Майор Крымский
Смешных и забавных ситуаций во время армейской службы случалось не меньше, а то и больше, чем плохих.
Был канун 8 марта. Шел второй год моей службы в рядах Советской Армии. С переходом из армейских низов в штаб дивизии я откормился, окреп и забурел.
Бриться стал ежедневно, и, стало быть, сам собою возник вопрос о женщинах.
Но все штабные связистки были разобраны в «полевые жены» офицерами, и нам, солдатам, приходилось искать другие способы обуздания своего основного инстинкта.
На удачу, наш город изобиловал ткацкими и швейными фабриками, на которых работал весь цвет местного женского населения.
Каждая из фабрик имела по нескольку общежитий, где жили незамужние девушки - ткачихи и швеи.
Было также и общежитие медицинского училища, пользовавшееся повышенным вниманием мужского пола всех возрастов и рангов.
Возле этого общежития и состоялся «рыцарский турнир», о котором я до сих пор вспоминаю с содроганием.
Служил в нашей части некий майор Крымский - один из лучших образцов советского офицера.
Таких в СА было очень мало - процентов пять от всего офицерского корпуса, не больше.
Был товарищ Крымский чем-то похож на майора Октябрьского из «Шпионского романа» Бориса Акунина.
Только вместо лысины у «моего» майора была густая шевелюра, и он имел тело настоящего атлета.
Майора в дивизии уважали - и солдаты, и офицеры. Он был воспитан, образован, вежлив. За плечами у него был Афганистан.
Но как у всякого настоящего героя была у майора «ахиллесова пята» - женщины.
Все мало-мальски привлекательные юбки им были задраны и оприходованы.
И его аппетиты, как оказалось, распространялись далеко за пределы нашей части.
Так вот, была холодная и дождливая ночь накануне 8 марта.
Я шел в «самоволку», и моей целью было общежитие медучилища - местная Вальгалла, где прелестные валькирии витали в парах медицинского спирта.
Общежитие представляло собой девятиэтажку из силикатного кирпича, стоявшую на отшибе возле зеленой зоны отдыха.
Перед общежитием располагалось обширное болотце, считавшееся почему-то клумбой.
Но если какой недотёпа ступал на эту «клумбу», то нога его увязала в размокшей грязи по колено.
Пристанище юных дев связывала с остальной цивилизацией узенькая бетонная дорожка длиною метров в тридцать. Ширина девичьей тропы была полметра, не более.
Начиналась она прямо от двери общежития, и через болотистую «клумбу» приводила к асфальтированной дороге.
На этой бетонной дорожке и произошло моё мимолетное ристалище с майором Крымским.
В ту ночь я смело ступил на девичью тропу, и быстро зашагал по ней к общежитию.
Риск встретить в час ночи, под проливным холодным дождем, на противоположном конце города кого-нибудь из своих был минимальным.
Каково же было мой удивление, когда с другой стороны на бетонную дорожку ступил … майор Крымский, и быстрыми шагами пошел мне навстречу!
Опытный сексуальный разбойник, очевидно, уже сотворил свои черные дела, и теперь спешил домой.
Дождь заливал глаза. Подслеповатый уличный фонарь едва освещал место столкновения двух любителей девичьих ласок.
Повернуть назад было уже поздно - неадекватное поведение фигуры, напоминавшей солдата, могло вызвать у майора охотничий инстинкт, что могло закончиться для меня гауптвахтой - в лучшем случае.
Оставалось одно - сделать «морду топором» и ломиться напрямик, а там будь что будет!
Когда между нами оставалось метров десять, майор узнал меня - как же, в дивизии меня знала каждая собака!
Видок у меня был еще тот - снизу я был советский солдат, в сапогах и галифе, а сверху на мне была …американская армейская ветровка, подарок отца.
А что прикажете одеть в проливной дождь? Не шинель же!
Собственно турнир длился полторы секунды - в упор не замечая друг друга, мы разошлись на 50-сантиметровой бетонной полосе, и пошли каждый своей дорогой.
Сейчас, с высоты прожитых лет, я понял, что по-другому майор Крымский поступить не мог.
Почему? Догадайтесь сами!
…В ту ночь девушки поили меня спиртом и говорили: как ты замерз, бедненький!
На фото: женское общежитие.
Был канун 8 марта. Шел второй год моей службы в рядах Советской Армии. С переходом из армейских низов в штаб дивизии я откормился, окреп и забурел.
Бриться стал ежедневно, и, стало быть, сам собою возник вопрос о женщинах.
Но все штабные связистки были разобраны в «полевые жены» офицерами, и нам, солдатам, приходилось искать другие способы обуздания своего основного инстинкта.
На удачу, наш город изобиловал ткацкими и швейными фабриками, на которых работал весь цвет местного женского населения.
Каждая из фабрик имела по нескольку общежитий, где жили незамужние девушки - ткачихи и швеи.
Было также и общежитие медицинского училища, пользовавшееся повышенным вниманием мужского пола всех возрастов и рангов.
Возле этого общежития и состоялся «рыцарский турнир», о котором я до сих пор вспоминаю с содроганием.
Служил в нашей части некий майор Крымский - один из лучших образцов советского офицера.
Таких в СА было очень мало - процентов пять от всего офицерского корпуса, не больше.
Был товарищ Крымский чем-то похож на майора Октябрьского из «Шпионского романа» Бориса Акунина.
Только вместо лысины у «моего» майора была густая шевелюра, и он имел тело настоящего атлета.
Майора в дивизии уважали - и солдаты, и офицеры. Он был воспитан, образован, вежлив. За плечами у него был Афганистан.
Но как у всякого настоящего героя была у майора «ахиллесова пята» - женщины.
Все мало-мальски привлекательные юбки им были задраны и оприходованы.
И его аппетиты, как оказалось, распространялись далеко за пределы нашей части.
Так вот, была холодная и дождливая ночь накануне 8 марта.
Я шел в «самоволку», и моей целью было общежитие медучилища - местная Вальгалла, где прелестные валькирии витали в парах медицинского спирта.
Общежитие представляло собой девятиэтажку из силикатного кирпича, стоявшую на отшибе возле зеленой зоны отдыха.
Перед общежитием располагалось обширное болотце, считавшееся почему-то клумбой.
Но если какой недотёпа ступал на эту «клумбу», то нога его увязала в размокшей грязи по колено.
Пристанище юных дев связывала с остальной цивилизацией узенькая бетонная дорожка длиною метров в тридцать. Ширина девичьей тропы была полметра, не более.
Начиналась она прямо от двери общежития, и через болотистую «клумбу» приводила к асфальтированной дороге.
На этой бетонной дорожке и произошло моё мимолетное ристалище с майором Крымским.
В ту ночь я смело ступил на девичью тропу, и быстро зашагал по ней к общежитию.
Риск встретить в час ночи, под проливным холодным дождем, на противоположном конце города кого-нибудь из своих был минимальным.
Каково же было мой удивление, когда с другой стороны на бетонную дорожку ступил … майор Крымский, и быстрыми шагами пошел мне навстречу!
Опытный сексуальный разбойник, очевидно, уже сотворил свои черные дела, и теперь спешил домой.
Дождь заливал глаза. Подслеповатый уличный фонарь едва освещал место столкновения двух любителей девичьих ласок.
Повернуть назад было уже поздно - неадекватное поведение фигуры, напоминавшей солдата, могло вызвать у майора охотничий инстинкт, что могло закончиться для меня гауптвахтой - в лучшем случае.
Оставалось одно - сделать «морду топором» и ломиться напрямик, а там будь что будет!
Когда между нами оставалось метров десять, майор узнал меня - как же, в дивизии меня знала каждая собака!
Видок у меня был еще тот - снизу я был советский солдат, в сапогах и галифе, а сверху на мне была …американская армейская ветровка, подарок отца.
А что прикажете одеть в проливной дождь? Не шинель же!
Собственно турнир длился полторы секунды - в упор не замечая друг друга, мы разошлись на 50-сантиметровой бетонной полосе, и пошли каждый своей дорогой.
Сейчас, с высоты прожитых лет, я понял, что по-другому майор Крымский поступить не мог.
Почему? Догадайтесь сами!
…В ту ночь девушки поили меня спиртом и говорили: как ты замерз, бедненький!
На фото: женское общежитие.