Следующая глава совместного романа
предыдущая глава
Я всё время переделываю тексты. В последней главе дело заканчивалось ,,Воткой,, - а теперь вместо неё появилась чёрная камера, в которой главрач начнёт эксперимент над заключёнными. Часть стихотворения, применяемого в начале главы, написанна обо мне поэтессой Ириной Малышевой по поводу случая, когда я ночью рисовал умирающего вОрона, подобранного накануне вечером. Вот эта картина, на которой я изобразил саму смерть
11 глава, в которой главные герои наконец собранны в одном месте - чёрной камере
Погоды в Москве наконец установились. Говно говном! Низовой, дёрганный ветер, не грибной весёлый летний июльский грибной дождик, а натурально октябрьский - холодный и гнусненький.
Главрач Хром Матросов - подкожный алхимик ,,Матросской тишины,, пропел:
- Рука художника несла
еще неведомое зна-анье.
Как чародей - секрет числа,
RU;mso-fareast-language:DE;mso-bidi-language:AR-SA">далёкого от понима-анья.
Напевая так Матросов в это время шустро бросал руки к колбам, мерным пробиркам и бюксам.
- Она проделывала пу-уть
невесть куда... Как будто знала
от сотворенья до финала
RU;mso-fareast-language:DE;mso-bidi-language:AR-SA">всю сверхестественную су-уть.
Залил через воронку нечто цвета детской неожиданности.
- Она прокрадывалась в сны-ы,
она оказывала милость
всему, что маялось и билось
RU;mso-fareast-language:DE;mso-bidi-language:AR-SA">из вопиющей белизны-ы.
После чего в колбе произошла химическая реакция и раствор чудесным образом видоизменился - сначала просветлел, а потом и совсем стал чистым жидким хрусталём горных рек.
Главврач перестал ныть стихотворение, а заговорил чеканными, рубленными строками:
- И вдруг - прорвалось изнутри,
струясь так жутко и так просто,
как кровь, пролитая с помоста,
RU;mso-fareast-language:DE;mso-bidi-language:AR-SA">как благодать на алтари!
Пригнув голову, словно собрался боднуть кого-то невидимого перед собой, почти зло закончил стихотворение:
- Вся вечность, сжатая в комок...
весь миг, дошедший до предела...
Всё то, что просто быть хотело
в какой-то срок,
Возникло догмам вопреки,
по мановению момента.
По воле Рока и руки...
Руки - предтечи монумента!
Расслабился, распустил спину, и удолетворённо сказал, расматривая муравьинную кипешню капель дождя на оконном стекле:
- Ну вот, а вы говорили! Я тут чуть добавил в формулу кой-чего драйверного, так что, дамы и господа, теперь у вас уже будет абсолютная вотка! То, что вам, баранам, и надо в жизни. Гы!
Показал пальцем на потолок.
- А в обед я подойду к развозчику баланды и под видом витаминизации заключённых половину соли в солонке заменю на мой кристалический порошок. Теперь хитрожопый месье Шарль Мори́с де Талейра́н, вам надо предупредить баландерную.
Активировал смартофон пришпиленный на воротнике и напомнил:
- Ещё раз, Булат Исмаилович! Для моих подопечных в названной мной ранее камере, рожки, ну и прочий комбикорм, какой там у вас сегодня будет сварить практически без соли. Пожалуйста, любезный!
Подследственный Зольдман Иркликтыч двумя этажами выше тюремной больнички, в это время плевался:
- Фраер ты дешовый, Лёва! Чего тебе не сидится, скотина?! Мания у него, видишь ли - сбежать! Пр-р-ридурок ты, ломом опоясанный! Куда ты побежишь, а? У тебя есть дом ваще, космополит хренов? Тебя как в семнадцать лет замели в посёлке Лохово на Можайском шоссе за то, что ты ломом открывал молоковозку по пьяне, так у тебя с тех пор осталась одна прописка - вот этот лопатник без лавэ!
Еврей постучал ладошкой по антрацитовой стене камеры, показывая искажёнными геометриями лица на то, что лопатник оказалася ещё и совершенно некомпанейского чёрного цвета.
- Посмотри теперь, засранец, куда нас из-за тебя запихали коленом! Оставили без прогулок, оставили без баландерной...! Клуб это был наш, какой никакой! Оставили без Маруськиного пояска, который можно было хоть иногда выменять в клабе!
,,Маруськин поясок,, - на тюремном жаргоне означает - край стакана, то есть, возможность добыть в общей столовой путём обмена какой-нибудь алкогольный напиток. Потеря этого качества и на свободе русскому человеку кажется ужасным, а в условиях тюремной партизанщины такое тресветлое чудо кажется вообще ранением несовместимым с жизнью.
- Молчи дурак! Шам ты ш Якиманки!
Огрызнулся шипилявый Фингал.
- Чиво-о-о...? - присел от неожиданности отпора Ирликтыч. - С какой ещё Якиманки?
Лёва махнул в условную даль.
- Да я как-то ларёек решил вшкрыть на Якиманке... Ну тута, в Мошкве. А там шигнализация оказалась невзападлец! Ну меня и повязали, ведробиздрище! Так опер мне говорит: ,,Знаешь, почему тебе не повезло? Потому что японцы, живущие в Мошкве вшегда хихикают, когда идут по Якиманке. ,,Яки манко,, - ш японшкого переводится - ,,Жаренная пизда,,. Ругательство у японцев такое имеется. Японшкие дипломаты в Мошкве говорят друг другу: ,,Пойдём чёли, прогуляемся по Якиманке!,,
Разговор двух языковедов, перешедший в лингвистическую плоскость, сразу потерял накал скандала.
- Ышь ты! - хихикнул Ирликтыч. - Прикольно! Тебе надо было киоск вскрывать лучше на улице Миллионной, это которая между Краснобогатырской и Погонным проездами. Я там с одной москвичкой людей с телевизора дообсуждал после двеннадцати ночи до того, что надо мной появилась озоновая дыра.
- Не знаю такуйную улицу, - замотал головёнкой Лёва. - Так бы туда перебежал низом.
- Мичурин вон знает, - кивнул на молчаливого соседа Ирликтыч. - Правда ж, Мичурин? Ты же тоже москвич, должен родину- мать свою хорошо знать!
Мичурин, как всегда не проронил не слова.
- Чё рыло воротишь, маслокрад!
- Не, он не машлокрад. Он мокрушник.
,,Маслокрадами,, зэки кличут зажравшихся комерсов, пойманных на незаконных спекуляциях бизнесменов. А мокрушник - это мокрушник, последний ботанник знает - убивец.
- Да?! - удивился Ирликтыч, с любопытством подняв бровки на молчаливого сокамерника. - А я не андэстэн этого. Ну-ка расскажи-расскажи про него.
- Ты его шам шпроси.
Ухмыльнулся Фингал.
- Щас! Расскажет он! Быстрей, чем пылесос выкурит сигарету. Ты расскажи!
Мичурин ,,долбил рыло,, - что на гражданском языке означает - демонстративно отвернуться. Фингал, оглядываясь на него, зашептал в морковное ухо Зольдмана:
- Мичурин - не блатная пехота, пацан! Он швою жену с еёным любовником в холодильнике нашмерть заморозил. Отчево опера и зашомневались - зашвистела фляга у него или нет? Решили, что не зашвистела, ведробиздрище!
,,Засвистеть флягой,, или поехать крышей - любимый трюк многих тысяч подследственных россиян, пытавшихся избежать наказания. Все хотят провернуть эту мастёвую комбинацию, не у всех естественно получается. Для этого широта взглядов, талант нужен и артистизм.
Пацан в это время шевелил колючими лопатками, что-то нашаривая у себя в тумбочке.
Ирликтыч приблизился к Мичурину и уже было открыл рот для вопроса, но тот, не оборачиваясь, внезапно вытянул к еврею руку и показал кукиш.
- А-а...
По инерции проаакал Зольдман.
Но кукиш убедительно зашевелился, как толстая гусеница, и любопытный еврей заткнулся.
В ту же секунду дверь камеры окрылась и на пороге объявился тюремный врач Матросов.
- Гром небесный, всепотрясающий! - всплеснул руками он. - Начальник приказал вам камеру выкрасить цветом воронова крыла! Твоё торжество природа! Придётся поговорить с начальником тюрьмы об этом ужасе!
- Ага! Масть повалила крупными кусками - саркастически не выдержал Ирликтыч. Тюремный врач - это не терминатор Клапанович, не выдерживать можно. - Плохой полицейский, хороший полицейский! Знаем-знаем, смотрели фильмы-то про этот ваш дешовенький приёмчик! Ты, дохтур, ещё в комитет по утаптыванию пешеходных дорожек напиши, что б нас мусора не притесняли!
Главврач рявкнул:
- Молчи,RU;mso-fareast-language:DE;mso-bidi-language:AR-SA"> оловянная душа! В российских тюрмах только за один год в ожидании суда умирает три тысячи человек. А кого за это потом заставляют лизать тротуары, знаешь?! Его думаешь?!
Тыкнул себе за спину Матросов так неудачно по диагонали, что непонятно кого он имел ввиду конкретно - Бога или Клапановича.
- Завтра же у вас здесь появятся книги!
- Книги...?!
Хором крикнули Фингал и Зольдман.
- Книги, книги! Кучки такие листиков злонамеренно измазанные мелкими закорючками.
Кивнул врач. В глазах его мелькнула быстрая электрическая искра.
- Книга - простейший способ сделать из члена коллектива личность. Не бойтесь положить ваши золотые яйца на алтарь истины. Вам понравится!
Когда главный врач покинул чёрную камеру, Лёва повернулся к Ирликтычу и озабоченно спросил:
- Про какие он яйца говорил, а?
Главрач же, удаляясь по кафельному коридору от мрачной чёрной камеры, удолетворённо тёр ладошки и шептал с коварной улыбкой оперных злодеев, грозных до жуткости, смешных до колик и даже красивых до невероятия. Ибо какая же опера без злодея?
- Начальник ,,Матросской тишины,, Степан Степанович Клапанович наивно полагает, что я посоветовал ему покрасить камеру в чёрный цвет и прекратить социализацию троих заключённых для того, чтобы редуцировать навязчивую идею побега у беспокойного Финесова-Луораветланова с погонялой - Фингал. Никакая у него не мания, врал я, начальнег! Так-с уж, - дешовка у Фингала психосоматическая, психофизиологическая и психоэмоциональная. И цыганский базарчик экстравертной человеческой глупости, убожества и ничем не мотривированной самоуверенности.
Спустившись к себе в кабинетик, вытянул из глубины медицинского шкафа медицинскую бутыль с этикеткой ,,Антисептик 95%,, где уже содержалась намешанная вотка - налил себе сто грамм, опрокинул стакашек в рот и закончил речь:
- Жить вообще скучно, дорогие товарищи! И чтобы от этой скуки хоть как-то избавиться, - её надо заполнять чем-то значительным, какой-нибудь беспрецендентной единицей структурирования, некими обстоятельствами неопредолимой силы. Так-то вот!
следующая глава