Француз и тушёнка.
История про локальный армагеддон, ни грамма ужастиков и почти без эротики.
На практику в заповедник Француз привёз домашнюю тушёнку в огромной стеклянной банке.
Не то, чтоб он собирался её съесть - скорее, опасался оставить в киевской общаге без присмотра.
К тому же, тушёнка могла пригодиться внезапно, к примеру - на случай нападения инопланетян повышенной упругости.
Чтоб многократно забрасывать противника, повреждая его прямо в психику и получая назад отскочивший снаряд.
На деле ею забивали гвозди, придавливали полевые дневники и создавали видимость студенческого благополучия.
А в особо солнечные дни она локально выполняла функцию шторы, отбрасывая щедрую тень на половину Французского лба.
Спать это Французу никоим образом не мешало - он славился крепостью сна.
Оцинкованный таз, иногда накрывавший голову Француза в качестве будильника, многократно усиливал зверский храп.
Будильник был штукой бесполезной, и применялся скорее для увеселения соседей, нежели по прямому назначению.
Громкий стук поверх таза будил Француза лишь частично.
А проснувшаяся конечность автономно хватала первый попавшийся предмет и швыряла его вкуда попало.
И хотя конечности, как и их обладатель, не отличались атлетическим сложением, никто не хотел оказаться под обстрелом.
Однажды проснувшаяся рука кинула толстую эмалированную кружку. Недалеко и несильно.
И основательно эту кружку погнула.
А когда Француз проснулся целиком, он обнаружил, что его внезапно и безоговорочно уважают.
Пожал недоуменно плечами и на всякий случай прикрыл тушёнку футболкой.
Обитание тушёнки на солнечном подоконнике тоже не очень беспокоило Француза.
Он и в Киеве держал её на окне полгода, приговаривая, что так, мол, лучше прожарится.
В день Икс с утра наблюдалась небольшая облачность, ветер южный, свиные котлеты на завтрак.
При наличии за столом сразу двух вегетарианцев это было хорошим знаком.
Разменяв кашу на котлеты по курсу один к двум, я почувствовала себя умеренно доброй и позвала Уксуса.
С некоторых пор я думаю, что экстраверт - это порода собаки.
До того некоторые из них бывают экстра и верты, особенно в области хвоста.
Уксус был именно такой собакой, дружелюбной на все сто восемьдесят градусов.
Его друг, маленький рыжий дворняжка Димедрол, в подмётки ему не годился, а потому удостаивался только огрызков.
Погода весь день только улучшалась, практические занятия прошли незаметно.
Купания в Днепре были короткими, парад купальников удался.
Факультетская наша чиччолина (не помню имени, помню только её многочисленные цветущие зады
фото в порножурналах, на которых она гордо расставляла автографы)
изобрела в те древние времена стринги на раз плюнуть.
Она просто старательно зажевала заднюю часть купальника полужопками
и легла в этом мятом взвизге моды загорать.
"Вот она - сила фагоцитоза!" - восторженно провозгласил Юрик, наш староста,
рассматривающий пожирание текстиля отдельно взятой группой клеток.
Тушёнка тем временем нежилась на догорающем солнце, близился вечер, какое-то празднование.
Может быть, даже дискотека или приезд Папы Римского.
Ещё намечена была ночная практика со слушанием всяких филинов или ловлей рыбы,
на которую всё равно никто никогда не ходил...
Неважно, что ожидалось, все планы рухнули после того,
как соседи по комнате уговорили-таки Француза открыть тушёнку.
Истомившееся в неволе мясо от нечего делать бродило внутри банки, пока не разложилось до состояния первичного бульона.
В бульоне немедленно зародился князенька Голицын, зачерпнул ложечку, отдегустировал и горестно придумал название: "Недобродило."
Когда банку с "недобродилом" сняли с подоконника, она была ещё тёплой.
"Как живая", - сказал Француз и воткнул...
Первичная тушёнка в образовавшемся отверстии узрела творческую свободу с перспективой роста.
Рост временно ограничивался белым потолком, который тушёнка обильно обжила в первое мгновение.
Вулканическая масса, рвавшаяся из тесного стеклянного склепа, до глубины души поразила Француза, и он выронил банку.
Восторгу тушёнки не было предела. Веером выплеснувшись из своего жилища, она, пузырясь, поползла под кровати.
Упругие пришельцы испарились первыми.
Невозможная, душераздирающая вонь волной выкатилась в коридор.
Весь четвёртый этаж напряжённо принюхался.
"Лучше б я остался работать в морге..." - заткнув нос, проплакал Француз.
Из соседней комнаты немедленно была мобилизована тряпка.
Она героически вобрала в себя весь первичный бульон, до последней капли. Вместе с запахом.
В течение минуты проблема была ликвидирована.
К тому же в комнате разогрели плитку, высыпав на неё горсть живицы, все присутствующие закурили как собрание паровозных депо.
Разнообразие сортов освежителей воздуха, которыми пытались перебить запах, вышла адской и однозначно хуже исходного аромата!
А сейчас вы поймёте, какими выдающимися охламонами была населена эта комната.
Тряпку надо было помыть.
Люди, считавшие верхом гигиены вытряхивание простыни после того, как на нее была почищена картошка,
сочли мытьё тряпки излишним барством.
Они незаметно вернули тряпку в соседнюю комнату, быстренько запихав её в зашкафную щель.
Налетел свежий вечерний ветерок, прогулялся по комнатам...
Через полчаса общага - все четыре этажа, с зажатыми носами, борясь с тошнотой, вывалилась на улицу.
Никогда ещё ночная практика не пользовалась такой бешеной популярностью.
Утром, на педсовете, была озвучена официальная версия происшедшего:
Неназванного студента с нежным желудком слегка стошнило.
Это стало причиной некоторого амбре в четырехэтажном помещении.
Тряпку, конечно, нашли. Заодно нашли дохлую высохшую мышь.
Мышку сохранили.
Её искривлённая мордочка с торчащими зубами встречала следующую партию студентов: её сунули в верёвочную петлю, затянули, снабдили табличкой "Партизан" и повесили в оконный проём, - на солнечную сторону...
П.С. Фотка вверху - это азалии.
Француз работает в ботаническом саду, в оранжерее. Маниакально любит выращивать цветы :)