Герои, которые не плачут

[staskarpov598]

Автор: Алена Данильчук

От распахнувшейся двери старого подъезда, шурша крыльями, вспархнула стайка голубей. Спустившись со ступеньки, Стас остановился. Поежившись от порыва холодного ветра, пожалел, что не захватил свою любимую шапочку и поднял воротник черного пальто.

- Зима! - почти шёпотом на выдохе произнес он.

Быстрым цепким взглядом окинул двор, окна, крышу - сказывалась многолетняя привычка. «Все спокойно», - мелькнуло в голове, но тут же легкая ухмылка тронула губы. «Опять!.. Встречу - убью!», - на стене слева ярко розовой краской из балончика была корявыми буквами выведена надпись: «Маша, я тебя люблю!»

«Только вчера разговаривал с подростком Костиком, тайно влюбленным (хотя, какая, нафиг, тайна, весь двор читает эти признания уже второй месяц) в вертихвостку Машку. Стас улыбнулся сам себе.

Тихими хлопьями почти беззвучно ложился первый снег. В это утро он вышел первым из подьезда, и перед ним был еще ни кем не истоптанный, не нарушивший чистоты и невинности старый дворик... Не будучи сентиментальным, подполковник милиции поймал
себя на мысли, что не хочет нарушать этой нетронутости и невинности белого покрова.

«Пусть кто-то другой пройдет первым, - подумал он, сощурившись, поднял к небу глаза. -А хорошо бы сей…»

Кровь ударила в виски. Все будто застыло в оцепенении случившегося. Мысль оборвалась. Но ни один мускул не дрогнул на лице, ни одно резкое движение не выдало состояния смятения Карпова. Это тоже была многолетняя привычка - никогда, ни при каких обстоятельствах не проявлять своих эмоций и чувств. Вместо чувств - маска...

От взрыва, прозвучавшего секунду назад где-то в соседнем дворе, заныли сигнализации припаркованных машин, несколько человек пробежало, охая, в сторону шума, голуби ошарашено подхватились, рассредоточились на крышах гаражей. Вся эта суета окончательно разбудила и нарушила покой тихого старого дворика.

Электрический разряд пробежал по спине Стаса. Только несколько секунд стоял неподвижно у подьезда человек в черном пальто. Всего несколько секунд понадобилось ему, что бы вернуть себе самообладание. И перебивая друг друга понеслись мысли, связывая логическую цепочку: «Тишина. Никакого движения вокруг. Крыша, окна, подъезд - чисто. Снег. Следов никаких. Значит, не меня. Значит, не сегодня». Последняя мысль окончательно взяла вверх и заставила собраться.

Это не был страх. Нет. Человек, монументально стоявший среди двора, уже давно не пересекался по жизни с этим чувством. Любую неожиданность, неприятную случайность и боль он привык встречать так - не сгибаясь, открытой грудью и цепким, доводящим до ужаса, взглядом волка. Именно так в эту минуту выглядел человек, прошедший за четырнадцать лет путь от простого опера до начальника СКМ ОВД Пятницкий.

Возможно тогда, лет четырнадцать назад, зеленый выпускник юрфака Стасик Карпов непроизвольно вздрагивал от взрыва гранаты, пригибался от автоматной очереди и ощущал дискомфорт от холода боевого оружия в руке. Но не теперь. Мощь. Стержень. Самообладание. Так можно было охарактеризовать Стаса Карпова сегодняшнего. Он привык верить только себе и полагаться только на свои силы и внутреннее чутьё. Таким его сделала работа, таким его знали сослуживцы, именно таким его воспитал отец - военный летчик - генерал Карпов.

«Кого-то взорвали, - мелькнуло в прояснившейся голове и холод по спине по-немногу начал отступать. - Наверное, депутата Трошкина, - легкая ухмылка заиграла на лице Стаса. - Он давно это предвидел, даже заяву месяц назад у меня накатал. Достали таки».

Выдохнув с облегчением, Карпов навел брелок автосигнализации на свою «Инфинити».

- Девочка, моя! - низким глухим голосом проговорил Стас и широкая улыбка расплылась по его лицу. «Девочка» кокетливо дважды подмигнула габаритами и издала банальное «пик-пик!».

Из распахнувшейся двери за спиной из подьезда выскочило нечто распатланное и улыбающееся.

- А-ну, стой! - поставленным голосом выпали начальник СКМ.

Подросток, не удержавшись от резкого торможения, чуть не слетел со ступеньки. Не меняя положения, человек в черном пальто сильной рукой на лету подхватил тело в куртке и поставил перед собой.

- Ой, драсьте, дядь Стас! - послышался голос откуда-то из глубины одежды.
- Ну, чё? - осматривая ладони мальчишки, грозно спросил Карпов.
- Чё? - делая шаг назад и еще глубже прячась в куртку, тихо переспросил Костик.
- Твои художества, - констатировал он, созерцая остатки ярко-розовой краски на ладонях подростка.

В ответ послышалось какое-то бормотание и сопение.
- Не слышу! - нагнувшись ниже, почти шепотом произнес Стас.
- Мои, - уже обреченно выдавил Костик.
- Чтобы к вечеру не было! - и уже как-то по отечески, щелкнув пацана по носу, добавил:
- Свободен!

Вздрогнув от пробирающего все тело холода, Стас провожал взглядом улепетывающее создание по имени Костик.

«Хм, этот своего добьется. Уломает! - не без симпатии подумал Карпов. - Заловить бы эту Машку и поговорить с ней, чтоб не пудрила мозги парню. Хех!» - уже как-то издалека подумалось Стасу и он направился к машине.

Почему-то именно в таких неискушенных жизнерадостных подростках видел Карпов будущее своего отдела криминальной милиции. Отчасти, потому, что сам уже не ощущал себя таковым. Отчасти, потому, что доверять приятнее человеку со стержнем жизнелюба и совести, а не беспринципному поддонку. Таким же подростком пять лет назад привлекался за мелкое хулиганство теперешний лучший из оперов Карпова, практически его правая рука - Юра. «Да, а ведь могли и закрыть лет на шесть. А при моем сотрудничестве - на все восемь», - чувство какого-то внутреннего удовлетворения за спасенную судьбу посетило Стаса.

Даже угрюмому сфинксу иногда нужно в кого-то верить и кому-то доверять. Карпов умел быть благодарным. Сейчас он был благодарен своим надежным товарищам - операм, которые ни раз прикрывали его тыл.

В кармане завибрировало….

«Кто-то меня хочет!» - лукаво себе под нос проговорил Стас, вынимая телефон из внутреннего кармана пальто.

- Алло!
- Товарищ подполковник, у нас заказное убийство. Во дворе собственного дома взорвали машину депутата Трошкина. Четыре трупа, - четко и внятно произнес дежурный Олег.
- Я понял. Скоро буду.

Хлёстким ударом Дима приземлил карту на стол.
- Вот так! - торжествующе произнес он. Щелкнув языком и потирая руки, добавил:
- Я люблю светлое, ты же помнишь?

Дым от не затушенной сигареты вальяжным джином висел в воздухе.
- Еще? - закусив губу и хитро улыбаясь, спросил Дима.

- Обойдешься, - угрюмо созерцая финал партии огрызнулся Юра. В его взгляде читалось искреннее удивление: «Как же такое могло произойти». По-детски наивный взгляд вызывал сочувствие друга.

- Не расстраивайся, Юрец, я с тобой поделюсь. Я сегодня добрый, - подшучивал Воронов, одевая куртку.

- Ага, тебе не говорили, что от твоей доброты плакать хочется? - покосился на товарища Юрка и тоже потянулся за курткой. - Пора по домам.

Дверь уверенно открылась и появился Карпов. Мгновенно оценив обстановку, заметил.
- Бездельничаете? - глаз остановился на обиженном и растерянном лице Юрика...

- Потом отыграешься, - со скользнувшей по лицу ухмылкой, добавил:
- Есть тема.

Все трое вышли.

По коридору неспешной походкой хозяина, обходящего свои владения, шёл подполковник Карпов. За ним следовали его «черные рыцари», несменные опера - Юра и Дима Воронов.

Уже третий год работали вместе эти парни. У Карпова в отделе не было случайных людей - это знали все. И если кто-то из оперов или вновь прибывших людей спустя какое-то время оказывался в одной связке с начальником СКМ, это было для других своего рода рекомендацией - человек проверенный и надежный.

Все трое вошли в кабинет Карпова.
- Дверь закрой! - усаживаясь в кресло, сказал Стас.
- Ну, чё за тема, Стас?
- Чё случилось? - Юрке не терпелось уже слинять домой, а заодно и отсрочить проставу за проигрыш.

Все самые важные и конфиденциальные вопросы сотрудников криминальной милиции решались в этом кабинете при закрытых дверях. Вот и сейчас предстоял, по всей видимости, такой разговор. Время шло. Карпов молчал и неподвижно восседал, откинувшись, на спинку черного кожаного кресла, погрузившись в свои мысли.

- Стас? - негромко начал Воронов.
- Я думаю! - парировал Карпов и медленно, как бы оценивая ситуацию, поднял взгляд. На него с неподдельным интересом и вопросом прямо в упор смотрели две пары глаз - светло-серые большие, всегда по-детски удивленные Юркины, и темно-карие, хваткие и всегда невероятно спокойные Димы Воронова.

Неуверенная тишина, воцарившаяся в кабинете начальника СКМ, начала раздражать самого начальника. Но произнести вслух то, что было в мыслях, Стас не решался. Он думал, взвешивал, сопоставлял, изыскивая пути с наименьшими потерями. Как же мерзко сейчас было на душе. Как нелегко было сделать выбор в пользу одного и против другого. Какое человеческое право имел он - Стас Карпов - вообще делать этот выбор, и чем всё это в конечном итоге, может закончиться для его людей.

«Нерешительность - удел слабых, - как-то отчеканил мозг и предложил совершенно неожиданный вариант. - Я сам. Я решу всё сам». Вспомнились слова отца, некогда учившего его: «Запомни, сын, есть в этой жизни ситуации, когда только ты сам должен принять решение. Не брать ответственность за возможный исход событий на себя, а самому эти события разрешить. Человек сам приходит в этот мир, сам и уходит из него. И никто не в силах ему помочь. И если исход будет положительным, ты просто будешь знать, что готов выжить в этом мире и решить любую проблему. Если же нет, и исход будет трагичным, то тебе некого будет винить, ты просто не способен быть частью этого мира. Ты - никто. А таким ты никому не нужен».

Огонь снова вспыхнул в этих глазах, расправились плечи и дыхание снова стало ровным. Все сомнения прочь! Стас принял решение.

Сжав губы и потупив взгляд, который смотрел куда-то сквозь сидевших перед ним оперов, спокойно и негромко произнес:
- Свободны, парни. Я сам.

Еще раз удивленно переглянувшись, Юра спешно засобирался, довольный, что наконец-то может слинять. Дима не пошевелился. Его суровый взгляд пронзительно требовал объяснений. Глаза Стаса с такой же суровой пронзительностью держали напряжение.
Два взгляда. Два вулкана.

Работать в одной связке криминальной милиции для Димы означало не только хорошо и четко выполнять свою работу и получать за неё неплохое пособие для жизни. Работать с Карповым означало - не принадлежать самому себе, не жалеть тех, кто не прав, и, самое главное, - понимать и чувствовать ситуацию еще ДО начала её изложения.

- Дима, свободен! - понимая, что ситуация выходит из-под контроля, уже громче произнес Стас.

Поддавшись слегка вперед и прищурившись, ровным спокойным голосом заговорил Воронов. Никогда раньше не слышал Юрка от своего напарника по службе и друга по жизни таких слов. Никогда не задавался вопросом, почему Дима не переведется в другое отделение или вообще не сменит работу? И, наконец, что же связывает его с Карповым? Почему волк-одиночка Стас Карпов так уверен в нём? Впрочем, ни одно дело, которое Карпов поручал Воронову, не обходилось без участия его самого - Юрика. Поэтому все возникшие вопросы можно было задать также и самому себе. Но у Юрки не было на них ответов, а у Димы Воронова были. Он озвучивал их здесь и сейчас.

- Стас, я не знаю, о чём ты думаешь, когда остаешься один в своем кабинете. Я не знаю какие слова ты говоришь людям, которых любишь и мнением которых дорожишь. Я не знаю, какой подарок ты мечтаешь получить на свой день рождения, и от этого меня не мучает бессонница. Я даже не догадываюсь, чего ты больше всего боишься в этой жизни - да мне и не важно это знать. Но я знаю, что за пять лет работы бок о бок с тобой, мне ни разу не захотелось тебя послать или ослушаться. Я знаю, что каждый опер из нашего отдела примет за честь попасть в КМ. Я знаю, что все твои сослуживцы, случись у них какой-нибудь стремный форс-мажор, обратятся к тебе за советом и помощью. Знаю, что ты за «своих» глотку перегрызешь хоть самому дьяволу. А также знаю, что если не так ляжет карта, и я не вернусь с задания, то будет, по крайней мере, один человек, который ответит за меня и накажет виновных, а моя семья не будет нуждаться в деньгах. И если завтра ты уволишь меня за какую-нибудь оплошность, я все равно буду рад, что работал с тобой в одной команде и учился у тебя жизни. А это немало. И не каждый может сказать эти слова своему начальнику. Я говорю. И, сказав это, я не перестаю себя уважать. Можешь на меня рассчитывать.

Когда он произносил последние слова, рука Димы непроизвольно коснулась кобуры, что придало его словам еще большей убедительности. Во время этого монолога маска на лице Карпова ни на миг не позволила угадать его чувств, и только глаза блестели от бушующей внутри бури, и, отбивая секунды, пульсировала на шее артерия…

По опустевшему коридору Пятницкого шли трое - то ли сотрудники, то ли товарищи. Каждый был погружен в свои, только ему одному ведомые, размышления. В отделении было пусто, и некому было пожелать им удачи. И только вечно дежурный Олег, созерцая уверенных и воинственно настроенных оперов с Карповым во главе, грустно подумал: «Кому-то сегодня в городе крупно не повезет».

...Длившееся непривычно долго совещание наконец-то закончилось. Не могла не броситься в глаза та щепетильность и методичность, с которой сегодня начальник СКМ отдавал поручения и приказы. Все были предельно собраны и сосредоточены, в воздухе висело напряжение, а произносимые слова фонили в абсолютной тишине. Иногда что-то неуловимо - тревожное и напряженное прослеживалось во взгляде и жестах.

Продолжение следует...