Лети летчик
Человек - это такой большой и неуклюжий робот.
Он хреново собран из разнокалиберных и разномастных механизмов, лоскуточков, деревянных доточек и фарфоровых украшений не к месту. Его никто не проектировал, а лепили из чего под рукой без сколько-нибудь осмысленного плана с целью, которая в процессе лепки постоянно менялась и множилась.
А внутри человека-робота где-то сидит такой маленький прапорщик в маленькой секретной комнате. У него там множество странных устройств телеметрии, контроля и управления. Некоторые, как в старых фильмах про капитана немо - типа выводов медной трубы матюкальника, есть какие-то шарнировые ручки, уводящие в дебри машин, есть всякие шнурки, рубильники, старые советские переключатели из тяжелой черной пластмассы, само собой - здоровенные красные прозрачные кнопки, есть куча всяких шкал с пугливыми стрелками, стеклянный компас в медном облаченье, трубы, трубки, привинченные барометры, пара лупоглазых дисплеев и даже один айдап.
Этот прапорщик, это и есть настоящий человек, скажем так - внутренний человек.
Но он как забытый сверчок в часах, давно отстал от жизни, чего-то там рулит куда-то, но картина внешнего мира в показаниях безумного интерфейса слишком искажена. И система управления человеком-машиной слишком непредсказуема - куда там он потопает от этого вот рычага толком никто не понимает.
Инструкции кшно нет.
Прикольно еще вот что: человек, который машина, он про себя что-то понимает и думает, то есть он думает, что он думает и что он - это и есть человек. Он ходит, ведет всяческий активный образ своей жизни. Туда ведет, сюда ведет.
Потом он думает: "б..ть! не туда же веду!", и опять всерьез куда-то там начинает по-новому себя переориентировать. Он думает, что вся вот эта какфония в его голове, что это его мысли. Он вообще не врубается, что это на самом деле внутренний прапорщик чего-то дергает, кричит в матюгальник и у него еще там радио все время играет. Шумит, шуршит, но играет. Человек-машина конечно думает, что все это только лишь он и что он и есть единый царь зверей, птиц и пресмыкающихся.
При том при всем, человек-машина и человек-прапорщик находятся в постоянной переписке. Это такая старая архаичная тема - писать на бумаге чернилами. Письма вечно теряются, каждый пишет какую-то байду на три четверти письма про работу, про погоду и только чуть по делу. Понятно, что оба вообще не очень догоняют с кем переписываются. Но
эта переписка едва ли не единственная ниточка, на которой все держится.
Он хреново собран из разнокалиберных и разномастных механизмов, лоскуточков, деревянных доточек и фарфоровых украшений не к месту. Его никто не проектировал, а лепили из чего под рукой без сколько-нибудь осмысленного плана с целью, которая в процессе лепки постоянно менялась и множилась.
А внутри человека-робота где-то сидит такой маленький прапорщик в маленькой секретной комнате. У него там множество странных устройств телеметрии, контроля и управления. Некоторые, как в старых фильмах про капитана немо - типа выводов медной трубы матюкальника, есть какие-то шарнировые ручки, уводящие в дебри машин, есть всякие шнурки, рубильники, старые советские переключатели из тяжелой черной пластмассы, само собой - здоровенные красные прозрачные кнопки, есть куча всяких шкал с пугливыми стрелками, стеклянный компас в медном облаченье, трубы, трубки, привинченные барометры, пара лупоглазых дисплеев и даже один айдап.
Этот прапорщик, это и есть настоящий человек, скажем так - внутренний человек.
Но он как забытый сверчок в часах, давно отстал от жизни, чего-то там рулит куда-то, но картина внешнего мира в показаниях безумного интерфейса слишком искажена. И система управления человеком-машиной слишком непредсказуема - куда там он потопает от этого вот рычага толком никто не понимает.
Инструкции кшно нет.
Прикольно еще вот что: человек, который машина, он про себя что-то понимает и думает, то есть он думает, что он думает и что он - это и есть человек. Он ходит, ведет всяческий активный образ своей жизни. Туда ведет, сюда ведет.
Потом он думает: "б..ть! не туда же веду!", и опять всерьез куда-то там начинает по-новому себя переориентировать. Он думает, что вся вот эта какфония в его голове, что это его мысли. Он вообще не врубается, что это на самом деле внутренний прапорщик чего-то дергает, кричит в матюгальник и у него еще там радио все время играет. Шумит, шуршит, но играет. Человек-машина конечно думает, что все это только лишь он и что он и есть единый царь зверей, птиц и пресмыкающихся.
При том при всем, человек-машина и человек-прапорщик находятся в постоянной переписке. Это такая старая архаичная тема - писать на бумаге чернилами. Письма вечно теряются, каждый пишет какую-то байду на три четверти письма про работу, про погоду и только чуть по делу. Понятно, что оба вообще не очень догоняют с кем переписываются. Но
эта переписка едва ли не единственная ниточка, на которой все держится.