1863-1864. НЕДОВЕШАТЕЛЬ.
Завершающая часть статьи брестского историка Олега Карповича «Невинные жертвы Муравьева, или за что казнили участников восстания 1863-1864 гг. в Беларуси».
В то же время, следует учесть, что власти не всегда карали смертной казнью лиц, которые этого заслуживали, даже рассуждая с современных позиций. Так, из всей группы в 13 человек (12 дворян и однодворец), принимавшей участие в повешении старосты села Озерищи Макаревича, к смертной казни кроме Масальского были приговорены еще 2 человека - помещичий сын Эдуард Керсновский и однодворец Антон Глебович. Спустя несколько дней двум последним казнь была заменена: Керсновский получил 20 лет каторги, Глебович выслан в отдаленные места Сибири. В отношении остальных лиц власти ограничились полицейским надзором. Между тем, перед смертью Макаревичу выкололи глаза, и согласно архивным документам, самое активное участие в этом преступлении принимали именно Глебович и Керсновский [6, лл. 144-147].
Роман Рогинский, талантливый повстанческий командир, наделавший немало переполоху на территории современной Брестской области, после почти 750 километрового тяжелейшего зимнего рейда 1863 г. был арестован в Мозырском уезде. По совокупности преступлений (лично убил двух безоружных человек) военным трибуналом Варшавы был приговорен к смертной казни. Наместник Царства Польского великий князь Константин Николаевич, учитывая раскаяние Рогинского и ходатайство влиятельной особы в лице генерал-майора Свиты Александра II графа И.Г. Ностица, смертную казнь заменил пожизненной каторгой. По случаю воцарения на престоле Николая II, Рогинский получил амнистию.
Отношение к гимназистам было еще мягче. Ни один ученик, даже арестованный с оружием в руках, не был приговорен ни к каторге, ни тем более к смертной казни. Даже гимназист Левиновский, обвиненный в соучастии в убийстве 9 человек по приговорам повстанческого руководства, был отправлен всего лишь в Амурские арестантские роты [5, с. 19].
Конечно, нужно отличать повстанцев от подобных уголовников, только называвшихся людьми.
Среди самих повстанцев было немало людей, чьи поступки и желания были искренни, кто не опускался до обыкновенной уголовщины против мирного населения, а сражался с равным себе противником, вызывая уважение и восхищение соперника относительно своего военного таланта и борьбой за возрождение своего государства. Здесь следует выделить отдельно отставного подполковника русской армии, помещика Кобринского уезда Ромуальда Траугутта, который своим патриотизмом и искренностью вызывал уважение у противника. Вот, что он говорил позднее на допросе: «Я никому не давал совета поднимать восстание, наоборот, как бывший военный, я видел всю сложность борьбы без армии и вооружения с государством, известным своей военной мощью. Когда вооруженное восстание должно было вспыхнуть в Кобринском повете…, где я жил, за несколько дней до срока ко мне обратились, умоляя, чтобы я принял командование. Обратившимся я описал все препятствия, как общего, так и личного порядка и рекомендовал отменить решение о начале восстания. Оказалось, что сделать это было уже невозможно. Тогда я согласился с их просьбой, так как счел, что как поляк обязан не щадить себя, когда другие жертвуют всем».
Но также нельзя огульно обвинять российские власти в каких-то «злодеяниях» и мифической «оккупации» Беларуси, как это сделал А. Радюк, хотя, безусловно, злоупотребления и преступления со стороны властей, особенно военных, имели место. Следует, наконец, признать, что любое государство имеет право на защиту целостности своей территории и границ. Иначе, обвиняя царское правительство в жестокости, надо быть последовательными и предъявить претензии большинству европейских (и не только) государств, благо вся история их становления построена на крови.
Как известно, общее число участников восстания в Северо-Западном крае составило около 77000 человек. Из них судебным репрессиям подверглось только 9361 человек. Таким образом, общее число репрессированных составляет лишь 12,8%. Здесь остается согласиться с мнением минского историка А. Гронского, что «власти не стремились использовать широкие репрессии для подавления восстания, а стремились обходиться в основном мерами административного воздействия» [3, с. 152].
С мифом всегда расставаться тяжело, особенно, если он пустил глубокие корни в отечественной истории. Но ради объективности от него надо избавляться. М.Н. Муравьев не был безгрешным и святым. Как и любой человек, занимавший высокий государственный пост, он был властным, волевым, жестким, возможно жестоким. Но он не заслужил ярлыков «палача и вешателя». Крови на нем не больше, чем на руководстве повстанцев. Своими энергичными действиями в 1863-1864 гг. он спас страну от развала, а белорусский народ от еще больших жертв. Ведь еще неизвестно, как сложилась бы судьба той территории, которая сегодня называется Беларусью в случае победы повстанцев.
Закончить хотелось бы словами Романа Рогинского, сказанного им о восстании: «Все это уже, слава Богу, миновало и повториться не должно. Наш край иным путем должен достичь независимости».
Сайт «Западная Русь» - http://zapadrus.su/zaprus/istbl/847-nevinnye-zhertvy-muraveva-ili-za-chto-kaznili-uchastnikov-polskogo-vosstaniya-1863-1864-gg.html
И послесловие от putnik1 из НЕДОВЕШАТЕЛЬ
Михаила Николаевича Муравьева, усмирителя мятежа 1863-1864 годов в Северо-Западном крае (нынешние Литва и Беларусь), тогдашняя российская демшиза всех цветов и рамеров ненавидела люто, даже более страстно, чем польская шляхта, с которой он успешно боролся.
И так повелось дальше. Вешатель, и все тут. И ничего больше, хотя очень даже было о чем. И позже, в советской, и сейчас, в польской, литовской и белорусской "патриотической" литературе принято стенать о многих тысячах невинных жертв, уничтоженных кровавым российским сатрапом.
Между тем же, документы свидетельствуют:
- из 77000 обывателей, так или иначе причастных к мятежу на территории СЗК, под суд было отдано 9361 бунтовщика,
- а сколько-то серьезным, связанным с лишением свободы наказаниям из этого числа подверглось 1911 наиболее виновных,
- и лишь 567 "особым" выписали веревку,
- но в итоге и тут большинству повезло: исполнили всего 72 приговора на территории Литвы и 56 в Беларуси.
А всего, повесили 128 персон, не удавить коих, - спасибо белорусским историкам за кропотливый, очень актуальный труд, - означало бы погрешить и против людей, и против Бога. Все прочие выжили и завещали ненависть потомкам.
В то же время, следует учесть, что власти не всегда карали смертной казнью лиц, которые этого заслуживали, даже рассуждая с современных позиций. Так, из всей группы в 13 человек (12 дворян и однодворец), принимавшей участие в повешении старосты села Озерищи Макаревича, к смертной казни кроме Масальского были приговорены еще 2 человека - помещичий сын Эдуард Керсновский и однодворец Антон Глебович. Спустя несколько дней двум последним казнь была заменена: Керсновский получил 20 лет каторги, Глебович выслан в отдаленные места Сибири. В отношении остальных лиц власти ограничились полицейским надзором. Между тем, перед смертью Макаревичу выкололи глаза, и согласно архивным документам, самое активное участие в этом преступлении принимали именно Глебович и Керсновский [6, лл. 144-147].
Роман Рогинский, талантливый повстанческий командир, наделавший немало переполоху на территории современной Брестской области, после почти 750 километрового тяжелейшего зимнего рейда 1863 г. был арестован в Мозырском уезде. По совокупности преступлений (лично убил двух безоружных человек) военным трибуналом Варшавы был приговорен к смертной казни. Наместник Царства Польского великий князь Константин Николаевич, учитывая раскаяние Рогинского и ходатайство влиятельной особы в лице генерал-майора Свиты Александра II графа И.Г. Ностица, смертную казнь заменил пожизненной каторгой. По случаю воцарения на престоле Николая II, Рогинский получил амнистию.
Отношение к гимназистам было еще мягче. Ни один ученик, даже арестованный с оружием в руках, не был приговорен ни к каторге, ни тем более к смертной казни. Даже гимназист Левиновский, обвиненный в соучастии в убийстве 9 человек по приговорам повстанческого руководства, был отправлен всего лишь в Амурские арестантские роты [5, с. 19].
Конечно, нужно отличать повстанцев от подобных уголовников, только называвшихся людьми.
Среди самих повстанцев было немало людей, чьи поступки и желания были искренни, кто не опускался до обыкновенной уголовщины против мирного населения, а сражался с равным себе противником, вызывая уважение и восхищение соперника относительно своего военного таланта и борьбой за возрождение своего государства. Здесь следует выделить отдельно отставного подполковника русской армии, помещика Кобринского уезда Ромуальда Траугутта, который своим патриотизмом и искренностью вызывал уважение у противника. Вот, что он говорил позднее на допросе: «Я никому не давал совета поднимать восстание, наоборот, как бывший военный, я видел всю сложность борьбы без армии и вооружения с государством, известным своей военной мощью. Когда вооруженное восстание должно было вспыхнуть в Кобринском повете…, где я жил, за несколько дней до срока ко мне обратились, умоляя, чтобы я принял командование. Обратившимся я описал все препятствия, как общего, так и личного порядка и рекомендовал отменить решение о начале восстания. Оказалось, что сделать это было уже невозможно. Тогда я согласился с их просьбой, так как счел, что как поляк обязан не щадить себя, когда другие жертвуют всем».
Но также нельзя огульно обвинять российские власти в каких-то «злодеяниях» и мифической «оккупации» Беларуси, как это сделал А. Радюк, хотя, безусловно, злоупотребления и преступления со стороны властей, особенно военных, имели место. Следует, наконец, признать, что любое государство имеет право на защиту целостности своей территории и границ. Иначе, обвиняя царское правительство в жестокости, надо быть последовательными и предъявить претензии большинству европейских (и не только) государств, благо вся история их становления построена на крови.
Как известно, общее число участников восстания в Северо-Западном крае составило около 77000 человек. Из них судебным репрессиям подверглось только 9361 человек. Таким образом, общее число репрессированных составляет лишь 12,8%. Здесь остается согласиться с мнением минского историка А. Гронского, что «власти не стремились использовать широкие репрессии для подавления восстания, а стремились обходиться в основном мерами административного воздействия» [3, с. 152].
С мифом всегда расставаться тяжело, особенно, если он пустил глубокие корни в отечественной истории. Но ради объективности от него надо избавляться. М.Н. Муравьев не был безгрешным и святым. Как и любой человек, занимавший высокий государственный пост, он был властным, волевым, жестким, возможно жестоким. Но он не заслужил ярлыков «палача и вешателя». Крови на нем не больше, чем на руководстве повстанцев. Своими энергичными действиями в 1863-1864 гг. он спас страну от развала, а белорусский народ от еще больших жертв. Ведь еще неизвестно, как сложилась бы судьба той территории, которая сегодня называется Беларусью в случае победы повстанцев.
Закончить хотелось бы словами Романа Рогинского, сказанного им о восстании: «Все это уже, слава Богу, миновало и повториться не должно. Наш край иным путем должен достичь независимости».
Сайт «Западная Русь» - http://zapadrus.su/zaprus/istbl/847-nevinnye-zhertvy-muraveva-ili-za-chto-kaznili-uchastnikov-polskogo-vosstaniya-1863-1864-gg.html
И послесловие от putnik1 из НЕДОВЕШАТЕЛЬ
Михаила Николаевича Муравьева, усмирителя мятежа 1863-1864 годов в Северо-Западном крае (нынешние Литва и Беларусь), тогдашняя российская демшиза всех цветов и рамеров ненавидела люто, даже более страстно, чем польская шляхта, с которой он успешно боролся.
И так повелось дальше. Вешатель, и все тут. И ничего больше, хотя очень даже было о чем. И позже, в советской, и сейчас, в польской, литовской и белорусской "патриотической" литературе принято стенать о многих тысячах невинных жертв, уничтоженных кровавым российским сатрапом.
Между тем же, документы свидетельствуют:
- из 77000 обывателей, так или иначе причастных к мятежу на территории СЗК, под суд было отдано 9361 бунтовщика,
- а сколько-то серьезным, связанным с лишением свободы наказаниям из этого числа подверглось 1911 наиболее виновных,
- и лишь 567 "особым" выписали веревку,
- но в итоге и тут большинству повезло: исполнили всего 72 приговора на территории Литвы и 56 в Беларуси.
А всего, повесили 128 персон, не удавить коих, - спасибо белорусским историкам за кропотливый, очень актуальный труд, - означало бы погрешить и против людей, и против Бога. Все прочие выжили и завещали ненависть потомкам.