Подвальный режиссёр Иван Вырыпаев (интервью)
Иван Вырыпаев - драматург, театральный и кинорежиссёр, художественный руководитель театра «Практика» в Москве. Его постановки, а также спектакли по его пьесам с успехом идут в нескольких странах. Снял несколько фильмов, среди них - «Эйфория», «Кислород» и «Танец Дели».
Родился в 1974 году в Иркутске. Сейчас живёт и работает в России и Польше.
В Ижевск Иван приезжал на молодёжный фестиваль искусств «АРТ Квадрат», работал в жюри.
После того, как он прочёл лекцию для участников фестиваля, мы нашли вполне себе укромный уголок в Удмуртской филармонии и поговорили о свободе, йоге, православии и семейных отношениях.
У вас уже сложилось об Ижевске какое-то впечатление?
Я побывал на набережной Ижевского пруда и увидел старое индустриальное здание, которое первым было построено (Башня оружейного завода - О.С.). Мне это очень понравилось, мне кажется, там нужно делать центр современного искусства. Этого очень мало в городах - того, что называется культура набережной. Очень интересно. Культурное соединение с водой. Что такое хорошая архитектура? Это продолжение природы, это контакт с природой. Это встраивание объекта в существующее пространство.
Расскажите, какой вы на репетиции.
Во мне, конечно, еще есть зажим. И это, разумеется, отражается на том, что я делаю.
Человек совершает поступок - он может быть свободным в этом поступке, а может быть напряжённым. Напряжение передаётся окружающим. Когда я зажат, я и с актёрами на репетиции могу быть зажат, могу давить на них. Я, конечно, стараюсь идти к тому, чтобы убирать эти зажимы, не давить вообще, а созидать. Но у меня до конца не получается.
Какие у вас отношения с актёрами?
Я всё время допускаю одну и ту же ошибку… У меня есть свои актёры - в России, в Польше, и это моя команда. Не всегда актёров хватает. Не всегда их всех получается привлечь к своей постановке, поэтому я прихожу в театр и работаю с актёрами, которые там есть. И как правило, спектакль не получается, потому что мы не можем найти с ними общий язык до конца. Я сейчас пришёл к выводу, что буду работать только с теми, кто разделяет некоторые мои взгляды…
Вы можете описать человека «своей волны»? Как вы находите своих?
Мне важно, чтобы ему что-то хотелось сказать самому. Что-то понять. Ему важно по-настоящему, искренне рассуждать о вещах, в которых он участвует. Он актёр, но он и художник, он что-то хочет сказать сам. Ему лично нужно говорить с другими людьми.
Расскажите ещё про зажим, какова его природа, почему это происходит?
Зажим - в принципе, естественная вещь: есть расширение, и есть сопротивление этому расширению. Это один из законов термодинамики, его никто не отменял.
Другое дело, что эти зажимы, сопротивления убираются неравномерно. Скажем, наша страна всю свою историю была в рабстве, мы сейчас впервые пришли к тому, что открылись границы, наступила мультикультурность, западные течения стали проникать. Что мы сделали? Мы испугались этого, мы обороняемся. Особенно старшие люди, они ощущают такое взаимопроникновение как угрозу. А молодёжь хочет туда идти. Существует баланс между стремлением и сдерживанием. Вот это сдерживание, это напряжение - оно в нас. Убирая напряжение, выводя его из себя, мы постепенно раскрываемся.
Вы можете сказать, какой процент зажимов вам удаётся убрать из себя в течение дня?
Чем больше ты с этим работаешь, тем больше своих зажимов видишь. До освобождения ещё очень далеко. Во мне очень много напряжения - ментального, кармического…
Кто тогда свободный человек, вы вообще знаете таких?
Знаю. Нескольких людей в своей жизни я встречал.
Вы можете назвать их?
Я видел, например, несколько лам буддистских…
Знаете, у этой свободы нет точки, нет границы, нет конца. Ты можешь становиться всё свободнее, ты можешь расширять свою свободу. Поэтому не стоит сразу стремиться к какой-то абсолютной свободе. Стоит идти пока что к повседневной свободе, к твоей личной - здесь и сейчас.
Мне, кстати, кажется опасной история о просветлении, которой людям забивают голову - что есть где-то некоторое просветление, что мы к нему идём. Сейчас я - плохой, чтобы стать хорошим, мне нужно достичь просветления. А учитель - уже при этом хороший, потому что он этого состояния достиг. Мне кажется, это какая-то уловка, духовная ошибка. Я сейчас такой, какой я есть, нужно это развивать. Нечего сравнивать - одно не хуже другого.
Как убирать зажим, как высвобождать энергию?
Я знаю, что ментальный внутренний зажим связан с физическим: он выражен в физической форме. Вы можете заниматься медитацией, йогой, ещё чем-то. Если вы находитесь в своём природном, подлинном «Я», вы всё равно расслабитесь.
Или, например, когда вы находитесь на природе, вы расслабляетесь. Когда я много времени провожу в Москве, я становлюсь более зажатым, агрессивным, это всё действует на меня. Когда я еду в Тибет, сижу долго на природе, я чувствую, как меня «отпускает».
Как же тогда в Москве творчеством заниматься?
Очень сложно. Я не шучу, когда говорю, что, например, в Ижевске больше возможностей для творчества. Здесь тоже есть своё напряжение, комплекс по отношению к столице, если его убрать, поверить в себя, то всё получится. В Москве во многих театрах играют гораздо хуже, чем в провинции, это факт.
Но город, конечно, должен помочь, без социальной помощи, без помощи властей, режиссёр, актёр не поверит в себя, он уедет в Москву.
Мне, например, тоже сложно без этой помощи. Мне трудно в России. Вы ведь, наверное, догадываетесь, что я здесь непризнанный человек. Мне никто не говорит: «Ой, Ваня, давай мы сейчас тебя поддержим в твоих проектах».
Однако имя ваше очень известное…
Известное, но пока я ещё не достиг того уровня, чтобы мне предлагали какую-то поддержку. Вот сейчас я взял театр «Практика», мне надо доказать свою состоятельность. Я не любимчик властей, я ни с кем не общаюсь, я вне контекста, я - «подвальный режиссёр». Если вы спросите Мединского (Владимир Мединский, министр культуры России - О.С.), кто такой Вырыпаев, он долго будет вспоминать, а потом скажет: «А, это, наверное, тот, который в подвале что-то делает». И будет прав.
Разве вы не довольны такой участью?
Я доволен всем. Я стал тем, кто я есть. Не думаю, что есть какая-то несправедливость в отношении меня. Я просто объективно говорю, что сейчас не могу взять какой-то большой центр, театр. Не могу ставить свои условия. Не могу, например, приехать в Ижевск и сказать: «Так, вот я беру сейчас этот драматический театр, из него необходимо будет всех уволить, плюс необходим бюджет в четыре раза больше существующего, плюс я буду работать так, как считаю нужным». Мне скажут: «Иван, ты что, с ума сошёл?»
Хотя, если бы такая возможность была, я бы уехал из Москвы с удовольствием.
Вы легко принимаете судьбоносные решения в своей жизни?
Я делаю ошибки. У меня, к сожалению, есть большая доля безрассудства. Я часто поступаю интуитивно, иногда угадываю, иногда ошибаюсь. Вообще, много ошибаюсь.
Самая распространённая ошибка - мне предлагают сделать спектакль, например, в Краковском национальном театре, в Польше. Я думаю: «Господи, это же исторический театр! Прекрасный город, замечательная сцена». И я соглашаюсь, заранее зная, что я поставлю плохой спектакль, потому что этот театр - мёртвый для меня. Соглашаюсь вот на этом чувстве: «Вау!» Мне кажется, что у меня столько сил, что я сейчас туда приду, всё изменю, всё будет по-другому. Но у меня ничего не получается.
Я вообще борюсь с этой страстью - всё улучшать. Это очень мешает. Это ведь тоже от зажима. Когда ты трясёшься над тем, чтобы всё получилось, когда боишься, что кому-то не понравится. Это главная моя работа сейчас. Мне удалось отколупать кусочек от этого, успокоиться чуть-чуть, но, в целом, это ещё происходит, это ещё очень глубоко. Это то рабство, которое есть. В том числе и из-за этого ты совершаешь ошибки.
Вы вдруг стали выступать за семейные ценности. А что в наше время брак может дать человеку?
Понимаете, брак может являться поводом для входа в более глубокие состояния. Как правило, мы других людей мало любим - по-настоящему. Но у меня, например, есть маленькая дочка, ей 10 месяцев, и я знаю, что я, не сомневаясь, отдам свою жизнь за неё. И это очень искренне. Но я не знаю, отдам ли я жизнь за другого, чужого мне ребёнка, не испугаюсь ли я. А в отношении своего ребенка я уверен. Так вот, я могу изучить этот процесс - когда я могу не только брать, но и отдавать. Благодаря дочери я испытываю этот опыт впервые, опыт полной отдачи. Я могу на этом примере понять, что есть такой механизм полной отдачи и могу задать себе вопрос - почему я не люблю так другого своего ребёнка? Что мне мешает так любить всех детей, всех людей? Почему я не могу этого сделать? Я могу это изучать.
Потом, у меня есть женщина, жена. С её помощью я могу узнать, что такое совместное движение вперёд. В ней есть что-то, чего нет во мне. Мы можем обменяться тем, что нет в нас. Мы две половины, мы дополняем друг друга. Теперь вопрос: почему я свою жену люблю больше, а другую женщину меньше? Где разница между любовью и сексом? Что такое любовь? Что такое подлинная свобода? Что такое развитие? Где я нахожусь в стереотипах общества, а где развиваюсь? Это всё возможно исследовать, если твой человек, который рядом, тоже это исследует.
Для этого нужно жениться, брак заключать?
Конечно же, нет. Но удобнее развиваться, когда есть канон, порядок. Когда мне не нужно думать о внешнем поиске, а только сосредоточиться на качестве.
Я, кстати, третий раз женат, два раза - неудачно, я раньше не понимал, зачем я это делал…
Но вы прекрасно отзываетесь о предыдущих жёнах…
Да. Но я не понимал значения брака. Я руководствовался присвоением: мне сейчас нравится эта женщина, я её присваиваю. Проходит время, проходят романтические чувства, всегда так бывает, что люди немного устают друг от друга, начинается кризис. Потом, я же мужчина, мне не могут не нравиться другие женщины. Если вам мужчина скажет, что ему не нравятся другие женщины, нравится только жена, он врёт.
Так же, как и моя жена, если будет говорить, что ей не нравятся другие мужчины… Это же враньё, это неправда.
Вопрос: что делать с этим? Задавать себе вопросы, это и есть духовная жизнь. Так вот - как мы с этим работаем? Мы можем сказать: давайте устроим свободный секс. Спасёт нас это? Уверен, что нет. Нас спасёт только осознанность.
Если мы решили вместе двигаться вперёд, то мы уже не расстанемся. И нас соединяет венчание, обряд православной церкви. Когда перед Богом, перед Вселенной мы говорим: нам суждено вместе идти по этой дороге. Теперь, что бы ни случилось, какие бы ошибки мы ни допустили, это не развалит наш брак.
Вы в третьем браке венчались?
Да. 6 лет назад я её встретил - встретил человека, который стал моим другом, ближе которого у меня нет. И теперь мы вместе идем по пути. Мы вместе меняемся.
Вообще, уклад семьи, семейные традиции - это очень важно. Важно, чтобы ребёнок это видел, чувствовал. Мы все вместе встаём, совершаем один ритуал, другой. Я вырос без отца. Что из этого вышло? Я сам две семьи бросил. Никто меня не научил ритуалу, ощущению семьи. Мой сын вырос без отца, второй сын тоже вырос без отца. Как сложатся их семьи? Я, конечно, участвую в их жизни, но утром мы не встаём вместе. Вообще, именно это и важно в семье - не присвоение другого человека, а то, что мы вместе делаем какое-то движение. И у каждого есть личная жизнь, ты оставляешь это право своему партнёру. Ты максимально стараешься сделать его жизнь свободной. При этом есть обязательства, которые мы должны выполнять. Всё это может стать духовным развитием.
Знаете ли вы сейчас, что нужно делать, чтобы не уходила любовь? Или это вообще невозможно контролировать?
Я убеждён, что любовь - это такая вещь, которая не имеет объекта. Это абсолют. Ты просто находишься в состоянии любви. Если тебе нравится какая-то женщина больше, чем другие, у тебя просто расположенность к ней - кармическая, какая-то ещё. К другой женщине ты тоже можешь почувствовать расположенность, найти в ней что-то новое, другое. Но это совсем не любовь.
Почему браки распадаются? Потому что два человека начинают требовать друг от друга всего - бесконечной любви, например. Ты хочешь, чтобы человек тебе принадлежал, ты его выстраиваешь, сам его придумываешь, хочешь, чтобы он был таким, каким тебе надо. Это не любовь, это просто страсть. Она проходит у всех. Значит, нужно найти более фундаментальные вещи, которые удержат вашу семью, ваши отношения. Потому что они не могут постоянно находиться на страсти, на подчинении, они рухнут. Вообще, выживают два вида браков. Первый - это когда мы просто договариваемся: будем вместе, что бы ни случилось, я терплю, мы терпим, мы устанавливаем такую дипломатическую игру - я тебе что-то не рассказываю, ты мне что-то не рассказываешь, мы - дипломаты.
Второй - когда оба человека идут духовным путём, они оба учатся друг у друга. Они здесь не для того, чтобы семью создавать, они здесь для того, чтобы при помощи семьи учиться. Они признают, что они живые люди, что они совершают ошибки, они начинают относиться друг к другу как к самостоятельным, свободным людям. Это очень сложный процесс, потому что эго всё время вмешивается.
Возвращаясь к семейным ценностям, я хочу ещё раз подчеркнуть важность традиции, уклада. Мне кажется, что для ребёнка важны мама и папа, а не, например, папа и папа. Я хочу здесь быть правильно понятым, я ни в коем случае не против гомосексуализма, у меня просто есть некоторые сомнения, что это будет хорошо для ребёнка…
Послушайте, но вы же сами только что сказали, что важно, чтобы два человека учились друг у друга и шли одним путём, тогда будет семья. Разве важно при этом, кто эти два человека - мужчина и женщина или мужчина и мужчина?
Я на этот вопрос отвечу так: я не знаю. У меня есть сомнения, только сомнения, я подчёркиваю. Ведь пол - это не случайность. У мужчины проникающее движение, у женщины - принимающее. На этом выстраивается целая система. Мы с вами разные. Я не понимаю того, чего понимаете вы, это мне просто недоступно. И, если я хочу прикоснуться к этому неизведанному, непонятному, я прикасаюсь к этому через женщину. Через нежность, через любовь, через общение, через секс, через разговор - я постигаю что-то абсолютно новое для себя. Если я буду с мужчиной, я не знаю, что мне это даст. Я не говорю, что это разврат. Я считаю только, что есть бытийность и действенность, инь и ян, и это неслучайно.
Каково сейчас место религии в жизни человека и в обществе, на ваш взгляд?
Есть некий путь человека. Путь - это не религия и не философия. Это - когда человек обрёл движение, когда он понял, что он идёт к чему-то важному. И религия может помочь идти по этому пути, а может и помешать. Вопрос - как ты к этому относишься. Если религия для тебя это институт морали и нравственности, то она потерпит в твоих глазах поражение, потому что религия как морально-нравственный институт сегодня не выдерживает конкуренции, она очень заблокирована. С моей точки зрения, религия - не про это, не про гуманизм, не про развитие общества. Она - про соединение человека с Божественным. Вот и всё. Точка. Больше ничего нет. Но она, однако, стала выполнять социальные функции, она хочет быть социальным лидером, а это невозможно. Молодёжь, например, не верит в те ценности, которая православная церковь пропагандирует - внешние ценности, морально-нравственные. Куда важнее внутренняя ценность - соединение с Божественным, нахождение Бога внутри себя, это и есть православие, на мой взгляд.
Соединение с Божественным разве не происходит на сцене театра, когда вообще человек занимается творчеством? Или это только через религию возможно?
Сознательно в 99% того, что происходит в театре, этого никто не делает. Больше делают театр душевных страстей. В целом, это может произойти случайно. Религия же занимается этим сознательно.
Я верю в то, что когда в церкви на Причастии мы пьём вино кагор, купленное в магазине за 50 рублей, в момент молитвы, мы соединяемся с Божественным Светом напрямую. Если ты причащаешь ребёнка, ты подключаешь его к этой Энергии.
Как вы, православный человек, для себя решаете вопрос занятий йогой? Вы ведь ещё прислушиваетесь к буддизму, насколько я понимаю.
Позволю себе критику. Я понимаю, почему православные священники против йоги. Потому что в православии главное - сохранение связи с определённой Энергией. Они боятся, что когда мы занимаемся йогой, фокус уходит в другую Энергию. Мы как бы сходим с Пути. Это мне понятно.
Вторая вещь. Мало кто из православных священников по-настоящему знает, что такое йога. Если вы почитаете книги по медитации, по буддизму, то вы увидите, что некоторые вещи совпадают с христианскими слово в слово. Например, «концентрируйся на сердечном Свете».
В общем, если мы занимаемся йогой как расслаблением, то она поможет нам в православии. Я же всё равно иду к Свету, я расслабляюсь.
Если же йога для вас - прежде всего, ответвление индуизма, то тогда вам незачем находиться в православии, иначе будет каша, «космический туризм».
Если бы православие начало изучать йогу, оно бы могло использовать её очень эффективно, в частности, медитацию, как это делают, например, в католичестве. Я видел, как медитируют вместе буддисты и католики-бенедиктинцы.
Как идти по жизни легко, не скатываясь в излишние переживания?
О, это не ко мне вопрос. Это вопрос к духовному Учителю.
Наверное, нужно смотреть, наблюдать за всем. Если приходит негативная эмоция, нужно идти в неё и смотреть, главное - не бессмысленно и не подавлять. Всё, что мы подавляем, никуда не девается. Очень вредно сексуальное подавление, психологическое. Если я агрессивен, я должен пойти в это, смотреть, понять, что я сейчас делаю.
Что, морду набить кому-то?
Если ты смотришь, ты не ударишь. Если ты ударил, ты сильно захвачен эмоцией, ты не наблюдал за собой, не контролировал себя.
Наши страдания - их на самом деле нет, это всё очень иллюзорно. Мы вовлечены в это, да, но если бы мы больше смотрели за собой, страданий бы не возникло.
Хорошо, нет страданий. А что есть?
Есть я. Есть жизнь. Я есть - когда сплю или ем, когда я потерял сознание. Я родился, я умер - я всё равно есть. Я и жизнь есть всегда. Это безусловно. Это факт.
Ольга Сорокина
Фото - Катерина Емельянова
Благодарим Евгения Кривенко, Дмитрия Черемных, Павла Зорина и Льва Гордона за помощь в организации интервью.
(И, Ваня, спасибо большое за то, что вы мне сказали, вернее, написали. Натурально, секунд тридцать прыгала как слон).