Онегин и Ко: принуждение к подлинности
Пушкин описывает молодого человека, который по воле рождения и воспитания с самого начала был принужден следовать требованиям света. Но социальное давление сыграло с главным героем шутку - потому что среди многих предписаний относительно умения прослыть тем-то и сем-то были и предписания дружеских чувств, романтических отношений и т.д. И вот этот опыт оказался роковым - поскольку вошел в противоречие с необходимостью производить впечатление. Онегин оказался не удел - он не мог выбрать между внешней показной жизнью и жизнью внутренней, подлинной, он не мог выстроить многоэтажное сооружение из своей личности, где был бы недостижимый пентхаус, тайный подземный уровень и доступные обозрению этажи. Почему не мог выстроить, спрашиваете Вы? Конечно, не потому что во времена Онегина еще не было психоаналитиков, а рационализм рулил интеллектуалами.
Онегин, хоть и был приобщен к моде на Гоббсов, Локков и прочих, все таки полагался исключительно на свои эмоции. Научное и общепризанное оформление такой подход найдет много позже, поэтому Онегину неоткуда было взять основу для обобщения этой своей практики. А без такой основы герой не мог решиться на полное доверие своим чувствам. И понимание своих чувств, хотя и присутствовало, но по преимуществу, было обращено к довольно незначительному объему эмоций, например, удивлению, сомнению, недоверию. И если по началу это спасает героя от сплина, то в финале романа превращает в развалину.
Поэтому встреча с Ленским и Татьяной приводит Онегина к внутреннему кризису - в его рефлексивном аппарате нет адекватных подходов к пониманию переживаний, связанных с дружбой и любовью. И нарабатывать такие схемы ему не хочется - слишком скучно, затратно, и не понятно - какой бонус от всего этого будет. И он, бедняжка, решает, что если нет понятных ему слов - то и все, чувства тоже нет. Вот так просто - ни тебе мучений, ни необходимости принимать решения, ничего…И настойчивость друга и подружки в намерении прояснить отношения и дать им наименование Онегина бесит - поскольку подтверждает несостоятельность его мыслительного аппарата, который прежде он считал безупречным и универсальным.
Онегин предпочитает забить на рефлексию своих отношений - причем именно забить, поскольку Ленского он вынужден прикончить, а в Татьяне - преждевременно убить юность. Вот такой незатейливый способ избавиться от тягостных переживаний - безо всяких там психологических защит и страданий, раз и готов, и нет источника переживаний, для которых не найдены механизмы рефлексии и концептуализацией в слова.
Но Пушкин прозорлив и понимает, что так просто избавиться от переживаний нельзя, хоть Фрейда под рукой у поэта не было, но гений, он и есть для того гений, чтобы предсказать всю тщетность изживания эмоций столь грубыми методами. «Не понял и избавился - расплата наступит!», - таков весьма злорадный посыл поэта (правда, если бы это был единственный посыл, то «Евгений Онегин» мало бы чем отличался от «Бедной Лизы»).
Собственно, весь роман от начала и до объяснений Онегина и Татьяны - это только завязка, главное действие начинается сразу после. Онегин умывает руки - т.е. буквально ему есть от чего отмываться, и от крови Ленского, и от слез Татьяны, и со сцены исчезает. А вот Татьяна, пораженная вирусом рефлексии, своим долгим и весьма вдумчивым исследованием Онегина начинает просто таки крестовый поход за осмысление переживаний - и книжки она читает, и думает-гуляет, и в Москву в состоянии субдепресии едет (а там у барышень расширяется перечень опций для акционисткого преодоления депрессий). И что - результатом всех этих изнурительных внутренних работ становится превращение Татьяны в гранд-даму. Т.е. в отличии от Онегина она таки выстраивает свой внутренний мир наподобие умного небоскреба - все при нем и при хозяйке этого сооружения, и пентхаус с огроменной вывеской пламенного малинового цвета, и многочисленные светские круги и кружки, от которых у литературной внучки Лариной - Карениной, голова пойдет кругом, и конечно, скрытый, хорошо запрятанный и лелеемый внутренний мир.
Подлинное становится тайным - это единственный способ спасти себя, сохранить хрупкое равновесие между предписанием и искренним желанием. И заметьте, никто особо умный навроде Мефистофеля или Шарко Татьяне не понадобился. Проводником в этот сложный, уже практически эпохи пост-индустриальности тип внутреннего устройства психики становится бестолковый и поверхностный мужик, нахватавшийся знаний, опыта, но спасовавший при первом же столкновении своих умопостроений с реалом.
И вот тут Пушкин, который уж точно не пасовал в таких ситуациях, и отважно вместе с рефлексией отношений шел на разные там эксперименты, мстит Онегину - сводя их вновь, незадачливого сталкера и преуспевшую и превзошедшую своего наставника ученицу. И Онегину не отвертеться - вся мощь внутренней машинерии Татьяны просто сметает Онегина и раздавливает его. И это вам покровожадней будет дуэли и отповеди - потому что Онегин остается живым, а вот что делать ему с этим опытом, остается непонятным. Все, что прежде было так переполнено предписаниями, вмиг рассыпается, и вокруг Онегина образуется социальный вакуум. И, несмотря на все слезы и страдания, Татьяна только выигрывает от этого опыта - ее подлинность получает возможность хотя бы на время выйти на волю, тогда как Онегин не понимает, как жить дальше и вступает во второй по счету в своей жизни ноогенный невроз, который не так просто будет преодолеть как первый.
Собственно, Пушкин своим романом, который, возможно, задумывался как символическая месть (ну да, и из такого эмоционального сора вполне себе может вырасти вполне пристойная штука - если рефлексия автора и воображение находят общий язык с вербальными способностями пишущего), прокладывает дорогу вполне себе феминистким воззрениям относительно особой роли женщин в сегментированном обществе. Разве нет?