорогой автомобиль, ставший теперь бесполезной грудой железа, стекла и пластика.

- Ты, конечно, можешь попробовать, но мне кажется завести его будет бесполезно, - я старался говорить как можно более жестче, - И если ты хочешь, то можешь оставаться здесь, но я пойду.

Я повернулся к выходу с автостоянки. Увидел небольшую толпу людей. Они шли к автодороге словно зомби.

- А ты хотя бы понимаешь сколько это километров? - остановил меня Валера.

- Ты предлагаешь остаться здесь и умереть? - голос мой по-прежнему был невероятно жесткий, - Ещё с десяток часов и оставшиеся здесь начнут драться за еду в ларьках, или думаешь будет иначе? Останешься ждаться МЧС?

Валера сжал губы и опустил взгляд на землю. Я перевел взгляд на пылающий аэропорт. Что-то внутри здания взорвалось. От жара лопались и изгибались детали. И вот тут мне стало по-настоящему обидно. Сердце моё наполнилось жалостью. Жизнь, однозначно, кончилась. Мир умер. Мечты потеряли даже призрачную возможность на реализацию. И пусть я не особо любил нашу человеческую цивилизацию, но испытал невероятную горечь, осознав её утрату. Потом тяжело вздохнул. И снова посмотрел на Валеру.

Мы пошли к выходу со стоянки. Во мне проснулся страх. Инстинкт самосохранения заработал на полную. Я боялся, что кто-то сейчас выскочит на нас, кинется драться, или станет молить о помощи, но, к счастью, к нам никто не подошёл. Первые минуты в постапокалиптическом мире были самыми спокойным. Это уже потом улицы превратились в поля боевых схваток. Брат объявил войну брату и далее в лучших традициях неимоверной жестокости. Пока же была полная тишина. Все пребывали в шоке и не могли осознать случившееся. Масштабы катастрофы пока были не ясны.

Когда мы вышли за ограждение территории аэропорта, мой напарник вдруг остановился, и, повернувшись назад, спросил:

- Как думаешь это война?

Я тоже повернулся к пылающему зданию аэропорта. С дальнего расстояния картина казалась почти фантастической. Словно эпизод голивдуского блокбастера. Только яркий солнечный свет не сильно вписывался.

- Хуже. Это вообще конец. Всего на свете.

И мы пошли дальше. Навстречу неизвестности.

По дороге в город

Люди двадцать первого века уже привыкли не замечать своей зависимости от разнообразных технических средств. Например, транспорт - жизнь в большом городе была в принципе невозможна без самодвижущихся тележек на четырёх колесах. И если возможностями авиасообщения между городами и странами ещё хотя бы немного, но удивлялись, с улыбкой думая о том, что в прошлом у людей на подобный маршрут уходило несколько недель или даже лет, а сейчас можно долететь всего за пару часов, то вот возможности обыденного городского транспорта никто не ценил.

Когда человек принимал решение, что ему необходимо добраться до определенного места, он выходил на улицу и садился либо в собственный автомобиль, либо шёл до остановки общественного транспорта, и ехал в самодвижущейся тележке вместе с другими людьми. Были ещё, правда, некоторые другие варианты перемещений, вроде аренды личной тележки с водителем, но это не отменяет сути моего высказывания. Люди не задумывались о том, что за день преодолевают расстояния, на которые ещё сто лет назад приходилось тратить несколько часов, а порой и целый день. То есть в базе существования человека двадцать первого века уже было заложено наличие высокотехнологичных транспортных средств.

И вот ничего этого не стало. Брошенные владельцами автомобили казались теперь в высшей степени абсурдными творениями. Сейчас, когда самодвижущая сила машин испарилась, они могли служить только в качестве временного пристанища - такой диван под крышей. Привязывать же эту махину к лошади в качестве телеги было невероятно глупо в силу того, что одна лошадь её, наверняка, и не потащит, и к тому же можно было соорудить телегу в сотни раз легче.

Правда, не все автомобили, которые мы встречали, идя по дороге, были своими владельцами брошены. Многие из них со своим транспортным средством так и не расстались - умерли прямо в нём. Я запомнил белую иномарку в красивом исполнении «универсал». Она была первым автомобилем, который попался на нашем пути, стоял он прямо посредине дороги. Дверь была приоткрыта. Я подошёл ближе и полностью её распахнул. За рулём машины сидел тучный мужчина в светло-серой рубашке и подходящим в цвет галстуке. Голова его откинулась назад. Рот был открыт. Кожаная обвивка и передняя панель была забрызгана зеленой жижей.

Меня едва не стошнило. Но я удержался. Отшатнулся в сторону. Зажал рот рукой и постарался отключить сознание. Выпитый кофе остался в желудке. Тогда я вернулся к Валере - мы пошли дальше. Вновь подходить к автомобилям с мертвецами я больше не решался. Стоит, правда, отметить, что не у всех трупов я видел упомянутую зеленую жижу, некоторые лежали, упершись лбом на руль так, словно их просто выключили. Рядом с некоторыми машинами стояли люди. Одни плакали. Других просто трясло. Только увидев таких, мы с Валерой не сговариваясь сворачивали к дальней обочине, и старались не приближаться.

Впереди нас двигалась небольшая группа людей. Как и мы, они шли по направлению к городу, и, видимо, к ним подключались все выжившие в автомобилях, кто, естественно, пожелал бросить своё имущество и умерших близких, если такие в их машинах были. Серьёзных автомобильных аварий на нашем пути не встречалось. Умирающие водители, в большинстве своём снижали скорость, а может, за них это делала неведомая сила - как бы то ни было, в основном, нам встречались просто застывшие на дороге автомобили. Стоит учесть, правда, что шли мы по загородной трассе, где особо напряженного движения никогда не наблюдалось.

Валера, всё время, пока мы шли, говорил о возможных причинах случившегося. Но все его рассуждения заходили в тупик. Прежние знания о ядерных и водородных бомбах, бактериологическом оружии, прочем вооружении, не подходили под реалии текущего момента. И все же Валера был уверен - в мире началась война.

- Зеленые облака это явно какое-то химическое оружие. Только не понятно, почему оно на всех не подействовало, и откуда такая синхронность, исчезло электричество, и все сразу закашлялись и умерли? Потом мы видели, что люди умирали не только от этой зеленой жижы изнутри, но и просто, будто их кто-то выключал, правильно, Кирилл? Мне же это не привиделось?

- Правда, правда, - кивнул я в ответ. Меня размышления моего спутника интересовали мало. Я больше оглядывался по сторонам, пытаясь понять не внутреннюю суть происходящего, а зафиксировать физические явления новой эпохи, которая, однозначно, уже наступила.

- Ты знаешь, мне кажется, что в облаке этом были какие-то особые элементы, что-то вроде инородных тел, которые вдыхались, но срабатывали по особому импульсу, который и вырубил всю электронику. Хотя, конечно, существование подобных электронных волн, которые вырубали бы абсолютно всё на свете, это же ну абсолютно невозможно. Да и про инородные тела это из области фантастики. Но как же это всё объяснить?

Я посмотрел на Валеру и только пожал плечами. Меня очень мало волновали фактические причины случившегося. Я и сейчас особо над этим не задумываюсь. Просто я всегда знал - свершился конец света. Началась новая эпоха. Расплата за предыдущую беспечность. Жизнь для меня с той секунды, когда всё свершилось, превратилась в игру. С одной только разницей - у меня нет клавиши «esc» и на всё даётся только одна попытка.

- Думаю, нам о многом не говорили, наверное, американцы лет двадцать изобретали это оружие, и как-то его определить бессмысленно, это выше наших простых мозгов, - таковым было финальное заключение Валеры.

- А почему сразу американцы? - всерьёз спорить я не намеревался, просто решил ненадолго занять свой разум бессмысленным разговором, - Почему если какой-то враг, то сразу американцы? А может иранцы? Или израильтяне?

- Американцы же все лучшие мозги к себе прибрали, и самыми богатыми вроде как считались, у них только такие масштабные возможности были.

- А на какой им Россия сдалась? Газ и нефть? Если они, как ты говоришь, столько лет это оружие изобретали, то оно же баснословных денег стоять должно, к чему его тратить на какую-то там Россию?

- Ты же сам сказал, газ и нефть, разве этого мало?

Я обреченно вздохнул.

- Думаю, американцы могли бы найти другой способ добраться до нашей нефти и газа, а может и нашли, а мы просто об этом не знали.

Валера ничего не стал отвечать, и мы продолжили свой путь в молчании. Солнце все так же ярко светило в небе. До нас периодически долетал запах гари. Но людских криков слышно не было. Тишина в ярком солнечном свете производила гнетущее впечатление. Значительно потеплело. Я ещё больше распустил узел галстука и провёл рукой по внутренней поверхности воротника. В голове проскочила обреченная мысль - достижения цивилизации в виде быстрого душа нам больше не светит.

Минут через десять мы подошли к тому месту, где в прошлый раз останавливались из-за обвала асфальта. Дорога здесь стала подниматься. Мои прошлые догадки подтвердились. Асфальтовое полотно - после места обвала - сместилось вправо. Как это могло произойти я не могу объяснить до сих пор. Вдобавок и вся дорога приподнялась. Стоя на верхней точке, я смотрел на противоположный конец шоссе, что теперь упирался в лес, переводил взгляд себе под ноги, на обрывающуюся дорожную разметку, и в душе моей словно обрывался камень.

«Это невозможно, - твердил я себе и с ужасом констатировал, - И в тоже время реально». Установленные дорожниками ограждения скатились вниз под действием подъёма земли. Такое чувство, что её кто-то поджарил изнутри, она вспучилась и кто-то по центру провёл острым ножом. Решив проверить теорию, я нагнулся на одно колено - асфальт был горячий.

Валера в это время заглядывал в образовавшуюся дыру. Теперь она была значительно больше - в глубину метров десять и протяженностью около пяти. На секунду наши взгляды встретились, и в глазах водителя я уже видел не удивление, что заметил раньше на этом месте, а искренний страх - лицо его побелело, и руки немного дрожали. Я тоже в эту секунду перестал отличаться идеальным спокойствием. Моя непоколебимая уверенность, что родилась в момент перерождения цивилизации, отошла на второй план. В горле пересохло. Теперь было не до высоких мыслей и умных догадок о возможном завершении истории, стал волновать простой вопрос выживания, который до этого, несмотря на множество смертей вокруг, сильно меня не занимал.

Нет, как таковой смерти я не боялся, пугала непосредственно сама жизнь. Если здесь, на небольшом участке дороги, случилось это невероятное движение земной коры, то что же произошло в других местах? Какие ещё ужасы мне предстояло увидеть? Да, не трудно было представить, что человеческих смертей впереди я увижу немало, но мой разум почему-то отказывался фиксировать это как некое выдающееся событие, а вот подобное движение земли меня поистине пугало. Наводило даже не привычный человеческий страх - как уже сказал, сам факт смерти меня не очень сильно занимал - а больше даже страх космический. Какая-то же сила смогла сотворить такое с землей - страшно было себе её вообразить, но ещё страшнее было понимать, что, возможно, она ещё где-то здесь. Затаилась перед новым ударом.

Я, наконец, перестал воспринимать происходящее словно киноленту, и ужасные факты, будто гвозди, теперь долбили мой мозг. Если весь мир вокруг рушится, то исчезает, в первую очередь, твой собственный. Мне уже не суждено вернуться домой, включить телевизор, приготовить скудный ужин и посмотреть выпуск новостей. Не будет больше возможности встретиться с кем-то из приятелей за чашкой пива в близлежащем баре. И поход в супермаркет никогда не будет таким как прежде. Всё это навеки осталось в прошедшей эпохе.

Стало грустно. Сердце слегка кольнуло. «Неужели это всё? А почему так быстро?». Ответом мне послужил шум ветра в тишине. И все же я знал, что следует делать - у меня не было никаких сомнений относительно своих последующих действий. Я знал, что у моего шефа есть служба безопасности, а в минуты всеобщей паники и разгула мародерства, что обязательно наступит в ближайшие часы, это будет весьма необходимо. Конечно, уверенности в том, что оружие будет действовать в новых условиях постапокалипсиса, у меня не было, и все же это лучше чем ничего. Замечу, что я сразу не делал ставку на органы власти и не надеялся на защиту государства, так уж меня воспитала наша страна. Я, в первую очередь, думал об источнике силы, который мог бы меня защитить. В справедливую власть я, в принципе, не верил. Тем более в условиях конца мира.

- Думаю, мы пройдём тем же путем, что проехали в прошлый раз, - Валера прошёл вдоль обрушенного в пропасть асфальта, - Яма, конечно, расширилась, но там по земле эта трещина дальше не пошла.

Я молча кивнул. Пошёл вслед за Валерой к обочине дороге. Впереди над лесом примерно в километре от нас возвышалась пламя огня. Не могу сегодня точно вспомнить, но, кажется, я заметил нечто похожее на авиационное крыло, вздымающееся над верхушками деревьев.

- Они умерли, - произнёс я с каменными выражением лица.

- Кто?

- Те, кого мы должны были встречать. Самолёт упал. И думаю, так случилось везде, во всём мире. Все их системы отключились. В одну секунду. Ты представляешь размах?

Валера остановился и повернулся ко мне. На лице его было недоумение. Испугался моих кровожадных мыслей - и только каменный взгляд на моём лице заставил поверить его в то, что я ещё не лишился рассудках, и не восхищаюсь смертью миллионов.

- Но как это возможно? - лицо моего спутника вдруг стало растерянным, - На самолетах же столько оборудования, как можно его отключить?

- Но ты же сам видишь, дым вдали, обломки заметно, они все упали, - развёл я руками, взгляд мой по-прежнему оставался беспристрастным. Валера отрицательно покачал головой, закусил губы, а потом развернулся и пошёл дальше.

Вскоре мы обошли провал асфальта - внезапно образовавшуюся пропасть посредине дороги - сразу за ней, гораздо ниже, чем асфальтовая дорога, располагалось небольшое поле из песка. А непосредственно дорожное полотно было впереди, поворачивающее вправо. Конечно, логике это не поддаётся, но выходило, что шоссе ожило и превратилось в змею, решившей поменять направление. При этом, самым удивительным образом, под дорожным покрытием оказалась ровная площадка, которая открылась в результате этого перемещения.

Здесь уже было жарко. Я мгновенно ощутил тепло через подошвы своих ботинок. Сказал Валере, что надо быстрее выбираться отсюда, а то сваримся. Он молча кивнул. Взгляд его был всё таким же растерянным. Место, в котором мы оказалось, очень напоминало декорацию съёмок какого-то фильма, но никак не место нашего привычного обитания. «Земля явно сошла с ума, - думал я, поднимаясь на шоссе, на противоположную часть, что осталась без изменений, - Решила, наверное, встряхнутся». Подобные мысли вновь уводили моё сознание в восприятие жизни подобно художественному произведению - с той секунды это стало моим главным спасением от безумия.

Когда мы вновь поднялись на дорогу, я не удержался и оглянулся назад. Зрелище было действительно кошмарным, но в ту секунду я почувствовал уже не страх, а даже восхищение. Тоже самое было со мной, когда я впервые поднялся на высокую гору, ещё в раннем в детстве, и был поражён красотой окружающего мира. Также меня восхитила и нынешняя картина весьма загадочной земной аномалии. Валера тоже застыл рядом со мной. Однако восхищение на его лице я не увидел. Его по-прежнему обуревал страх.

Впереди по дороге шла замеченная мною ранее группа людей, только теперь их стало заметно больше. Догонять и присоединяться к ним я и Валера не спешили - в этом не было никакого смысла. Нас окружали застывшие пустые автомобили. Мертвецов в них я уже не видел. Проходя мимо темно-синей иномарке десятилетней давности, я не удержался, и взялся за дверную ручку - машина не открылась. Я тут же нагнулся и увидел щель дверного замка. «Значит, закрыта на самый простой замок, и владелец пошёл вместе с той толпой». Мне казалось это забавным. Но ещё более забавным выглядел встретившейся нам следом автомобиль.

Это была одна из последних иномарок. И замочной скважины под дверной ручкой я у неё не заметил. За рулём сидел человек. Когда мы проходили мимо, он повернул голову в нашу сторону, взгляд его был слегка растерянным и в тоже время несколько злобным. «Остался охранять свой автомобиль надеясь на скорую помощь?». Валера тоже взглянул на слегка толстоватого владельца иномарки. Обсуждать его положение мы не стали.

Постепенно на нас наваливала усталость. Шок проникал глубже в мозг. Неизвестность впереди пугала больше. Поэтому мы больше молчали. Нам ещё встретились на пути люди в своих автомобилях. Они со схожим выражением лица обречённо смотрели на нас. Те, кто хотел, переговорили с толпой людей впереди, и к нам с вопросами уже никто не приставал. Помню, в одном среднебюджетном автомобиле кузова «седан», сидела целая семья. Мама пыталась развлечь двоих маленьких детей на заднем сиденье. И все же я заметил страх на её лице. Растерянный папа ходил вокруг машины, у которой открыл капот, потирал виски, нажимал на кнопки мобильного телефона. По мере приближения к городу таких автовладельцев становилось всё больше.

В каких-то машинах, как и прежде, были трупы - кто-то с зеленой жижей на губах, а кто-то умер без всяких видимых причин. Однако и количество абсолютно пустых автомобилей не сокращалось. Причём, брошенными были как и дорогие иномарки, так и дешевые отечественные автомобили. И если последние были ещё закрыты, то вот новые машины стояли открытыми - во всеобщем хаосе минуты конца многие позабыли о своих материальных ценностях. Мы ведь тоже оставили свой дорогой автомобиль на парковке аэропорта.

Осматривая дорогу, я вдруг почувствовал себя словно в автосалоне, ведь ещё час назад я фактически не имел права открыть дверь чужой машины и сесть внутрь, а теперь мне никто не мог воспрепятствовать. В момент я получил право завладеть любой из пустующих машин. Зажглась во мне детская искорка обладания всего и сразу. Жаль только, что ни один из автомобилей по-прежнему не заводился.

- Пойдём к заправке, ужасно пить хочется, - Валера кивнул в сторону обочины.

Я молча кивнул. Меня тоже стала мучить жажда. Солнце продолжало ярко светить. «И ведь всего час назад абсолютная темень была, как же может так быстро погода меняться, - думал я, когда мы сворачивали к АЗС, - Хотя чему теперь удивляться? Прежние догмы больше не действуют». Я оглядел большую заасфальтированную площадку перед заправочной станции. И вдруг, несмотря на холод, по телу моему пробежали мурашки. Я всё-таки понял, что наступил конец света, и потому вопросы о причинах меня мало терзали, но не думать о будущем я всё равно не мог. И здесь любопытство смешивалось со страхом. Цивилизацию в одно мгновенье разрушить невозможно. Но процесс уже запущен. «Что же будет дальше? Что ждёт всёх нас впереди?».

Я нервно сглотнул.