Моральный тупик
Интересная публикация по итогам развалившегося дела против главы МВФ.
Феминистки во всём мире и американская публика в целом разочарованы. Дело, должное стать хорошим уроком для всех существ мужского пола - потенциальных насильников от природы, равно как для богатых и известных, наделённых властью, выехало не на ту колею.
Оказалось, что смазливая негритянка из отеля и проституцией занималась, и дружки у неё сидят в тюряге за наркотики, и обсуждала она с ними благоприобретения от засуживания директора (на тот момент) МВФ.
Прогрессивная публика в ярости, оттого столь напористы их попытки минимизировать последние открытия защиты Стросс-Кана. Главные их тезисы - прошлое горничной и её проституция не имеют к сути обвинений никакого отношения. И дело даже не в том, что насиловать нельзя никого - ни скромную служанку, ни богатую даму, а в том, что она, бедняжка, может стать жертвой предвзятого правосудия из-за некоторых моментов в биографии. Это соответствует сегодняшней установке в Америке на максимальное игнорирование фактов из жизни обвиняемого или обвинителя, если он (она) принадлежит к низшим классам. Вдруг учёт жюри того обстоятельства, что негритянка из отеля оказывала секс-услуги прежним постояльцам, сыграет против неё и они засомневаются в факте насильственного разврата? А это ведь никак между собой не связано: по мысли феминисток, все женщины имеют право на равное с собой обращение - и дешёвая давалка, и госпожа из высшего общества - и ни к кому нельзя априори обращаться с непристойными предложениями.
Что же до среднего американца (американки), то хотя понятие это не вполне научное, но тем не менее он (она) существует. И это хорошо видно по комментариям американцев на новостных и газетных сайтах. Как заметил один из читателей на форуме Yahoo!, в трёх четвертях сообщений на форуме, обсуждавшем новость о повороте в деле Стросс-Кана, последний назывался «извращенцем» (pervert), тогда как ни один французский юзер его так не поименовал. И дело вовсе не в национальных чувствах и симпатиях к земляку. По большому счёту рядовому американцу - законопослушному, богобоязненному (соседо-СМИ-общиннобоязненному) семьянину не очень важно, насиловал ли Стросс-Кан девку, или oral sex был произведён по взаимному согласию. Важен сам факт какой-никакой, но супружеской измены, равно как факт быстрого перепиха в подобной обстановке большого человека, занимающего важный общественный пост. Доминик Стросс-Кан для американца, во-первых, гнусный изменщик, во-вторых, человек, не относящийся серьёзно к сексу и к женщинам. А таковая фигура по определению недостойна возглавлять МВФ (Госдеп, Пентагон, школьный округ, редакцию газеты, нью-йоркский метрополитен и т.д.). Стросс-Кан поступил вразрез с коренными американскими ценностями. А факт гипотетического изнасилования в общем-то второстепенен для Джона - примерного мужа из Огайо или Мэри - добропорядочной домохозяйки из Айовы. Основная мерзость совершена тем, что для Стросс-Кана, оказывается, секс нечто вроде чистки зубов или отправления естественной надобности перед писсуаром. То есть принял душ, обтёрся полотенцем, облагородил за сто баксов горничную, выпил колу, надел свежепоглаженную сорочку, уложил чемодан, вызвал таксиста… Вводить секс в подобную череду тривиальностей для американца физически и психически невозможно. Вот почему Стросс-Кан для него «извращенец».
Но прежде чем рассмотреть данный аспект подробно, остановимся на внутриамериканских последствиях «Строссгейта». А они немногим меньше, чем последствия международные, выразившиеся во французской рокировке руководства МВФ. Во-первых, зашаталось кресло под Сайрусом Вэнсом-младшим, окружным прокурором Манхэттена (несмотря на официальный титул New York County District Attorney, он отвечает именно за упомянутый район, одно из пяти боро Большого яблока), избранным на свой пост два года назад и сменившим легендарного Роберта Моргентау. Тот до девяностолетнего возраста в течение 35 лет служил окружным прокурором Манхэттена и приобрёл почти мистический статус среди служителей Фемиды. Любопытно, что оба - детки прославленных родителей. Моргентау - сын того самого министра финансов при Рузвельте, который запустил страшилку для немцев во время Второй мировой войны - «план Моргентау», а его преемник - сын госсекретаря при Картере - Сайруса Вэнса-старшего. Это к слову о демократии и о политических династиях - неприязнь к наследованию власти, к богатым и успешным легко уживается в Новом Свете с семейственностью и клановостью.
Так вот, Вэнс-джуниор за два года успел здорово накуролесить - разогнал аппарат предшественника, то есть наиболее опытные подготовленные кадры, нанял сомнительных помощников, попал впросак уже в паре резонансных дел, в том числе по обвинению полицейских Нью-Йорка в изнасиловании, а теперь, после дела Стросс-Кана, стремительно разваливающегося, перспективы его переизбрания в высшей степени призрачны. Окружные прокуроры в Америке представляют интересы штата, не федерального правительства, а потому, как правило, это избираемые должности. Люди это, как правило, амбициозные и честолюбивые, нередко с далеко идущими политическими амбициями, вся их деятельность проходит под пристальным вниманием прессы и «комьюнити». Раз-два ошибся в громком деле - и никого уже не интересует, что десять тысяч остальных дел ты провёл безупречно.
Что ещё хуже для Вэнса - в разгар разбирательства дела Стросс-Кана ушла в отставку по не очень ясным причинам начальник отдела по сексуальным преступлениям в его управлении Лиза Фриль, проработавшая в должности 10 лет и съевшая собаку на всех этих raping и sexual harassment. Он поручил заниматься Стросс-Каном двум помощникам, не имевшим опыта в подобных делах.
Во-вторых, в США воленс-ноленс поднимается волна споров относительно и методики обвинений и расследований по части сексуальных преступлений. Четыре года назад случилось громкое дело по обвинению белых спортсменов - студентов Университета Дьюка, якобы изнасиловавших негритянку-стриптизёршу. Их оправдали, а не в меру ретивого прокурора, стремившегося отвечать всем новомодным тенденциям в подобного рода «кейсах», пожизненно дисквалифицировали.
Конечно, феминистки и либералы старались и стараются преуменьшить остроту последствий, но как знать - не смягчится ли законодательство и судебная практика не в их пользу? Потому «прогрессивная Америка» защищает вполне яростно действия Вэнса - всё он делал правильно, как настоящий слуга закона, а если что оказывается не так, то извините - всякое бывает. Как говорил Мао, «чтобы выпрямить - надо перегнуть». Оправдание манхэттенского прокурора доходит до антисемитских инсинуаций, мол, всё решают еврейские деньги и связи с сильными мира сего. Это особенно удивительно слышать в устах либералов.
Не грех задуматься, почему же мелкий, тривиальный, ничтожный эпизод в номере «Софителя» имел столь катастрофические последствия? Как в любом подобном громком происшествии, тут воедино оказались сплетёнными сразу несколько болевых точек современного западного, и особенно американского, общества. Как мне представляется, главными были два обстоятельства. Первое и главное - что такое секс с точки зрения западного человека сегодня? И второе - отношение к селебрити на общественно значимом посту.
Это, может, и не очень заметно, но все силы западного общества, особливо в Штатах, брошены на то, чтобы секс не был лёгким и дешёвым мероприятием, а являлся чем-то из ряда вон выходящим, выдающимся и, last but not least, непокупаемым, непродающимся событием. Главная вина Доминика Стросс-Кана - в тривиализации секса. Для него это как сделать утреннюю зарядку или заказать сеанс массажа. В этом смысле он полноправный наследник французских буржуа а-ля Шарль Сван, описанных Марселем Прустом, - любитель и ценитель хороших квартир (цена его апартаментов в Нью-Йорке, озвученная в массмедиа, уже сделала проблематичным его выдвижение от Соцпартии) и номеров, приволакивает за сотрудницами, обожает романчики, ну и между делом пользует обслугу, не обижая чаевыми. Вполне благопристойный господин - интеллектуал, жизнелюб, деловитый и общительный, с чувством социальной справедливости, сочувствует левой идее и прогрессу. Но его вариант поведения - не для XXI века. По крайней мере в США.
Невероятно, но позиции самых упёртых феминисток и протестантских фундаменталистов - двух основных групп, отвечающих за поддержание в Штатах высокого уровня ханжества и сексуальной нетерпимости, - почти полностью совпадают с позицией папы Бенедикта XVI, который в своей свежей книге «Свет миру» (будучи девственником!) старается «заново открыть всю красоту божественного дара, которым является человеческая сексуальность, и, таким образом, избежать обесценивания сексуальности, столь распространённого сегодня». В ней святой отец пишет: «Борьба против банализации сексуальности - это борьба за то, чтобы к сексуальности относились как к позитивной ценности, чтобы дать ей возможность оказывать позитивное влияние на всю жизнь человека».
Увы, но католики, так же как их враги протестанты и феминисты, не видят вопиющего противоречия: «позитивную ценность» нечего скрывать и всячески затруднять к ней доступ. Сексуальная потребность так же естественна, как потребность в еде, питье, сне и прочем, но общество, стремясь утвердить оруэлловский контроль над каждым членом, не даёт никаких шансов для внятного и простого удовлетворения сексуальных потребностей, ограждая красными флажками почти всю возможную территорию и оставляя лишь узкую тропинку. Якобы достигнутая в XX веке «величайшая свобода» обернулась величайшей несвободой, подобно тому как социализмы вели к страшнейшим диктатурам. Сексуальная революция установила такой сексуально-репрессивный режим, по сравнению с которым запреты, например, XIX века кажутся лишь незначительными невзгодами.
Будь в отеле «Софитель» официальный прейскурант интимных услуг, висящий в каждом номере, кто и за сколько что делает, - Стросс-Кан себе и в ус бы не дул. Но даже не то что предложить - помыслить об этом на Западе, по крайней мере в Америке, невозможно, это моментально будет сочтено ужасным «мыслепреступлением» - всё по тому же Оруэллу. Равным образом недопустима для тамошних изуверов морали быстрая интрижка с горничной.
Помимо религиозных и революционных соображений, во всём этом есть чёткий прагматичный контекст. Как любят отмечать наши невесты по переписке, «в Штатах женщины себя очень ценят». На общепонятный русский это переводится как «так просто и быстро не дают». И потому в силу этого мужчины вынуждены сохранять верность жёнам и подругам, ибо в случае чего запросто останутся без секса. Это вам не Россия, где близкие контакты устанавливаются на раз-два. Потому-то иностранных журналисток типа Джулии Иоффе, ныне весьма видной в корреспондентском корпусе в Москве, и смущает отечественная «бытовая свобода», как называл это друг Дмитрия Сеземана князь Волконский («Вы очень удивитесь, но я вам скажу, что здесь (то есть во Франции) бытовой свободы (он так это называл) меньше, чем в Советском Союзе»). Когда доступ к чему-то затруднён, его больше ценят. Не случайно в Америке жить хорошо прежде всего правильным семьянинам, религиозным либо политкорректным, асексуальным и опасливым, под которых заточена вся модель общества.
Ну и конечно, укоренённость в быту, опутанность всякими ипотеками и кредитами играет свою роль - то, что долго копилось, не хочется потерять в момент по суду при разделе имущества.
Была такая фотограф канадского происхождения Хайди Холлинджер, которая в 90-е специализировалась в Москве на съёмках вождей оппозиции. Как-то она рассказала, что, беседуя с американским бизнесменом в России, услышала от него, что, несмотря на кучу соблазнов, он страшно боится хоть разок изменить заокеанской жене с русской красавицей: «Она сразу подаст на развод». Так и держат в узде американских мужчин - не парткомом и месткомом, но долларом и общественным мнением, называя это счастливым браком и романтической верностью.
Вторая составляющая нападок на Стросс-Кана - это неприятие особого статуса кого-то на вершине иерархии. Опять-таки здесь перекрещиваются давние пуританско-диссидентские традиции отцов-основателей с их неприязнью к любой власти, с неприязнью леволиберальной публики к иерархизации общества. В своё время популярнейший американский журналист Генри Луи Менкен писал, что сухой закон в Америке ввела неотёсанная деревенщина, лакающая кукурузный самогон и завидующая тем, кто пьёт хороший виски. Что-то подобное можно сказать и об авторах сухих законов по части секса. Для образцовых американских папочек, обожающих своих мамочек, дерзкие сексуальные эскапады знаменитостей как поглаживание против шерсти. Обречённые на пожизненную верность во избежание тяжелейших неприятностей, они с ненавистью относятся к тем, кто позволяет себе большее, чем простой обыватель. В основе травли Клинтона лежала именно эта зависть закомплексованного маленького человека к виртуозному соблазнителю, который умудрился проделывать «это» в Овальном кабинете. Американскому папаше, за которым пристально следят десятки пар глаз, который не знает, что такое поездка в отпуск без семьи, что такое служебный и курортный роман, знакомство в командировке или просто на улице, непереносимо сознавать, что есть беззаботные счастливчики, которые ловко проделывают «грязные штучки», да ещё и получают неплохую зарплату за счёт его налогов.
По мысли штатовского обывателя, чем человек выше, тем больше на него возлагается обязательств и ограничений - как бы компенсация за успешное вознесение на вершину. Он должен играть т.н. role model, то есть быть идеальным образцом для подражания, не жить своей жизнью, а стремиться соответствовать некоему образу.
Возьмём, к примеру, прошлогодний скандал вокруг великого гольфиста Тайгера Вудса, первого в мире спортсмена, ставшего миллиардером благодаря своим победам с клюшкой и мячиком. Из симпатичного негро-китайского парнишки, вундеркинда гольфа, стали лепить этот самый role model - с обязательной женой-красавицей с лучезарной улыбкой, идеальной семейной жизнью, замечательными детишками, благотворительностью и прочими компонентами американской мечты. Под этот имидж толстосумы подписывали со спортсменом многомиллионные рекламные контракты. Но, увы, Вудс - живой человек, а не картинка с плаката. Он любил покрутить быструю любовь с доступными девушками из числа обслуги баров и отелей.
Эта его человеческая слабость вскрылась, и вся мощь негодования американского филистерства, умножаемая расторопными СМИ, обрушилась на его голову. Спортсмена сломали, заставили выйти к телекамерами и уныло каяться, чуть ли не обливаясь слезами. Он долго просил прощения у жены под светом софитов - только для того, чтобы вскорости с ней развестись. Корпорации порвали с ним контракты, болельщики отвернулись, он оказался изгоем - короче, разбирательство его морального облика происходило посерьёзней, чем в советские времена в комитете комсомола. У нас же народ комментировал происходившее с непониманием - для чего становиться миллиардером, как не для того, чтобы жить в своё удовольствие и иметь столько любовниц, сколько позволит толщина бумажника, точнее счёт банковской карточки?
Качка Шварца сгубило то же отношение к себе не как к человеку из крови и плоти, а как к role model. Голливуд временно (а там как знать) перестал его снимать, и Арни счёл за благо умотать на родину в Австрию. Невероятно, но факт - бедняга умудрился нарушить каноны сразу двух цивилизаций. В Австрии его прокляли пару лет назад за поддержку смертной казни и отказ помиловать убийц-садистов - как губернатор Калифорнии, он имел на это право; в Америке его прокляли за внебрачного ребёнка. Неудивительно, что свадьба принца Альбера II, смастерившего на стороне двух, минимум, детишек в период затянувшегося жениховства, для американцев выглядит чем-то совершенно чудовищным по своей аморальности.
Журнал Time, воплощение обывательской мудрости (теперь это называется «ориентация на читательские интересы»), поместил по свежим следам дела Стросс-Кана псевдонаучную статью о «комплексе Калигулы», которым якобы страдают великие. Перед тем то же издание напечатало текст «Почему могущественные мужчины ведут себя плохо?», вскоре симптоматично переиначенный в сетевых изданиях в What Makes Powerful Men Behave Like Pigs?. Психолог Аделфи Ларри Джозефс пояснил в интервью Time, почему общество возмущается сексуальными проступками представителей элиты: «В условиях социального равенства никто не должен иметь монополию на всех самок или спать с нашими жёнами». Перед тем он заметил: «Обычно животные, занимающие доминантное положение в стае, успешнее плодятся: это относится и к самцам, и к самкам». Мудрость эта самоочевидна и знакома любому крестьянину. Протестовать против того факта, что у великого гольфиста, артиста или политика женщин больше, чем у среднестатистической единицы, - значит протестовать против природы, пытаться подавлять естество. Но статья в Time кончается символично-напыщенно, в единственно допустимом духе пуританства: «Это говорят уже тысячи лет, но повторить не грех: ребята, просто держите ширинку застёгнутой».
Увы, в застёгнутой наглухо ширинке - весь тупик современной западной морали. Целибат и монастырь привели к Реформации. К чему приведёт нынешнее умерщвление плоти - знать не дано, но нечто, несомненно, произойдёт.
А пока что, по ходу дела, на бывшего израильского президента Кацава наезжают: он осмелился попытаться собрать улики, которые, как не укладывающиеся в концепцию, отвергло следствие, при помощи частного детектива. Вместо того, чтобы политкорректно задрать лапки кверху, посыпать голову пеплом и строевым шагом отправиться в тюрьму.
Феминистки во всём мире и американская публика в целом разочарованы. Дело, должное стать хорошим уроком для всех существ мужского пола - потенциальных насильников от природы, равно как для богатых и известных, наделённых властью, выехало не на ту колею.
Оказалось, что смазливая негритянка из отеля и проституцией занималась, и дружки у неё сидят в тюряге за наркотики, и обсуждала она с ними благоприобретения от засуживания директора (на тот момент) МВФ.
Прогрессивная публика в ярости, оттого столь напористы их попытки минимизировать последние открытия защиты Стросс-Кана. Главные их тезисы - прошлое горничной и её проституция не имеют к сути обвинений никакого отношения. И дело даже не в том, что насиловать нельзя никого - ни скромную служанку, ни богатую даму, а в том, что она, бедняжка, может стать жертвой предвзятого правосудия из-за некоторых моментов в биографии. Это соответствует сегодняшней установке в Америке на максимальное игнорирование фактов из жизни обвиняемого или обвинителя, если он (она) принадлежит к низшим классам. Вдруг учёт жюри того обстоятельства, что негритянка из отеля оказывала секс-услуги прежним постояльцам, сыграет против неё и они засомневаются в факте насильственного разврата? А это ведь никак между собой не связано: по мысли феминисток, все женщины имеют право на равное с собой обращение - и дешёвая давалка, и госпожа из высшего общества - и ни к кому нельзя априори обращаться с непристойными предложениями.
Что же до среднего американца (американки), то хотя понятие это не вполне научное, но тем не менее он (она) существует. И это хорошо видно по комментариям американцев на новостных и газетных сайтах. Как заметил один из читателей на форуме Yahoo!, в трёх четвертях сообщений на форуме, обсуждавшем новость о повороте в деле Стросс-Кана, последний назывался «извращенцем» (pervert), тогда как ни один французский юзер его так не поименовал. И дело вовсе не в национальных чувствах и симпатиях к земляку. По большому счёту рядовому американцу - законопослушному, богобоязненному (соседо-СМИ-общиннобоязненному) семьянину не очень важно, насиловал ли Стросс-Кан девку, или oral sex был произведён по взаимному согласию. Важен сам факт какой-никакой, но супружеской измены, равно как факт быстрого перепиха в подобной обстановке большого человека, занимающего важный общественный пост. Доминик Стросс-Кан для американца, во-первых, гнусный изменщик, во-вторых, человек, не относящийся серьёзно к сексу и к женщинам. А таковая фигура по определению недостойна возглавлять МВФ (Госдеп, Пентагон, школьный округ, редакцию газеты, нью-йоркский метрополитен и т.д.). Стросс-Кан поступил вразрез с коренными американскими ценностями. А факт гипотетического изнасилования в общем-то второстепенен для Джона - примерного мужа из Огайо или Мэри - добропорядочной домохозяйки из Айовы. Основная мерзость совершена тем, что для Стросс-Кана, оказывается, секс нечто вроде чистки зубов или отправления естественной надобности перед писсуаром. То есть принял душ, обтёрся полотенцем, облагородил за сто баксов горничную, выпил колу, надел свежепоглаженную сорочку, уложил чемодан, вызвал таксиста… Вводить секс в подобную череду тривиальностей для американца физически и психически невозможно. Вот почему Стросс-Кан для него «извращенец».
Но прежде чем рассмотреть данный аспект подробно, остановимся на внутриамериканских последствиях «Строссгейта». А они немногим меньше, чем последствия международные, выразившиеся во французской рокировке руководства МВФ. Во-первых, зашаталось кресло под Сайрусом Вэнсом-младшим, окружным прокурором Манхэттена (несмотря на официальный титул New York County District Attorney, он отвечает именно за упомянутый район, одно из пяти боро Большого яблока), избранным на свой пост два года назад и сменившим легендарного Роберта Моргентау. Тот до девяностолетнего возраста в течение 35 лет служил окружным прокурором Манхэттена и приобрёл почти мистический статус среди служителей Фемиды. Любопытно, что оба - детки прославленных родителей. Моргентау - сын того самого министра финансов при Рузвельте, который запустил страшилку для немцев во время Второй мировой войны - «план Моргентау», а его преемник - сын госсекретаря при Картере - Сайруса Вэнса-старшего. Это к слову о демократии и о политических династиях - неприязнь к наследованию власти, к богатым и успешным легко уживается в Новом Свете с семейственностью и клановостью.
Так вот, Вэнс-джуниор за два года успел здорово накуролесить - разогнал аппарат предшественника, то есть наиболее опытные подготовленные кадры, нанял сомнительных помощников, попал впросак уже в паре резонансных дел, в том числе по обвинению полицейских Нью-Йорка в изнасиловании, а теперь, после дела Стросс-Кана, стремительно разваливающегося, перспективы его переизбрания в высшей степени призрачны. Окружные прокуроры в Америке представляют интересы штата, не федерального правительства, а потому, как правило, это избираемые должности. Люди это, как правило, амбициозные и честолюбивые, нередко с далеко идущими политическими амбициями, вся их деятельность проходит под пристальным вниманием прессы и «комьюнити». Раз-два ошибся в громком деле - и никого уже не интересует, что десять тысяч остальных дел ты провёл безупречно.
Что ещё хуже для Вэнса - в разгар разбирательства дела Стросс-Кана ушла в отставку по не очень ясным причинам начальник отдела по сексуальным преступлениям в его управлении Лиза Фриль, проработавшая в должности 10 лет и съевшая собаку на всех этих raping и sexual harassment. Он поручил заниматься Стросс-Каном двум помощникам, не имевшим опыта в подобных делах.
Во-вторых, в США воленс-ноленс поднимается волна споров относительно и методики обвинений и расследований по части сексуальных преступлений. Четыре года назад случилось громкое дело по обвинению белых спортсменов - студентов Университета Дьюка, якобы изнасиловавших негритянку-стриптизёршу. Их оправдали, а не в меру ретивого прокурора, стремившегося отвечать всем новомодным тенденциям в подобного рода «кейсах», пожизненно дисквалифицировали.
Конечно, феминистки и либералы старались и стараются преуменьшить остроту последствий, но как знать - не смягчится ли законодательство и судебная практика не в их пользу? Потому «прогрессивная Америка» защищает вполне яростно действия Вэнса - всё он делал правильно, как настоящий слуга закона, а если что оказывается не так, то извините - всякое бывает. Как говорил Мао, «чтобы выпрямить - надо перегнуть». Оправдание манхэттенского прокурора доходит до антисемитских инсинуаций, мол, всё решают еврейские деньги и связи с сильными мира сего. Это особенно удивительно слышать в устах либералов.
Не грех задуматься, почему же мелкий, тривиальный, ничтожный эпизод в номере «Софителя» имел столь катастрофические последствия? Как в любом подобном громком происшествии, тут воедино оказались сплетёнными сразу несколько болевых точек современного западного, и особенно американского, общества. Как мне представляется, главными были два обстоятельства. Первое и главное - что такое секс с точки зрения западного человека сегодня? И второе - отношение к селебрити на общественно значимом посту.
Это, может, и не очень заметно, но все силы западного общества, особливо в Штатах, брошены на то, чтобы секс не был лёгким и дешёвым мероприятием, а являлся чем-то из ряда вон выходящим, выдающимся и, last but not least, непокупаемым, непродающимся событием. Главная вина Доминика Стросс-Кана - в тривиализации секса. Для него это как сделать утреннюю зарядку или заказать сеанс массажа. В этом смысле он полноправный наследник французских буржуа а-ля Шарль Сван, описанных Марселем Прустом, - любитель и ценитель хороших квартир (цена его апартаментов в Нью-Йорке, озвученная в массмедиа, уже сделала проблематичным его выдвижение от Соцпартии) и номеров, приволакивает за сотрудницами, обожает романчики, ну и между делом пользует обслугу, не обижая чаевыми. Вполне благопристойный господин - интеллектуал, жизнелюб, деловитый и общительный, с чувством социальной справедливости, сочувствует левой идее и прогрессу. Но его вариант поведения - не для XXI века. По крайней мере в США.
Невероятно, но позиции самых упёртых феминисток и протестантских фундаменталистов - двух основных групп, отвечающих за поддержание в Штатах высокого уровня ханжества и сексуальной нетерпимости, - почти полностью совпадают с позицией папы Бенедикта XVI, который в своей свежей книге «Свет миру» (будучи девственником!) старается «заново открыть всю красоту божественного дара, которым является человеческая сексуальность, и, таким образом, избежать обесценивания сексуальности, столь распространённого сегодня». В ней святой отец пишет: «Борьба против банализации сексуальности - это борьба за то, чтобы к сексуальности относились как к позитивной ценности, чтобы дать ей возможность оказывать позитивное влияние на всю жизнь человека».
Увы, но католики, так же как их враги протестанты и феминисты, не видят вопиющего противоречия: «позитивную ценность» нечего скрывать и всячески затруднять к ней доступ. Сексуальная потребность так же естественна, как потребность в еде, питье, сне и прочем, но общество, стремясь утвердить оруэлловский контроль над каждым членом, не даёт никаких шансов для внятного и простого удовлетворения сексуальных потребностей, ограждая красными флажками почти всю возможную территорию и оставляя лишь узкую тропинку. Якобы достигнутая в XX веке «величайшая свобода» обернулась величайшей несвободой, подобно тому как социализмы вели к страшнейшим диктатурам. Сексуальная революция установила такой сексуально-репрессивный режим, по сравнению с которым запреты, например, XIX века кажутся лишь незначительными невзгодами.
Будь в отеле «Софитель» официальный прейскурант интимных услуг, висящий в каждом номере, кто и за сколько что делает, - Стросс-Кан себе и в ус бы не дул. Но даже не то что предложить - помыслить об этом на Западе, по крайней мере в Америке, невозможно, это моментально будет сочтено ужасным «мыслепреступлением» - всё по тому же Оруэллу. Равным образом недопустима для тамошних изуверов морали быстрая интрижка с горничной.
Помимо религиозных и революционных соображений, во всём этом есть чёткий прагматичный контекст. Как любят отмечать наши невесты по переписке, «в Штатах женщины себя очень ценят». На общепонятный русский это переводится как «так просто и быстро не дают». И потому в силу этого мужчины вынуждены сохранять верность жёнам и подругам, ибо в случае чего запросто останутся без секса. Это вам не Россия, где близкие контакты устанавливаются на раз-два. Потому-то иностранных журналисток типа Джулии Иоффе, ныне весьма видной в корреспондентском корпусе в Москве, и смущает отечественная «бытовая свобода», как называл это друг Дмитрия Сеземана князь Волконский («Вы очень удивитесь, но я вам скажу, что здесь (то есть во Франции) бытовой свободы (он так это называл) меньше, чем в Советском Союзе»). Когда доступ к чему-то затруднён, его больше ценят. Не случайно в Америке жить хорошо прежде всего правильным семьянинам, религиозным либо политкорректным, асексуальным и опасливым, под которых заточена вся модель общества.
Ну и конечно, укоренённость в быту, опутанность всякими ипотеками и кредитами играет свою роль - то, что долго копилось, не хочется потерять в момент по суду при разделе имущества.
Была такая фотограф канадского происхождения Хайди Холлинджер, которая в 90-е специализировалась в Москве на съёмках вождей оппозиции. Как-то она рассказала, что, беседуя с американским бизнесменом в России, услышала от него, что, несмотря на кучу соблазнов, он страшно боится хоть разок изменить заокеанской жене с русской красавицей: «Она сразу подаст на развод». Так и держат в узде американских мужчин - не парткомом и месткомом, но долларом и общественным мнением, называя это счастливым браком и романтической верностью.
Вторая составляющая нападок на Стросс-Кана - это неприятие особого статуса кого-то на вершине иерархии. Опять-таки здесь перекрещиваются давние пуританско-диссидентские традиции отцов-основателей с их неприязнью к любой власти, с неприязнью леволиберальной публики к иерархизации общества. В своё время популярнейший американский журналист Генри Луи Менкен писал, что сухой закон в Америке ввела неотёсанная деревенщина, лакающая кукурузный самогон и завидующая тем, кто пьёт хороший виски. Что-то подобное можно сказать и об авторах сухих законов по части секса. Для образцовых американских папочек, обожающих своих мамочек, дерзкие сексуальные эскапады знаменитостей как поглаживание против шерсти. Обречённые на пожизненную верность во избежание тяжелейших неприятностей, они с ненавистью относятся к тем, кто позволяет себе большее, чем простой обыватель. В основе травли Клинтона лежала именно эта зависть закомплексованного маленького человека к виртуозному соблазнителю, который умудрился проделывать «это» в Овальном кабинете. Американскому папаше, за которым пристально следят десятки пар глаз, который не знает, что такое поездка в отпуск без семьи, что такое служебный и курортный роман, знакомство в командировке или просто на улице, непереносимо сознавать, что есть беззаботные счастливчики, которые ловко проделывают «грязные штучки», да ещё и получают неплохую зарплату за счёт его налогов.
По мысли штатовского обывателя, чем человек выше, тем больше на него возлагается обязательств и ограничений - как бы компенсация за успешное вознесение на вершину. Он должен играть т.н. role model, то есть быть идеальным образцом для подражания, не жить своей жизнью, а стремиться соответствовать некоему образу.
Возьмём, к примеру, прошлогодний скандал вокруг великого гольфиста Тайгера Вудса, первого в мире спортсмена, ставшего миллиардером благодаря своим победам с клюшкой и мячиком. Из симпатичного негро-китайского парнишки, вундеркинда гольфа, стали лепить этот самый role model - с обязательной женой-красавицей с лучезарной улыбкой, идеальной семейной жизнью, замечательными детишками, благотворительностью и прочими компонентами американской мечты. Под этот имидж толстосумы подписывали со спортсменом многомиллионные рекламные контракты. Но, увы, Вудс - живой человек, а не картинка с плаката. Он любил покрутить быструю любовь с доступными девушками из числа обслуги баров и отелей.
Эта его человеческая слабость вскрылась, и вся мощь негодования американского филистерства, умножаемая расторопными СМИ, обрушилась на его голову. Спортсмена сломали, заставили выйти к телекамерами и уныло каяться, чуть ли не обливаясь слезами. Он долго просил прощения у жены под светом софитов - только для того, чтобы вскорости с ней развестись. Корпорации порвали с ним контракты, болельщики отвернулись, он оказался изгоем - короче, разбирательство его морального облика происходило посерьёзней, чем в советские времена в комитете комсомола. У нас же народ комментировал происходившее с непониманием - для чего становиться миллиардером, как не для того, чтобы жить в своё удовольствие и иметь столько любовниц, сколько позволит толщина бумажника, точнее счёт банковской карточки?
Качка Шварца сгубило то же отношение к себе не как к человеку из крови и плоти, а как к role model. Голливуд временно (а там как знать) перестал его снимать, и Арни счёл за благо умотать на родину в Австрию. Невероятно, но факт - бедняга умудрился нарушить каноны сразу двух цивилизаций. В Австрии его прокляли пару лет назад за поддержку смертной казни и отказ помиловать убийц-садистов - как губернатор Калифорнии, он имел на это право; в Америке его прокляли за внебрачного ребёнка. Неудивительно, что свадьба принца Альбера II, смастерившего на стороне двух, минимум, детишек в период затянувшегося жениховства, для американцев выглядит чем-то совершенно чудовищным по своей аморальности.
Журнал Time, воплощение обывательской мудрости (теперь это называется «ориентация на читательские интересы»), поместил по свежим следам дела Стросс-Кана псевдонаучную статью о «комплексе Калигулы», которым якобы страдают великие. Перед тем то же издание напечатало текст «Почему могущественные мужчины ведут себя плохо?», вскоре симптоматично переиначенный в сетевых изданиях в What Makes Powerful Men Behave Like Pigs?. Психолог Аделфи Ларри Джозефс пояснил в интервью Time, почему общество возмущается сексуальными проступками представителей элиты: «В условиях социального равенства никто не должен иметь монополию на всех самок или спать с нашими жёнами». Перед тем он заметил: «Обычно животные, занимающие доминантное положение в стае, успешнее плодятся: это относится и к самцам, и к самкам». Мудрость эта самоочевидна и знакома любому крестьянину. Протестовать против того факта, что у великого гольфиста, артиста или политика женщин больше, чем у среднестатистической единицы, - значит протестовать против природы, пытаться подавлять естество. Но статья в Time кончается символично-напыщенно, в единственно допустимом духе пуританства: «Это говорят уже тысячи лет, но повторить не грех: ребята, просто держите ширинку застёгнутой».
Увы, в застёгнутой наглухо ширинке - весь тупик современной западной морали. Целибат и монастырь привели к Реформации. К чему приведёт нынешнее умерщвление плоти - знать не дано, но нечто, несомненно, произойдёт.
А пока что, по ходу дела, на бывшего израильского президента Кацава наезжают: он осмелился попытаться собрать улики, которые, как не укладывающиеся в концепцию, отвергло следствие, при помощи частного детектива. Вместо того, чтобы политкорректно задрать лапки кверху, посыпать голову пеплом и строевым шагом отправиться в тюрьму.