Все болезни от вони?
Фантастические представления о причинах болезней, которые всевозможные малаховы с плюсом и минусом втюхивают альтернативно одарённой публике, придуманы не ими. Это - прошедший этап в истории медицины. Ещё 150 лет назад, когда уже существовали паровозы, а Жюль Верн пророчески предсказывал подводные лодки и полёты на Луну (правда, по иному принципу, чем это реально осуществляется), врачи считали, что инфекционные болезни возникают от вони, а руки мыть не обязательно не только после посещения нужника, но даже после вскрытия трупов в анатомическом театре. Подробнее - в посте, на который навёл dok-zlo, ссылка - в раздел медицинского проекта "История медицины".
fregimus пишет
quae non possunt oculi consequi
В средневековой Европе надежно укрепилась миазматическая теория заразных болезней. Эта теория объясняла патогенез воздействием на организм порченого воздуха, «злой вони» (например, ит. mala aire, откуда происходит название малярия). Ничего удивительного, если вести речь о темных веках; однако, эта теория господствовала в англоязычном мире вплоть до 1870-х годов! Вдумайтесь: всего каких-то 180 лет назад, когда уже появились паровозы и электромоторы, серьезные ученые доктора полагали злую вонь причиной инфекционных болезней.
В чем же причина? Наверняка эти люди были достаточно учеными, и не отвергали бы явные доказательства или наблюдения, не согласующиеся с этой теорией, не так ли? Каковы на тот момент были альтернативы, что было известно?
Как ни удивительно, патогенетическая теория - современная теория, говорящая о том, что болезни вызываются невидимыми глазом микроорганизмами - возможно, даже старше прочих. Первое известное упоминание невидимых сущностей, причиняющих болезни, находят в древнеиндийском сборнике магических гимнов и заклинаний Атхарва-веде, слагавшихся, вероятно, в XII-X в. до н. э. Если ведические гимны еще можно понять так, что речь там идет не о бациллах, а о самой обычной нечисти, утверждение Варрона из книги «Село и сельское хозяйство» (Varr. Rust., I, 12), написанной в Риме I в. до н. э., вполне однозначно:
С особым тщанием выбирать расположение дома, в подножии лесистого холма… навстречу здоровым ветрам, что дуют в поле… Следует также осмотрительно относиться к постройке в болотистой местности… потому как разводятся там крошечные животные [animalia minuta], невидимые глазом, что с воздухом проникают внутрь тела через нос и рот, и вызывают затем серьезные болезни… Дом не должен смотреть в сторону, из которой дуют зараженные ветры; не строй также в закрытой, низкой долине, но в хорошо продуваемом месте, откуда, если что зловредное и будет принесено, легко рассеется. Кроме того, места, освещаемые солнцем весь день, здоровые, потому как маленькие эти животные [bestiolae], даже появившись в таком месте или будучи туда привнесены,… скоро уничтожатся сухостью.
В то время как Варрон пишет о том, что болезни, хоть и патогенетическим путем, но переносятся по воздуху, Авиценна в IX в. говорит, что болезни передаются при контакте с выделениями больного, а Инб аль-Хатиб в XIV в. утверждает об этом, как о несомненно установленном факте[1].
В то же самое время, что мы сейчас рассматриваем, в Германии существовала теории Юстуса фон Либиха, который утверждал, что у инфекционных болезней причина химическая, а именно закисание крови. Эта теория отвергала передачу инфекции от человека к человеку вообще.
Теория фон Либиха не рассматривалась серьезно в Англии. Чем же таким привлекала английские умы миазматическая теория? Ответ здесь прост: своей предсказательной силой! Корреляция между загрязненными, дурно пахнущими местами и рассадниками инфекции была сильна и несомненна. Главный медстатистик Англии Уильям Фарр безоговорочно принимал эту статистическую связь за причинно-следственную, несмотря на то, что, как пишет С. Халлидей[2], его собственная статистика указывала на связь эпидемии холеры с загрязненной водой. Убеждение его в правильности теории миазмов было столь сильно, что он не заметил своей собственной находки, говорящей против нее!
Знаменитый реформатор английской канализации, рыцарь-командор ордена Бани сэр Эдвин Чедвик также придерживался теории миазмов[3]. В своих показаниях Парламенту в 1846 г. он говорил[4]:
Любая вонь, будь она достаточно сильная, есть острая болезнь; можно сказать, что подавляя систему и делая ее чувствительной к воздействию прочих факторов, любая вонь есть болезнь.
Меж тем, среди докторов раздавались голоса противников миазматической теории. В числе первых медиков, обнаруживших связь загрязнения разлагающейся органикой и смертности от родильной горячки был австрийский доктор Игнац Земмельвайс. В 1840-х годах в Вене было открыто два бесплатных родильных дома, где обучались студенты-медики и сестры-акушерки. В одном из двух домов смертность от родильной горячки была меньше, чем у рожавших дома, в другом же она была выше в несколько раз, и в некоторые годы зашкаливала за 15%! Земмельвайс исключил множество статистических факторов, включая даже богослужения, проводимые в двух больницах. Единственным значимым было различие в персонале: в «хорошем» роддоме обучались сестры-акушерки, а в «плохом» - будущие врачи. Но чем врачи опасны для рожениц?
Разгадка пришла, когда коллега и друг Земмельвайса д-р Коллечка скончался после случайного ранения скальпелем при вскрытии. На вскрытии самого Коллечки Земмельвейс обнаружил типичную картину… родильной горячки. К тому времени было известно, что родильная горячка заразна, но д-р Коллечка был ранен при вскрытии человека, умершего по другой причине. Земмельвейс предположил, что родильная горячка вызывается частичками трупной ткани, которую студенты, приходя к роженицам, заносили на руках.
Чтобы проверить это, он добился обязательного мытья рук с хлорной известью студентами в родильном отделении. Смертность от родильной горячки немедленно снизилась до уровня, меньшего, чем в «сестринском» роддоме. Когда же Земмельвайс добавил к протоколу обязательную стерилизацию хлорной известью и хирургических инструментов, родильная горячка исчезла в этом роддоме практически совершенно.
Результаты Земмельвайса, опубликованные его учениками, вызвали среди докторов… глубочайшее отторжение. Благодарные коллеги «прокатили» доктора-чистюлю на ближайшем совете, и ему пришлось уехать в Будапешт. Где его идеи, между прочим, были приняты сразу и безоговорочно.
Да-да, запомни это, мой читатель, в каком мире ты живешь: каких-то 150 лет назад, когда уже был жив твой прапрадедушка, доктора считали ниже своего достоинства помыть руки, направляясь к роженицам из анатомического театра! Какие уж там маски на лице и бороде и колпаки на волосах- это пришло еще много позже. Стерилизацию хирургических инструментов и операционного поля (вместе с обязательным мытьем рук хирургом) ввел англичанин Джозеф Листер только в 1870 году, когда уже предполагалось, что патогенным агентом являются вездесущие бактерии. Даже это знание не подсказывало хирургам о необходимости соблюдать при операции стерильность - или хотя бы просто чистоту.
Не говоря уже о том, что канализации в то время в Лондоне, в отличие от древнего Рима, еще не было. Под домами были перегнойные ямы, а если в почву отходы достаточно быстро не уходили, то они… просто переливались в уличные канавы самым естественным образом. Да, еще при жизни прапрадедушки читателя по лондонским улицам текло именно это, автор не спятил и не врет[5,6].
Джон Сноу опубликовал первую работу, показывающую, что распространение холеры происходит через питьевую воду, в 1849 году. Работа прошла в лучшем случае незамеченной медиками. Во время эпидемии холеры 1854 года, Сноу идентифицировал источник заражения с колодцем на Брод-стрит в Сохо. Хотя ему и удалось убедить местные власти заблокировать водяной качок, убедить ни английские власти, ни медицинский истеблишмент он не смог. Вышеупомянутый Фарр сказал, давая показания Парламенту в 1855 г.[7]:
Единственной причиной эпидемии явилось множество плохо закрытых вентиляционных решеток и шахт, непрерывно испускающих зловонные, нездоровые, губительные миазмы…
Объясняя примечательную силу этой вспышки [холеры], д-р Сноу предположил, что действительной ее причиной являлся колодец на Брод-стрит в середине [зараженной] области, содержащий, по его воображению, зараженную шлаками больных воду. После тщательного изучения, мы не видим причины согласиться с этим предположением.
Только в конце 1870-х Роберт Кох, впоследствии Нобелевский лауреат, поставил своими работами последнюю точку в теории зловонного происхождения болезней. Несмотря на это, особо упорные хирурги продолжали оперировать нестерильным инструментом и руками вплоть до последних годов XIX в.
Ведь мыть руки, как и отказываться от давних убеждений - такой позор, правда?
_______________
1. Ссылки здесь даются на статью Ibrahim B. Syed, Ph.D. (2002). Islamic Medicine: 1000 years ahead of its times. Journal of the Islamic Medical Association, 2, p. 2-9.
2. Halliday S (2000). William Farr: campaigning statistician. Journal of Medical Biography, 8, 220-227.
3. Здесь следует заметить, что медицинского образования у сэра Эдвина не было; Фарр имел образование аптекаря.
4. В [2] со ссылкой на Parliamentary Papers, 1846: vol. 10, p.651
5. Chadwick's Report on Sanitary Conditions.
6. William Lindley. Encyclopaedia Britannica, 11th ed, 1911.
7. В [2] со ссылкой на Parliamentary Papers, 1854-5: vol.21, pp. 161 и 48.
Оригинал поста
Для того, чтобы возник культ личности, как минимум, нужна личность, культ полного нуля невозможно создать. Общайтесь с настоящими личностями на проекте по ссылке!
fregimus пишет
quae non possunt oculi consequi
В средневековой Европе надежно укрепилась миазматическая теория заразных болезней. Эта теория объясняла патогенез воздействием на организм порченого воздуха, «злой вони» (например, ит. mala aire, откуда происходит название малярия). Ничего удивительного, если вести речь о темных веках; однако, эта теория господствовала в англоязычном мире вплоть до 1870-х годов! Вдумайтесь: всего каких-то 180 лет назад, когда уже появились паровозы и электромоторы, серьезные ученые доктора полагали злую вонь причиной инфекционных болезней.
В чем же причина? Наверняка эти люди были достаточно учеными, и не отвергали бы явные доказательства или наблюдения, не согласующиеся с этой теорией, не так ли? Каковы на тот момент были альтернативы, что было известно?
Как ни удивительно, патогенетическая теория - современная теория, говорящая о том, что болезни вызываются невидимыми глазом микроорганизмами - возможно, даже старше прочих. Первое известное упоминание невидимых сущностей, причиняющих болезни, находят в древнеиндийском сборнике магических гимнов и заклинаний Атхарва-веде, слагавшихся, вероятно, в XII-X в. до н. э. Если ведические гимны еще можно понять так, что речь там идет не о бациллах, а о самой обычной нечисти, утверждение Варрона из книги «Село и сельское хозяйство» (Varr. Rust., I, 12), написанной в Риме I в. до н. э., вполне однозначно:
С особым тщанием выбирать расположение дома, в подножии лесистого холма… навстречу здоровым ветрам, что дуют в поле… Следует также осмотрительно относиться к постройке в болотистой местности… потому как разводятся там крошечные животные [animalia minuta], невидимые глазом, что с воздухом проникают внутрь тела через нос и рот, и вызывают затем серьезные болезни… Дом не должен смотреть в сторону, из которой дуют зараженные ветры; не строй также в закрытой, низкой долине, но в хорошо продуваемом месте, откуда, если что зловредное и будет принесено, легко рассеется. Кроме того, места, освещаемые солнцем весь день, здоровые, потому как маленькие эти животные [bestiolae], даже появившись в таком месте или будучи туда привнесены,… скоро уничтожатся сухостью.
В то время как Варрон пишет о том, что болезни, хоть и патогенетическим путем, но переносятся по воздуху, Авиценна в IX в. говорит, что болезни передаются при контакте с выделениями больного, а Инб аль-Хатиб в XIV в. утверждает об этом, как о несомненно установленном факте[1].
В то же самое время, что мы сейчас рассматриваем, в Германии существовала теории Юстуса фон Либиха, который утверждал, что у инфекционных болезней причина химическая, а именно закисание крови. Эта теория отвергала передачу инфекции от человека к человеку вообще.
Теория фон Либиха не рассматривалась серьезно в Англии. Чем же таким привлекала английские умы миазматическая теория? Ответ здесь прост: своей предсказательной силой! Корреляция между загрязненными, дурно пахнущими местами и рассадниками инфекции была сильна и несомненна. Главный медстатистик Англии Уильям Фарр безоговорочно принимал эту статистическую связь за причинно-следственную, несмотря на то, что, как пишет С. Халлидей[2], его собственная статистика указывала на связь эпидемии холеры с загрязненной водой. Убеждение его в правильности теории миазмов было столь сильно, что он не заметил своей собственной находки, говорящей против нее!
Знаменитый реформатор английской канализации, рыцарь-командор ордена Бани сэр Эдвин Чедвик также придерживался теории миазмов[3]. В своих показаниях Парламенту в 1846 г. он говорил[4]:
Любая вонь, будь она достаточно сильная, есть острая болезнь; можно сказать, что подавляя систему и делая ее чувствительной к воздействию прочих факторов, любая вонь есть болезнь.
Меж тем, среди докторов раздавались голоса противников миазматической теории. В числе первых медиков, обнаруживших связь загрязнения разлагающейся органикой и смертности от родильной горячки был австрийский доктор Игнац Земмельвайс. В 1840-х годах в Вене было открыто два бесплатных родильных дома, где обучались студенты-медики и сестры-акушерки. В одном из двух домов смертность от родильной горячки была меньше, чем у рожавших дома, в другом же она была выше в несколько раз, и в некоторые годы зашкаливала за 15%! Земмельвайс исключил множество статистических факторов, включая даже богослужения, проводимые в двух больницах. Единственным значимым было различие в персонале: в «хорошем» роддоме обучались сестры-акушерки, а в «плохом» - будущие врачи. Но чем врачи опасны для рожениц?
Разгадка пришла, когда коллега и друг Земмельвайса д-р Коллечка скончался после случайного ранения скальпелем при вскрытии. На вскрытии самого Коллечки Земмельвейс обнаружил типичную картину… родильной горячки. К тому времени было известно, что родильная горячка заразна, но д-р Коллечка был ранен при вскрытии человека, умершего по другой причине. Земмельвейс предположил, что родильная горячка вызывается частичками трупной ткани, которую студенты, приходя к роженицам, заносили на руках.
Чтобы проверить это, он добился обязательного мытья рук с хлорной известью студентами в родильном отделении. Смертность от родильной горячки немедленно снизилась до уровня, меньшего, чем в «сестринском» роддоме. Когда же Земмельвайс добавил к протоколу обязательную стерилизацию хлорной известью и хирургических инструментов, родильная горячка исчезла в этом роддоме практически совершенно.
Результаты Земмельвайса, опубликованные его учениками, вызвали среди докторов… глубочайшее отторжение. Благодарные коллеги «прокатили» доктора-чистюлю на ближайшем совете, и ему пришлось уехать в Будапешт. Где его идеи, между прочим, были приняты сразу и безоговорочно.
Да-да, запомни это, мой читатель, в каком мире ты живешь: каких-то 150 лет назад, когда уже был жив твой прапрадедушка, доктора считали ниже своего достоинства помыть руки, направляясь к роженицам из анатомического театра! Какие уж там маски на лице и бороде и колпаки на волосах- это пришло еще много позже. Стерилизацию хирургических инструментов и операционного поля (вместе с обязательным мытьем рук хирургом) ввел англичанин Джозеф Листер только в 1870 году, когда уже предполагалось, что патогенным агентом являются вездесущие бактерии. Даже это знание не подсказывало хирургам о необходимости соблюдать при операции стерильность - или хотя бы просто чистоту.
Не говоря уже о том, что канализации в то время в Лондоне, в отличие от древнего Рима, еще не было. Под домами были перегнойные ямы, а если в почву отходы достаточно быстро не уходили, то они… просто переливались в уличные канавы самым естественным образом. Да, еще при жизни прапрадедушки читателя по лондонским улицам текло именно это, автор не спятил и не врет[5,6].
Джон Сноу опубликовал первую работу, показывающую, что распространение холеры происходит через питьевую воду, в 1849 году. Работа прошла в лучшем случае незамеченной медиками. Во время эпидемии холеры 1854 года, Сноу идентифицировал источник заражения с колодцем на Брод-стрит в Сохо. Хотя ему и удалось убедить местные власти заблокировать водяной качок, убедить ни английские власти, ни медицинский истеблишмент он не смог. Вышеупомянутый Фарр сказал, давая показания Парламенту в 1855 г.[7]:
Единственной причиной эпидемии явилось множество плохо закрытых вентиляционных решеток и шахт, непрерывно испускающих зловонные, нездоровые, губительные миазмы…
Объясняя примечательную силу этой вспышки [холеры], д-р Сноу предположил, что действительной ее причиной являлся колодец на Брод-стрит в середине [зараженной] области, содержащий, по его воображению, зараженную шлаками больных воду. После тщательного изучения, мы не видим причины согласиться с этим предположением.
Только в конце 1870-х Роберт Кох, впоследствии Нобелевский лауреат, поставил своими работами последнюю точку в теории зловонного происхождения болезней. Несмотря на это, особо упорные хирурги продолжали оперировать нестерильным инструментом и руками вплоть до последних годов XIX в.
Ведь мыть руки, как и отказываться от давних убеждений - такой позор, правда?
_______________
1. Ссылки здесь даются на статью Ibrahim B. Syed, Ph.D. (2002). Islamic Medicine: 1000 years ahead of its times. Journal of the Islamic Medical Association, 2, p. 2-9.
2. Halliday S (2000). William Farr: campaigning statistician. Journal of Medical Biography, 8, 220-227.
3. Здесь следует заметить, что медицинского образования у сэра Эдвина не было; Фарр имел образование аптекаря.
4. В [2] со ссылкой на Parliamentary Papers, 1846: vol. 10, p.651
5. Chadwick's Report on Sanitary Conditions.
6. William Lindley. Encyclopaedia Britannica, 11th ed, 1911.
7. В [2] со ссылкой на Parliamentary Papers, 1854-5: vol.21, pp. 161 и 48.
Оригинал поста
Для того, чтобы возник культ личности, как минимум, нужна личность, культ полного нуля невозможно создать. Общайтесь с настоящими личностями на проекте по ссылке!