Крах несуществующих империй_Часть первая
Эта рознь происходит не потому, что перед нами две разные цивилизации. А ровно наоборот - потому что обе цивилизации и обе культуры претендуют на одно и то же историческое место.Империя может быть только одна. Римская, она же единственная. В Константинополе считают, что империя - их. Наследники Карла, а затем Оттон считают, что империя - их. Это Священная Римская империя, а потом - Священная Римская империя германской нации.
Император Юстиниан и его совет. Фото: Getty Images
Для объяснения такой необыкновенной передачи власти еще при Карле создается уникальная философия. Она называется translatio imperii, - передача империума.
Империум, согласно этой разработанной первоначально при дворе Карла идее, перешел от римлян к грекам, а потом от греков - к франкам.
А так как ни Каролингам, ни последующим германским императорам так и не удалось объединить Европу под своей властью, то идея translatio imperii начинает немедленно пользоваться бешеной популярностью.
Практически каждое европейское государство размером больше наперстка примеряет эту идею на себя.
Она идет в народ. С нее изготавливают копию за копией - как в китайских мастерских изготавливают копии с оригинальной сумочки Гуччи.
Россия примеряла на себя эту теорию дважды.
Византия, которой никогда не было
Российская государственная пропаганда обожает исторические параллели и прецеденты и, в частности, охотно позиционирует Россию как православную наследницу Византии. Была Византийская империя, духовная и глубоко чуждая тлетворному Западу, говорят они, и есть ее преемница - Россия, тоже духовная и тоже чуждая Западу.
Зачем режим решил позиционировать себя наследником одного из самых коррумпированных и забюрократизированных государств в истории - государства, пережившего беспримерную культурную деградацию, занимавшегося вместо обороны территории истреблением собственных граждан в религиозных спорах и в конце концов исчезнувшего с лица земли, я не берусь судить.
Но удивительно другое. Дело в том, что «Византийской империи» никогда не существовало. Жители этого государства никогда не называли и не считали себя византийцами.
Они называли свое государство Римской империей: Imperium Romanum, или βασιλεία τῶν Ρωμαίων. Они называли себя «ромеями», то есть римлянами. Их враги - то есть арабы и персы - тоже называли их государство «Рум», то есть Рим.
Короли лангобардов, франков и готов тоже называли это государство Imperium Romanum. С точки зрения германских варваров, это государство было «Римской империей» по крайней мере до 800 года. После этого, как правило, они уничижительно именовали это государство «империей греков», но словом «Византия» они не называли его никогда.
Якоб Филипп Фальмерайер. Фото: Wikimedia Commons, Munich, 1996
Само слово «Византия», «Византийская империя», «византийские исследования» укрепилось в западной, прежде всего, немецкой научной литературе в период с 1850 по 1900 годы, после Крымской войны и - как мы увидим - в значительной степени в результате Крымской войны. А основоположником этого словоупотребления был сильно озабоченный расовыми идеями и обожаемый впоследствии нацистами немецкий историк и публицист Якоб Филипп Фальмерайер. Главным коньком Фальмерайера было обличение низшей расы славян, погубившей греков и угрожающей сейчас и тевтонам.
Каким образом уцелевшая часть Римской империи, которая еще в VII-VIII веках н. э. всеми окрестными народами воспринималась как Imperium Romanum, Римская империя, превратилась к концу XIX века в какую-то непонятную «Византию»?
Это очень поучительная история, в которой нет правых и виноватых, но очень много поистине удивительных поворотов. Прочтите ее до конца.
И еще.
В современном мире склонность к аргументам ex historia есть типичный признак фашизма. История есть история. Из нее можно извлекать уроки, строить закономерности, учиться на ошибках.
С ее помощью нельзя ничего легитимизировать. Бессмысленно мотивировать свои текущие претензии тем, что было в каком-нибудь 763 или 1809 году, и «Византия» - несуществующая страна, история которой много раз переписывалась в угоду текущим политическим требованиям, - прекрасная тому иллюстрация.
Imperium, но не Regnum
Мы называем классическую Римскую империю Римской империей, или Imperium Romanum.
При этом подразумевается, что есть какие-то другие империи. Китайская империя, японская империя, империя инков, даже есть термин «империя Анжевинов», который относится к огромным земельным владениям английского короля Генриха II. «Империя», утверждает российская Вики, - это монархическое государство во главе с императором или крупная держава, объединяющая различные народы. Самыми известными империями являлись Римская, Священная Римская, Монгольская, Османская, Российская и Британская.
Английский Century Dictionary определяет империю как целое из завоеванных, колонизированных или объединенных государств.
Но в поздней античности империя была только одна: Римская, она же единственная. Империя - это было имя собственное.
Более того, Imperium Romanum - это, строго говоря, не «римская империя». Буквальный перевод Imperium Romanum - это «римская власть», «римский империум».
Слово imperium первоначально не означало на латыни тип государственного устройства. Оно означало определенный тип власти, отличный от auctoritas или potestas. А именно - приказно-военный тип власти. Imperium - это то, чем обладает военачальник или избранный крупный чиновник. Imperium можно перевести как приказ, повеление. Imperium Romanum - это территория, на которую распространяются приказы римлян.
Это словоупотребление проистекало из одного деликатного момента.
В отличие от многих протяженных царств древности, получившихся в результате завоеваний каким-либо войском, действовавшим под предводительством военного вождя, Римское государство произошло из самоуправляющегося города, где все должности были выборными. Такое государственное устройство в Риме называлось Res Publica, буквально - «общее дело».
Республиканская традиция была системообразующей для римского самосознания. Основополагающая легенда нации гласила, что в Риме царей нет. Царь на латыни был rex, царство - regnum, и царей в Риме не было.
Окрестные народы жили как рабы, ведь у них были цари. А в Риме была республика.
Когда Марк Антоний предложил Юлию Цезарю царскую корону, то это вызвало такое народное негодование, что Цезарь корону поспешно отверг.
В результате Цезарь был провозглашен не царем, а «императором». Imperator был в этот момент древний республиканский титул, очень почетный, но не имевший большого практического значения. «Императорами» солдаты провозглашали своего полководца после большой победы и до официального триумфа (торжественного вступления победоносного войска в Рим). Собственно, провозглашение «императором» было необходимо для возможности подать заявку в Сенат на триумф.
Таким образом, когда Рим стал тем, что мы сейчас называем «империей», вся обветшалая республиканская фразеология была сохранена. Рим по-прежнему именовался «республикой», а его правитель никогда не именовался rex. По правде говоря, он довольно редко именовался и «императором». Он именовался «августом» или «принцепсом», а в позднейшие времена - «доминусом», то есть «господином».
Но даже во времена развитой империи мы легко можем прочесть у римского историка, как император, воодушевляющий свои войска на войну с персами, произносит громкую речь о том, как он, полководец республики, защищает со своими воинами страну от персов, которые подобно рабам подчиняются царю.
Итак, своим появлением слова imperium Romanum и imperator в качестве обозначения единоличного властителя были обязаны, если говорить без обиняков, пропаганде.
Карта Римской империи по состоянию на 107 год. Фото: Wikimedia Commons
В свое время советская Россия, не желая называть своих военных начальников генералами и полковниками, обзавелась «комбригами» и «комдивами». А вместо министерств у нее были «народные комиссариаты», или наркоматы. Как следствие, «комбриги» и «наркомы» существовали только в СССР. Нельзя было сказать «американский комбриг» или «французский нарком». У капиталистов были генералы и министры, а у великих строителей светлого будущего - комбриги и наркомы.
Точно так же дело обстояло и в Риме. У рабских варварских народов были цари и царство. Но у свободного римского народа царей не было. У них были «императоры» и «империя». При этом слово «империум» по-прежнему, собственно говоря, обозначало власть - все те территории, на которые простирается власть римлян. Общественное устройство этих территорий по-прежнему называлось res publica, «общее дело».
Именно поэтому Imperium Romanum был, а вот «римских императоров» - не было. Вплоть до императора Михаила I, правившего в 811-813 годах, ни один из римских императоров не называл себя «римским императором». Он был просто Imperator Caesar Augustus.
Немножко по-другому дело обстояло у греков. На греческом, напомню, говорила добрая половина империи, причем наиболее развитая и богатая часть. Все эти города, включая Сирию, Ликию, Лидию, Малую Азию, Египет, в свое время были частью эллинистических монархий, и они спокойно переводили слово «август» как «базилевс», то есть царь.
Еще раз:
Imperium Romanum обозначало Римскую империю и только Римскую империю. Это было имя собственное.
А само это словоупотребление было связано с юридической фикцией, согласно которой римское государство по-прежнему оставалось свободной «республикой», в отличие от окружающих монархий и деспотий. В окружающих царствах все были рабы, а вот там, где простирался «империум романум», все были свободные.
Римский госаппарат как наследие республики
Происхождение империи из республики сказалось на устройстве позднего императорского Рима еще и другим способом. В раннем Риме все должности: эдилы, преторы, квесторы - были выборные. Более того, люди тратили деньги, чтобы на них избраться.
Поэтому к своим огромным территориальным приобретениям Рим пришел с минимальным государственным аппаратом. В Риме, по сравнению с современным государством, не было ничего: ни секретных служб, ни полиции, ни следствия, ни даже института государственных обвинителей. Даже суд был частным делом: по уголовному преступлению человека судили, только если против него находился частный обвинитель.
Я, знаете, просто обожаю читать современные исторические романы, где грозные римские прокураторы и наместники имеют в своем распоряжении какие-то легионы тайных агентов, начальников тайных служб, местные НКВД и ФБР. На самом деле, единственным государственным инструментом, которым мог пользоваться, к примеру, прокуратор Иудеи Понтий Пилат, была армия. Всё остальное было просто отдано на аутсорсинг местным властям.
Это, собственно, и было причиной грандиозной культурной экспансии императорского Рима, потому что весь механизм управления империей был делегирован на нижний уровень, то есть, как правило, самоуправляющимся городам. В это время проконсул (наместник) со своим административным аппаратом выполнял минимальные регуляторные функции, а большинство завоеванных территорий самоуправлялись.
Собственно, именно желание выиграть на выборах и стать дуумвирами (выборными чиновниками) приводило к тому, что в галльских и испанских городах знать наперебой строила храмы, театры, бани, публичные туалеты и библиотеки. Вся империя управлялась с помощью этого одноуровневого политического блокчейна в городах, и к нему присоединялись новые и новые звенья.
Центурионы и декурионы в военной одежде, римская армия, гравюра из «Discorso sopra la castrametatione et disciplina militare de romani». Фото: Getty Images
Всё это рухнуло во время кризиса III века, когда череда военных вторжений и переворотов привела к тому, что императорам для того, чтобы раздавать жалование войску и бороться с варварами и конкурентами, понадобились огромные деньги, которых существующая система не могла дать. К тому же никакой абсолютный правитель не любит местного самоуправления.
Система самоуправления начала понемногу угасать, а ее участники - богатые люди из сословия декурионов - теперь в случае избрания на должность своим собственным имуществом должны были компенсировать недостаток налогов, буде такое случится. Если раньше провинциальные элиты строили бани и театры, чтобы быть избранными на городскую должность, то теперь они давали огромные взятки, чтобы избегнуть этой избирательной повинности.
Система управления начала костенеть, но упорядоченной она так и не стала: до самого своего конца в 1453 году Римская империя, в отличие от Китая, так и не выработала правильного механизма назначения чиновников на должность. Одновременно падало качество управления: образованные сословия, и прежде всего, сенаторы, всё дальше оттирались от власти, а во главе империи раз за разом были ставленники армии - выскочки-полководцы, происходившие из самых медвежьих углов империи, презиравшие старую элиту и не имевшие никакого образования.
Управление империей они поручали своим рабам и вольноотпущенникам, не сдававшим никаких экзаменов и не прошедших никакого обучения. Старая элита империи ненавидела этих вольноотпущенников за невежественность и алчность, и те платили ей той же монетой.
В этом смысле очень показательно происхождение звания «прокуратор». При республике провинцией управляли проконсулы. Проконсул - это бывший консул. Двое консулов избирались на год, они управляли Римом, а потом получали провинцию в управление. Со времени Августа проконсулов во главе провинций всё чаще сменяли префекты, то есть чиновники, лично назначенные императором. Префект, praefectus (поставленный вперед), был любой начальник: префект претория, префект конницы, префект анноны (ведавший раздачей зерна). А потом их постепенно сменили прокураторы.
Прокуратор. Jost Amman Ständebuch, 1568. Фото: Wikimedia Commons
«Прокуратор» первично было званием раба или вольноотпущенника, управлявшего господским хозяйством. По мере того как прокураторы, то есть личные рабы императора, начинали управлять территориями и провинциями вместо проконсулов, престиж этого звания становился всё выше и наконец уже стал всаднической должностью.
Империя к этому времени была огромна. Только ее восточная граница, от устья Рейна до Персии, тянулась на четыре тысячи километров, и вся эта восточная граница, по сути дела, была горячей точкой, которая подвергалась набегам то алеманнов, то готов, то сармат, то персов. Четыре тысячи километров горячей границы и с современными-то войсками и связью контролировать сложно, а в условиях античности такой размер границы гарантировал империи постоянные вторжения и смуты. Ведь во всех местах император присутствовать не мог, а посылая на границу полководца, он стоял перед дилеммой: либо он придаст ему недостаточно войск, и тогда римские войска будут разбиты варварами, либо он даст ему достаточно войск - и тогда полководец с высокой вероятностью объявит себя императором и начнет претендовать на место начальника.
В 286 году император Диоклетиан пошел на смелый шаг. Не дожидаясь очередного бунта, он поставил во главе империи второго соправителя, своего товарища Максимиана. Это был беспрецедентный шаг для абсолютного правителя: диктаторы обычно стараются замыкать всю власть на себя, а не делиться ей, и шаг этот был вызван ровно невероятной длиной «горячей» границы и тотальным несовершенством аппарата управления.
Немного спустя Диоклетиан решил, что и двоих правителей мало, и удвоил их количество. С 293 года империей правили уже четверо: Диоклетиан и Максимиан, старшие августы, и их наследники-цезари: Галерий и Констанций.
1 мая 305 года Диоклетиан и Максимиан официально сложили с себя императорские полномочия. Галерий и Констанций стали старшими августами, и у них появились новые официальные преемники, правители четверти империи: Валерий Север и Максимин Даза.
Монета с изображением профиля римского императора Диоклетиана. Фото: Wikimedia Commons, by E.coli, GPL
Обратим внимание на две вещи. Первое: все шестеро правителей империи происходили из самых военных низов. Большая их часть вообще не была римлянами. Диоклетиан был фракийцем, Галерий происходил из полудикой Дакии, Максимиан - из Иллирика, Констанций - из Мезии, и так далее.
Кроме этого, все эти люди отбирались по способностям. Их не выбирали, но они и не наследовали. Они не были родственниками друг другу. Максимиан при живом сыне Максенции вынужден был назначить себе преемником Констанция, Констанций при живом сыне Константине - Валерия Севера. Только Галерий сумел выпросить-таки себе в наследники племянника, Максимина Дазу, но, как показали события, Даза был блистательный полководец и один из последних защитников римского величия.
Кроме этого, обращает на себя внимание, что Рим больше (и давно уже) не был столицей империи. Столицей Диоклетиана была Никомедия. Столицей Максимиана - Милан. Столицей Галерия - Сирмий (Сремска-Митровица на Дунае). Столицей Констанция - город Трир на Мозеле, притоке Рейна.
Все эти столицы, за исключением находившегося в резерве Милана, были расположены вдоль гигантского восточного фронтира Римской империи: по Рейну, Дунаю - и далее к Месопотамии. Император требовался, прежде всего, на фронте. Управлять фронтом в четыре тысячи километров в одиночку было нельзя.
Это важно понять. Уже к началу IV века н. э. Римская империя никак не была ассоциирована с городом Римом. Это происходило по двум причинам. Во-первых, Рим располагался в центре Римской империи, а не на фронтире. Из Рима было невозможно управлять армиями, которые сражались на Евфрате против персов, на Дунае - против готов и на Рейне - против алеманнов.
И во-вторых, Рим был город со слишком большими республиканскими традициями. Там жили сенаторы, которые до сих пор питались республиканскими идеалами, там толпа привыкла просить хлеба и зрелищ.
Новые солдатские императоры, уроженцы Балкан, чувствовали себя уверенней в своих военных столицах на фронтире, в окружении верных им когорт, вольноотпущенников, рабов, в городе, где половина населения так или иначе делала бизнес на армии и была, как следствие, обязана данному императору всем.
Тем не менее они продолжали называть это Imperium Romanum - римской империей. Более того, они продолжали называть это римской республикой.
Ставка на христианство, сделанная во время гражданской войны
Не все правители - диоклетианы. Человеку свойственно стремиться к абсолютной власти. Ему также свойственно стремление передать власть своим детям.
Как легко понять, конструкция, при которой империей правят четыре талантливых полководца, в распоряжении которых находятся огромные и преданные им армии, не очень устойчива.
Уже в 306 году началось первое восстание. Его поднял человек по имени Константин, незаконнорожденный сын скончавшегося августа Констанция, который после смерти отца не стал уступать власть над Британией и Галлией Валерию Северу, а провозгласил себя императором сам. После 20 лет кровавой гражданской войны Константин выиграл ее и стал единоличным императором.
Константин I Великий. Фото: Wikimedia Commons, Markus Bernet, CC BY-SA 2.5
В отличие от Диоклетиана, Константин делиться с властью ни с кем не хотел и намеревался передать ее сыновьям. Перед ним неизбежно встал вопрос выбора столицы, и по всем военным, политическим, социальным причинам это не мог быть Рим.
Это должна была быть такая столица, которая находилась бы максимально близко к возможным театрам военных действий, была бы абсолютно неприступна и - поскольку Константин собирался править империей единолично - желательно бы находилась где-то посередине восточного фронтира.
Такая столица нашлась: еще во время своей кампании против Максимина Дазы Константин отметил необыкновенно удачное положение греческого города Византий, находившегося на кончике Фракии возле узкого пролива, отделяющего Европу от Азии. Константин объявил этот город столицей, перестроил и назвал Константинополем.
Положение было выбрано необычайно удачно. На протяжении последующей тысячи с лишним лет Константинополь десятки раз подвергался осаде: он был расположен на перекрестье военных и торговых путей. Но взят он был только дважды: в 1204 и 1453 годах.
Кроме этого, Константин совершил еще одну важную революцию, подлинные последствия которой он вряд ли воображал. На протяжении всей гражданской войны Константин, а также ряд его соперников - например, Максенций и Лициний - пытались заручиться поддержкой одной из самых влиятельных и деструктивных сект, существовавших на территории империи, - я имею в виду христиан.
Точнее, среди многих разновидностей этой секты он поддерживал только одну разновидность, впоследствии получившую название кафолической (то есть всеобщей) и ортодоксальной (то есть правильно верующей, православной) церкви.
Я напоминаю, что тогда слово «кафолический» и «ортодоксальный» не были антонимами. Они относились к одной и той же церкви - в противоположность гностикам, монтанистам, манихеям и прочим.
Именно из-за ее влиятельности, тотальной нетерпимости к культуре империи и террористических наклонностей (осквернение алтарей, двукратный поджог императорского дворца) эту секту преследовал Диоклетиан. Как я уже сказала, во время гражданской войны это привело к тому, что целый ряд претендентов на престол заискивали перед христианами. Но так как в войне победил Константин, то именно его христианская церковь объявила своим единственным заступником.
Миланский эдикт. Фото: Wikimedia Commons
Даже Миланский эдикт, который возвращал церкви конфискованное у нее имущество и был издан в июне 313 года верховным на тот момент императором Лицинием, христианские историки объявили изданным Константином, а Лициния они еще при жизни Константина объявили исчадием ада и гонителем христиан. Христианство было религией с непредсказуемым прошлым.
Ища среди христиан союзников, Константин сделал одну очень страшную вещь. Помните, мы говорили, что в Римской империи отсутствовала развитая бюрократия, и в ранний период - в эпоху принципата - империя отдавала всё городское самоуправление на аутсорсинг, а в поздний период - в эпоху домината - эта система рухнула, и богатые люди платили большие деньги, чтобы выписываться из сословия, из числа которого избирались городские правители.
Так вот: Константин подарил христианам самоуправление. Он сказал, что те люди, которые являются христианами, могут судиться у своего начальствующего епископа. Более того, он разрешил этим епископам выписываться из сословия декурионов. То есть отныне они не должны были избираться в городские власти и из своего имущества платить огромные и неподъемные налоговые недоимки. Более того, во многих городах империи в это время неимущим раздавали зерно, и Константин поставил раздавать это зерно епископов.
То есть если раньше, при Марке Аврелии, управление городами было отдано на аутсорсинг самим городам, то при Константине это управление отдали христианским епископам.
Понятно, к чему это привело. Богатые люди, жаждавшие власти, ломанулись в епископы, а сами епископы стали совершенно неподконтрольны императорской власти, как Кадыров в Чечне. Уже при Константине некоторые из них - например, Афанасий, папа Александрии, - стали параллельной властью в своих регионах, устраивали религиозный террор против своих конкурентов, громили конкурирующие церкви, избивали и подвергали пытке противников, содержали за счет раздач императорского зерна отряды боевиков и коррумпировали местных чиновников, а повестки на суд, которые слал Константин, откровенно игнорировали.
К V веку н. э. этот распад империи на города, управляемые епископами, приобрел необратимый характер, во многих из городов, как, например, в Эдессе при епископе Раббуле, воцарился религиозный террор. В этот момент те самые войска империи, которых так не хватало на фронте, использовались для того, чтобы уничтожить целые деревни монтанистов или маркионитов, веровавших в Христа не так, как нужно было ортодоксальной церкви.
Это безумное двоевластие подточило основания империи куда больше, чем германские нашествия. Собственно, оно было одной из главных причин успеха этих германских нашествий.
Вы можете предположить, что обломками империи после германских нашествий управляли германцы. Но если вы посмотрите внимательно, то, как правило, можно будет сказать и другое. Обломками империи во время германских нашествий управляли епископы. Они управляли большей частью городов.
Император Юстиниан и его совет. Фото: Getty Images
Для объяснения такой необыкновенной передачи власти еще при Карле создается уникальная философия. Она называется translatio imperii, - передача империума.
Империум, согласно этой разработанной первоначально при дворе Карла идее, перешел от римлян к грекам, а потом от греков - к франкам.
А так как ни Каролингам, ни последующим германским императорам так и не удалось объединить Европу под своей властью, то идея translatio imperii начинает немедленно пользоваться бешеной популярностью.
Практически каждое европейское государство размером больше наперстка примеряет эту идею на себя.
Она идет в народ. С нее изготавливают копию за копией - как в китайских мастерских изготавливают копии с оригинальной сумочки Гуччи.
Россия примеряла на себя эту теорию дважды.
Византия, которой никогда не было
Российская государственная пропаганда обожает исторические параллели и прецеденты и, в частности, охотно позиционирует Россию как православную наследницу Византии. Была Византийская империя, духовная и глубоко чуждая тлетворному Западу, говорят они, и есть ее преемница - Россия, тоже духовная и тоже чуждая Западу.
Зачем режим решил позиционировать себя наследником одного из самых коррумпированных и забюрократизированных государств в истории - государства, пережившего беспримерную культурную деградацию, занимавшегося вместо обороны территории истреблением собственных граждан в религиозных спорах и в конце концов исчезнувшего с лица земли, я не берусь судить.
Но удивительно другое. Дело в том, что «Византийской империи» никогда не существовало. Жители этого государства никогда не называли и не считали себя византийцами.
Они называли свое государство Римской империей: Imperium Romanum, или βασιλεία τῶν Ρωμαίων. Они называли себя «ромеями», то есть римлянами. Их враги - то есть арабы и персы - тоже называли их государство «Рум», то есть Рим.
Короли лангобардов, франков и готов тоже называли это государство Imperium Romanum. С точки зрения германских варваров, это государство было «Римской империей» по крайней мере до 800 года. После этого, как правило, они уничижительно именовали это государство «империей греков», но словом «Византия» они не называли его никогда.
Якоб Филипп Фальмерайер. Фото: Wikimedia Commons, Munich, 1996
Само слово «Византия», «Византийская империя», «византийские исследования» укрепилось в западной, прежде всего, немецкой научной литературе в период с 1850 по 1900 годы, после Крымской войны и - как мы увидим - в значительной степени в результате Крымской войны. А основоположником этого словоупотребления был сильно озабоченный расовыми идеями и обожаемый впоследствии нацистами немецкий историк и публицист Якоб Филипп Фальмерайер. Главным коньком Фальмерайера было обличение низшей расы славян, погубившей греков и угрожающей сейчас и тевтонам.
Каким образом уцелевшая часть Римской империи, которая еще в VII-VIII веках н. э. всеми окрестными народами воспринималась как Imperium Romanum, Римская империя, превратилась к концу XIX века в какую-то непонятную «Византию»?
Это очень поучительная история, в которой нет правых и виноватых, но очень много поистине удивительных поворотов. Прочтите ее до конца.
И еще.
В современном мире склонность к аргументам ex historia есть типичный признак фашизма. История есть история. Из нее можно извлекать уроки, строить закономерности, учиться на ошибках.
С ее помощью нельзя ничего легитимизировать. Бессмысленно мотивировать свои текущие претензии тем, что было в каком-нибудь 763 или 1809 году, и «Византия» - несуществующая страна, история которой много раз переписывалась в угоду текущим политическим требованиям, - прекрасная тому иллюстрация.
Imperium, но не Regnum
Мы называем классическую Римскую империю Римской империей, или Imperium Romanum.
При этом подразумевается, что есть какие-то другие империи. Китайская империя, японская империя, империя инков, даже есть термин «империя Анжевинов», который относится к огромным земельным владениям английского короля Генриха II. «Империя», утверждает российская Вики, - это монархическое государство во главе с императором или крупная держава, объединяющая различные народы. Самыми известными империями являлись Римская, Священная Римская, Монгольская, Османская, Российская и Британская.
Английский Century Dictionary определяет империю как целое из завоеванных, колонизированных или объединенных государств.
Но в поздней античности империя была только одна: Римская, она же единственная. Империя - это было имя собственное.
Более того, Imperium Romanum - это, строго говоря, не «римская империя». Буквальный перевод Imperium Romanum - это «римская власть», «римский империум».
Слово imperium первоначально не означало на латыни тип государственного устройства. Оно означало определенный тип власти, отличный от auctoritas или potestas. А именно - приказно-военный тип власти. Imperium - это то, чем обладает военачальник или избранный крупный чиновник. Imperium можно перевести как приказ, повеление. Imperium Romanum - это территория, на которую распространяются приказы римлян.
Это словоупотребление проистекало из одного деликатного момента.
В отличие от многих протяженных царств древности, получившихся в результате завоеваний каким-либо войском, действовавшим под предводительством военного вождя, Римское государство произошло из самоуправляющегося города, где все должности были выборными. Такое государственное устройство в Риме называлось Res Publica, буквально - «общее дело».
Республиканская традиция была системообразующей для римского самосознания. Основополагающая легенда нации гласила, что в Риме царей нет. Царь на латыни был rex, царство - regnum, и царей в Риме не было.
Окрестные народы жили как рабы, ведь у них были цари. А в Риме была республика.
Когда Марк Антоний предложил Юлию Цезарю царскую корону, то это вызвало такое народное негодование, что Цезарь корону поспешно отверг.
В результате Цезарь был провозглашен не царем, а «императором». Imperator был в этот момент древний республиканский титул, очень почетный, но не имевший большого практического значения. «Императорами» солдаты провозглашали своего полководца после большой победы и до официального триумфа (торжественного вступления победоносного войска в Рим). Собственно, провозглашение «императором» было необходимо для возможности подать заявку в Сенат на триумф.
Таким образом, когда Рим стал тем, что мы сейчас называем «империей», вся обветшалая республиканская фразеология была сохранена. Рим по-прежнему именовался «республикой», а его правитель никогда не именовался rex. По правде говоря, он довольно редко именовался и «императором». Он именовался «августом» или «принцепсом», а в позднейшие времена - «доминусом», то есть «господином».
Но даже во времена развитой империи мы легко можем прочесть у римского историка, как император, воодушевляющий свои войска на войну с персами, произносит громкую речь о том, как он, полководец республики, защищает со своими воинами страну от персов, которые подобно рабам подчиняются царю.
Итак, своим появлением слова imperium Romanum и imperator в качестве обозначения единоличного властителя были обязаны, если говорить без обиняков, пропаганде.
Карта Римской империи по состоянию на 107 год. Фото: Wikimedia Commons
В свое время советская Россия, не желая называть своих военных начальников генералами и полковниками, обзавелась «комбригами» и «комдивами». А вместо министерств у нее были «народные комиссариаты», или наркоматы. Как следствие, «комбриги» и «наркомы» существовали только в СССР. Нельзя было сказать «американский комбриг» или «французский нарком». У капиталистов были генералы и министры, а у великих строителей светлого будущего - комбриги и наркомы.
Точно так же дело обстояло и в Риме. У рабских варварских народов были цари и царство. Но у свободного римского народа царей не было. У них были «императоры» и «империя». При этом слово «империум» по-прежнему, собственно говоря, обозначало власть - все те территории, на которые простирается власть римлян. Общественное устройство этих территорий по-прежнему называлось res publica, «общее дело».
Именно поэтому Imperium Romanum был, а вот «римских императоров» - не было. Вплоть до императора Михаила I, правившего в 811-813 годах, ни один из римских императоров не называл себя «римским императором». Он был просто Imperator Caesar Augustus.
Немножко по-другому дело обстояло у греков. На греческом, напомню, говорила добрая половина империи, причем наиболее развитая и богатая часть. Все эти города, включая Сирию, Ликию, Лидию, Малую Азию, Египет, в свое время были частью эллинистических монархий, и они спокойно переводили слово «август» как «базилевс», то есть царь.
Еще раз:
Imperium Romanum обозначало Римскую империю и только Римскую империю. Это было имя собственное.
А само это словоупотребление было связано с юридической фикцией, согласно которой римское государство по-прежнему оставалось свободной «республикой», в отличие от окружающих монархий и деспотий. В окружающих царствах все были рабы, а вот там, где простирался «империум романум», все были свободные.
Римский госаппарат как наследие республики
Происхождение империи из республики сказалось на устройстве позднего императорского Рима еще и другим способом. В раннем Риме все должности: эдилы, преторы, квесторы - были выборные. Более того, люди тратили деньги, чтобы на них избраться.
Поэтому к своим огромным территориальным приобретениям Рим пришел с минимальным государственным аппаратом. В Риме, по сравнению с современным государством, не было ничего: ни секретных служб, ни полиции, ни следствия, ни даже института государственных обвинителей. Даже суд был частным делом: по уголовному преступлению человека судили, только если против него находился частный обвинитель.
Я, знаете, просто обожаю читать современные исторические романы, где грозные римские прокураторы и наместники имеют в своем распоряжении какие-то легионы тайных агентов, начальников тайных служб, местные НКВД и ФБР. На самом деле, единственным государственным инструментом, которым мог пользоваться, к примеру, прокуратор Иудеи Понтий Пилат, была армия. Всё остальное было просто отдано на аутсорсинг местным властям.
Это, собственно, и было причиной грандиозной культурной экспансии императорского Рима, потому что весь механизм управления империей был делегирован на нижний уровень, то есть, как правило, самоуправляющимся городам. В это время проконсул (наместник) со своим административным аппаратом выполнял минимальные регуляторные функции, а большинство завоеванных территорий самоуправлялись.
Собственно, именно желание выиграть на выборах и стать дуумвирами (выборными чиновниками) приводило к тому, что в галльских и испанских городах знать наперебой строила храмы, театры, бани, публичные туалеты и библиотеки. Вся империя управлялась с помощью этого одноуровневого политического блокчейна в городах, и к нему присоединялись новые и новые звенья.
Центурионы и декурионы в военной одежде, римская армия, гравюра из «Discorso sopra la castrametatione et disciplina militare de romani». Фото: Getty Images
Всё это рухнуло во время кризиса III века, когда череда военных вторжений и переворотов привела к тому, что императорам для того, чтобы раздавать жалование войску и бороться с варварами и конкурентами, понадобились огромные деньги, которых существующая система не могла дать. К тому же никакой абсолютный правитель не любит местного самоуправления.
Система самоуправления начала понемногу угасать, а ее участники - богатые люди из сословия декурионов - теперь в случае избрания на должность своим собственным имуществом должны были компенсировать недостаток налогов, буде такое случится. Если раньше провинциальные элиты строили бани и театры, чтобы быть избранными на городскую должность, то теперь они давали огромные взятки, чтобы избегнуть этой избирательной повинности.
Система управления начала костенеть, но упорядоченной она так и не стала: до самого своего конца в 1453 году Римская империя, в отличие от Китая, так и не выработала правильного механизма назначения чиновников на должность. Одновременно падало качество управления: образованные сословия, и прежде всего, сенаторы, всё дальше оттирались от власти, а во главе империи раз за разом были ставленники армии - выскочки-полководцы, происходившие из самых медвежьих углов империи, презиравшие старую элиту и не имевшие никакого образования.
Управление империей они поручали своим рабам и вольноотпущенникам, не сдававшим никаких экзаменов и не прошедших никакого обучения. Старая элита империи ненавидела этих вольноотпущенников за невежественность и алчность, и те платили ей той же монетой.
В этом смысле очень показательно происхождение звания «прокуратор». При республике провинцией управляли проконсулы. Проконсул - это бывший консул. Двое консулов избирались на год, они управляли Римом, а потом получали провинцию в управление. Со времени Августа проконсулов во главе провинций всё чаще сменяли префекты, то есть чиновники, лично назначенные императором. Префект, praefectus (поставленный вперед), был любой начальник: префект претория, префект конницы, префект анноны (ведавший раздачей зерна). А потом их постепенно сменили прокураторы.
Прокуратор. Jost Amman Ständebuch, 1568. Фото: Wikimedia Commons
«Прокуратор» первично было званием раба или вольноотпущенника, управлявшего господским хозяйством. По мере того как прокураторы, то есть личные рабы императора, начинали управлять территориями и провинциями вместо проконсулов, престиж этого звания становился всё выше и наконец уже стал всаднической должностью.
Империя к этому времени была огромна. Только ее восточная граница, от устья Рейна до Персии, тянулась на четыре тысячи километров, и вся эта восточная граница, по сути дела, была горячей точкой, которая подвергалась набегам то алеманнов, то готов, то сармат, то персов. Четыре тысячи километров горячей границы и с современными-то войсками и связью контролировать сложно, а в условиях античности такой размер границы гарантировал империи постоянные вторжения и смуты. Ведь во всех местах император присутствовать не мог, а посылая на границу полководца, он стоял перед дилеммой: либо он придаст ему недостаточно войск, и тогда римские войска будут разбиты варварами, либо он даст ему достаточно войск - и тогда полководец с высокой вероятностью объявит себя императором и начнет претендовать на место начальника.
В 286 году император Диоклетиан пошел на смелый шаг. Не дожидаясь очередного бунта, он поставил во главе империи второго соправителя, своего товарища Максимиана. Это был беспрецедентный шаг для абсолютного правителя: диктаторы обычно стараются замыкать всю власть на себя, а не делиться ей, и шаг этот был вызван ровно невероятной длиной «горячей» границы и тотальным несовершенством аппарата управления.
Немного спустя Диоклетиан решил, что и двоих правителей мало, и удвоил их количество. С 293 года империей правили уже четверо: Диоклетиан и Максимиан, старшие августы, и их наследники-цезари: Галерий и Констанций.
1 мая 305 года Диоклетиан и Максимиан официально сложили с себя императорские полномочия. Галерий и Констанций стали старшими августами, и у них появились новые официальные преемники, правители четверти империи: Валерий Север и Максимин Даза.
Монета с изображением профиля римского императора Диоклетиана. Фото: Wikimedia Commons, by E.coli, GPL
Обратим внимание на две вещи. Первое: все шестеро правителей империи происходили из самых военных низов. Большая их часть вообще не была римлянами. Диоклетиан был фракийцем, Галерий происходил из полудикой Дакии, Максимиан - из Иллирика, Констанций - из Мезии, и так далее.
Кроме этого, все эти люди отбирались по способностям. Их не выбирали, но они и не наследовали. Они не были родственниками друг другу. Максимиан при живом сыне Максенции вынужден был назначить себе преемником Констанция, Констанций при живом сыне Константине - Валерия Севера. Только Галерий сумел выпросить-таки себе в наследники племянника, Максимина Дазу, но, как показали события, Даза был блистательный полководец и один из последних защитников римского величия.
Кроме этого, обращает на себя внимание, что Рим больше (и давно уже) не был столицей империи. Столицей Диоклетиана была Никомедия. Столицей Максимиана - Милан. Столицей Галерия - Сирмий (Сремска-Митровица на Дунае). Столицей Констанция - город Трир на Мозеле, притоке Рейна.
Все эти столицы, за исключением находившегося в резерве Милана, были расположены вдоль гигантского восточного фронтира Римской империи: по Рейну, Дунаю - и далее к Месопотамии. Император требовался, прежде всего, на фронте. Управлять фронтом в четыре тысячи километров в одиночку было нельзя.
Это важно понять. Уже к началу IV века н. э. Римская империя никак не была ассоциирована с городом Римом. Это происходило по двум причинам. Во-первых, Рим располагался в центре Римской империи, а не на фронтире. Из Рима было невозможно управлять армиями, которые сражались на Евфрате против персов, на Дунае - против готов и на Рейне - против алеманнов.
И во-вторых, Рим был город со слишком большими республиканскими традициями. Там жили сенаторы, которые до сих пор питались республиканскими идеалами, там толпа привыкла просить хлеба и зрелищ.
Новые солдатские императоры, уроженцы Балкан, чувствовали себя уверенней в своих военных столицах на фронтире, в окружении верных им когорт, вольноотпущенников, рабов, в городе, где половина населения так или иначе делала бизнес на армии и была, как следствие, обязана данному императору всем.
Тем не менее они продолжали называть это Imperium Romanum - римской империей. Более того, они продолжали называть это римской республикой.
Ставка на христианство, сделанная во время гражданской войны
Не все правители - диоклетианы. Человеку свойственно стремиться к абсолютной власти. Ему также свойственно стремление передать власть своим детям.
Как легко понять, конструкция, при которой империей правят четыре талантливых полководца, в распоряжении которых находятся огромные и преданные им армии, не очень устойчива.
Уже в 306 году началось первое восстание. Его поднял человек по имени Константин, незаконнорожденный сын скончавшегося августа Констанция, который после смерти отца не стал уступать власть над Британией и Галлией Валерию Северу, а провозгласил себя императором сам. После 20 лет кровавой гражданской войны Константин выиграл ее и стал единоличным императором.
Константин I Великий. Фото: Wikimedia Commons, Markus Bernet, CC BY-SA 2.5
В отличие от Диоклетиана, Константин делиться с властью ни с кем не хотел и намеревался передать ее сыновьям. Перед ним неизбежно встал вопрос выбора столицы, и по всем военным, политическим, социальным причинам это не мог быть Рим.
Это должна была быть такая столица, которая находилась бы максимально близко к возможным театрам военных действий, была бы абсолютно неприступна и - поскольку Константин собирался править империей единолично - желательно бы находилась где-то посередине восточного фронтира.
Такая столица нашлась: еще во время своей кампании против Максимина Дазы Константин отметил необыкновенно удачное положение греческого города Византий, находившегося на кончике Фракии возле узкого пролива, отделяющего Европу от Азии. Константин объявил этот город столицей, перестроил и назвал Константинополем.
Положение было выбрано необычайно удачно. На протяжении последующей тысячи с лишним лет Константинополь десятки раз подвергался осаде: он был расположен на перекрестье военных и торговых путей. Но взят он был только дважды: в 1204 и 1453 годах.
Кроме этого, Константин совершил еще одну важную революцию, подлинные последствия которой он вряд ли воображал. На протяжении всей гражданской войны Константин, а также ряд его соперников - например, Максенций и Лициний - пытались заручиться поддержкой одной из самых влиятельных и деструктивных сект, существовавших на территории империи, - я имею в виду христиан.
Точнее, среди многих разновидностей этой секты он поддерживал только одну разновидность, впоследствии получившую название кафолической (то есть всеобщей) и ортодоксальной (то есть правильно верующей, православной) церкви.
Я напоминаю, что тогда слово «кафолический» и «ортодоксальный» не были антонимами. Они относились к одной и той же церкви - в противоположность гностикам, монтанистам, манихеям и прочим.
Именно из-за ее влиятельности, тотальной нетерпимости к культуре империи и террористических наклонностей (осквернение алтарей, двукратный поджог императорского дворца) эту секту преследовал Диоклетиан. Как я уже сказала, во время гражданской войны это привело к тому, что целый ряд претендентов на престол заискивали перед христианами. Но так как в войне победил Константин, то именно его христианская церковь объявила своим единственным заступником.
Миланский эдикт. Фото: Wikimedia Commons
Даже Миланский эдикт, который возвращал церкви конфискованное у нее имущество и был издан в июне 313 года верховным на тот момент императором Лицинием, христианские историки объявили изданным Константином, а Лициния они еще при жизни Константина объявили исчадием ада и гонителем христиан. Христианство было религией с непредсказуемым прошлым.
Ища среди христиан союзников, Константин сделал одну очень страшную вещь. Помните, мы говорили, что в Римской империи отсутствовала развитая бюрократия, и в ранний период - в эпоху принципата - империя отдавала всё городское самоуправление на аутсорсинг, а в поздний период - в эпоху домината - эта система рухнула, и богатые люди платили большие деньги, чтобы выписываться из сословия, из числа которого избирались городские правители.
Так вот: Константин подарил христианам самоуправление. Он сказал, что те люди, которые являются христианами, могут судиться у своего начальствующего епископа. Более того, он разрешил этим епископам выписываться из сословия декурионов. То есть отныне они не должны были избираться в городские власти и из своего имущества платить огромные и неподъемные налоговые недоимки. Более того, во многих городах империи в это время неимущим раздавали зерно, и Константин поставил раздавать это зерно епископов.
То есть если раньше, при Марке Аврелии, управление городами было отдано на аутсорсинг самим городам, то при Константине это управление отдали христианским епископам.
Понятно, к чему это привело. Богатые люди, жаждавшие власти, ломанулись в епископы, а сами епископы стали совершенно неподконтрольны императорской власти, как Кадыров в Чечне. Уже при Константине некоторые из них - например, Афанасий, папа Александрии, - стали параллельной властью в своих регионах, устраивали религиозный террор против своих конкурентов, громили конкурирующие церкви, избивали и подвергали пытке противников, содержали за счет раздач императорского зерна отряды боевиков и коррумпировали местных чиновников, а повестки на суд, которые слал Константин, откровенно игнорировали.
К V веку н. э. этот распад империи на города, управляемые епископами, приобрел необратимый характер, во многих из городов, как, например, в Эдессе при епископе Раббуле, воцарился религиозный террор. В этот момент те самые войска империи, которых так не хватало на фронте, использовались для того, чтобы уничтожить целые деревни монтанистов или маркионитов, веровавших в Христа не так, как нужно было ортодоксальной церкви.
Это безумное двоевластие подточило основания империи куда больше, чем германские нашествия. Собственно, оно было одной из главных причин успеха этих германских нашествий.
Вы можете предположить, что обломками империи после германских нашествий управляли германцы. Но если вы посмотрите внимательно, то, как правило, можно будет сказать и другое. Обломками империи во время германских нашествий управляли епископы. Они управляли большей частью городов.