Комментарий к судебному делу
Речь пойдёт о суде над израильским президентом Кацавом, признанным виновным в изнасиловании. Автор комментария - женщина, реально существующая журналистка Нелли Гутина, то есть на роль male chauvinist pig она никак не тянет.
Хочу прояснить для начала свою позицию по вопросу. Я нив коем случае не считаю, что изнасилований не существует: дело Цапков и их банды показало, что они могут даже носить широкомасштабный характер. И не думаю, что если женщина одета нескромно, то это означает, что её можно и даже нужно изнасиловать.
То есть, вполне возможно, что она на самом деле ищет сеанс секса без обязательств. Но не с кем попало, а с тем, кто удовлетворяет неким её требованиям к сексапильности. Например, я не гожусь: она, скажем, желает сделать это с 18-летним брюнетом ростом 185 см и выше, а я - седеющий шатен ростом 176 см в возрасте под полтинник. А оделась она именно таким образом, чтобы на неё обратили внимание побольше потенциальных кандидатов, чтобы иметь возможность выбора. И тактика та же, что и у мужика, отправившегося на съём. И если сам факт намерений мужчины снять кого-то не оправдывает подмешивания клофелина в стакан и очистки карманов, то и тётка, пошедшая за тем же самым, не заслуживает изнасилования. То есть, признаю равноправие полов в отношении удовольствия от секса, что можно мужикам, то же должно быть дозволено и тёткам, а если шариат против, то шёл бы он на. Христианские же правила применимы при условии, что особа верует и воцерковлена в той или иной церкви. То есть, христиане могут постараться её убедить в том, что грех - это путь в ад, но закидывать камнями не станут... К тому же, заповедь о прелюбодеянии не адресована какому-то конкретному полу, а осуждает в равной мере такое поведение у обоих полов.
Но совсем иное дело, когда обвинения в изнасиловании используются для шантажа и вымогательства - денег, должностей, подарков. Либо просто для спасения собственной репутации в условиях свободного образа жизни, когда вдруг становится необходимым создать имидж той, что "не такая, а ждёт трамвая".
Итак, текст Гутиной.
На протяжении жизни нескольких поколений феминистки культивировали модель сильной независимой женщины, которая равна мужчине во всем, самостоятельно добивается финансовой независимости и может сама постоять за себя, не нуждаясь в защите и опеке мужчины. Однако в последние десятилетия благодаря стараниям тех же феминисток, женщина предстает перед нами в образе слабого существа, которое постоянно нуждается в опеке и защите со стороны масс-медиа и государственных институтов.
…Она слаба, запугана и беспомощна. Она способна произнести слово "нет" только очень слабым голосом и жалуется, что это ее "нет" не было принято всерьез. Она годами страдает от сексуальных домогательств, но не в силах положить этому конец. Ее годами насилуют на рабочем месте, но она боится подать голос, хотя от коллектива ее отделяет только тонкая стенка. Слабая маленькая женщина молчит и молчит, до тех пор, пока… Пока за ее спиной не возникают большие силы, очень заинтересованные в том, чтобы она заговорила.
Сценарий, с теми или иными вариациями, типичен, если не сказать одинаков, для многих стран, напоминая формат телевизионного шоу, разработанного в одной стране и проданного телевидению другой. Герои - типажи. Он - начальник. Она - подчиненная. (Израильский вариант - армейская иерархия: он, допустим, полковник, а она - всего лишь младший лейтенант). Чем выше начальник - тем больше сочувствия вызывает его "жертва".
Сюжет ультимативного босса - президента был уже разыгран в Америке, когда миру было предъявлено испорченное синенькое платьице с пятнами спермы, с которыми не справилась химчистка, а в суде шли дебаты вокруг того, считается ли оральный секс - сексом. Видимо, пришли к выводу, что не считается, - иначе тогдашний американский президент, заявивший, что "у него не было секса с этой женщиной", был бы отстранен от должности за дачу лживых показаний.
Мы не можем сказать наверняка, узнал бы мир о том, что делали президент и его стажерка в Овальном кабинете, если бы переговоры о продвижении последней на гарантированную должность в системе государственной службы успели завершиться чуть раньше. Мы не можем также сказать наверняка, узнали ли бы мы о сексуальных подвигах израильского президента, если бы он пошел навстречу своей бывшей секретарше и заплатил ей ту сумму, которую она требовала в дополнение к своему дальнейшему трудоустройству.
И я больше чем уверена, что если бы Ассандж не опубликовал свои "утечки", мир бы так и не узнал бы, как часто у него рвутся кондомы. Что по закону некоторых стран, например, Швеции, приравнивается к изнасилованию.
Вариации сценария могут быть разными, но всегда ключевое слово - тайминг.
Далеко не всегда и далеко не каждый эротоман попадает в высшую лигу секс-преступников. Если он не самый большой начальник, то жертва терпит годами, да и коллективу ничего не мешает. Не мешает, например, когда высшие офицеры полиции так напиваются во время корпоративных вечеринок, что валят своих сотрудниц на лужайке у всех на глазах. Но вдруг начинает сильно мешать, когда не самого большого начальника полиции собираются продвинуть в "самые". Тогда женщины выходят на городскую площадь и все вместе начинают разучивать, как сказать мужчине "нет".
Женщине, изнасилованной маньяком в глухом переулке, скорее всего предстоит жить один на один со своим кошмаром, но даме, которая подверглась даже самому тривиальному приставанию на работе, гарантирована повышенная доза сочувствия. Западное общество и, соответственно, его юридические институты, сознательно решили стереть грань между жестоким насильником и сексуально озабоченным или подвыпившим приставалой, которому достаточно просто дать по рукам.
Я не буду вдаваться в то, где проходит грань между неудачным производственным романом и насилием, между флиртом и домогательствами. И не нам решать, что страшнее - порочность очень важной государственной персоны или беззастенчивая эксплуатация этой порочности в политических или карьерных целях.
В этих серийных секс-скандалах мне больше всего мешает культивирование имиджа жертвы и слабости. Современная женщина отнюдь не является беспомощной жертвой мачоизма. А тем более - в Израиле. Девушки у нас служат в армии инструкторами в танковых и десантных частях и умеют командовать мужчинами - времена, когда солдатки годились лишь для того, чтобы подавать офицеру кофе, давно прошли. И когда израильская военнослужащая, обученная справляться с террористами, жалуется на то, что во время дружеского поцелуя на глазах у всех чей-то язык коснулся ее нёба и она была при этом абсолютно беспомощна, это вызывает легкое недоумение.
Непонятно, почему в частном секторе почти нулевое количество секс-скандалов. Неужели там работают другие мужчины и другие женщины? Или никто не вникает? Или, может быть, конкуренция и требования рынка несколько ограничивают возможность продвигать неквалифицированных сотрудниц и сотрудников в обмен на сексуальные услуги и наоборот - увольнять неквалифицированных за отказ в этих услугах? Неужели самые опасные насильники почему-то бродят именно в коридорах государственных учреждений - и чем выше эшелоны власти, тем ниже поцелуи?
Хочу прояснить для начала свою позицию по вопросу. Я нив коем случае не считаю, что изнасилований не существует: дело Цапков и их банды показало, что они могут даже носить широкомасштабный характер. И не думаю, что если женщина одета нескромно, то это означает, что её можно и даже нужно изнасиловать.
То есть, вполне возможно, что она на самом деле ищет сеанс секса без обязательств. Но не с кем попало, а с тем, кто удовлетворяет неким её требованиям к сексапильности. Например, я не гожусь: она, скажем, желает сделать это с 18-летним брюнетом ростом 185 см и выше, а я - седеющий шатен ростом 176 см в возрасте под полтинник. А оделась она именно таким образом, чтобы на неё обратили внимание побольше потенциальных кандидатов, чтобы иметь возможность выбора. И тактика та же, что и у мужика, отправившегося на съём. И если сам факт намерений мужчины снять кого-то не оправдывает подмешивания клофелина в стакан и очистки карманов, то и тётка, пошедшая за тем же самым, не заслуживает изнасилования. То есть, признаю равноправие полов в отношении удовольствия от секса, что можно мужикам, то же должно быть дозволено и тёткам, а если шариат против, то шёл бы он на. Христианские же правила применимы при условии, что особа верует и воцерковлена в той или иной церкви. То есть, христиане могут постараться её убедить в том, что грех - это путь в ад, но закидывать камнями не станут... К тому же, заповедь о прелюбодеянии не адресована какому-то конкретному полу, а осуждает в равной мере такое поведение у обоих полов.
Но совсем иное дело, когда обвинения в изнасиловании используются для шантажа и вымогательства - денег, должностей, подарков. Либо просто для спасения собственной репутации в условиях свободного образа жизни, когда вдруг становится необходимым создать имидж той, что "не такая, а ждёт трамвая".
Итак, текст Гутиной.
На протяжении жизни нескольких поколений феминистки культивировали модель сильной независимой женщины, которая равна мужчине во всем, самостоятельно добивается финансовой независимости и может сама постоять за себя, не нуждаясь в защите и опеке мужчины. Однако в последние десятилетия благодаря стараниям тех же феминисток, женщина предстает перед нами в образе слабого существа, которое постоянно нуждается в опеке и защите со стороны масс-медиа и государственных институтов.
…Она слаба, запугана и беспомощна. Она способна произнести слово "нет" только очень слабым голосом и жалуется, что это ее "нет" не было принято всерьез. Она годами страдает от сексуальных домогательств, но не в силах положить этому конец. Ее годами насилуют на рабочем месте, но она боится подать голос, хотя от коллектива ее отделяет только тонкая стенка. Слабая маленькая женщина молчит и молчит, до тех пор, пока… Пока за ее спиной не возникают большие силы, очень заинтересованные в том, чтобы она заговорила.
Сценарий, с теми или иными вариациями, типичен, если не сказать одинаков, для многих стран, напоминая формат телевизионного шоу, разработанного в одной стране и проданного телевидению другой. Герои - типажи. Он - начальник. Она - подчиненная. (Израильский вариант - армейская иерархия: он, допустим, полковник, а она - всего лишь младший лейтенант). Чем выше начальник - тем больше сочувствия вызывает его "жертва".
Сюжет ультимативного босса - президента был уже разыгран в Америке, когда миру было предъявлено испорченное синенькое платьице с пятнами спермы, с которыми не справилась химчистка, а в суде шли дебаты вокруг того, считается ли оральный секс - сексом. Видимо, пришли к выводу, что не считается, - иначе тогдашний американский президент, заявивший, что "у него не было секса с этой женщиной", был бы отстранен от должности за дачу лживых показаний.
Мы не можем сказать наверняка, узнал бы мир о том, что делали президент и его стажерка в Овальном кабинете, если бы переговоры о продвижении последней на гарантированную должность в системе государственной службы успели завершиться чуть раньше. Мы не можем также сказать наверняка, узнали ли бы мы о сексуальных подвигах израильского президента, если бы он пошел навстречу своей бывшей секретарше и заплатил ей ту сумму, которую она требовала в дополнение к своему дальнейшему трудоустройству.
И я больше чем уверена, что если бы Ассандж не опубликовал свои "утечки", мир бы так и не узнал бы, как часто у него рвутся кондомы. Что по закону некоторых стран, например, Швеции, приравнивается к изнасилованию.
Вариации сценария могут быть разными, но всегда ключевое слово - тайминг.
Далеко не всегда и далеко не каждый эротоман попадает в высшую лигу секс-преступников. Если он не самый большой начальник, то жертва терпит годами, да и коллективу ничего не мешает. Не мешает, например, когда высшие офицеры полиции так напиваются во время корпоративных вечеринок, что валят своих сотрудниц на лужайке у всех на глазах. Но вдруг начинает сильно мешать, когда не самого большого начальника полиции собираются продвинуть в "самые". Тогда женщины выходят на городскую площадь и все вместе начинают разучивать, как сказать мужчине "нет".
Женщине, изнасилованной маньяком в глухом переулке, скорее всего предстоит жить один на один со своим кошмаром, но даме, которая подверглась даже самому тривиальному приставанию на работе, гарантирована повышенная доза сочувствия. Западное общество и, соответственно, его юридические институты, сознательно решили стереть грань между жестоким насильником и сексуально озабоченным или подвыпившим приставалой, которому достаточно просто дать по рукам.
Я не буду вдаваться в то, где проходит грань между неудачным производственным романом и насилием, между флиртом и домогательствами. И не нам решать, что страшнее - порочность очень важной государственной персоны или беззастенчивая эксплуатация этой порочности в политических или карьерных целях.
В этих серийных секс-скандалах мне больше всего мешает культивирование имиджа жертвы и слабости. Современная женщина отнюдь не является беспомощной жертвой мачоизма. А тем более - в Израиле. Девушки у нас служат в армии инструкторами в танковых и десантных частях и умеют командовать мужчинами - времена, когда солдатки годились лишь для того, чтобы подавать офицеру кофе, давно прошли. И когда израильская военнослужащая, обученная справляться с террористами, жалуется на то, что во время дружеского поцелуя на глазах у всех чей-то язык коснулся ее нёба и она была при этом абсолютно беспомощна, это вызывает легкое недоумение.
Непонятно, почему в частном секторе почти нулевое количество секс-скандалов. Неужели там работают другие мужчины и другие женщины? Или никто не вникает? Или, может быть, конкуренция и требования рынка несколько ограничивают возможность продвигать неквалифицированных сотрудниц и сотрудников в обмен на сексуальные услуги и наоборот - увольнять неквалифицированных за отказ в этих услугах? Неужели самые опасные насильники почему-то бродят именно в коридорах государственных учреждений - и чем выше эшелоны власти, тем ниже поцелуи?