Капитализм, государство, искусство
Слоупоки и цензура
Одним из направлений «борьбы» значительной части наиболее амбициозной и наименее талантливой художественной интеллигенции во времена СССР, особенно при Горбачёве, была «борьба» за персональное материальное благополучие, за привилегии, предметы роскоши, короче говоря, за деньги.
Под видом борьбы против коммунистической партийности в искусстве, т.е. классовой цензуры, которую в Советском Союзе применяли по отношению к тем, кто использовал средства искусства для открытой и скрытой пропаганды, например, пофигизма, на манер Пастернака, Довлатова, Жванецкого; антикоммунизма, т.е. фашизма, на манер Солженицына, Новодворской, Астафьева; клерикализма и мистицизма, на манер Бердяева, Флоренского и Айтматова; монархизма на манер Глазунова; белогвардейщины на манер Булгакова; шовинизма, на манер Белова, Распутина, Капутикян, Адамовича; кухонно-политических страстишек, на манер Аксёнова, Тополя, Померанца...
Сегодня особенно очевидна инфантильность и подлость многих «инженеров человеческих душ», особенно, проявленные ими в годы горбачевщины, когда они уверяли, что с окончательным убийством КПСС (которая и без того уже, со времён Хрущева, не несла в себе ничего большевистского), и с воцарением рыночных нравов, власти доллара, утвердится полная свобода любого слова, особенно, если его объявить художественным.
В подавляющем своём большинстве, советские (по паспорту) писатели, артисты, сценаристы, режиссёры, с апломбом Митрофанушки, лгали гражданам СССР, готовя их к роли будущих обманутых дольщиков, пайщиков, вкладчиков МММ, безработных, бездомных гастарбайтеров, проституток, киллеров, коррупционеров, неофашистов, игиловцев, черных риелторов и их жертв.
Незадолго до своей кончины писатель Василий Белов, едва ли не единственный, внятно покаялся в том, что поучаствовал, по деревенской недалекости своей, в уничтожении сверхдержавы под названием СССР, о чём весьма сожалеет, но исправить уже ничего не может.
Актёр и режиссёр, Роллан Быков, долгое время дрейфовавший вместе с большинством культуртрегеров в сторону демократии и рынка, подальше от сталинизма, после победы сторонников рыночной культурки признался в своих интервью и мемуарах, что, с восстановлением власти капитала в стране, снимать фильмы с философским подтекстом гуманизма, а тем более, для детей, стало очень трудно, поскольку теперь художнику дают деньги только под определённый, угодный спонсору, сценарий.
Иными словами, Ролану Быкову вдруг открылось, что профессиональная и партийная цензура в СССР была более объективной, целеполагающей и не такой унизительной, как цензура организованного паханата олигархов.
Жаль, что, например, ни Листьеву, ни Талькову судьба не позволила посмотреть на итоги своей борьбы против коммунизма, хотя бы, до момента расстрела из танковых пушек депутатов Верховного Совета РСФСР, голосовавшего за… роспуск СССР, тем более до трагедии в Норд-Осте или на Майдане.
В СССР нужно было убедить, прежде всего, своих коллег по творческому Союзу, и тогда деньги на фильм, книгу, сценарий выделялись.
Более того, если деньги, выделенные на искусство, не осваивались к концу года, то именитые коллеги обязаны были убедительно обосновать причину своих отказов и срыва объемов профинансированных работ художественного назначения, в противном случае, руководители главлита сами могли получить нагоняй, тем более, во времена Сталина, когда прошлые заслуги редко оправдывали текущие политические ошибки, как это было, например, с Эйзенштейном или Мандельштамом.
Планомерность, например, в киноискусстве СССР, на первое место ставила не денежную выручку, а идейно-воспитательное качество кинопродукции, т.е. степень социалистического реализма произведений, ведущих человека к коммунистическому мировоззрению, к тому же, художественное и философское качество советских фильмов, чаще всего, обеспечивало им окупаемость, а порой, и премии на мировых кинофестивалях, что, впрочем, нельзя считать критерием художественности или содержательности произведений.
Однако отношения между членами руководства того или иного творческого Союза и соискателями средств на реализацию своего проекта, на всех этапах истории искусства в СССР требовали от просителя определенной дипломатии, этикета, иногда лести или небольшого мальчишника с бутылочкой коньяка, но вовсе не миллионных откатов, как сегодня.
Но тут ничего не поделаешь, такой была исходная либерально-феодальная закваска художественной среды, доставшейся социализму от царизма, изрядно знакомой с гонорарами, водкой, кокаином и морфием, получившей дореволюционное обучение и циничное церковное воспитание.
Они и сохраняли затхлую моральную атмосферу в творческих союзах СССР. Значительная часть разночинной интеллигенции царской России грешила мещанством, т.е. тягой к дворянству и к его замашкам в быту. Достаточно перечитать письма Алексея Толстого из его зарубежных командировок, чтобы понять, как ему трудно было искренне понять, что пролетарии, пошедшие за большевиками, заслуживают уважения, не меньшего, чем «перековавшиеся» дворяне.
Это касается и Булгакова, и Зощенко, и Платонова… Трудновато было и тем, кто, уже во студенчестве, в конце 60-х начале 70-х годов прошлого века, считал себя гением авангарда, единственным и неповторимым, и пытался сделать революцию в искусствах, не убедив своих именитых и уже признанных коллег, во владении классикой ремесла, как это призывал делать добытчиков славы, например, Сальвадор Дали.
О своих личных трудностях подобного рода, однажды, с трибуны кинофестиваля в 2017 году поведал А. Сокуров.
«Врагами для художественного человека, - убеждал Сокуров, - по большей части становятся его ровесники. [Из следующей фразы становится ясно, что Сокуров спутал слова «студенты-ровесники» со словами «современники-режиссёры», - В.П.]
Многие судьбы кинематографистов не сложились, потому что были раздавлены в удушливых объятьях коллег. [Т.е. уже состоявшихся режиссёров, - В.П.]
Память о том, что мне было очень трудно, но всегда кто-то протягивал руку помощи, для меня свята. Пусть немного этих людей».
К числу этих «кто-то помог» относятся и Горбачев с Яковлевым, поскольку именно с их высочайшего соизволения, все картины, которые были забракованы профессионалами киноискусства, начали выпускать на ещё советские экраны с 1987 года.
Поэтому, гори синим пламенем СССР, мечитесь по территории СНГ толпы женщин «челноков», изуродованных гигантскими клетчатыми баулами, и мужиков гастарбайтеров, нюхайте клей, дорогие детки, на лестничной клетке, но фильмы Сокурова мелькнули на экранах.
Ясно, что до конца своего творческого пути Сокуров будет оставаться кумиром меньшинств, особенно, антисоветских. Сокуров, такой же дипломированный историк, как и Ельцин - строитель, чувствовал, что все его трудности, начавшиеся с фильма «Одинокий голос человека», возникли именно в силу причин, далеко отстоящих от ЦК КПСС, но связанных с его личным чванством, с конкуренцией коллег, однако, был зол на всё советское.
Его грела и придавала сил мазохистская мысль о том, что его искусство недоступно пониманию ни коллег, ни «убогого» большинства, ни детей, и… он этим гордился. Сокуров знаменит не тем, что на его фильмы валят валом и выходят одухотворенными, а, именно, количеством картин или отложенных на полку, или одобренных лишь западными СМИ.
Хотя, нельзя сказать, что за фильмом Сокурова, например, «Фауст», западные прокатчики когда-нибудь выстроятся в очередь. А важности на себя Сокуров напускает столько, как будто это он автор «Фауста», а не очередной интерпретатор.
Т.е. в СССР, и после выпуска произведения в свет, иногда проводились повторные чтения и просмотры в ЦК, споры, оргвыводы по материалам доносов интеллигентов-конкурентов, коллег, но произведение уже было создано, творец в процессе работы, питаясь и одеваясь как весь советский народ (это, тоже, угнетало элиту), получал для своего творчества, столько же, сколько получали все его коллеги.
Но, в зависимости от мнения старших коллег, в том числе, состоявших в коммунистической партии, некоторые готовые произведения могли быть отложены на «полку», чем сегодня бывшие диссиденты, а ныне грантоеды, страшно гордятся, поскольку только в этом случае их могла пригласить на интервью сама «княгиня Марья Алексевна», т.е. Татьяна Толстая.
Многие подобные представители художественной элиты СССР уже ушли в мир иной при капитализме, успев наголодаться, но, не успев покаяться.
Нужно было видеть, как натужно и униженно советский романист Борис Васильев в лихие 90-е старался доказать в своих интервью рыночным СМИ, что даже в его повести «А зори здесь тихие» имеется богатый антисоветский подтекст, что он всю жизнь тайно стоял в оппозиции ко всему советскому, а писать любил, преимущественно, о мытарствах дворян при Советской власти.
Но забавно именно то, что в историю искусств Васильев попал лишь за повесть «А зори здесь тихие», а не за свои ремейки «трёх сестёр» и «дяди Вани».
Сегодня, чтобы получить деньги, творческому человеку нужно поклониться в ножки иногда братве, как это, порой до самой земли, приходилось делать Алибасову, Талькову, Кругу; иногда бизнесу, что, практически, одно и то же.
Быть предельно дипломатичным, особенно перед зарубежным спонсором, который всё искусство измеряет исключительно своей прибылью и упивается своей властью.
Но грантоеды не слишком дорого обходятся западным «благодетелям», и, в результате, зритель получает совершенно бездарные ремейки или американских мыльных опер, или «тихих донов», «хождений по мукам», «тихих зорь», не имеющих ни малейшего художественного превосходства над советскими оригиналами.
Не исключено, что ремейки для того и делаются бездарными, чтобы убить интерес новых поколений к великолепным первоисточникам советской эпохи.
Разумеется, романы и сценарии пишутся и сегодня, но каждый творческий цех, каждый комитет по награждениям выделяет премии только представителям своей стаи (одни - стае непуганых демократов и либералов, другие - стае пуганых клерикалов и националистов), и сказать, что после уничтожения коммунистической цензуры, кто-то из лауреатов за четверть века приобрел у читателей славу Горького, Шолохова, Маяковского, Островского, Пикуля, Иванова, Маркова, Рождественского или Гамзатова… нет никаких оснований.
Наоборот, имена большинства некогда известных в демократических кругах диссидентов, различных «митьков», летально забываются. Детективная порнография, мистика и нацистика заполонили вербальное и чувственно-образное пространство. Найти что-либо значительное в буржуазной действительности, кроме значительного количества агрессии, грязи, мата, извращений и атавизма для художественного освещения, практически, невозможно.
Своим политическим влиянием, грантами и премиями западные левиафаны и обуславливают появление фильмов о российских «левиафанчиках» в книгах и на экранах. Сравнивать оскверняющий потенциал и опыт разрушительства ротшильдов, рокфеллеров, фордов, воленбергов, бушей, соросов, шарпов с российскими березовскими, абрамовичами, дерипасками, ваксельбергами, прохоровыми, мавроди, гозманами и демонизировать этих, последних, право же, грешно. Они только учатся.
Цензура, пока существует капитализм, и впредь будет осуществляться не только сверху, деньгами, но и с самого низа, со стороны либеральной художественной интеллигенции, т.е. главными доносителями всех времён и народов, поскольку ни крестьяне в эпоху феодализма, ни пролетарии в период промышленной революции и много позже, не могли донести, например, на Фонвизина, Диккенса или Горького в силу не владения письменной грамотой. Недипломированных лиц, среди доносчиков-конкурентов и оплачиваемых филеров, особенно в сфере искусств, не бывает.
Совершенно очевидно, что, пока существует деление на частную и государственную капиталистическую собственность, будут существовать и бюджетные, и частные способы финансирования деятельности художественной интеллигенции.
Т.е. будут осуществляться не столько добросовестно соревнующиеся художественные исследования, сколько конкурирующие объёмы финансирования, т.е. финансовая цензура и, следовательно, художественная интеллигенция и СМИ будут всё больше превращаться в собачий хвост или во флюгер (кому, кем больше нравится быть), обслуживая требования своих чиновных папиков, поскольку, даже, государство, в условиях капитализма, вынуждено, время от времени, не принципиально, но менять свою ориентацию, например, с колониальной на откровенно фашистскую. И этого же требуют от художественной братии.
В противном случае их ждёт сожжение их книг, маккартизм или откровенная бандеровщина.
В конце декабря 2017 года, высокопоставленный чиновник то ли ФСБ, то ли СКР, высказал свою точку зрения по вопросу неотвратимости правоприменительной практики в сталинские годы.
Тут же, группа лиц, относящая себя к числу демократических академиков, выступила в роли цензоров и написала донос, в котором требует запретить это мнение, так, как будто технические интеллигенты, далеко отстоящие от обществоведения и юриспруденции, точно знают, что там было в сталинские времена, на самом деле, и как должно быть.
Они до сих пор не поняли, что всё, написанное Солженицыным, - это, всего-навсего, романы, навеянные лагерными слухами и рыбацкими рассказами, по своим литературным качествам существенно уступающие, даже, сказке о Графе Монте-Кристо.
Не успел чиновник Песков отреагировать на письмо К. Райкина по поводу «Дайте денег» в духе: «Денег нет, но вы пишите», тут же появилось открытое письмо Звягинцева. А известный «слоупок», Навальный, тут же прорецензировал письмо Звягинцева, т.е. выступил с цензурной оценкой тех, кто изображает борьбу с произволом государства, т.е. с левиафанами во имя утверждения либеральных ценностей.
«Мощнейшее открытое письмо режиссера фильма «Левиафан» Звягинцева я прочитал только что, - пишет Навальный, - поэтому не исключаю, что есть вокруг такие же слоупоки как я. Это должен прочесть каждый, поэтому если пропустили - читайте, публикую полностью.
Там всё очень важно, а особенно прямо высказанная мысль о государственных деньгах, которыми Кремль подкупает и шантажирует. Ключевая черта, свидетельствующая о безнравственности нашей власти, в том и состоит, что она совершенно убеждена: деньги, которыми они распоряжаются, принадлежат им.
Они забыли, с какой-то удивительной легкостью изъяли из своего сознания простую и очевидную мысль, что это не их деньги, а наши. Общие. Деньги, на которые они «заказывают» свои агитки, взяты у народа».
[Честно говоря, письмо Звягинцева прочел и я, но ещё больше утвердился в мысли, возникшей у меня после просмотра «Левиафана», что Звягинцев очень поверхностный и ангажированный человек, - В.П.]
Если исходить из словарного определения цензуры, (лат. Censura -«строгое суждение, суровый разбор, взыскательная критика»), то, как видим, Навальный таки осуществил цензуру письма режиссера Звягинцева в меру своей суровой взыскательности и опубликовал своё мнение на своём сайте в порядке одобрения политической ориентации сравнительно молодого режиссёра.
Навальный, как всегда, лукавит, делая вид, что не знает, что в функции цензора входит не только право запрещать, но и право разрешать.
Именно с разрешения цензора и попал, например, первый том «Капитала», переведенный на русский язык, в царскую Россию. Цензор поостроумничал, не опасаясь царского гнева, зная точно, что всероссийский самодержец толстых книг не читывал, памятуя, со слов кота Базилио, к чему это может привести.
Однако бесполезно искать у Звягинцева или Навального ответ на вопрос: а как правильно раздавать «народные деньги», сосредоточенные в бюджете капиталистического государства? Налицо обычное провокационное нытьё инфантильных лиц, имеющих представление об окружающей их действительности на уровне Васисуалия Лоханкина.
Им наплевать на миллиарды, затраченные, например, на демократические выборы, на организацию подсматривания за детьми на ЕГЭ, на вооружения, на то, что эти средства можно было бы направить на действительное умственное развитие будущих неозвягинцевых и протонавальных, чтобы из них не получились митрофанушки и слоупоки.
Между тем, только в истории СССР есть опыт, когда, в годы первых двух социалистических пятилеток, расходы на оборону разумно расположились на самом низком уровне в бюджете страны.
А во второй пятилетке именно расходы на науку, образование и культуру заняли в сумме ПЕРВОЕ место в расходной части бюджета, почему, собственно, советские люди и победили ненавистников коммунизма, т.е. фашистов в 1945.
А у Райкина, Звягинцева и Навального получается, что деньги - главное в искусстве, а буржуазное государство виновно в том, что... интеллигенты легко клюют на подачки госчиновников.
Чиновники легко делают предложения интеллигентам, от которых тем трудно отказаться потому, что для этих, последних, деньги, действительно, самое важное в жизни. Например, Мишенька Ефремов тем и «объяснил» свои съёмки то в роли несгибаемого майора КГБ, то бескорыстного советского следователя, что у него шесть детей от четырёх жен, и нужны деньги на их содержание и опохмелку.
Вот, он и играет всё, за что заплатят. Заплатит Звягинцев больше, он сыграет, хотите, Левиафана, хотите, его жертву, но материться может и бесплатно.
Навальный повторяет глупости Звягинцева, не задумываясь. Между тем, буржуазное государство распоряжается теми деньгами, которые общество обязано отдать, и отдаёт ему по закону, утвержденному большинством голосующих.
Часть денег государству выделяют сами олигархи, особенно при подготовке к избирательной компании, именно для того, чтобы ими распоряжалось буржуазное государство, т.е. чиновники, в том числе, и на охмурение граждан, чтобы можно было кого-то завлечь на выборы, кого-то послать на войну или на разработку и производство новых видов оружия.
При капитализме непримиримая драчка между однотипными буржуазнымипарламентскими партиями потому и идёт, что распиливать бюджет, в интересах олигархов, будут чиновники, назначенные партией-победительницей на парламентских или президентских выборах.
Навальный делает вид, что ему не ведомо, что не только государство при капитализме, но и частные банкиры делают с деньгами вкладчиков всё, что им угодно, абсолютно не думая о своих клиентах, т.е. о народе и последствиях. Однако банкиров Навальный и Звягинцев, почему-то, не задевают. Видимо, понимают, что олигархов задевать опасно, могут и заказать в первой же подворотне на деньги вкладчиков, а чиновникам купить киллера - чуть сложнее.
В социалистическом обществе направления денежных потоков определялись пятилетним планом, содержание которого, при однопартийной системе, утверждалось Верховным Советом от имени трудового народа на удовлетворение разумных потребностей всего общества, при крайне незначительных разрывах в личных доходах рабочих, чиновников и художников.
Социалистические чиновники, т.е. исполнительная власть, ОБЯЗАНА была лишь исполнить все планы политического, научно-технического и социального прогресса, утвержденные Советской Властью под руководством и контролем партии научного мировоззрения.
Нецелевое расходование народных средств, например, на поддержку зарубежного троцкизма, стоило многим крупным партийным лидерам, процессов 37 и 38 годов.
Для финансового обеспечения важнейших направлений искусств, личного быта и творческой деятельности создателей художественных ценностей, в СССР существовали творческие Союзы, возглавляемые профессионалами соответствующих направлений искусств, которые и решали конкретные вопросы распределения финансовых и материальных средств.
ЦК КПСС редко вмешивался на этой стадии в конкретные вопросы: как писать, как снимать, как одеваться, сколько и чего пить, но самым строгим образом и в самом общем виде определял стратегию искусства, призывая художников «вечным и добрым» искренне служить трудовому народу, который их кормит. Когда же к рулю идеологии в КПСС встал Яковлев, он приказал художникам всех направлений: очерняйте и опошляйте всё, что связано с СССР.
И из интеллигенции, с разрешения главного цензора ЦК КПСС, смело поперло все то дерьмо, слухи, домыслы, ложь, которые они перепевали друг другу на своих тайных вечерях на кухнях за просмотром западных видео, между гранеными стаканами водки в мечтах о виски.
Навальный, как всегда, поднимает бурю в стакане, обвиняя буржуазное государство в том, что оно даёт деньги не тем, кому, как он считает, нужно давать. Навальный, с его опытом распиловки бюджета, не понимает, что нет ничего проще, чем отказаться от государственных подачек, если ты не согласен с буржуазной государственной политикой.
Всего-то и делов: призови Звягинцев всю демократическую и либеральную интеллигенцию, ни под каким видом, не брать деньги у государства, хоть российского, хоть английского, и проблема будет закрыта, как и статья бюджета!
Ведь, самые важные свои произведения, например, бессмертные Толстой, Горький, Джек Лондон, Чарли Чаплин, Маркс и Ленин написали и издали без всякой государственной поддержки, часто, вопреки государственным предписаниям и цензорам. Но ума и совести у либодемократической интеллигенции осталось так мало, а развращенность их натур так велика, что они не понимают простых нравственных постулатов.
В том, что современным интеллигентам не хватает денег для выживания, повинен капитализм, рыночная, продажная часть самой интеллигенции. Закостенев в своем недомыслии о том, что счастье пропорционально количеству денег, многие из современных художников творят на заказ, торгуясь с разной степенью умелости, и лишь у незначительного количества художественных интеллигентов личная позиция и государственная буржуазная политика совпадают искренне у одних с Рузвельтом, у других с Гитлером или Черчиллем.
У Аксёнова, например, позиция искренне совпадала с политикой всех западных антисоветских президентов, у Михалкова - всех российских. Но Звягинцев и Навальный, фактически, требуют, чтобы все российские интеллигенты отказались от государственных оплачиваемых заказов и худели, если не удалось выпросить столь же независимые, сколь и иностранные, гранты и премии.
Обнажаясь, непритязательная мысль Навального выглядит, примерно, так: современное российское государство должно выделять деньги тем, на кого укажет Навальный, но, в любом случае, сначала деньги, а потом искусство. Иными словами, при любом раскладе, Навальный не мыслит искусства не пропорционального деньгам.
Вся проблема для него заключается в том, чтобы лишить государство права распоряжаться той частью бюджета, которая выделена на оплату лояльного искусства. Хорошо, если такие мысли есть лишь следствие «слоу-пакости» его ума.
Он не понимает, что большинство людей любят «личное пространство» и ценят свободное время жизни, в течение которого они реализуют свои таланты, начиная с науки, изобретательства, художественного творчества и не кончая любовью, а потому, как только это удается обеспечить финансово, стремятся освободить себя от такого грязного, неблагодарного, рутинного дела, каким является политика, в том числе, и бюджетная - историческое детище тиранов и негодяев.
Олигархи всего мира отчаянно боролись с большевизмом, поскольку конечной целью борьбы большевиков и было уничтожение политики олигархов, их государства, и как производных от их власти, и как концентрированного выражения любой грабительской экономики.
В большинстве своем, искусство советского периода во всех своих формах было, практически, некоммерческим, поскольку советские творцы, особенно во времена Сталина, получали совершенно достаточные средства для творчества и обычные ставки окладов для личной жизни.
Умные художники понимали необходимость такой распределительной политики, поскольку были демиургами по природе, а те, кто глупее, считали, что создавая произведения социалистического реализма, они имеют право жить роскошнее американских миллиардеров.
И если это им не удавалось, они, на западных радиостанциях, гадили на Родину, как породистые свиньи гадят, стоя перед собственным корытом.
В. Подгузов
***
Источник.