(no subject)
Свирепое Имя Родины
Антология поэтов сталинской поры
(идея проекта, составление, вступительные реплики - Андрея Пустогарова)
Владимир Луговской ( 1901-1957) "Обыск сердца"
Николай Тихонов (1896-1978) «Жизнь под звездами»
Николай Ушаков (1899-1973) «Подробности времени»
Эдуард Багрицкий (1895-1934) «Никогда не любил как надо»
Павел Васильев (1910-1937) Русский азиат
Сергей Марков (1906-1973 ) «Прощание с язычеством»
Михаил Светлов (1903-1964) «Парень, презирающий удобства»
Приложение
Борис Пастернак «В дыму подавленных желаний»
Осип Мандельштам «Учить щебетать палачей»
Анна Ахматова «Эта женщина одна»
Сталинская эпоха - основное содержание лучших стихотворений семи поэтов, собранных в этой антологии. Пыль, порох, трупный дух и запах кожаной портупеи впитали поры этих стихов - поразительных, жестоких, некрофильских. Хочется назвать их эротичными, но не эрос, а танатос чувствовали поэты во всех своих поцелуях. Физически эпоха убила только одного из них - Павла Васильева в 37-ом (и в его 28). Пятерых она проволокла под своим льдом и выпустила наружу. После сталинских сумерек они, казалось, зажмурились даже в тусклые хрущевские и брежневские времена. Их «хищный глазомер» был сбит и не настроился снова. Но людоедская сталинская эпоха позволила им выказаться откровенно и без обиняков. Слишком откровенно даже для нее - стихи эти и в те годы, не говоря о нынешних, были не на виду. «За гремучую доблесть грядущих веков» согласились заплатить они воображаемой своей и реальной чужой смертью, но застыли в ужасе от воплощения мечты. Стихи их балансируют на грани трагического катарсиса. Они - неотъемлемая часть русской поэзии, те ее корни, что «рылись в золоте и пепле».
В приложении стихи трех великих русских поэтов - современников сталинской эпохи. Они эту эпоху преодолели, заплатив каждый свою цену. Только они, преодолевшие, и могут ее судить.
Владимир Луговской (1901-1957)
"Обыск сердца"
Родился в 1901-ом, чтобы достичь призывного возраста как раз к началу гражданской войны. Юноша из очень интеллигентной московской семьи поступает в университет и почти сразу отправляется служить в Полевой контроль Западного фронта - то есть в бывшую военную контрразведку. Затем - следователь Московского угрозыска, курсант Военно-педагогического института. Входит в литературную группу конструктивистов - после хаоса мировой и гражданской войн неудержимо влекла недвусмысленность механических конструкций:
"Сознание становится обузой,
А счастьем - жилистый подъемный кран,
Легко несущий грузы".
Но эпоха в очередной раз разворачивалась, как стрела крана: в 1930-м Луговской успевает загодя, до ликвидации в 32-ом всех литературных групп и ассоциаций и создания единого Союза Писателей, перейти в наиболее "правильный" РАПП. О своих бывших друзьях-конструктивистах напишет:
"Вы пускали в ход перочинные ножи,
А нужен был штык, чтоб кончить прения".
Подпись Луговского появляется под письмом с требованием "принять меры" к Павлу Васильеву. В 31-ом едет в Среднюю Азию "на ликвидацию басмачества", в 39-ом участвует в "освободительном" походе на Западную Украину и Западную Белоруссию. Его словно тянуло в "горячие точки". Возможно, он все время что-то хотел себе доказать, и права была Ахматова: "Луговской по своему душевному складу скорее мечтатель с горестной судьбой, а не воин".
В первые дни войны с Германией в очередной раз едет на Западный фронт. Эшелон попадает под бомбежку, контуженный Луговской по трупам выбирается из вагона, затем из окружения и возвращается в Москву. Осенью 41-го с парализованной матерью уезжает в эвакуацию в Ташкент. Болезнь после контузии, тяжелая смерть матери, алкоголизм, любовная драма - в Ташкенте Луговской пишет лучшую свою поэму "Алайский рынок". С его "приступочки у двери" встали в свое время Рейн и Бродский.
После войны преподает в Литературном институте, опять ездит по стране. Неожиданно откровенно звучит строка из его предсмертной автобиографии: "До сих пор для меня пограничная застава - самый лучший, самый светлый уголок моей великой Родины".
стихи http://www.stihi.ru/2009/01/16/3826
Антология поэтов сталинской поры
(идея проекта, составление, вступительные реплики - Андрея Пустогарова)
Владимир Луговской ( 1901-1957) "Обыск сердца"
Николай Тихонов (1896-1978) «Жизнь под звездами»
Николай Ушаков (1899-1973) «Подробности времени»
Эдуард Багрицкий (1895-1934) «Никогда не любил как надо»
Павел Васильев (1910-1937) Русский азиат
Сергей Марков (1906-1973 ) «Прощание с язычеством»
Михаил Светлов (1903-1964) «Парень, презирающий удобства»
Приложение
Борис Пастернак «В дыму подавленных желаний»
Осип Мандельштам «Учить щебетать палачей»
Анна Ахматова «Эта женщина одна»
Сталинская эпоха - основное содержание лучших стихотворений семи поэтов, собранных в этой антологии. Пыль, порох, трупный дух и запах кожаной портупеи впитали поры этих стихов - поразительных, жестоких, некрофильских. Хочется назвать их эротичными, но не эрос, а танатос чувствовали поэты во всех своих поцелуях. Физически эпоха убила только одного из них - Павла Васильева в 37-ом (и в его 28). Пятерых она проволокла под своим льдом и выпустила наружу. После сталинских сумерек они, казалось, зажмурились даже в тусклые хрущевские и брежневские времена. Их «хищный глазомер» был сбит и не настроился снова. Но людоедская сталинская эпоха позволила им выказаться откровенно и без обиняков. Слишком откровенно даже для нее - стихи эти и в те годы, не говоря о нынешних, были не на виду. «За гремучую доблесть грядущих веков» согласились заплатить они воображаемой своей и реальной чужой смертью, но застыли в ужасе от воплощения мечты. Стихи их балансируют на грани трагического катарсиса. Они - неотъемлемая часть русской поэзии, те ее корни, что «рылись в золоте и пепле».
В приложении стихи трех великих русских поэтов - современников сталинской эпохи. Они эту эпоху преодолели, заплатив каждый свою цену. Только они, преодолевшие, и могут ее судить.
Владимир Луговской (1901-1957)
"Обыск сердца"
Родился в 1901-ом, чтобы достичь призывного возраста как раз к началу гражданской войны. Юноша из очень интеллигентной московской семьи поступает в университет и почти сразу отправляется служить в Полевой контроль Западного фронта - то есть в бывшую военную контрразведку. Затем - следователь Московского угрозыска, курсант Военно-педагогического института. Входит в литературную группу конструктивистов - после хаоса мировой и гражданской войн неудержимо влекла недвусмысленность механических конструкций:
"Сознание становится обузой,
А счастьем - жилистый подъемный кран,
Легко несущий грузы".
Но эпоха в очередной раз разворачивалась, как стрела крана: в 1930-м Луговской успевает загодя, до ликвидации в 32-ом всех литературных групп и ассоциаций и создания единого Союза Писателей, перейти в наиболее "правильный" РАПП. О своих бывших друзьях-конструктивистах напишет:
"Вы пускали в ход перочинные ножи,
А нужен был штык, чтоб кончить прения".
Подпись Луговского появляется под письмом с требованием "принять меры" к Павлу Васильеву. В 31-ом едет в Среднюю Азию "на ликвидацию басмачества", в 39-ом участвует в "освободительном" походе на Западную Украину и Западную Белоруссию. Его словно тянуло в "горячие точки". Возможно, он все время что-то хотел себе доказать, и права была Ахматова: "Луговской по своему душевному складу скорее мечтатель с горестной судьбой, а не воин".
В первые дни войны с Германией в очередной раз едет на Западный фронт. Эшелон попадает под бомбежку, контуженный Луговской по трупам выбирается из вагона, затем из окружения и возвращается в Москву. Осенью 41-го с парализованной матерью уезжает в эвакуацию в Ташкент. Болезнь после контузии, тяжелая смерть матери, алкоголизм, любовная драма - в Ташкенте Луговской пишет лучшую свою поэму "Алайский рынок". С его "приступочки у двери" встали в свое время Рейн и Бродский.
После войны преподает в Литературном институте, опять ездит по стране. Неожиданно откровенно звучит строка из его предсмертной автобиографии: "До сих пор для меня пограничная застава - самый лучший, самый светлый уголок моей великой Родины".
стихи http://www.stihi.ru/2009/01/16/3826