„Фактор Сионизма”. Отрывки из книги
Ниже - несколько отрывков из книги Айвора Бенсона „Фактор Сионизма” .
*
...После окончания Второй мировой войны терроризм и тирания еврейского национализма, подобно раковым клеткам, из России распространилась по всей Восточной Европе. Блис Лейн, посол США в коммунистической Польше, отметил численное преобладание евреев на ключевых должностях по контролю за населением.
В Венгрии Матиаш Ракоши (урождённый Рот) при поддержке Красной армии был назначен на пост премьер-министра и его кабинет, как отмечала лондонская ”Таймс”, состоял ”преимущественно из евреев.”
По свидетельству журнала ”Нью стейтсмен”, в Чехословакии ”и партийная верхушка, и крупные чины в секретной службе были по происхождению евреями”.
Относительно Румынии в 1953 г. в ”Нью-Йорк тайме” сообщалось следующее: ”Румыния наряду с Венгрией имеет, вероятно, самое большое количество евреев в своей администрации.” Там террор бушевал под предводительством Анны Паукер, дочери раввина.
В Восточной Германии режим коммунистического террора возглавляла наводящая страх Хильда Бенджамин, вначале в качестве вице-председателя Верховного суда, а затем как министр юстиции.
Везде наблюдалась одна и та же модель осуществления революции: контроль над населением как средство создания беспорядка и подрыва статуса кво; создание хаоса с последующим ”восстановлением” порядка с помощью союза денег и еврейского национализма, для того чтобы отвечать требованиям запланированного ”нового мирового порядка.”
Блистательный исторический обзор был сделан в 1920 году Уинстоном Черчиллем, занимавшим тогда пост министра обороны и военно-воздушных сил в правительстве Великобритании, который имел в своём распоряжении все аналитические данные военной разведки и дипломатического корпуса своей страны.
Он писал в лондонской ”Иллюстрейтед санди геральд”: ”Это движение среди евреев не ново. Со времён тайного общества ”Спартак” Вейсгаупта до Карла Маркса и далее до Троцкого (Россия), Белы Куна (Венгрия), Розы Люксембург (Германия) и Эммы Гольдман (США) неуклонно росла международная сеть конспирации, ставящая себе целью свержение цивилизации и преобразование общества на основе приостановления развития, завистливой недоброжелательности и невозможности равенства.”
Черчилль, однако, глубоко заблуждался в вопросе чрезвычайной важности - он дал убедить себя, что сионизм был задуман евреями западных стран как бастион против атеистического русского коммунизма, в то время как оба они фактически были всего лишь двумя ветвями одного и того же заговора...
...Глава 3. Проблема Национального Самосознания...
...В своём монументальном труде ”Спор о Сионе” Дуглас Рид уделяет особенно много внимания времени и месту, ”где это всё началось”:
”Начало этой истории восходит к 459 году до Р.Х… В этом году маленькое палестинское племя иудеев (незадолго до этого отвергнутое израильтянами) провозгласило расовую доктрину, влияние которой на последующие судьбы человечества оказалось губительнее взрывчатых средств и эпидемий. Теория господствующей расы была объявлена иудейским законом.
Иудеи были в то время незначительным племенем среди народов, подвластных персидскому царю, а то, что сегодня известно под именем Запада, не существовало ещё даже в воображении. После двух тысячелетий христианской эры западной культуре, выросшей из неё, сегодня грозят разложение и гибель”.
Нет сомнения, что ”маленькое племя”, о котором пишет Рид, почти полностью рассеялось в многовековой практике смешанных браков с представителями коренного населения стран проживания. Как сказали бы антропологи, ”от иудейского гена образца 459 года до Р.Х. фактически ничего не осталось”.
Однако иудаизм, истоки которого можно проследить от 459 г. до Р.Х., сохраняются по сей день.
Несмотря на это, сейчас мы можем с той же долей уверенности утверждать, что существует даже более глубокий генеалогический разрыв, чем тот, который был вызван продолжающимся смешением библейских евреев с другими национальностями.
Подавляющее большинство тех, кто сегодня называет себя евреями, являются уже сильно смешанными потомками хазар, народа тюркского происхождения, который некогда владел обширной империей, простиравшейся от Чёрного моря до Каспийского и от Кавказа до Волги, чьи правители примерно в 740 году решили принять иудаизм как государственную религию.
Само собой разумеется, что не может быть никакой ясности в понимании еврейского или сионистского присутствия в истории XX века без ясного представления о значении главного компонента нашего исследования, а именно - понятия еврейства. Что такое еврей и что из себя представляет еврейский народ? Что такое иудаизм?
Доктор Наум Гольдман, который в течение ряда лет был президентом одновременно Всемирного еврейского конгресса и Всемирной сионистской организации, отмечает в своей книге ”Еврейский парадокс”: ”Помнится, как ещё будучи студентом, во время одной из лекций я предложил более двадцати определений: иудаизм как религия, как народ, как нация, как культурная общность и т. д. Ни одно из них не было абсолютно правильным”.
Ни одно из этих определений не могло быть ”абсолютно правильным”, потому что все они были составляющими единой реальности - еврейской реальности. Доктор Гольдман сознаётся, что в 17 лет он не был ”ортодоксальным евреем в религиозном смысле этого слова” и что многие современные евреи более не являются верующими. И действительно ортодоксальные, или верующие, евреи сегодня составляют только незначительное меньшинство.
Доктор Гольдман отрицает определение, данное одним из наиболее приверженных защитников еврейства Жаном Полем Сартром: евреем является любой, кого другие называют таковым. Сам Сартр был живым опровержением своего собственного определения: будучи сам евреем, он не воспринимался таковым окружающими.
Итак, как же разгадать эту загадку? Ответ прост: для самих евреев вопрос национальной принадлежности на самом деле не был так важен; евреи могут представлять самые разные типы людей, одни из которых верующие, большинство - неверующие; они могут сильно отличаться друг от друга, говорить на различных языках и, тем не менее, быть безошибочно распознаваемыми в своей собственной среде.
И безоговорочным авторитетом, решающим это во всех местных общинах, является организация или группа под названием Бет Дин.
Современные евреи разделяются на две основные группы: сефарды и ашкенази. Сефарды могут считать себя преемниками тех евреев, которые были рассеяны по всей Северной Африке, Испании и другим частям средиземноморского бассейна; ашкенази же имеют восточно-европейское происхождение. Сефарды говорили на испано-еврейском диалекте, который называется ладино, а ашкенази - на немецко-еврейском диалекте, известном как идиш.
Книга Артура Кестлера ”Тринадцатое колено” содержит современный, наиболее полный исторический, антропологический и лингвистический анализ этой проблемы. Он отмечает, что в 60-х годах XX века общее число сефардов составляло около 500000 человек, в то время как остальная часть еврейского населения, насчитывавшая миллионы, была ашкенази.
Для изменения вероисповедания в правящем классе хазар требовались евреи палестинского происхождения; отсюда следует, что в генетическом фонде хазар слабо присутствовал еврейский ген.
Важнейшее значение имеют первые проблески долгие годы замалчивавшейся истины - еврейской расы как таковой не существует и, за исключением незначительного меньшинства, современные евреи не имеют наследственной связи с библейскими евреями. В результате термин ”антисемитизм” полностью теряет свой смысл и становится лишь средством политической борьбы.
Таким образом, по отношению к евреям не может быть никаких враждебных чувств по расовому признаку, так как они не принадлежат к особому типу западной расы и уж, конечно, не являются семитами.
Некоторые евреи, благодаря многовековому процессу смешения с коренным населением стран проживания, уже не считают себя евреями; происходит процесс ассимиляции с различными результатами, в которых отражается подлинное расовое различие.
Вильям Шекспир прекрасно осознавал это, когда в своей пьесе ”Венецианский купец” счёл возможным выдать замуж дочь Шейлока Джессику за одного из компаньонов Антонио без особого риска оскорбить чувства английской публики.
Цель автора этой книги - изучить и объяснить феномен еврейской ”национальной принадлежности”, которая не имеет расового происхождения, но которая на протяжении всей истории была причиной пробуждения реакции антагонизма и даже враждебности среди коренного населения.
Итак, в каком соотношении находятся иудаизм и сионизм? Не может быть более авторитетного ответа на этот вопрос, чем тот, что даёт доктор Хаим Вейцман, который стоял у истоков сионизма, был долгие годы его главным рупором и поборником на Западе и стал первым президентом сионистского государства Израиль.
Доктор Вейцман в автобиографии ”Пробы и ошибки” (Trial and Error) говорит, что евреи в России были разделены на три группы. Первая из них, членов которой называли ”ренегатами”, были те немногие, которые только хотели иметь возможность спокойно жить как российские граждане.
Остальные же, которые составляли подавляющее большинство, раскололись на две равные половины - коммунистических активистов, которые направляли свои усилия на совершение мировой революции с началом, положенным в России, и сионистов, которые настаивали на образовании еврейского национального государства как дела первостепенной важности. Еврейские семьи, включая семью самого д-ра Вейцмана, имели диаметрально противоположные мнения по этому вопросу.
Очевидный взаимный антагонизм этих двух групп должен был сыграть важную роль в великой революционной драме, так как именно он дал возможность д-ру Вейцману и его сторонникам убедить западных политических лидеров, включая Уинстона Черчилля, в том, что помощь сионизму является лучшим способом остановить устрашающий натиск революционного коммунизма.
Сейчас мы можем яснее представить, что обеими группами руководил единый центр с установкой на будущее слияние. Вполне понятно, что для уничтожения всех наций, за исключением одной, единственной и господствующей, требовалось давление снизу (коммунистическая революция) и сверху (осуществление сионистской ”власти кошелька”).
Сионизм можно определить и как форму талмудического иудаизма, перешедшую в шовинистический светский национализм с исключённым религиозным фактором, кроме тех случаев, когда последний может быть использован как приём ведения современной политической борьбы. Подобно д-ру Вейцману почти все сионистские лидеры были неверующими.
Вот и всё, что можно сказать о национальном самосознании евреев в целом и о сионизме как современном еврейском националистическом движении; для правильного понимания истории необходимо исследовать проблему еврейства в плане проявления национальной принадлежности на персональном или индивидуальном уровне.
Эта тема умышленно окутывалась тайной по простой причине: национализм, лишённый реальной территориальной базы, существующий и, в основном, задействованный со стороны людей, разбросанных малыми группами среди коренного населения стран проживания, должен был функционировать в режиме секретности...
...Глава 4. Финансовая Олигархия И ”Новый Мировой Порядок”
Запад понёс огромные потери под воздействием растлевающей и продажной идеологии и морали, которые заставляют нашу политическую интеллектуальную элиту заявлять о своём приятии и поддержке тех самых кругов, которые смело провозглашают своей целью разрушение Запада.
Ричард Кларк.
Технологический терроризм
Роль евреев на Западе для большинства людей является в такой же степени ”загадкой, спрятанной внутри тайны, которая внутри головоломки”, как и в Советском Союзе после революции, загадкой практически неразрешимой из-за изощрённой системы интеллектуального терроризма, которая делает невозможным открытое обсуждение данной темы.
Однако последствия этого видны повсюду и время от времени освещались в различных публикациях, как, например, в книге Вильсона Робертсона ”Вытесненное большинство”, ”большинство”, конечно же, WASP- белые англо-саксонские протестанты, которые стояли у истоков создания и будущего процветания США.
Определились два несомненных фактора чрезвычайной важности:
- Идеал ”нового мирового порядка”, провозглашённый большевиками с момента свержения царского режима в России в 1917 году, имеет почти точный аналог на Западе, и оба они подобны колёсам, установленным на противоположных концах одной и той же оси.
- Еврейское присутствие на Западе повсеместно демонстрирует поразительное единство и последовательность в продвижении к цели, каковой является еврейский национальный и сионистский идеал, символизируемый государством Израиль и географически расположенный в государстве Израиль.
Вопрос заключается в следующем: какую роль играет сионизм (если это вообще имеет место) в поддержке стремления Запада создать единый мир?
На этот вопрос возможен только один ответ, основанный на единой трактовке истории нашей страны, ибо как можно серьёзно анализировать и обсуждать роль евреев, кроме как в контексте ”центра этих событий”, о которых пишет профессор Арендт?
Знания могут быть двух родов - знание мира вне нас, макрокосма, и знание внутреннего мира, микрокосма, и оба эти мира безграничны.
Чем лучше мы знаем самих себя, тем легче нам познать мир вне нас; и наоборот, чем лучше мы знаем мир, тем легче нам познать самих себя и наши самые насущные и постоянные потребности.
Для укрепления нашей позиции как индивидуумов нам не нужно всё больше и больше знаний, нам нужны знания особого свойства, опирающиеся на непротиворечивые и складывающиеся в единую картину факты. Нам нужна логически последовательная интерпретация истории нашего столетия и понимание того, что нам необходимо для нашего физического и духовного здоровья.
Следующая цитата из книги, написанной тремя университетскими профессорами истории и опубликованной в 1949 г., может служить отправной точкой в исследовании того, что они именуют ”этим веком конфликтов”.
”Две мировые войны и ряд локальных войн, революции и кризисы сейчас рассматриваются как эпизоды в одном столетии конфликтов, которое началось в 1914 г. и которое ещё продолжается. Это век, который принёс миру больше перемен и трагедии, чем какой-либо другой. И всё же, каким бы ни было его значение и последствия, мы уже можем думать и писать о нём как об историческом целом”2.
Век конфликтов, рассматриваемый как единое целое, должен быть объяснён и понят также как единое целое. Следовательно, нам нужен в высшей степени сжатый и упрощённый синопсис истории нашего столетия, если мы хотим получить цельную и связную картину того, что представляется нам непрерывной цепочкой ”эпизодов, конфликтов и трагедий”.
Метод, избранный нами, предполагает составление перечня бесспорных утверждений, которые можно развить, расширить и подкрепить обширной библиографией. Вот этот перечень:
1. Наш век конфликтов - это продукт союза денег и интеллекта, причём интеллект почти неизменно подчиняется деньгам и служит им, так как деньги - основной источник всемогущей власти в XX веке.
2. Нам нужно найти и идентифицировать изменения, которые произошли в сфере денег и интеллекта, изменения, которые сделали это столетие столь отличным от всех других, отражённых в летописи исторических событий.
3. Изменения, которые произошли в мире денег, таковы: целые конгломераты финансового капитализма, которые были разрознены и национально ориентированны, были поглощены более крупными конгломератами финансового капитализма, обслуживающими другую группу долговременных интересов.
4. Изменения, которые произошли в сфере интеллекта, таковы: христианская ортодоксия была заменена идеологией социализма на основе согласованной интеллектуальной структуры отношений и системы ценностей. Этот социализм, или мирская религия, вызвал явление, которое Карл Густав Юнг описал как ”психическую эпидемию”, поражающую в наши дни образованные слои западного мира.
5. Перемены, которые возвестили о наступлении эры конфликтов, впервые стали очевидны в Южной Африке в конце 90-х годов прошлого столетия, породив англо-бурскую войну (первую из трёх братоубийственных войн на Западе), начало конца Британской империи и начало новой беспрецедентной абсолютной власти мирового империума как модели мира XX века, мира, где царят деньги, где решающим является расовая принадлежность и где властвует сионистский национал-социализм.
6. Перемены в той роли, которую играют деньги и интеллект, втянули народы западных стран в некую диалектическую ловушку, где деньги - это тезис, социализм - антитезис, а новая абсолютная власть - синтез; деньги всё больше укрепляют свою власть, социализм ведёт к полному рассредоточению и распределению власти; разрешение этого противоречия придаёт новой абсолютной власти особый динамизм.
7. Процесс перехода финансовой власти новому империуму был завершён только в 1930-е годы, когда Дж. Морган и великие семьи поселенцев Америки потеряли свои доминирующие позиции на Уолл-стрит.
8. Непосредственной причиной значительного обострения конфликтов во всём мире является внешнее вмешательство в естественную иерархическую систему внутри и среди этнических групп, по мере того как повсюду появлялись новые государства и были установлены режимы, не имеющие локального и естественного права на существование. Именно вмешательство со стороны третьих сил придаёт конфликтам XX века общий характер и делает их совершенно отличными от конфликтов прошлых столетий.
9. Все эти события в дальнейшем усугубляются порочной системой создания капитала и долгов, при которой западные страны выступают одновременно в роли правонарушителей и пострадавших.
Мы можем думать о нашем веке конфликтов как об историческом целом, но какие у нас есть основания полагать, что это результат единого и постоянного набора легко распознаваемых причин?
Историки могут дать нам бесчисленное множество примеров основных решающих факторов, обескураживающих всех в момент, когда они начинают действовать, но которые в конце концов поддаются самому простому объяснению...
...Требуется такая трактовка истории нашего столетия, которая объяснит и сделает понятными произошедшие глобальные перемены, перемены, приведшие к большим конфликтам и трагедиям, чем когда-либо прежде в истории. Среди немногих книг по истории, в которых делалась попытка трактовать историю нашего столетия как единое целое, книга Освальда Шпенглера ”Закат Европы” и книга Кэрролла Квигли ”Трагедия и надежда”.
Самым значительным вкладом Шпенглера в историографию является его теория морфологии истории, в которой он выявляет заложенное в европейской цивилизации условие неизбежного заката. Как это ни парадоксально, он не считает такую позицию пессимистической. Из анализа, проведённого Шпенглером, явственно проступает один факт. То, что произошло в XX веке, должно быть рассмотрено и изучено не как чистая политика, а скорее как союз денег и интеллекта в качестве основной движущей силы в международных делах.
Квигли оставляет многое без объяснений - возможно он сделал это намеренно - но он подкрепляет большим количеством документальных свидетельств тезис о том, что многое из происшедшего в нашем столетии было преднамеренным и запрограмированным.
Фактически он предлагает конспиративную теорию истории, включающую в себя целый ряд секретных и полусекретных организаций наподобие ”Родс сколаршип траст”, движение ”Круглого стола”, Королевский институт международных отношений и американский Совет по международным отношениям, всё под прикрытием того, что он называет ”англо-американской сетью” бизнесменов, работников системы образования, политиков и журналистов.
Квигли, который был профессором истории и международных отношений в Школе международных отношений Джорджтаунского университета, в Вашингтоне, округ Колумбия, предоставляет множество тщательно документированной информации, которую никто ещё не пытался подогнать под общую трактовку истории нашего столетия.
”Трагедию и надежду” поспешно сняло с публикации издательство Макмиллана, предположительно по той причине, что эта работа, как выяснилось, дала слишком много для исчерпывающей, цельной интерпретации истории нашего столетия к немалому смущению тех, кто предпочитает работать под завесой секретности. Вот что пишет Квигли в ”Трагедии и надежде”:
”Я знаю о работе этой сети, потому что я изучал её в течение 20 лет, и мне было разрешено в течение 2 лет в начале шестидесятых годов изучать их документацию и секретные записи. У меня не вызывают неприятия эти материалы и их основные цели и задачи, ибо большую часть своей жизни я был близок к этой сети, знаком с методами её работы.
И в прошлом, и сравнительно недавно у меня вызывали возражение некоторые их подходы и тактика, но в целом, основным моим расхождением с ней является то, что эта сеть желает остаться в тени, а я полагаю, что её роль в истории достаточно значительна и она должна быть гласной и открытой”.
Теория, согласно которой то, что случилось, было предопределено и запрограммировано, находит своё развитие у другого историка, Арнольда Тойнби, причём не в его монументальном труде ”Постижение истории”, а в других, публичных, высказываниях. Ниже следует пример из доклада, прочитанного на 4-й ежегодной конференции Института научных исследований международных отношений в Копенгагене в июне 1931 года (опубликовано в журнале ”Международные отношения” за декабрь 1931 года):
”В настоящее время мы прикладываем все усилия, действуя при этом осмотрительно, чтобы вырвать эту неразгаданную, таинственную силу, называемую суверенитетом, из когтей локальных национальных государств современного мира.
И всё время упорно отрицаем на словах то, что мы делаем собственными руками, потому что оспаривать суверенитет локальных национальных государств современного мира всё ещё является опасной ересью, за которую какой-нибудь государственный деятель или публицист может быть, хотя и не буквально, пригвождён к позорному столбу, подвергнут остракизму и дискредитации”.
Совершенно очевидно, что потеря национальными государствами значительной части своего суверенитета в течение XX века представлялась Квигли и Тойнби частичным осуществлением их идеала тщательно спланированного ”дивного нового мира” (ссылка на книгу Олдоса Хаксли ”О, дивный новый мир”. - Примеч. пер.), который надо построить на выровненных руинах старого мира.
Для Квигли это мир ”надежды”, который придёт на смену миру ”трагедии”, миру запланированных революционных перемен, призванных заменить беспорядочный, хаотичный мир медленных эволюционных перемен.
Где и когда начался этот век конфликтов? Три автора, упомянутые выше, утверждают, что он начался в 1914 году во время Первой мировой войны; но есть веские основания полагать, что начался он с англо-бурской войны 1898-1902 годов, которую можно со всей определённостью считать началом конца британского мирового господства и наступлением эры мирового господства более загадочного типа.
Если можно утверждать, что эра конфликтов началась с англо-бурской войны, тогда именно на примере Южной Африки нам может представиться прекрасная возможность увидеть более отчётливо очень важные исторические сдвиги, которые в дальнейшем спровоцировали цепную реакцию перемен, охвативших весь мир.
До тех пор история Британской империи представляла собой прогрессивное движение вперёд, омрачённое только отделением от нее американских колоний. Британия превзошла всех своих соперников в погоне за колониальными владениями в прошлом веке и на стыке XIX и XX веков могла похвастаться тем, что она является ”империей, где никогда не заходит солнце”.
Однако по чистой случайности африканеры-буры, как их называли, которые иммигрировали из британской Кейп Колони в практически не заселённую глубинку Южной Африки, неожиданно оказались владельцами богатейших золотых приисков.
Стремление расистов-националистов типа Сесиля Джона Родса и Альфреда Мильнера присоединить новую бурскую республику Трансвааль к Британской империи вполне понятно.
В атмосфере и настроениях, царивших тогда, было бы просто немыслимо не попытаться ухватить такой ценный куш.
После войны, которая неожиданным образом унесла много человеческих жизней и потребовала больших затрат, Британии удалось прибавить к своей империи и Трансвааль, и его соратника по борьбе, Оранжевую республику, но произошло это при обстоятельствах, крайне не похожих на те, которые сопровождали все прежние имперские завоевания.
Это была война, по поводу которой среди британцев существовали самые острые разногласия, пока не прозвучали первые выстрелы, произведённые бурами. Это была война, о которой британское правительство заблаговременно было поставлено в известность одним из наиболее преданных подданных империи генералом Вильямом Батлером, тогдашним главнокомандующим британскими военными силами в Южной Африке; это была война, которая вызвала целый поток информации более лживой, чем во время любой другой войны за время существования Британской империи.
Определённо в этой заманчивой перспективе дальнейшей экспансии империи, пока ещё шла война, было нечто отличное, которое так объяснил известный автор Дж. А. Хобсон:
”Мы боремся за то, чтобы власть в Претории перешла в руки международной олигархии - владельцев рудников и биржевых дельцов. Англичанам следует осознать, что экономическое будущее Южной Африки находится и, по-видимому, останется в руках преимущественно иностранцев, которые занимаются финансами и чьи интересы расходятся с интересами Британии”.
В правильности такой оценки не приходится сомневаться. В книге ”Бурская война”, опубликованной в 1979 году, Томас Пакенхем так объясняет причины, приведшие к этой войне:
”Во-первых, существует тонкая золотая нить, сплетённая ”золотыми жуками”, - семьёй миллионеров Ренд, которые контролировали богатейшие рудники в мире. До настоящего времени исходили из предположения, что ни один из ”золотых жуков” не был напрямую связан с развязыванием войны. Но они были прямо заинтересованы в этом.
Я обнаружил свидетельство неофициального союза между сэром Альфредом Мильнером, верховным комиссаром, и фирмой ”Вернер Бейт”, главной фирмой по горным разработкам. Я уверен: именно этот союз дал Мильнеру силу ввергнуть страну в пучину войны”.
Хобсон посвящает управлению рудниками в Трансваале целую главу своей книги. Некоторые из финансистов, стоящих у истоков этой отрасли, были англичанами; он называет в их числе Родса, Рада и Дж. Б. Робинсона.
Все вышеназванные лица сколотили состояние в Южной Африке, а другие ”международные финансисты, составившие небольшую группу, в основном из евреев, проживающих в Германии”, уже были богатыми, когда приехали в эту страну, и имели доступ практически к неограниченным фондам в Европе, включая немецкий Дрезденский банк, который, по мнению Хобсона, в основном находился во владении Вернера и Бейта.
Родсу тоже приходилось обращаться к международной банковской династии, лондонским Ротшильдам, за деньгами, чтобы выкупить долю своих конкурентов и получить полный контроль над алмазным производством в Кимберли.
Генерал Вильям Батлер высказывался ещё более категорично об источниках власти и побудительных причинах, которые были решающими в развязывании войны. Он называл их теми, кто ”протягивает бикфордов шнур к политическому динамиту”. В донесении в военное министерство в июне 1899 года он писал:
”Если бы евреи держались в стороне, было бы несложно придти к соглашению, но они явно намерены ввергнуть страну в гражданскую борьбу. Признаки этого слишком очевидны, чтобы сомневаться в существовании сильных подводных течений, создатели которых намерены любой ценой развязать войну для достижения своих собственных эгоистических целей”.
Замеченный очень немногими и понятый ещё меньшим числом людей, в решающий исторический момент эффективный контроль, осуществляемый Британской империей, мгновенно вышел из-под начала собственно британцев. Или, иначе говоря, центр тяжести подлинной власти в мире заметно сдвинулся.
Это была необъяснимая перемена, которая вызвала цепную реакцию дальнейших перемен, в первую очередь для Британской империи, а затем и для всего мира. Точнее, это был первый явный признак начала процесса перемен в области финансового капитала, которому суждено было завершиться только в середине 30-х годов.
Другие перемены менее заметны, из них наиболее важными являются радикальные перемены в методах ведения войны - как никогда прежде в истории, человеческий ум сам стал полем битвы для враждующих интересов.
Политическая война, по определению фон Клаузевица, ”война другими средствами”, велась всегда, но никогда прежде в таких масштабах, как в начале века. И пропаганда всегда использовалась как средство подготовки населения к войне, но миру предстояло столкнуться в конце 90-х годов прошлого столетия с чем-то беспрецедентным по количеству и беспардонности лживой пропаганды, которая использовалась, чтобы втянуть британцев в англо-бурскую войну.
Это новое зло, или же возврат старого зла в грандиозных масштабах, поистине потрясло генерала Батлера, который написал 18 декабря 1898 года министру по делам колоний следующее:
”Все политические вопросы в Южной Африке и почти вся информация, поступающая из Кейптауна, разрабатываются, как я уже писал, колоссальным синдикатом по распространению лживой информации”.
Хобсон писал в своей книге ”Война в Южной Африке”:
”Южная Африка представляет уникальный пример могущественной прессы, которой владеет, контролирует и руководит небольшая кучка людей, имеющих конкретную цель спровоцировать конфликт, призванный служить их деловым интересам”.
С провидческой проницательностью Хобсон написал книгу ”Психология ура-патриотизма”, которая в качестве анализа бесчестных приёмов пропаганды может быть сопоставлена с ”1984” Джорджа Оруэлла...
...Примечательно, что первые годы XX столетия также породили новое явление, которое и стало одной из отличительных черт наступающего века конфликтов, а именно концентрационные лагеря - символ глобального варварства, где гражданские лица действуют заодно с солдатами на передовой линии всех крупномасштабных конфликтов...
...Итак начнём с рассмотрения радикальных перемен в сфере денег.
К концу XIX века деньги начали приобретать новые роль и значение в деятельности по мере того, как экономика начала превалировать над политикой. Необходимо чётко различать эти два понятия с точки зрения ценности, побудительных причин и контроля на уровне руководства.
Политика - это общественная функция, направленная на достижение благосостояния общества в целом, на долгосрочный и краткосрочный периоды, где требования экономики (хотя и всегда важные) играют лишь второстепенную и вспомогательную роль.
Экономическое мышление, являющееся всего лишь частью политического мышления, ориентированно исключительно на требования экономического прогресса и процветания. Считается аксиомой, что всё, что хорошо для бизнеса, хорошо для общества в целом, точка зрения, которая исключает фактически все другие соображения.
Таким образом, то, что произошло в конце XIX века, не было совсем неожиданным, скорее это надо рассматривать как критический этап, достигнутый в процессе, медленно проистекавшем на протяжении почти всего прошлого столетия.
Англо-бурская война не только возвестила начало конца Британской империи, но и начало конца национальных финансовых суверенитетов во всём западном мире, процесса, который достиг кульминационной точки только в 30-е годы, когда могущественные семьи первых поселенцев Америки во главе с Дж. П. Морганом были окончательно вытеснены с главенствующих позиций на Уолл-стрит.
В отношениях политики и финансовой олигархии вплоть до начала Второй мировой войны существовал очень сложный расклад сил, который можно объяснить следующим образом.
В национальных государствах западного мира всегда существовали целые семьи и династии банкиров, таких, как Ротшильды, Варбурги, Монтефиоре и другие, которые предоставляли кредиты правительствам и специализировались на операциях, выходящих за рамки национальных границ, но они никогда целиком не интегрировались в мировую систему, способную контролировать политику на международном уровне.
Этим конгломератам финансовой олигархии, хотя и весьма влиятельным, недоставало власти для полного контроля над политикой, проводимой национальными государствами, но каждая в отдельности оставалась важной частью национально ориентированного объединения финансового могущества.
Эта ситуация вполне их устраивала в условиях, существовавших до начала этого столетия. Они могли оказывать огромное влияние и в масштабах своей страны и в международном масштабе, но полного господства они достигли позже.
Как это ни парадоксально, несмотря на безусловное лидерство, которого добились еврейские банковские династии в международной торговле, именно неевреи-финансисты, с их собственностью и доступом к рогу изобилия нового богатства вкупе с их контролем над национальной политикой, первыми основали финансовые олигархии, действующие исключительно на международной основе.
Эти факты представлены доктором Кэрроллом Квигли:
”Верхушкой этой системы должен был стать Банк международных расчётов в Базеле, Швейцарии, частный банк, находящийся во владении и контролируемый центральными банками мира, которые сами были частными корпорациями.
Каждый центральный банк в руках таких банкиров, как Монтегю Норман из Банка Англии, Бенджамин Стронг из Федерального резервного банка в Нью-Йорке, Шарль Рист из Банка Франции, Яльмар Шахт из Рейхсбанка, стремился диктовать свою власть правительству своей страны благодаря способности контролировать государственные займы, проводить операции с иностранной валютой, оказывать давление на политиков, готовых сотрудничать с ними с последующим вознаграждением в деловом мире” (”Трагедия и надежда”).
Квигли далее поясняет, что Ротшильды превосходили всех остальных почти на протяжении всего XIX века, но в конце этого века ”их заменяет Дж. П. Морган”, чей центральный офис находился в Нью-Йорке (хотя он работал так, как будто находился в Лондоне), ”где он действительно был основан как ”Джордж Пибоди и компания” в 1838 году”...
***
Спасибо коллеге anfas53 за упоминание о книге.
НАВЕРХ.