Первый и последний
В своей жизни Великий Пост чисто реально я брал всего один раз. В шмаковском монастыре. Я решительно настроился взять его по-настоящему. Прежде всего для испытания самого себя - смогу ли. Ну и посмотреть что будет, интересно все-таки. И взял Пост полностью. Действительно ел горстку риса без масла, правда запивал крепким чаем. Причем в то время я еще пытался усердно молиться и занимался большую часть физическим трудом. И вот только где-то к концу пятой седмицы меня начало вштыривать. Именно в тот момент, когда на плече я нес бревно, чресло давно было препоясано аскетичной трапезой, мозги с сердцем, с переменными доминированиями, пытались творить Иисусову молитву... Меня накрыл такой прИход, по всему телу наступила воздушная легкость, казалось я сейчас прямо с этим бревном и взлечу. Не менее чудесно настало и душе. Молитва прекратилась за ненадобностью, потому что наступил, как бы это выразиться... духовный оргазм. Накрыл такой, не подобрать слов, офигительный ништяк... что просто все мысли отошли, незачем было о чем-то думать. Помню только, что я начал источать любовь ко всему и всем. Это чувство непередаваемо. Длилось это минут пять-семь. Но и когда отпустило, ровно как после качественного и бурного оргазма, до конца дня мною владела приятная, но именно духовная истома. То есть, в отличие от наступающего телесного расслабона после секса, тут работу можно было не прекращать, она не мешала остаточному кайфу, напротив - было легко и воздушно.
Тогда я вдруг понял все аскетические труды великих постников. Мне вдруг прояснились многие посты «Лествицы», и я даже стал немного проникаться к героям темницы из пятой главы. Точнее отчасти пришло понимание их, казалось бы, безрассудного, на взгляд неискушенного читателя, поведения. Они, как мне кажется, что-то похожее, а скорее всего в гораздо более сильной степени, испытывали при внешнем, мягко говоря, самоистязании. Что их страдания не сопровождались глубокой и мощной духовной эйфорией я не верю.
И как раз в этот момент мне стало страшно, что скоро Пасха. Что придется снова скоромничать. Очень не хотелось упускать это состояние. Ну и, разумеется, у меня и мысли не было пытаться продолжить пост при изобилии на трапезе.
Еще раз подобным образом меня накрыло полгода спустя в обычный непостный день, в храме, во время утреннего Правила. Я уже был регентом, физически не работал, просто стоял прислонившись к стеночке и слушал 17-ю кафизму Полунощницы. Тем не менее штырануло.
Тогда я понял, что такой духовный прИход искусственно вызвать, в отличие от извержения семени при помощи онанизма, нельзя. Можно неистово поститься, молиться, а будут только страдание и внешнее смирение. Это неконтролируемо. Только по Его Воле возможен такой подарок.
Некоторое время спустя, через год, когда приближался новый Пост я совершенно отчетливо осознал, что второй раз сотворить прошлогодний подвиг не получится. Можно чисто физически повторить воздержание от пищи, но духовная составляющая прежней не будет. Взять Пост первый раз в жизни, это как потерять девственность. Последующие акты возможны, но что будет ты знаешь, и неоткрытых горизонтов нет. Хотя нет, не так... Конечно, горизонты там нераскрыты и бесконечны, в отличие от секса, где физическая ограниченность человека имеет предел. В духовной работе, разумеется, ограничений куда меньше и возможностей до бесконечности больше. Но, скажу вам честно... Если в первый раз, ввиду неизвестности, это было легко, вроде как само собой получилось. Я понял, что дальнейшая духовная работа, даже просто попытка повторения прошлогоднего опыта, уж не говоря про попытки расширить и развить достигнутого тогда - колоссальный, и, как ни парадоксально, адский труд. Мне казалось, что я не потяну. Думаю, что и темные силы тоже подключались, убеждая и услаждая плоть, сея сомнения в своих силах. И стало неудержимо тянуть в мир. Хотелось водки, секса, травки, мирской работы. Настигала глубокая апатия, ненависть к богослужению, пению, аскезе. Игумен стал казаться циничным, лицемерным чиновником, который думает и грезит только об епископстве, а на братию ему насрать.
В общем, свалил я в мир. Потому что стал думать и писал о том, что это невозвратно. Искренне считал, что повторить тот подвиг духовный не удастся. Это был первый и последний удачный опыт.
Со временем отношение к посту, как таковому вообще, у меня поменялось. Но об этом напишу в следующем посте.