Север как предчувствие
«У дяди Сережи все четко!» - уверяет нас таксист, выписывая квитанцию. Мы с коллегами подрядили его для передвижения по Салехарду, и со своей задачей он отлично справляется, являясь одновременно опытным водилой, гидом и массовиком-затейником. Весьма ценные компетенции при развозе командированных. Салехард - город контрастов. Деревянные бараки, оставшиеся еще со времен гулаговской 501-й стройки, соседствуют с бетонно-стеклянными новоделами. Среди этих административных монстров высится огромный храм. «Почти как Христа Спасителя в Москве», - с гордостью говорит таксист.
Из немногочисленных местных достопримечательностей мы успели посмотреть две. Первая - массивный памятник мамонту, который, как рассказал нам дядя Сережа, на Новый год одевали в костюм Деда Мороза. Выглядело это, надо полагать, устрашающе. Второй - современная копия Обдорского острога, сооруженного в XVI веке казаками-землепроходцами. Выполнена крепостица по аутентичным технологиям, но насладиться этим фактом мы могли только снаружи. Все здания, включая церковь и башню, в которой помещалась привезенная из Петербурга выставка на блокадную тематику, оказались почему-то закрыты. Об этом нам нервно сообщил какой-то местный надъесаул при папахе и лампасах, после чего скрылся за стремительно захлопнувшейся дверью.
Оставалось только полюбоваться памятником устанавливающим крест пионерам, чьи застывшие позы неуловимо, но отчетливо напоминали водружение флага над Иводзимой, и отбыть в родные гостиничные пенаты. Тем же вечером после переправы через Обь и плутаний по железнодорожной станции, сопровождаемых сбивчимыми пояснениями местных в духе «три дня лесом, в пятницу - направо», мы наконец-то набрели на газпромовский поезд для вахтовиков, который умчал нас в Заполярье к одной из строек путинизма.
Про сам поезд сказать особо нечего - это обычный, хотя и сильно укороченный (купейный и плацкартный вагоны плюс вагон-столовая) состав, новый и чистый, с хорошими туалетами. Ехать надо было больше суток через сплошное белое безмолвие. Мобильной связи на всем протяжении пути нет как явления, станций тоже нет - лишь редкие технические разъезды с домиком смотрителя, каким-нибудь ангаром и осветительной мачтой. Когда кино на планшете и взятый в дорогу Паланик в мягком переплете надоели, мне захотелось, подобно ехавшим в поезде журналистам в «Золотом теленке», зареветь «И за борт ее бросает в набежавшую волну». Но я сдержался.
Про стройку тоже ничего не скажу - коммерческая тайна. Немного слов о Ямале вообще. Во-первых, здесь бывают адовые ветра. Когда мы приехали, была ночь и сильнейшая пурга. Водитель вез нас от станции буквально по приборам - или по огням идущего впереди большегруза. Ощущение - как будто попал в пыльную бурю. К счастью, это ралли мы прошли благополучно.
Во-вторых, Ямал, во всяком случае, зимой - это другая планета. Сплошная ледяная пустыня с оазисами газовых промыслов. Радуги вокруг солнца, изумрудные всполохи в небе, снежная дымка волнами змеится тебе навстречу по дороге, мощеной бетонными плитами - кажется, что эта дорога вот-вот выведет к космодрому. Сюр в том, что тебя везет не какой-нибудь футуристический планетоход, а потрепанный «УАЗ Хантер» с мятым триколором под стеклом заднего вида и примотанной скотчем к приборной панели магнитолой, из которой доносятся старушечьи подвывания легенд цыганского шансона.
Из-за очередного поворота выскакивает трэкол с шестью дутыми колесами - детеныш монстр-траков - и, оставив облако белесой пыли, исчезает в барханах. Оттуда на своих снегоходах, в которые запряжены деревянные сани с высокими бортами, приезжают аборигены - пожиратели сырого мяса в ярких мешковатых одеждах с меховой оторочкой. Фримены этой морозной Дюны. По-русски они говорят неплохо, но с каким-то искусственным гортанным призвуком, как будто копируют нашу речь с помощью хитроумных приспособлений. Ты слушаешь их, одновременно следя за коптером, который завис над муравейником стройплощадки, и понимаешь, что вот это и есть русский космизм - во всей своей беспощадной красоте.
Из немногочисленных местных достопримечательностей мы успели посмотреть две. Первая - массивный памятник мамонту, который, как рассказал нам дядя Сережа, на Новый год одевали в костюм Деда Мороза. Выглядело это, надо полагать, устрашающе. Второй - современная копия Обдорского острога, сооруженного в XVI веке казаками-землепроходцами. Выполнена крепостица по аутентичным технологиям, но насладиться этим фактом мы могли только снаружи. Все здания, включая церковь и башню, в которой помещалась привезенная из Петербурга выставка на блокадную тематику, оказались почему-то закрыты. Об этом нам нервно сообщил какой-то местный надъесаул при папахе и лампасах, после чего скрылся за стремительно захлопнувшейся дверью.
Оставалось только полюбоваться памятником устанавливающим крест пионерам, чьи застывшие позы неуловимо, но отчетливо напоминали водружение флага над Иводзимой, и отбыть в родные гостиничные пенаты. Тем же вечером после переправы через Обь и плутаний по железнодорожной станции, сопровождаемых сбивчимыми пояснениями местных в духе «три дня лесом, в пятницу - направо», мы наконец-то набрели на газпромовский поезд для вахтовиков, который умчал нас в Заполярье к одной из строек путинизма.
Про сам поезд сказать особо нечего - это обычный, хотя и сильно укороченный (купейный и плацкартный вагоны плюс вагон-столовая) состав, новый и чистый, с хорошими туалетами. Ехать надо было больше суток через сплошное белое безмолвие. Мобильной связи на всем протяжении пути нет как явления, станций тоже нет - лишь редкие технические разъезды с домиком смотрителя, каким-нибудь ангаром и осветительной мачтой. Когда кино на планшете и взятый в дорогу Паланик в мягком переплете надоели, мне захотелось, подобно ехавшим в поезде журналистам в «Золотом теленке», зареветь «И за борт ее бросает в набежавшую волну». Но я сдержался.
Про стройку тоже ничего не скажу - коммерческая тайна. Немного слов о Ямале вообще. Во-первых, здесь бывают адовые ветра. Когда мы приехали, была ночь и сильнейшая пурга. Водитель вез нас от станции буквально по приборам - или по огням идущего впереди большегруза. Ощущение - как будто попал в пыльную бурю. К счастью, это ралли мы прошли благополучно.
Во-вторых, Ямал, во всяком случае, зимой - это другая планета. Сплошная ледяная пустыня с оазисами газовых промыслов. Радуги вокруг солнца, изумрудные всполохи в небе, снежная дымка волнами змеится тебе навстречу по дороге, мощеной бетонными плитами - кажется, что эта дорога вот-вот выведет к космодрому. Сюр в том, что тебя везет не какой-нибудь футуристический планетоход, а потрепанный «УАЗ Хантер» с мятым триколором под стеклом заднего вида и примотанной скотчем к приборной панели магнитолой, из которой доносятся старушечьи подвывания легенд цыганского шансона.
Из-за очередного поворота выскакивает трэкол с шестью дутыми колесами - детеныш монстр-траков - и, оставив облако белесой пыли, исчезает в барханах. Оттуда на своих снегоходах, в которые запряжены деревянные сани с высокими бортами, приезжают аборигены - пожиратели сырого мяса в ярких мешковатых одеждах с меховой оторочкой. Фримены этой морозной Дюны. По-русски они говорят неплохо, но с каким-то искусственным гортанным призвуком, как будто копируют нашу речь с помощью хитроумных приспособлений. Ты слушаешь их, одновременно следя за коптером, который завис над муравейником стройплощадки, и понимаешь, что вот это и есть русский космизм - во всей своей беспощадной красоте.