(no subject)
Ввиду живого медицинского интереса, проявленного к прошлому посту, публикую продолжение страшной истории.
Операция на деснах
Первые две части операции (с интервалом в неделю) были на правой стороне - неприятные, но не шибко: основная проблема была в том, что нельзя было есть (съесть-то он съесть, да кто же ему дасть то есть можно другой стороной, но на другой же у меня нет двух зубов - вот и проблема). После первой части велели пить аж два антибиотика, после второй (и впоследствии третьей) обошлось без них. Шили, между прочим, белыми нитками - но это я позже уже поняла, насколько хороши бывают белые нитки: сами растворились через две недели как не бывало.
Третья четверть операции вообще прошла на ура. То ли клиент привык, то ли что - но уже через неделю все зажило как миленькое. А дальше затык. В последней четверти десны сидит тот зуб, будет он неладен - и сначала надо выковырять его, а потом уже разбираться с остальным. Доктор М. из университетской клиники сказал, что, пожалуй, с ним справится.
Выдрать зуб, окопавшийся в десне
Назначили мне день, 25 апреля, как щас помню, я уж завещание написала, последний раз покушала хорошо, гостей на две недели вперед отменила. И вот наступает день операции, звонят мне из универа и... операцию придется перенести на 16 мая. Почему? у хирурга сломалась машина и он ждет, когда ее оттащат в гараж. Обло-о-м... Но с другой стороны, даровано еще три недели жизни. Живем!
Однако в наше время три недели пролетают как три дня, и снова наступает день операции, на сей раз всерьез - и вот я уже дрожу мелкой дрожью в стоматологическом кресле университетской клиники.
Для начала доктор М. мне объяснил сам процесс. Сначала, сказал он, мы твой зуб найдем («мы» - это доктор М. и доктор Б. - они в моей десне вместе ковырялись). Поскольку он сидит глубоко, мы его будем искать долго и когда найдем - ты сразу поймешь по радостным крикам. А поскольку живет он там давно и так легко не отдастся (dan_tist подкинул умное слово анкилёз, он знает!), мы этот зуб будем пилить там внутри и вытаскивать по частям. А потом вычищать корни.
Так и делали. Что до меня, то я бы и от общего наркоза не отказалась, но они сделали местный - наверное, чтоб я не скучала. Больно практически не было, но было весело! Они ж меж собой общаются, понимаешь. Хорошо хоть процентов семьдесят этого общения происходило на стоматологическом языке, приятно удивившем своим лексическим богатством. Но изредка до меня долетало что-нибудь вроде
- Я вон в ту сторону буду пилить.
- Не, туда не пили, глазной нерв заденешь!
Или
- Да что у вас тут блин за инструменты в университете? 21 век на дворе!
- А вот теперь ты видишь, как мы круты, такими инструментами работать!
И тому подобные интересные разговоры.
Ну в общем, вытащили они этот зуб, корни подчистили (долго вычищали!) - двое хирургов высшего класса ковырялись в моей десне общим числом полтора часа. Отпустили меня домой ни живую, ни мертвую, ошалелую несколько, велели лед к щеке прикладывать, сказали, что она все равно распухнет очень сильно, аж до глаза, так чтоб я не удивлялась. И что нитки будут колоться, и это тоже будет в порядке вещей.
Отходить от мерзкого зуба
Первый день прошел ничего себе так, ну распухла щека, ну болело - но этопанчиком мы его задавили, а самое страшное было очевидно, что позади. Однако на следующее утро морда распухла вплоть до глаза, как и было обещано, а что не было обещано - так это то что губа с левой стороны не закрывалась, а тоже как-то плавно свешивалась вниз.
Я звоню доктору Л., говорю спасите-помогите! оно все распухает и распухает! Может, есть какое средство против отека? Она в ответ: так надобно для успешного протекания процесса, а если на третий день распухнет еще больше - так это тоже так положено и только к лучшему.
Это был, видимо, такой удачный ход, чтобы клиент отстал. Однако дальше было некуда, и назавтра это безобразие начало благополучно спадать. Зато наступила следующая стадия, на которой моя физиономия раскрасилась всеми цветами радуги: вокруг глаз красивые красные круги, щеки желтые, а под носом красуется такой большой фиолетовый синяк в виде усов. Сначала только на левой половине, где была операция, а потом оно плавно переползло и на другую.
Так сидела я дома пять дней, а некоторые сердобольные друзья заходили в гости, утешали. На четвертый день попробовала высунуть нос к соседям - но те замахали руками, свят-свят-свят! иди сиди дома, пока больничный.
На шестой день я закуталась в платок и отправилась на работу. Тут бы мне не помешал хиджаб что ли какой - да поди знай, где их тут продают. Видок тот еще - смех сквозь слезы. Однако на седьмой день окраска сильно полиняла, так что можно было остатки закрасить мэйкапом и платком уже не закрывать, а так, притворяться, что временный дефект.
Зато когда отек спал окончательно, стало больше болеть, и теперь в наступление пошли синие нитки - те самые, про которые обещали, что будут колоться. И они кололись, черт возьми! Я терпела-терпела - потом притащила Левке ножницы и говорю режь давай, только аккуратно. Тут-то и оказалось, что нитки синие и их у меня полон рот. Левка только резал да дивился, сколько ж ловкости рук имеют эти дантисты, чтоб умудряться так виртуозно орудовать в рту пациента.
Без половины ниток стало гораздо легче, хотя они вели себя по типу один падает другой встает, то есть одну уберешь - вылезает и колется другая. На двенадцатый день, когда одна из синих ниток заползла мне аж на нёбо, я прибежала к доктору Л. и попросила спасти меня от нашествия. В клинике меня встречали с распростертыми объятиями и возгласами «а вот и наша красавица пожаловала!» - хотя от боевой раскраски остались в сущности два синяка: один на щеке, другой на шее. Добрая доктор Л. сняла мне швы и предположила, что доктор М. и доктор Б. так намаялись, вытаскивая мой зуб, что вытеснили меня из сознания совсем, потому и не зовут снимать швы.
Однако через два дня позвонили из университетской клиники и заявили, что хотят меня видеть. - Все, поздно уже, - отвечала я не без злорадства. И мы сговорились, что доктор Б. посмотрит меня в среду, когда приедет к нам во дворик, то есть через три недели после операции.
Счастливый промежуточный эпилог
А в среду доктор Б. и доктор Л. глядели мне в рот и очень радовались. Так вот наверное и радуются врачи пациенту, которому они учинили удачную, хоть и непростую операцию. - Хаваль аль ха-зман! - воскликнул обычно немногословный и суровый доктор Б. Что на нормальном иврите означает «жалко времени», а на разговорном «зашибись как хорошо!». - Сделали мы тебе небольшую пластическую операцию, а? - Да, я заметила, - мрачно отвечала я.
Но теперь все хорошо. Хотя до конца еще далеко, но дальше, как они говорят, все уже гораздо более тривильано. 1-го августа сделают операцию на последней четверти десен, в ноябре синус-лифтинг и подсаживание кости для имплантов, а там, глядишь, когда-нибудь и сама имплантация.
Надеюсь, не зря я тут старалась. Моралей из моего рассказа можно извлечь сколько угодно - вот и извлекайте. Но от провозглашения главной морали я все-таки не удержусь: берегите зубы смолоду! (с) reut
И десны тоже, которые через «ы».
Операция на деснах
Первые две части операции (с интервалом в неделю) были на правой стороне - неприятные, но не шибко: основная проблема была в том, что нельзя было есть (съесть-то он съесть, да кто же ему дасть то есть можно другой стороной, но на другой же у меня нет двух зубов - вот и проблема). После первой части велели пить аж два антибиотика, после второй (и впоследствии третьей) обошлось без них. Шили, между прочим, белыми нитками - но это я позже уже поняла, насколько хороши бывают белые нитки: сами растворились через две недели как не бывало.
Третья четверть операции вообще прошла на ура. То ли клиент привык, то ли что - но уже через неделю все зажило как миленькое. А дальше затык. В последней четверти десны сидит тот зуб, будет он неладен - и сначала надо выковырять его, а потом уже разбираться с остальным. Доктор М. из университетской клиники сказал, что, пожалуй, с ним справится.
Выдрать зуб, окопавшийся в десне
Назначили мне день, 25 апреля, как щас помню, я уж завещание написала, последний раз покушала хорошо, гостей на две недели вперед отменила. И вот наступает день операции, звонят мне из универа и... операцию придется перенести на 16 мая. Почему? у хирурга сломалась машина и он ждет, когда ее оттащат в гараж. Обло-о-м... Но с другой стороны, даровано еще три недели жизни. Живем!
Однако в наше время три недели пролетают как три дня, и снова наступает день операции, на сей раз всерьез - и вот я уже дрожу мелкой дрожью в стоматологическом кресле университетской клиники.
Для начала доктор М. мне объяснил сам процесс. Сначала, сказал он, мы твой зуб найдем («мы» - это доктор М. и доктор Б. - они в моей десне вместе ковырялись). Поскольку он сидит глубоко, мы его будем искать долго и когда найдем - ты сразу поймешь по радостным крикам. А поскольку живет он там давно и так легко не отдастся (dan_tist подкинул умное слово анкилёз, он знает!), мы этот зуб будем пилить там внутри и вытаскивать по частям. А потом вычищать корни.
Так и делали. Что до меня, то я бы и от общего наркоза не отказалась, но они сделали местный - наверное, чтоб я не скучала. Больно практически не было, но было весело! Они ж меж собой общаются, понимаешь. Хорошо хоть процентов семьдесят этого общения происходило на стоматологическом языке, приятно удивившем своим лексическим богатством. Но изредка до меня долетало что-нибудь вроде
- Я вон в ту сторону буду пилить.
- Не, туда не пили, глазной нерв заденешь!
Или
- Да что у вас тут блин за инструменты в университете? 21 век на дворе!
- А вот теперь ты видишь, как мы круты, такими инструментами работать!
И тому подобные интересные разговоры.
Ну в общем, вытащили они этот зуб, корни подчистили (долго вычищали!) - двое хирургов высшего класса ковырялись в моей десне общим числом полтора часа. Отпустили меня домой ни живую, ни мертвую, ошалелую несколько, велели лед к щеке прикладывать, сказали, что она все равно распухнет очень сильно, аж до глаза, так чтоб я не удивлялась. И что нитки будут колоться, и это тоже будет в порядке вещей.
Отходить от мерзкого зуба
Первый день прошел ничего себе так, ну распухла щека, ну болело - но этопанчиком мы его задавили, а самое страшное было очевидно, что позади. Однако на следующее утро морда распухла вплоть до глаза, как и было обещано, а что не было обещано - так это то что губа с левой стороны не закрывалась, а тоже как-то плавно свешивалась вниз.
Я звоню доктору Л., говорю спасите-помогите! оно все распухает и распухает! Может, есть какое средство против отека? Она в ответ: так надобно для успешного протекания процесса, а если на третий день распухнет еще больше - так это тоже так положено и только к лучшему.
Это был, видимо, такой удачный ход, чтобы клиент отстал. Однако дальше было некуда, и назавтра это безобразие начало благополучно спадать. Зато наступила следующая стадия, на которой моя физиономия раскрасилась всеми цветами радуги: вокруг глаз красивые красные круги, щеки желтые, а под носом красуется такой большой фиолетовый синяк в виде усов. Сначала только на левой половине, где была операция, а потом оно плавно переползло и на другую.
Так сидела я дома пять дней, а некоторые сердобольные друзья заходили в гости, утешали. На четвертый день попробовала высунуть нос к соседям - но те замахали руками, свят-свят-свят! иди сиди дома, пока больничный.
На шестой день я закуталась в платок и отправилась на работу. Тут бы мне не помешал хиджаб что ли какой - да поди знай, где их тут продают. Видок тот еще - смех сквозь слезы. Однако на седьмой день окраска сильно полиняла, так что можно было остатки закрасить мэйкапом и платком уже не закрывать, а так, притворяться, что временный дефект.
Зато когда отек спал окончательно, стало больше болеть, и теперь в наступление пошли синие нитки - те самые, про которые обещали, что будут колоться. И они кололись, черт возьми! Я терпела-терпела - потом притащила Левке ножницы и говорю режь давай, только аккуратно. Тут-то и оказалось, что нитки синие и их у меня полон рот. Левка только резал да дивился, сколько ж ловкости рук имеют эти дантисты, чтоб умудряться так виртуозно орудовать в рту пациента.
Без половины ниток стало гораздо легче, хотя они вели себя по типу один падает другой встает, то есть одну уберешь - вылезает и колется другая. На двенадцатый день, когда одна из синих ниток заползла мне аж на нёбо, я прибежала к доктору Л. и попросила спасти меня от нашествия. В клинике меня встречали с распростертыми объятиями и возгласами «а вот и наша красавица пожаловала!» - хотя от боевой раскраски остались в сущности два синяка: один на щеке, другой на шее. Добрая доктор Л. сняла мне швы и предположила, что доктор М. и доктор Б. так намаялись, вытаскивая мой зуб, что вытеснили меня из сознания совсем, потому и не зовут снимать швы.
Однако через два дня позвонили из университетской клиники и заявили, что хотят меня видеть. - Все, поздно уже, - отвечала я не без злорадства. И мы сговорились, что доктор Б. посмотрит меня в среду, когда приедет к нам во дворик, то есть через три недели после операции.
Счастливый промежуточный эпилог
А в среду доктор Б. и доктор Л. глядели мне в рот и очень радовались. Так вот наверное и радуются врачи пациенту, которому они учинили удачную, хоть и непростую операцию. - Хаваль аль ха-зман! - воскликнул обычно немногословный и суровый доктор Б. Что на нормальном иврите означает «жалко времени», а на разговорном «зашибись как хорошо!». - Сделали мы тебе небольшую пластическую операцию, а? - Да, я заметила, - мрачно отвечала я.
Но теперь все хорошо. Хотя до конца еще далеко, но дальше, как они говорят, все уже гораздо более тривильано. 1-го августа сделают операцию на последней четверти десен, в ноябре синус-лифтинг и подсаживание кости для имплантов, а там, глядишь, когда-нибудь и сама имплантация.
Надеюсь, не зря я тут старалась. Моралей из моего рассказа можно извлечь сколько угодно - вот и извлекайте. Но от провозглашения главной морали я все-таки не удержусь: берегите зубы смолоду! (с) reut
И десны тоже, которые через «ы».