Исламская Испания. Миф о мирном "Аль Андалусе"
Картина выше: "Битва Лас-Навас-де-Толоса". Художник Франсиско де Паула ван Хален
О битвах с мусульманами и о терроре против "неверных варваров" христианской Испании и поныне молчат политические СМИ и большая часть исторических книг. Если верить мусульманским историческим описаниям "оборонительного характера" джихада, то выходит что ислам "защищался" в течение всей своей истории, от самой Европы и до Индонезии - и сегодня самая распространённая - камуфляжная стратегия ислама, охотно подхваченная как несведующими, так и исламофобствующими западниками, и распространяемая ими по сю пору.
Согласно исламским выводам, это были не войны, а вполне законное расширение "дар эль Ислам" (дома мира) в "дар аль Харб" - в страны "неверных". Поскольку власть над всем миром была и есть главная цель ислама. /Михаэль Манхаймер/
Земля, где кровь и мёд текли
800 лет находилась Испания под мусульманским владычеством. Мавританская эпоха считается золотым веком культурного расцвета и религиозной терпимости при исламе как для христиан, так и для иудеев. Миф Аль Андалуса слишком прекрасен для того, чтобы быть правдой. Каждое время, каждая культура и даже социальная группа всегда создавала себе собственные мифы для того, что в них самоутвердиться. Мифы эти, как волшебные зеркала, которые посылают смотрящимся в них то, что они сами хотят видеть.
Один из любимых мифов образованных слоёв Запада - это блеск и закат мавританской Испании. Почти 800-летняя эпоха Аль Андалуса, как называли Иберийский полуостров его арабские жители, почитается как золотой век расцвета науки и искусства, а также христианско-иудейско- мусульманской гармонии, под хранящим крылом терпимого, мягкого, пронизанного разумом ислама. "На краткое историческое мнгновение", восторгается автор "Чуда Аль Андалуса" Георг Босонг, недавно опубликовавший сборник арабских и еврейских стихов времён мавританской Испании, "мечты о мирном сосуществовании воплотились в жизнь". Мечты, рассеянные завершением католическо-инквизиторской реконкисты в Гранаде в 1492 году и изгнанием евреев из Испании.
"Изобретение" мусульманской Испании в качестве островка сознательной человечности началось 250 лет назад в эпоху просвещения, и с тех пор непрерывно обновляется в бесчисленных вариациях. Снова и снова обслуживая интересы того или иного (исторического) периода.
Реальность: дворцы, сады и насилие
Из Аль Андалуса арабские войска и банды совершали регулярные облавы (разбойничьи набеги) далеко в тыл христианским "варварам". Они постоянно грабли долину Роны, терроризировали юг Франции, занимали Арле, Авиньонь, Ним, Нарбонну, которую сожгли в 793 году, в 981 они опустошили Замору, где захватили 4.000 пленных. Четыре года спустя горела Барселона, чьи жители были убиты или угнаны в рабство. В 987 нападению и разграблению подвергся португальский город Коимбра, остававшийся затем нежилым в течение семи лет, был разрушен Лион с окрестностями. Последние "операции" лежат на совести властителя из династии Амиридов аль Мансура, "победоносного" (981-1002) (династия эмиров Валенсии, полководец Абу Амир аль Мансур в течение многих лет фактически правил Кордовой, находясь при бессильном халифе Хишаме II, прим. перев.). известный тем, что все философские книги, попавшие ему в руки сжигал, а во время его правления состоялось не менее пятидесяти походов, регулярно каждую весну и осень. Самым знаменитым из них стал поход 997 года против города паломников Сантьяго де Компастела. После того, как он сравнял его с землёй, пара тысяч уцелевших христиан отправилась прямиком в рабство. С собой они тащили колокола, из Компостеллы в Кордову, расположенную в тысяче километров. Там из них отлили лампы для мечети. Четверть тысячелетия спустя, после того как кастильцы отвоевали Кордову обратно, вновь восстановленные колокола вернулись в Компостеллу, уже на спинах мусульманских пленников. Североафриканская берберская династия Альморавидов и Альмохадов, захватившая себе власть в Аль Андалусе в 11 и 12 веках, продолжила практику грабительских набегов.
В период всей эпохи исламские моряки и пираты бороздили море у берегов южной Франции, Италии, Сардинии, Сицилии, Греции. Следствием их набегов стало полное вымирание побережья, как свидетельствуют письменные источники того времени. Крит, сообщает одна из хроник, подвергся в 827 году разграблению в течение 12 дней, жители 29 городов были угнаны в рабство. Другая хроника рассказывает о девятимесячной осаде Сиракуз в 878 году: "Тысячи людей были убиты, было награблено добычи, как никогда прежде ни в одном городе. Лишь немногие смогли ускользнуть".
Войска эмиров и халифа состояли большей частью из немусульман. Грабительские набеги наряду с пополнением казны, служили также для обновления рынка невольников, как для военных целей, так и для работы и гаремов. Кроме того, облавы служили ещё одной цели, как поясняет историк 17 века аль Магари из североафриканского Тлемсена ( город на северо-западе Алжира, прим. перев.) Террор, писал он, который несли с собой арабские всадники и мореходы, облегчал позднейшие завоевания: "Аллах, таким образом, сеял такой ужас среди язычников, что они боялись шелохнуться и не смели оказывать сопротивления пришельцам; лишь в униженной позе просителя приближались они и молили о мире".
Битва при Лас Навас де Толоса (1212) в испанской истории считается одной из величайших побед над маврами. После тяжёлых потер понесённых христианами, им наконец удалось под командованием короля Санчо VII Наваррского сломать последнюю линию обороны мавров и прорваться к шатру халифа, заставив последнего удариться в бегство. Последняя шеренга обороны мавров, видимая на картине, образована гвардией чернокожих рабов-телохранителей халифа, то есть специальной гвардией из наёмников, которые часто принимали ислам. Они слыли самыми преданными и мужественными и, соответственно, были отлично вооружены.
Чистая беспощадность, обращение в рабство, поджоги были обычной практикой всех армий тех времён. Однако "масштабность, регулярность и систематический характер опустошений", оценивает британско-египетский историк Бат Йе`ор, отличают исламо-арабскую экспансию от военных кампаний тогдашних греческих, славянских, латинских армий, превращая её в "пожалуй самую большую грабительскую акцию во всей истории".
Мусульманские комбатанты (члены регулярных вооружённых сил), были одержимы идеей джихада, священной войны, которая и по сей день является главным тезисом ислама. Их вера разделила мир на "Дар аль Ислам" (Дом Ислама), где воцарился закон Аллаха, и "Дар аль Харб" (Жилище войны), место где существуют неверные, то есть немусульмане. Целью джихада является приведение всех народов под законы шариата, то есть законы Аллаха. До тех пор, пока существуют "Харби", то есть неверные, для истинных мусульман "наилучшего общества, возникшего среди людей" (Коран, сура 3:110), может быть только временное состояние перемирия, но никак не мира. "Джихад, это святая миссия", писал в 14 столетии Ибн Хальдун, политик, социолог, потомок высокородной арабской семьи Аль Андалуса, "из-за универсальности исламской миссии и обязанности всякого обращать в нашу веру, будь-то убеждениями или насилием". И далее: "Задача ислама, получить полную власть над всеми народами".
В своём эссе "Принцип отмены (закона) в Коране" Михаэль Манхаймер (известный немецкий публицист, журналист, блоггер и критик ислама, прим. перев.) пишет о условиях в исламской Кордове:
"Факты указывают на то, что он (ислам) нигде и никогда не был терпим или миролюбив, как и так называемый "Кордовский ислам" (Кордова была главным городом исламского Аль Андалуса), оказывающийся при ближайшем рассмотрении точно таким же нетерпимым и кровавым, как и другие формы религиозной власти. В противоположность убеждению большей части европейцев, под властью кордовских халифов было уничтожено сотни тысяч христиан и иудеев, обезглавлено, целые деревни были живьём распяты на крестах, из черепов поверженных христиан в Андалузии насыпались целые минареты в знак восхваления Аллаха перед лицом побед его учения над "язычниками" Испании. Принудительное обложение налогами христианских и еврейских жителей полуострова было так тяжело и невыносимо, что сотни тысяч христиан и иудеев приняли ислам, чтобы ускользнуть от ига налоговой дани, угрожавшей самим основам существования. Однако миф о миролюбивом кордовском исламе по-прежнему бытует в европейских книгах по истории, распространяется на многосчисленных интернет-форумах, в телевизионных ток-шоу и СМИ".
Требования мусульман: дань или смерть
В 610 году архангел Гавриил впервые явился скромному, тогда 40-летнему купцу Мухаммеду из Мекки. А 22 годя спустя он умер, будучи самым влиятельным и могущественным человеком Аравии. Мухаммед объединил большую часть племён полуострова под властью созданного им ислама. Будучи харизматичным (и талантливым) полководцем, он нападал на караваны, грабил оазисы, приговаривал к смерти или к жизни и делил добычу. Два или три еврейских племени, не пожелавших перейти в ислам, он ограбил и выгнал из города.
(Проповедовать Мухаммед начал в Медине. Здесь он убедил практически каждого жителя города в том, что необходимо верить в единого Бога и в то, что лишь самые доблестные и честные люди попадут в рай.
В то время между Мединой и Меккой существовала вражда за влияние в Аравии. Война была неизбежна, поэтому вскоре войска Мекки напали на соединенные войска Медины. Некоторое время Мухаммеда и его воинов преследовали поражения. Они не могли выиграть буквально ни одного сражения, мирясь с одним поражением за другим. Однако, вскоре Медине представился шанс перевернуть ход войны в свою сторону. Они смогли удачно напасть на огромный караван, следующий в Мекку. Это было настолько дерзкое и внезапное нападение, что охрана каравана даже не смогла отбиться. В результате Мекка потерпела колоссальные убытки. Это был однозначный вызов, который следовало принять. В скором времени Мекка выдвинулась на Медину.Прим. перев.)
В качестве мрачного восточного Левиафана (Левиафан был в мифологии злым духом) (чудовищный морской змей, упоминаемый в Ветхом Завете, иногда отождествляемый с сатаной, прим. перев.) он приказал с корнем уничтожить всех мужчин племени Бану Курайза (одно из трёх влиятельнейших еврейских племён доисламской Медины, прим. перев.), а детей и женщин угнать в рабство. Ну а в качестве пророка, в любом из своих решений он всегда мог сослаться на божественные откровения.
"Ночью поперёк всей рыночной площади города (Медина) были вырыты рвы, достаточно большие для того, чтобы туда поместить все тела мужчин (племени Бану Курайза). Утром Мухаммед, бывший сам зрителем трагедии, приказал приводить группы пленных мужского пола, по пять-шесть человек. Каждой из групп было приказано сесть на краю рва там, где им уготована была могила. После этого они были обезглавлены, а тела их столкнули в ров. Эта бойня, начавшаяся утром, продолжалась целый день, закончившись поздно ночью при свете факелов. После того, как площадь оросила кровь семи или восьми сотен казнённых, и по приказу Мухаммеда ров засыпали землей и заровняли, он сам, покончив со страшным зрелищем поспешил насладиться прелестями Риханы, чей муж и родственники мужского пола только что были умервщлены" (сэр Уильям Муир "Жизнь Мухаммеда", в Ибн Варрак "Почему я не мусульманин")(Ибн Варрак - псевдоним англоязычного писателя и публициста пакистанского происхождения, одного из самых активных критиков ислама, основателя Института секуляризации исламского общества, прим. перев.)
Исходя из примерной жизни Мохаммеда, как она описана в Коране и в Хадисах, передававших его слова и поступки, поколениями мусульманских правоведов писались основные догматы священной войны. Одно из самых далекоидущих воззваний Мухаммеда звучит: "Сражайтесь с теми, кто не верит в Аллаха и судный день и не запрещает того, что запрещал Аллах и его пророк, с теми кто не принадлежит к истинной религии, с теми, кто не имеет книги (евреи и христиане) до тех пор, пока они покорно не вынесут в руках дань" (сура 9:29). Они санкционируют не только обязательность джихада, но открывают и возможность предоставить поверженным врагам что-то вроде договора, который переводил их в статус облагаемых данью зимми. Уплатой подушного и земельного налога побеждённые "неверные" покупали себе право на жизнь, имущество, отправление своей религии, как принадлежащие Дар аль Харбу.
Во всех исламских странах, также и в Аль Андалусе, учреждение зимми находило своё применение. Хотя считалось не столько договором, сколько методом шантажа и давления. Дань или смерть, таков был цивилизационный приговор. Джихад, священная война, уходят корнями в традиции "экономики грабежа" кочевников-бедуинов, состовлявших и ядро войск великоисламских завоевателей. Идея обязательного соглашения с покорёнными на сакральной основе добровольного отказа от обычного в таких случаях грабежа, расправы и рабства, нивелировала жестокость бедуинов, "умеряя варварство войн". И делая эффективнее сам джихад.
Современные поклонники мавританской Испании, с потрясающей логикой выискивают в зимме убедительное доказательство терпимости в Аль Андалусе. "Новая исламская политика", пишет например, профессор из Йельского университета Мария Роза Менокал в своей книге "Орнамент мира", "дала возможность не только выживания для христиан и иудеев, но и, согласно заветам Корана, в общем и целом защитила". Однако эта "защитная миссия" обязана своим появлением не великодушному ойкуменистическому вдохновению, не "панкофессиональному" гуманизму, как недавно мечтательно писал об этом один американский журналист, всё подчинялось мировому принципу утилитарности (нужности, выгоды), прагматически-хитрой пользы.
Этот "охранный договор", известный также как пакт Умара, названный так по имени второго (праведного) халифа Умара (634 - 644), который предписал своим приближённым защищать зимми (опекаемых), так как это воля пророка и поскольку они "заботятся о содержании ваших семей". Одного из последователей пророка спросили, как гласит предание, чем хороши "опекаемые" для мусульман. "Они помогают тебе", был ответ, "уберечься от нищеты, и дают тебе богатство, которым ты владеешь". Система дани, накладываемая в денежной форме, в натуре или в виде работы, считалась таким образом, "первым и важнейшим источником" экономического благосостояния Уммы, то есть исламского мира (замечание: сегодня это просто и без затей называют рабовладением).
Вскоре уже демографическая реальность стала подталкивать мусульман к бюрократизации и правовому основанию создания "средств к существованию". В течение длительного времени они стояли в качестве чужих завоевателей гигантской массы местного "большинства" христиан и иудеев. Необходимый для поддержания власти внутренний переток ресурсов и знаний был гарантирован тем, что халиф делегировал на высокие посты в экономике и доверил управление представителям зимми, раббинам и епископам. В качестве подчинённых, но и привилегированных, извлекающих пользу из исламской власти, они были готовы привести к послушанию и свою собственную паству, даже тогда, когда налоговое бремя давно шагнуло за границу возможного.
Одновременно теологический, политический и ежедневный свод правил создавал цепь постоянных унижений и "ритуальных оскрблений" немусульманского населения. Высокочтимый учёный Ибн Абдун, например, представитель маликитской школы правоведов (Маликитский мазхаб, прим. перев.) которая обосновалась в том числе и в Аль Андалусе, в 1100 в Севилье составил длиннейшее правовое наставление. В том числе там говорилось:
"Мусульманин не имеет права массировать христианина, и иудея тоже. Он не имеет права выносить после них мусор и убирать отхожее место. Уместнее, если иудеи и христиане выполняют эту работу, так как это самая презираемая работа. "
"Недопустимо, что сборщик налогов, надзиратель, еврей или христианин, одевается также как высокородный, правовед или состоятельный человек, нужно презирать (их), стараться уходить с их дороги и не приветствовать словами "мир тебе", так как "они во власти сатаны и забыли слова Аллаха. Они на стороне сатаны. Действительно, кто во власти сатаны, те в конце будут наказаны" (сура 58:19). Они должны носит знак, по которому их можно опознать, и которого они стыдятся".
"Нельзя иудею или христианину продавать научные книги, и только в том случае, если автор сам той же религии и они переводят научные книги или пишут их для своих раввинов или епископов, в то время как авторами и являются сами епископы"
Религиозный апартеид выражался в остром социальном расслоении. На верхушке общественной иерархии Аль Андалуса находился народ-повелитель из арабских племенных союзов. Пришедшие из самых негостеприимных областей мира, они завладели плодородными долинами Испании. В постоянном соперничестве друг с другом за самые выгодные места и позиции в новой "империи", они были едины в презрении к североафриканским берберам. Те были насильно омусульманены арабами и в качестве подчинённых могли довольствоваться лишь засушливыми горными и степными районами, где в свою очередь взирали свысока на духовенство прешедших в ислам аборигенов. Последние опять со снисхождением относились к неверным, жившим в городских гетто, чьи документы не считались действительными в судах, кому было запрещено ездить верхом на благородных животных типа лошади, кто не имел права на близость с мусульманкой и тем более на брак, кто жил в постоянном страхе, кого могли наказать за богохульство и даже приговорить к смерти. Ещё ниже стояли лишь рабы.
Краткий период неповторимой и относительной межрелигиозной терпимости Аль Андалус пережил лишь во второй половине 10 столетия под властью Абд ар-Рахмана III (912 - 961), халифа Кордовы и его наследника -библиофила аль Хакама II (961 - 976), создавшего библиотеку содержавшую в себе 400.000 томов.
Город считался, после Константинополя и Багдада, крупнейшим политическим и культурным центром того времени. Не стесняясь в средствах Абд ар-Рахман вновь собирал распавшуюся на части страну, дальновидно организовывая её. Экономический взлёт, не в последнюю очередь обязанный миролюбию христианских княжеств, что позволило снизить расходы на содержание армии, а также в результате выдающейся серии необычайно урожайных лет, позволивший несколько ослабить и давление на зимми, обеспечил беспримерно расточительную придворную жизнь, привлёк в Кордову большие европейские посольства и верхушку международной интеллигенции и деятелей искусства. Роскошь и мировое внимание создали "иллюзию расцвета мультикультурной толерантности", как пишет востоковед Ханс-Петер Радатц, "чьё состояние зависело в меньшей степени от духа ислама, а в большей от его способности поддерживать непрекращающийся поток дани".
Абд ар-Рахман был первым властителем Аль Андалуса, принявшим на высокий пост в государстве еврея, врача Шаздаи Бен Шапрута.
Он считается одним из самых выдающихся людей своего времени. На высшие должности попало ещё несколько евреев, например Самуэль ибн Нагрелла (Шмуэль ха Нагид), назначенный берберским царём Хабусом из Гранады визирем, министром и великим визирем. Самуэль был учёным, полководцем, писал военные эпосы, лирику, создал 22 произведения по еврейской грамматике и говорил на семи языках.
Евреи на высоких постах считались более надёжными, чем христиане, находившиеся под постоянным подозрением в предательском шпионаже в пользу вражеских немусульманских государств. А в противоположность мусульманской знати, они имели то преимущество, что ничем не могли быть опасны халифу или султану. Как правило у них не было ни династических (клановых) ни семейных связей при дворе, и, будучи неверными, они не могли рассчитывать на приход к власти, свои посты, невзирая на запреты шариата, получив исключительно в результате произвольного решения своих властителей, и проявляли к ним потому преданность и лоялитет.
После того, как Самуэль ибн Нагрелла умер в 1056 при невыясненных обстоятельствах, его пост занял сын Йозеф, также уважаемый учёный.
В 1066 произошёл еврейский погром. Несколько тысяч членов еврейской общины в Гранаде были убиты, среди них и еврейский визирь.
Памфлеты и стихи, такие как эти, написанные благочестивым правоведом Абу Исхаком (Аль Эльвири), разжигали и подготовили население: "Эти евреи, искавшие раньше в куче мусора пёстрые лоскуты, чтобы похоронить своих мёртвых, теперь поделили между собой Гранаду. Они собирают дань и одевают высокородную одежду, а обезьяна Иоесеф отделал свой дом мрамором. Поспешите перерезать ему глотку, потому что он - жирный баран, заберите его деньги, так как вы скорее заработали их, чем он!"
Евреи и христиане обесчещивались самым невыносимым образом.
Самый знаменитый еврей мавританской Испании, великий философ и врач Маймонид, писал свои труды в Каире в ссылке.
Когда он, будучи 14-летним, в 1149 вынужден был покинуть Кордову вместе со своей семьёй из-за гонений на евреев, в Аль Андалусе уже практически не осталось христианских или иудейских общин. Позже в одном из своих, часто цитируемых писем к евреям Йемена, рассказывавших о тамошних погромах, он писал: "Задумайтесь, мои единоверцы, что Бог бросил нас среди этого народа - арабов, из-за наших тяжёлых грехов. Никто и никогда так не оскорблял, не унижал, не издевался и не презирал наш народ, как они, мы обесчещены ими самым невыносимым образом."
Уже за 1000 лет до нацистов, мусульмане Испании принуждали евреев носить знаки отличия, прикрепляя их на одежду таким образом, чтобы каждый мог сразу опознать еврея: звезда Давида в качестве опознавательного знака берёт своё начало не в христианстве и не у нацистов, а в исламе
Аль Андалус оставил нам богатое лирическое наследие. На арабском и еврейском языках воспевалась природа, наслаждение вином и любовь к юношам, мимолётность жизни. Утончённость, красота, фривольная лёгкость стихов свидетельствуют о духовной свободе и распутстве тонкого слоя городской и придворной элиты, далеко отошедшей от застывших догм строгого божественного учения (например Ибн Хани, полное имя Абуль-Касим Мухаммад аль-Азди аль-Андалуси, в возрасте 27 лет был вынужден бежать в Северную Африку, поскольку был обвинён в ереси из-за сатирического содержания своих стихов и слишком «легкомысленного» образа жизни. В Африке стал придворным поэтом аль Муизза в халифате Фатимидов и многие свои стихи, написанные в этот период, обращал против испанских мусульманских династий Аббасидов и Омейядов. Творческое наследие включает в себя элегии на смерть известных людей, панегирики, сатирические и любовные стихотворения.Прим. перев.) Бросается в глаза и значительное количество восхвалений и льстивой поэзии: почти все поэты написали огромное число гимнов в честь знати и владык. Это указывает и на другую особенность их образа жизни. Не только придворные евреи, но и поэты и учёные, как и сама наука и искусство были частью восточной клиентелы (форма социальной зависимости в Древнем Риме: взаимные правовые, социальные и экономические обязательства между плебеями и патрициями. Восходит ко временам разложения родового строя. Клиентела имела особое значение в период Римской республики, причём клиентские обязательства зачастую передавались по наследству. Традиционно клиенты сопровождали своего патрона на Форуме, поддерживали его на выборах и служили на войне под его началом. При этом патрон обязывался защищать своих клиентов в случае судебных разбирательств, или выкупать членов их семей, попавших в зависимость, поддерживать их минимальные жизненные потребности. Разновидностью клиентелы были отношения между деятелями искусства и их покровителями. Прим. перев.)
Владыка-меценат давал заказ, и в его власти было швырнуть художника в темницу, в случае если произведение было ему не по вкусу. Только владыка мог защитить поэта от преследований фанатичного теолога или от мести другого мецената. И каким будет его решение зависело чаще всего просто от настроения или от интересов в данный момент. Жизнь и смерть художника или учёного буквально находилась в руках его господина, и у того были все основания создавать своему владыке как можно лучшее настроение.
Ещё более трудным было в условиях политической нестабильности, положение учёных. Эпоха Аль Андалуса характеризуется частыми восстаниями, полу-анархией, гражданскими войнами, бродяжничеством, тронными заговорами, завоеваниями и захватами. Периоды спокойствия были редкостью. Защитники меценаты внезапно могли исчезнуть, быть убитыми своими братьями, изгнанными конкурентами другой династии. Биографии многих мавританских учёных отражают эти события. Они рассказывают о бегстве, новосельях, новых изгнаниях, ссылках, о притворстве, хитрости и двуличии. Как например биография великого учёного Аверроэса (Абуль Валид Мухаммад ибн Ахмад ибн Рушд) (1126-1198), которому так обязана европейская философия нового времени.
Аверроэс пишет о своей аудиенции у султана из династии Альмохадена Юсуфа I: "После того, как владыка всех верующих спросил меня о моём имени и происхождении, начал он разговор словами "Что думаете вы, философы, о небесах и о мире? Полагаете ли вы их вечными или созданными? Он внушал мне смесь стыла и страха. Я попытался оправдаться, сказав, что не занимаюсь философией. Владыка верующих заметил моё замешательство. Он обратился к Ибн Туфаилу (философ и друг Аверроэса) и начал с ним диспут о проблеме, предложенной ранее мне. Он вспомнил о том, как учили Аристотель, Платон и другие об этом. В это время я опять обрёл самообладание и смог в конце взять слово, чтобы высказать ему мои мысли. А когда я стал прощаться, он предложил передать мне в подарок деньги, драгоценное платье и верховую лошадь".
Аверроэс стал личным врачом султана и по его заданию комментировал труды Аристотеля. Когда султан умер, его наследник Якуб "аль Мансур" в 1195 году издал декрет, в котором осуждалась философия и греческие науки. Книги Аверроэса были брошены в огонь, философа поставили у позорного столба перед мечетью в Кордове и затем на три года изгнали из города. Вскоре после освобождения он умер.
Аль Андалус это не только желанная мифическая страна для образованных маврофилов Запада. В одной из квартир исламистских террористов, которые 11 марта 2004 года в мадридском поезде убили 191 человека и сотни ранили, полиция нашла видеопризнание. Террористы оправдывали свой акт ссылкой на Аль Андалус, страну которая когда-то принадлежала Дар аль Исламу.
Оригинал - http://michael-mannheimer.info
Источник - http://p-w-w.ru