ХРОНИКИ ОДНОГО ПИТЕРА
- Здравствуйте, доктор Татьяна! - Сказала очень красивая женщина и я подумала: "Какого это с утра пораньше такие красавицы бродят по платформам?" И потеряла дар речи.
- Я Алиса. - Продолжила она, сотрудник издательства ЭКСМО. Буду с вами целый день. - Последнее предложение было пропитано сочувствием.
Вот с этого я, пожалуй, и начну. С благодарности Алисе Винник, руководителю рекламы и PR издательства ЭКСМО в Санкт-Петербурге. Человек на своём месте. Абсолютно. Успевающий и подмечающий. Тонкий и чувствующий. Честолюбивый и уважающий чужую честь. Будь я её начальством, я бы непременно выписала ей нехилую новогоднюю премию. Но поскольку я всего лишь писатель Соломатина мне остаётся лишь сожалеть, что Алиса Винник не работает в московском ЭКСМО. Нет-нет, тут тоже все прекрасны и удивительны (добра я сегодня не по погоде), но Алиса...
Алиса без малейших промедлений, дозвонов и уточнений, видимых нам - автору, мужу автора и издателю автора, - провела нас к тёплой чистой красивой машине, управляемой обученным на открывание дверей предупредительным шофёром и он отвёз нас к гостинице "Гельвеция". Поселение было молниеносным и практически без участия автора.
Алиса показала, где ресторан, извинилась за то, что там с утра не курят. И сказала, что через час начнётся...
В ресторане с утра ещё и не наливали. Видимо хотели, чтобы у меня весь день пропал. Потому пришлось ехать на встречу с менеджерами сети "Буквоед" кристально трезвой и необкуренной.
Менеджеры сети "Буквоед" были прекрасны! Алиса испугалась порадовалась количеству собравшихся. Я, пробежав в раздевательное помещение, краем глаза увидала аудиторию и ужаснулась обрадовалась ещё больше Алисы. Мужу с издателем было вообще на всё наплевать, потому как не то им, таки, налили в ресторане, не то у них с собой было, потому фотографий со встречи с менеджерами у меня нет. Пока нет. Потому что Алиса фотографировала, главарь менеджеров фотографировала, а я просто разговаривала с хорошими людьми.
Окинув хороших людей профессиональным взглядом натренированного на любые коммуникации спецназовца ООНовца, я отметила пару недовольных лиц и подумала: "Что-то мало недовольных лиц. Наверное им перед встречей налили и дали покурить, потому недовольны только непьющие и некурящие. Ведь пассивные пьяницы и пассивные курцы всегда недовольны больше несчастных алкоголиков и отравляющих себя курильщиков". И, не успев додумать, начала говорить. И мне даже стали задавать вопросы. Про то и про это и даже про "Здравствуйте, доктор!"
- Ну, конечно же, если честно, то он говорил вовсе не "Здравствуйте, доктор!" - Призналась я взрослой красивой форматной леди. - Он говорил: "Как?!. Как?!. Как?!." На что санитарка, большая в обхвате нас с вами вместе, сказала господину Прототипу: "Хватит какать! Приходи уже в себя!" И облила его нашатырём. Он не пришёл и санитарка, вздохнув, приложила его своей натруженной крестьянской рукой по щеке. После чего он пришёл, сел на кушетку, потрусил головой с сотрясённым обстоятельствами и ударом мозгом, и сказал санитарке проникновенное: "Спасибо!"
"Не волнуйся, деточка! - Ответила санитарка без малого пятидесятилетнему мужику. - Спасёт". Это я у неё и украла для последующего художественного использования. Но всё равно больше всех испугался уролог и ещё полгода нервно смеялся совершенно безо всякого повода.
Говорили мы долго. Совершенно очаровательные люди. Смеялись. Особенно после того, как я позволила себе заметить, что мне крайне лестно, что почти все прочитали, почти у всех книги в руках и, - о ужас! - они явно собираются их подписывать! Потому что больше издателей и редакторов авторов ненавидят только продавцы книжных магазинов. На что зал несогласно загудел и пару человек выкрикнули, что меня - в виде книг - они любят. А одна девушка даже рассказала, как покупатель умолял отдать ему её собственную книгу, прикупленную ею для папы-врача. Она обещала, что книги скоро подвезут, что он может зайти позже, а он не соглашался зайти позже, потому что живёт в Москве и буквально сегодня уезжает. Это сейчас вообще модно - покупать приехавшие с московских складов книги в Питере, а затем везти их в Москву. Вечером тому было подтверждение.
От "Акушер-ХА!" перешли к "Большой Собаке" и та самая взрослая леди сказала, что сама пишет на эту тему, а тут открыла книгу - ба! - Соломатина всё уже написала. Более юные, чем мы создания, говорили, что ещё не всё андерстенд. На что взрослая леди с непередаваемой тёплой, ироничной, мудрой интонацией сказала, что она уже всё понимает. И я поняла, что она понимает куда больше автора. За что ей огромное спасибо!
Время встречи закончилось, Алиса уже строго грозила старшему над менеджерами пальчиком и мы начали подписывать. Простите за неоригинальность. Писать книги мне легче, чем автографы. В общем, ещё полчаса мы писали. Спасибо всем и простите те, кому не успела. Я бы с вами так и сидела, честное слово. Потому что дальше были журналисты. Но жестокий тайминг разлучил нас.
Перед тем, как начать насиловать правую руку письмом, я оглядела зал. Недовольных не осталось вообще. Я мысленно поблагодарила дедушку бога, маму с папой, тренеров ООН и себя, любимую, за то, что мне дано то, что мне дано. И уже в поезде обнаружила в и-нете такое. Если бы вы знали, как мне стало приятно. Идут люди на чёрта с рогами - в и-нете про меня пишут всякое, ага, - а придя, обнаруживают, что никакой Соломатина не мелкий бес, а очень даже крупный ангел обычный человек.
Хорошо, что были муж и издатель, они и отвечали на "коварные" вопросы, кто кому сколько заплатил (который мне задал каждый журналист, кроме Веры, и несколько читателей). Муж хохотал радостно. Издатель грустно подхихикивал и говорил:
- Соломатин! Ты не хочешь мне уже что-то заплатить, а? Люди волнуются, неудобно как-то.
Я предложила заплатить издателю серебряный доллар, что на вечном приколе у меня в кошельке и который пару раз пытались отобрать на некоторых таможнях, мотивируя это тем, что он древний, но я давным-давно знаю, что даже старый доллар имеет хождение в качестве денег - о мудрые США! - и потому антиквариатом и проч. не считается. А считается ровно тем, чем и является - одним долларом США. Но кошелёк я оставила дома, так что издатель опять остался непроплаченным.
После менеджеров "Буквоеда" мы вернулись в ресторан гостиницы "Гельвеция", где уже можно было пить и курить, и тут для меня начались журналисты...
Первая девушка Вера была просто прекрасна. Вот она и я и пыточный уголок ресторана:
Вера была корректна, вежлива, несмотря на диктофон, писала в блокнот, а я это очень уважаю. Мы с ней очень хорошо побеседовали и я даже не хочу читать, что там будет на выходе. На старости лет разочаровываться в людях больнее. Но Алиса уверила меня в том, что Вера действительно человек очень корректный и ответственный, потому я и дала свою почту для согласования. Хотя смысла в согласовании, как подсказывает мне мой весьма скудный, но уже опыт, нет никакого. Всё равно потом читаешь про кого угодно, только не про себя.
Вера, спасибо вам. Вы не задали ни одного идиотского вопроса, стандартные не в счёт.
После Веры сразу же пришла Галина. Алиса сразу же проследила, чтобы у меня была вовременная перемена горячей текилы и солёного кофе с лимоном.
Галина присела за столик, как старая подруга, а не как журналист, чем сразу меня подкупила. Что-то в ней сквозило родное и близкое. Оказалось - не казалось. Первый муж родом из Одессы, а одна из свекровей списана у меня из третьей новеллы "Б. Собаки" (ну, или наоборот). Диктофон, конечно, был. Как и вопросы о том, как я пришла к тому, к чему я пришла. Но кусок журналистского хлеба не сладок, да и я уже всё толерантнее и толерантнее. В общем, огромное спасибо Галине. Общаться было не менее приятно, чем с Верой. И даже, наверное, мы лучше понимали друг друга, потому что ровесницы. И в нашем возрасте уже легче принять то, что писатель - тоже обычный человек, когда не в виде книги. И спасибо Галине, что она единственная из журналистов, попросившая автограф. Другие просто принимали из Алисиных профессиональных рук должное - презентационные экземпляры. У журналистов своя профессиональная деформация.
И вот как раз после Галины пришёл уже сильно деформированный журналистикой Михаил. Не поймите неправильно. Если бы я написала, что пришёл сильно деформированный профессионально хирург, никто из хирургов бы не обиделся.
Пока Михаил рассказывал мне о своём творческом пути и о своих книгах, за столиком, где сидели Алиса, муж и издатель, наблюдалось некоторое оживление, в результате которого у меня нет фото с Михаилом (у Алисы такое фото наверняка есть, а вот у мужа - нет). Я не особо обращала внимание на оживление, потому что, наконец, молча пила кофе, текилу и курила под журчание Михаиловой речи. Потом он вспомнил, что писатель здесь и сегодня я, и тут же спросил, сколько я заплатила издателю и поинтересовался профессией мужа.
- Издатель!!! - Проорала я. - Сколько муж тебе заплатил?!! Архитектор. - Добавила я уже в Михаила.
Издатель лишь скорбно махнул стаканом вискаря, а Михаил спросил меня:
- А какой архитектор?
- Архитектористый такой архитектор.
- Успешный? - Не отставал Михаил.
- Люди не жалуются. - Ответила я.
- А что он проектирует-строит? - Михаил явно заинтересовался личностью мужа больше, нежели персоной блондинистого писателя.
- Дома. - Ответила я односложно.
- А какие дома?
- Разные.
- А где? - Нечеловеческим усилием воли сдержав себя от рифмы, я ответила:
- Везде. - И тут Остапа понесло. - На окраине Швеции. В спальных районах Копенгагена. И... - тут я нагнулась к диктофону и прошептала в него громким интимным контральто. - В Архангельском! В Архангельском! В Архангельском!
- Угу... - Плотоядно заурчал Михаил.
- И он за то, что проектирует и сопровождает строительство, ничего не платит. Наоборот, вы удивитесь, дорогие читатели Михаила, платят ему!!! - Дошептала я в диктофон.
Михаил стал спрашивать меня про то, как я докатилась в своё время до колонок в журналах и не хочу ли я издать их отдельной книгой.
- Нет. Отдельной не хочу, а кое-что уже издано. Науч-поп в "Акушер-ХА!", фельетоны - в "Узелках"...
- А вот я издал книгу своих интервью с известными людьми, - начал рассказывать Михаил и опять я вольна была пить кофе с текилой и курить совершенно спокойно. Тем более ко мне подошла Алиса с "Большой Собакой" и попросила её подписать. Янушу Вишневскому. От ужаса и восторга я написала какую-то глупость, краем глаза отметив, что муж куда-то ушёл.
Ещё раз рассказав о себе, Михаил спросил, не хочу ли я издать свои колонки отдельной книгой. Только я потянулась к диктофону Михаила, чтобы перемотать его на десять минут назад и дать прослушать, как ко мне подошёл галантный, интересный, смутно знакомый лицом мужчина и, сказав пару приятных слов с акцентом про то, как ему приятно и какая я красивая, поцеловал мне руку. В этот момент из него упала на пол моя "Большая Собака" И Михаил сказал:
- Ах, какая женщина. У мужчин всё падает. - И сам с собой рассмеялся.
На что невыразимо бесподобно галантный смутно знакомый мужик аристократического вида презрительно улыбнулся и прошипел с акцентом в сторону Михаила:
- Му...щщина. - Видимо забыв другое русское слово на "му", либо же пощадив мои нежные ушки. Пожелал мне всяческих успехов и ушёл, уважительно сжимая в своих красивых лапах "Большую Собаку".
Руку, поцелованную Янушем Вишневским, пришлось помыть. Я не хотела, но Алиса заставила перед ужином.
Кстати, опять ода Алисе.
- Вишневский! - Сказал мой муж. - Где-где?! - Засуетился издатель, - моя бухгалтер его любит. Надо взять автограф.
Книг Вишневского у нас с собой не было. Ровно через четыре минуты книги Вишневского у нас были. Алиса - Алисин телефон - книги Януша Вишневского. Муж зарыдал, мечтая о таком менеджере-прорабе-ком-нибудь.
Издатель сам за автографом не пошёл. А муж мой пошёл сам. И попросил написать: "для Маши".
- Это наша дочь.
- А кой же ей годик? - Удивлённо спросил Януш, припомнив содержание своих книг.
- Шестнадцатый пошёл. - Ответствовал папа Марии Соломатиной.
- Господи!.. А вам сколько? - Подпрыгнул Вишневский.
- Сорок первый. - Честно ответил муж.
Вишневский что-то восторженно сказал совсем уж не по-русски.
- Надо было спросить в ответ: "А на сколько я выгляжу?!" - Советовала уже дома дочь.
- Вишневский любит женщин, балда! - Смеясь, говорил папенька.
В общем-то даже с Михаилом мы расстались друзьями, после того, как я в пятый раз сказал ему, что не буду делать книг из статей и колонок. И что ни я, ни муж ни за что не платим. Напротив - платят нам. И предложила подумать над тем, что если бы платили только мы, за нашу же работу, то: а) из каких таких средств? б) на чтобы мы ели-пили-одевались и так далее?
После этого Алиса сказала, что несмотря на то, что мы опаздываем в КП, надо поесть. Официанты сказали, что горячего ждать полчаса. Поэтому мы заказали салаты. И ждали их сорок минут.
За эти сорок минут муж сообщил мне, что тут, пока я свистела, был ещё и Гоша Куценко. Мне стало жаль, что я его не увидала. Последний раз я его видала, когда он был Юрой, а не Гошей. И харизма тогда у него была ого-го! Муж заверил меня, что харизма нисколько не поистёрлась, всё ОК. Пришлось поверить на слово, тем более, что пришла пора молниеносно глотать салаты и нестись в КП.
В КП было весело. Там с комфортом курили между этажами (скамьи, тепло). Мало того, разрешили курить, не отходя от места художественного свиста. Стены увешаны фотографиями несчастных неотфотошопленных селебрити (красивый брюнет на фото - фотожурналист КП, он очень приятный и виденные мною фото - живые портреты живых людей, а не гламурно-дохло-глянцевые "красивые" лики). Поэтому я сразу сама тут, что вышло у мужа. А КП пусть присылают, я ко всему готова! (Глядя на серию (всех, не только этих) фото, я понимаю, что меня охотно приняли бы в театральный, на амплуа "характерной актрисы")
Спасибо капистам, всё было забавно, тепло и курибельно.
Затем мы снова вернулись в ресторан гостиницы "Гельвеция". Там ожидала ещё одна журналист. И это был, простите, полный пэ.
- Так. Ладно. Хорошо. Когда вам ударило в голову стать писателем? - Спросила меня юная девчушка, одетая, как на свидание.
Мне захотелось ударить её чем-нибудь в виде, хотя бы, и её фотоаппарата, но я вежливо ответила:
- Мне никогда в голову ничем не ударяло, простите.
- Так. Ладно. Хорошо. - Сказала девушка, бля, Таня. И начала меня выпытывать на предмет являющихся мне знаков и прочих зелёных человечков. Я честно говорила, что я самый обыкновенный человек и просто тупо тружусь и другого пути превращения любого человека в любого профессионала не знаю. Но девушка Таня не отставала и я сказала ей, что однажды, проснувшись в гараже, я увидала на стене надпись: Мене. Текел. Упарсин.
- Так. Ладно. Хорошо. - Сказала журналист/ка. - А что для вас священное место? Дом?
Я честно призналась, что я не кошка, а человек и для меня не существует священных мест. Даже если там нагадили зелёные человечки.
- Так. Ладно. Хорошо. - Сказала девушка Таня и спросила меня про дочь. Я что-то отвечала, простив девушке абсолютный непрофессионализм. Но тут девушка немного нервно и даже зло спросила:
- Пишет уже, да? Печатается ваша дочурка, поди?!
Уже поняв с чем-кем я имею дело в данный конкретный раз, я посоветовала девушке Тане оставить девушку Маню Соломатину в покое и вернуться к Татьяне Соломатиной. Родители которой учитель и инженер и она просто тупо работала, куда бы её, Таню Соломатину, труды не заносили. Чего и девушке журналисту Тане советует. Потому что никакого иного мистического протекционизма и энергетического насосательства не ведает. Выключив свою технику, девушка Таня-журналист сказала Тане Соломатиной:
- Мне вообще не нравится, чем я занимаюсь!
- Так займитесь чем-нибудь другим. Это раз. Делайте даже то, что вам не нравится хорошо. Это два.
- Татьяна. Так. Ладно. Хорошо. А теперь не под запись... Скольковызаплатиличтобыиздаться?! - Нырнула девушка Таня в холодную воду.
- И-и-издатель!!! - Заорала я.
- Что, Господи?! - Вскочил он, почти расплескав виски.
- Ничего, ничего. Пей и закусывай, как раньше. - Спокойно сказала я издателю. - Девушка Таня, я ничего не платила издателю. И муж не платил.
- А я вот пишу с пяти лет. Что мне делать? - Чуть не расплакалась Таня.
- Может, писать ещё и слать в издательства?
- А можно я пришлю вам? - Спросило юное дарование. - Или вы сильно заняты? - Зло спросило оно. Охуев от такой незамутнённости на фоне предыдущего допроса с пристрастием, я попыталась отбиться, но дала адрес. Уже пришло письмо, де у меня сложилось неправильное впечатление о журналисте, потому как редакция интересуется зелёными человечками, а не она. (Впечатление у меня складывается не по теме изданий, а о человеке, дорогая Таня.) И в письме, конечно же, не и-ю на правку, а сообщение о том, что стихи у Тани уже печатались. А в п.ф. - рассказы. Вот начало, пусть издатели читают:
Однажды Сидоров Петя вышел на улицу и обнаружил, что он спит. Тогда он первым делом проснулся и посмотрел вокруг. Оказалось, что он вовсе не на улице, а в своей собственной комнате сидит на кровати в пижаме. Вернее он думал, что он в пижаме, но он был абсолютно голый. И - что больше всего поразило его, что он вовсе и не Сидоров Петя, а черт знает кто. Он встал и прошелся по палате. Все больные спали, только один не спал, а клеил коробочки из бумаги и о чем-то разговаривал сам с собой или с кем-то никому кроме него не видимому. И разговор, судя по всему, шел очень серьезный. Он тоже был абсолютно голый, но не смущался этого. Я подошел и спросил:
- Простите, могу я нарушить вашу беседу.
- да, конечно, если он не против, то пожалуйста.
- так спросите у вашего собеседника, не против ли он?
- Незачем у него спрашивать, я и так знаю, что нет. Он никогда не против, когда я разговариваю с кем-то другим. У него есть прекрасная возможность собраться с мыслями.
- Хорошо. Вы не подскажете, кто я?
- Нет.
- Почему?
- Что почему?
- Почему не подскажете?
- не подскажу что?
- Кто я?
- Кто Вы? Откуда ж мне знать.
- А у кого я могу это узнать?
- Извините, не мешайте нам разговаривать. Я не собираюсь отвечать вам на глупые вопросы. А то еще вообразите себя сумасшедшим.
(c) журналиста Тани. Это из рассказа "Петя Сидоров. Кто он". Далее идёт "Петя Сидоров умер" и "Петя Сидоров бог".
Я не высказываю никакого мнения, потому как его не имею. Дорогая Таня, если здесь кто-то что-то скажет про вашего Петю - ну так вы должны быть готову к чему угодно, если хотите стать писателем. Даже к вопросам про удары в голову, даже к потокам идиотизма и даже к тому, что ваше творчество опубликают (вы же этого и хотели?) пусть даже и в ЖЖ другого писателя. Мой блог реферирует и издательство ЭКСМО и издательство АСТ, так что фрагментарная публикация в моём блоге - ваш шанс. Более ничего, простите, сделать для вас не могу. Для меня не делали и этого и я очень за это благодарна. Я просто - см. текст и-ю - работала. Более никакой мистики я не ведаю. И я вам не помощник, увы. От всей души рекомендую посылать рукописи в издательства, а не мне. Я ничего не решаю. Я не редактор, не критик и не издатель. Ну, а если вы вместо благодарности изволите обидеться, то простите, я же не обижалась на ваш непрофессионализм, на вашу юношескую глу...бокую неверу в справедливость и проч. и проч. и проч. За одного битого, Таня, двух небитых дают. Если он, битый, конечно, выживет. А вообще-то вы доставили мне пару приятных минут, напомнив, что я ещё ни разу нигде не прописывала персонажей, которым весь мир должен априори, даже если они ничего для этого не сделали. А миру пофиг. Он про вас вообще ничего не знает. В отличие от, например, Маши Соломатиной, которой вы страстно интересовались. И которая известна в Москве и московской области своими недюжинными талантами, - весьма далёкими от бумагомарательства вообще, - в которых мама и папа ей ничем не могут помочь. Сама, деточка, сама. (Хотя, пожалуй, в следующий Питер я Машу Соломатину возьму. Чтобы было кому к Юре/Гоше подбежать. И, к слову, КП предложила мне устроить "бой" Маши Соломатиной и Александра Невзорова на тему: "Хорсменшип". Маша Соломатина сообщает журналистам КП через Татьяну Соломатину, что согласна, если с ней рядом будет папа Илья Соломатин и "бой" будет в формате обсуждения вопроса, к тому же она подпишет у него книгу, стоимость которой ох как не мала, но она заработала на книгу Невзорова сама. Мы не платили).
И фото Татьяны и Тани ("Злая ударенная тётя издевается над юным небитым дарованием"):
Так. Ладно. Хорошо. (с) С непедагогической непоэмой (и скажите мене, что я не права, неся в мир текел и упарсин?) покончено, возвращаемся к хроникам одного Питера.
Так и не поев из-за зелёных человечков, обиженных на ударенное ударным трудом человечество, мы поехали на Лиговский.
Я была уже несколько ударенная уставшая. Вот такая:
Спасибо вам, что вас было много. Алиса, слегка тоже за тяжкий день обалдев, сообщила мне, что даже на давно знаменитых столько не ходит. Ну так оно и понятно - они же давно знамениты. Когда я буду давно знаменита, то тоже никто уже не придёт.
И я совсем уж обалдела. Вот так:
И вот так:
Вопросы задавали вопросистые. На часть из них я отвечала, включая внутренний диктофон на воспроизведение, простите меня, я была несколько измотана. Мне очень помогла леди в возрасте, сидевшая рядом со сценой и иногда говорившая мне, что я прелесть. Отдаю себе отчёт в том, что глядя на фотографии в мою прелесть трудно поверить. Но леди мне помогла. Учитывая тот факт, что леди и сама была с ярко выраженной аристократинкой, это было помогательно вдвойне. И она одна чуть позже сказала моему мужу:
- Вам с ней повезло!
Он ответил, что знает. И поблагодарил. Потому что нам всегда, как правило, говорят, что мне повезло с мужем. И это тоже правда.
Художник Камаев пришёл в книжный с женой, поцеловал меня и ушёл с женой. Пришлось кричать и он развернулся и помахал художественной лапой. (Тут ремарка сценариста: "А в это время слезливые мыши жрали кактус в блоге soamo, вовсю пользуясь Вовкиной заповедью "не забань!")
Некая красивая строгая дама, смотревшая прямо в меня, ни разу не улыбнувшись и не изменив лица тугое выраженье, но зато что-то писавшая в блокнот (Алиса тут же уточнила у менеджера, кто из СМИ тут заангажирован, но менеджер не признался. Сказал, что нет тут несанкционированных СМИ. (УПС: Алиса, это не СМИ без аккредитации, как выяснилось, а начинающий блогер, и, естественно, незамеченный продажными издателями талантливейший написатель, пришедший с целью уличить Соломатину в плохом вкусе, неверном расставлении ударений, внешних данных и проч., мелкий фекалоид по блоготрубам уже понёсся в профильном сообществе, не слишком бодро, но тем не менее. Мне не жалко, а хомякам радость. И СМИ, опять же, вне подозрений. Осадочек, конечно, остался: ты к человеку со всей душой, как к человеку, а он сидит и говно куммулирует. Причём не по профессиональной надобности, а от души, вот что непостижимо. Моей душой и моим разумом непостижимо. Что ни в коем разе не означает, что я перестану улыбаться людям или стану на всех незнакомцев и незнакомок смотреть, как на говно. Нет, естественно. Нет!) Алисиному профессионализму ещё раз привет, она реферирует пространство не хуже спецназовца с боевым опытом) спросила меня, почему я романтизирую алкоголизм на рабочем месте. Я не нашлась, что ответить, потому что не романтизирую, и честно призналась, что, наверное, нечаянно. И вообще не в ответе за чужое восприятие. И не гуру я, а просто писатель.
А потом я опять писала (простите за неровный почерк)
И снова писала:
Лена и Оля, простите меня! Ну никакого времени не было на по-человечески поговорить. Не потому что у меня "звездяк", а просто реально не было времени. В марте я на два дня, так что если вы меня простили, то мы поговорим по-человечески под рюмку и сигаретку. И все простите, просто хорошие люди, Тимофей (обязательно покатаемся в места) и Михаил и остальные, что не было никакого времени нормально вменяемо поговорить. А Насте огромное спасибо за цветы. А Игорю - за поцелованную руку. И так далее и так далее и так далее.
В самом конце фотосессии (привет психиатру Алексею), подошла красивая женщина с цельной стопкой. Для дочери Елены и её коллег. Мама неплохо тряхнула кошельком, чтобы книги из Лиговского "Буквоеда" поехали в одну из больниц Москвы.
И ещё я очень испугалась дядю, на вид - "бойца" начала-развала-передела. Он держал руки в карманах энкавэдешного плаща и мне стало, признаюсь, страшно. Мало ли психов? Муж заметил его ещё раньше и переместился на сценку в уголок. Дядя подошёл и, вынув руки из карманов (завороженно глядя в его забубённое зерцало, я уже ожидала старой доброй серной кислоты), всунул мне книжицу "О чём говорит Библия" и провещал мне, что это моё будущее. Я улыбнулась, перекрестилась и попросила меня простить за нехватку времени на "духовные" собеседования. Книгу я оставила на столике. Мне вполне хватает первоисточника, а "критику" Библии читать некогда и неохота как-то. А таким дядям лучше в механизаторы, кровельщики или фундаменты копать.
Я успела ещё только выпить по рюмке с Владимиром и Сергеем. Владимир мне нравится за качественный интеллект и я готова простить умному человеку почти всё. Ну, разве что, кроме снобизма. Я когда-то была в высшей лиге, но, благо, успела вовремя слинять из этого отвратительного, калечащего тело и душу, спорта. Сергей мне нравится за то, что я с ним познакомилась в дому у Камаева, а все Вовкины друзья - как минимум не мои враги. Сергею спасибо за подаренный альбом карикатуристов. Ещё раз здесь повторю для Сергея, что я обожаю всех художников, но пока Камаев жив и рисует для меня, мне других не надо. Не надо. Не надо. Даже если других художников предлагают друзья моего друга художника Камаева. И, Сергей, я шутила, когда говорила, что буду лечить зубы у вашей дочери со скидкой. Во-первых, зубы у меня здоровые, во-вторых, поскольку мой муж ничего не платил издателю, у меня есть немного денег на если что, в -третьих, в Москве масса прекрасных стоматологов.
Потом добрый гений всего этого беспредельного марафона Алиса отвезла нас в ресторан рядом с рестораном гостиницы "Гельвеция" - потому что ресторан гостиници "Гельвеция" никто из нас уже видеть не мог - и я немного отошла после водки и прекрасного метрдотеля Алексея (ему отдельное спасибо. Он умён, тактичен, предупредителен и красив!) Жена Гала Ольга с художником Дали Камаевым прибыли туда же и Вова демонстрировал вживую тезис: "Сколько коньяка не выпей, всё равно за пивом официанта посылать!" И уже не сильно мог обсуждать дальнейшее сотрудничество. Оля как бы говорила ему: "Вова, иди работать!", а Вова так сильно залобызал меня на прощанье, что практически высосал остатки мозга.
В общем, люблю Питер, люблю менеджеров сети "Буквоед", люблю читателей, люблю своих друзей, люблю мужа, дочь, издателя, Юру-Гошу и Януша Вишневского, люблю шофёра, который нас возил и который захотел автограф и даже прямо в книги, люблю Алису Винник и, будь я Гредасовым, я бы перетащила её в Москву или, как минимум, регулярно давала премии за мужество и проявленный в общении с такой гнусной тварью, как Соломатина (по версии иных сотрудников московского ЭКСМО), профессионализм.
Всем спасибо...
P.S. Чуть не забыла. Спасибо девушке, которая подписала книги "для Руслана". Сразу после того, как я подписала книги, купленные мужчинами для многочисленных дам. Девушка сказала буквально следующее: "Я не знаю вас, я просто зашла в магазин". И ещё раз всем тем, кто называет меня "знаменитым блогером" - журналистам ли, просто ли умным людям: у меня три с половиной тысячи читателей. В блоге. А тираж книг - уже 86 100. И очередные доптиражи подписаны. Всё прочее - на совести вашего учителя арифметики и неисправного калькулятора.
- Я Алиса. - Продолжила она, сотрудник издательства ЭКСМО. Буду с вами целый день. - Последнее предложение было пропитано сочувствием.
Вот с этого я, пожалуй, и начну. С благодарности Алисе Винник, руководителю рекламы и PR издательства ЭКСМО в Санкт-Петербурге. Человек на своём месте. Абсолютно. Успевающий и подмечающий. Тонкий и чувствующий. Честолюбивый и уважающий чужую честь. Будь я её начальством, я бы непременно выписала ей нехилую новогоднюю премию. Но поскольку я всего лишь писатель Соломатина мне остаётся лишь сожалеть, что Алиса Винник не работает в московском ЭКСМО. Нет-нет, тут тоже все прекрасны и удивительны (добра я сегодня не по погоде), но Алиса...
Алиса без малейших промедлений, дозвонов и уточнений, видимых нам - автору, мужу автора и издателю автора, - провела нас к тёплой чистой красивой машине, управляемой обученным на открывание дверей предупредительным шофёром и он отвёз нас к гостинице "Гельвеция". Поселение было молниеносным и практически без участия автора.
Алиса показала, где ресторан, извинилась за то, что там с утра не курят. И сказала, что через час начнётся...
В ресторане с утра ещё и не наливали. Видимо хотели, чтобы у меня весь день пропал. Потому пришлось ехать на встречу с менеджерами сети "Буквоед" кристально трезвой и необкуренной.
Менеджеры сети "Буквоед" были прекрасны! Алиса испугалась порадовалась количеству собравшихся. Я, пробежав в раздевательное помещение, краем глаза увидала аудиторию и ужаснулась обрадовалась ещё больше Алисы. Мужу с издателем было вообще на всё наплевать, потому как не то им, таки, налили в ресторане, не то у них с собой было, потому фотографий со встречи с менеджерами у меня нет. Пока нет. Потому что Алиса фотографировала, главарь менеджеров фотографировала, а я просто разговаривала с хорошими людьми.
Окинув хороших людей профессиональным взглядом натренированного на любые коммуникации спецназовца ООНовца, я отметила пару недовольных лиц и подумала: "Что-то мало недовольных лиц. Наверное им перед встречей налили и дали покурить, потому недовольны только непьющие и некурящие. Ведь пассивные пьяницы и пассивные курцы всегда недовольны больше несчастных алкоголиков и отравляющих себя курильщиков". И, не успев додумать, начала говорить. И мне даже стали задавать вопросы. Про то и про это и даже про "Здравствуйте, доктор!"
- Ну, конечно же, если честно, то он говорил вовсе не "Здравствуйте, доктор!" - Призналась я взрослой красивой форматной леди. - Он говорил: "Как?!. Как?!. Как?!." На что санитарка, большая в обхвате нас с вами вместе, сказала господину Прототипу: "Хватит какать! Приходи уже в себя!" И облила его нашатырём. Он не пришёл и санитарка, вздохнув, приложила его своей натруженной крестьянской рукой по щеке. После чего он пришёл, сел на кушетку, потрусил головой с сотрясённым обстоятельствами и ударом мозгом, и сказал санитарке проникновенное: "Спасибо!"
"Не волнуйся, деточка! - Ответила санитарка без малого пятидесятилетнему мужику. - Спасёт". Это я у неё и украла для последующего художественного использования. Но всё равно больше всех испугался уролог и ещё полгода нервно смеялся совершенно безо всякого повода.
Говорили мы долго. Совершенно очаровательные люди. Смеялись. Особенно после того, как я позволила себе заметить, что мне крайне лестно, что почти все прочитали, почти у всех книги в руках и, - о ужас! - они явно собираются их подписывать! Потому что больше издателей и редакторов авторов ненавидят только продавцы книжных магазинов. На что зал несогласно загудел и пару человек выкрикнули, что меня - в виде книг - они любят. А одна девушка даже рассказала, как покупатель умолял отдать ему её собственную книгу, прикупленную ею для папы-врача. Она обещала, что книги скоро подвезут, что он может зайти позже, а он не соглашался зайти позже, потому что живёт в Москве и буквально сегодня уезжает. Это сейчас вообще модно - покупать приехавшие с московских складов книги в Питере, а затем везти их в Москву. Вечером тому было подтверждение.
От "Акушер-ХА!" перешли к "Большой Собаке" и та самая взрослая леди сказала, что сама пишет на эту тему, а тут открыла книгу - ба! - Соломатина всё уже написала. Более юные, чем мы создания, говорили, что ещё не всё андерстенд. На что взрослая леди с непередаваемой тёплой, ироничной, мудрой интонацией сказала, что она уже всё понимает. И я поняла, что она понимает куда больше автора. За что ей огромное спасибо!
Время встречи закончилось, Алиса уже строго грозила старшему над менеджерами пальчиком и мы начали подписывать. Простите за неоригинальность. Писать книги мне легче, чем автографы. В общем, ещё полчаса мы писали. Спасибо всем и простите те, кому не успела. Я бы с вами так и сидела, честное слово. Потому что дальше были журналисты. Но жестокий тайминг разлучил нас.
Перед тем, как начать насиловать правую руку письмом, я оглядела зал. Недовольных не осталось вообще. Я мысленно поблагодарила дедушку бога, маму с папой, тренеров ООН и себя, любимую, за то, что мне дано то, что мне дано. И уже в поезде обнаружила в и-нете такое. Если бы вы знали, как мне стало приятно. Идут люди на чёрта с рогами - в и-нете про меня пишут всякое, ага, - а придя, обнаруживают, что никакой Соломатина не мелкий бес, а очень даже крупный ангел обычный человек.
Хорошо, что были муж и издатель, они и отвечали на "коварные" вопросы, кто кому сколько заплатил (который мне задал каждый журналист, кроме Веры, и несколько читателей). Муж хохотал радостно. Издатель грустно подхихикивал и говорил:
- Соломатин! Ты не хочешь мне уже что-то заплатить, а? Люди волнуются, неудобно как-то.
Я предложила заплатить издателю серебряный доллар, что на вечном приколе у меня в кошельке и который пару раз пытались отобрать на некоторых таможнях, мотивируя это тем, что он древний, но я давным-давно знаю, что даже старый доллар имеет хождение в качестве денег - о мудрые США! - и потому антиквариатом и проч. не считается. А считается ровно тем, чем и является - одним долларом США. Но кошелёк я оставила дома, так что издатель опять остался непроплаченным.
После менеджеров "Буквоеда" мы вернулись в ресторан гостиницы "Гельвеция", где уже можно было пить и курить, и тут для меня начались журналисты...
Первая девушка Вера была просто прекрасна. Вот она и я и пыточный уголок ресторана:
Вера была корректна, вежлива, несмотря на диктофон, писала в блокнот, а я это очень уважаю. Мы с ней очень хорошо побеседовали и я даже не хочу читать, что там будет на выходе. На старости лет разочаровываться в людях больнее. Но Алиса уверила меня в том, что Вера действительно человек очень корректный и ответственный, потому я и дала свою почту для согласования. Хотя смысла в согласовании, как подсказывает мне мой весьма скудный, но уже опыт, нет никакого. Всё равно потом читаешь про кого угодно, только не про себя.
Вера, спасибо вам. Вы не задали ни одного идиотского вопроса, стандартные не в счёт.
После Веры сразу же пришла Галина. Алиса сразу же проследила, чтобы у меня была вовременная перемена горячей текилы и солёного кофе с лимоном.
Галина присела за столик, как старая подруга, а не как журналист, чем сразу меня подкупила. Что-то в ней сквозило родное и близкое. Оказалось - не казалось. Первый муж родом из Одессы, а одна из свекровей списана у меня из третьей новеллы "Б. Собаки" (ну, или наоборот). Диктофон, конечно, был. Как и вопросы о том, как я пришла к тому, к чему я пришла. Но кусок журналистского хлеба не сладок, да и я уже всё толерантнее и толерантнее. В общем, огромное спасибо Галине. Общаться было не менее приятно, чем с Верой. И даже, наверное, мы лучше понимали друг друга, потому что ровесницы. И в нашем возрасте уже легче принять то, что писатель - тоже обычный человек, когда не в виде книги. И спасибо Галине, что она единственная из журналистов, попросившая автограф. Другие просто принимали из Алисиных профессиональных рук должное - презентационные экземпляры. У журналистов своя профессиональная деформация.
И вот как раз после Галины пришёл уже сильно деформированный журналистикой Михаил. Не поймите неправильно. Если бы я написала, что пришёл сильно деформированный профессионально хирург, никто из хирургов бы не обиделся.
Пока Михаил рассказывал мне о своём творческом пути и о своих книгах, за столиком, где сидели Алиса, муж и издатель, наблюдалось некоторое оживление, в результате которого у меня нет фото с Михаилом (у Алисы такое фото наверняка есть, а вот у мужа - нет). Я не особо обращала внимание на оживление, потому что, наконец, молча пила кофе, текилу и курила под журчание Михаиловой речи. Потом он вспомнил, что писатель здесь и сегодня я, и тут же спросил, сколько я заплатила издателю и поинтересовался профессией мужа.
- Издатель!!! - Проорала я. - Сколько муж тебе заплатил?!! Архитектор. - Добавила я уже в Михаила.
Издатель лишь скорбно махнул стаканом вискаря, а Михаил спросил меня:
- А какой архитектор?
- Архитектористый такой архитектор.
- Успешный? - Не отставал Михаил.
- Люди не жалуются. - Ответила я.
- А что он проектирует-строит? - Михаил явно заинтересовался личностью мужа больше, нежели персоной блондинистого писателя.
- Дома. - Ответила я односложно.
- А какие дома?
- Разные.
- А где? - Нечеловеческим усилием воли сдержав себя от рифмы, я ответила:
- Везде. - И тут Остапа понесло. - На окраине Швеции. В спальных районах Копенгагена. И... - тут я нагнулась к диктофону и прошептала в него громким интимным контральто. - В Архангельском! В Архангельском! В Архангельском!
- Угу... - Плотоядно заурчал Михаил.
- И он за то, что проектирует и сопровождает строительство, ничего не платит. Наоборот, вы удивитесь, дорогие читатели Михаила, платят ему!!! - Дошептала я в диктофон.
Михаил стал спрашивать меня про то, как я докатилась в своё время до колонок в журналах и не хочу ли я издать их отдельной книгой.
- Нет. Отдельной не хочу, а кое-что уже издано. Науч-поп в "Акушер-ХА!", фельетоны - в "Узелках"...
- А вот я издал книгу своих интервью с известными людьми, - начал рассказывать Михаил и опять я вольна была пить кофе с текилой и курить совершенно спокойно. Тем более ко мне подошла Алиса с "Большой Собакой" и попросила её подписать. Янушу Вишневскому. От ужаса и восторга я написала какую-то глупость, краем глаза отметив, что муж куда-то ушёл.
Ещё раз рассказав о себе, Михаил спросил, не хочу ли я издать свои колонки отдельной книгой. Только я потянулась к диктофону Михаила, чтобы перемотать его на десять минут назад и дать прослушать, как ко мне подошёл галантный, интересный, смутно знакомый лицом мужчина и, сказав пару приятных слов с акцентом про то, как ему приятно и какая я красивая, поцеловал мне руку. В этот момент из него упала на пол моя "Большая Собака" И Михаил сказал:
- Ах, какая женщина. У мужчин всё падает. - И сам с собой рассмеялся.
На что невыразимо бесподобно галантный смутно знакомый мужик аристократического вида презрительно улыбнулся и прошипел с акцентом в сторону Михаила:
- Му...щщина. - Видимо забыв другое русское слово на "му", либо же пощадив мои нежные ушки. Пожелал мне всяческих успехов и ушёл, уважительно сжимая в своих красивых лапах "Большую Собаку".
Руку, поцелованную Янушем Вишневским, пришлось помыть. Я не хотела, но Алиса заставила перед ужином.
Кстати, опять ода Алисе.
- Вишневский! - Сказал мой муж. - Где-где?! - Засуетился издатель, - моя бухгалтер его любит. Надо взять автограф.
Книг Вишневского у нас с собой не было. Ровно через четыре минуты книги Вишневского у нас были. Алиса - Алисин телефон - книги Януша Вишневского. Муж зарыдал, мечтая о таком менеджере-прорабе-ком-нибудь.
Издатель сам за автографом не пошёл. А муж мой пошёл сам. И попросил написать: "для Маши".
- Это наша дочь.
- А кой же ей годик? - Удивлённо спросил Януш, припомнив содержание своих книг.
- Шестнадцатый пошёл. - Ответствовал папа Марии Соломатиной.
- Господи!.. А вам сколько? - Подпрыгнул Вишневский.
- Сорок первый. - Честно ответил муж.
Вишневский что-то восторженно сказал совсем уж не по-русски.
- Надо было спросить в ответ: "А на сколько я выгляжу?!" - Советовала уже дома дочь.
- Вишневский любит женщин, балда! - Смеясь, говорил папенька.
В общем-то даже с Михаилом мы расстались друзьями, после того, как я в пятый раз сказал ему, что не буду делать книг из статей и колонок. И что ни я, ни муж ни за что не платим. Напротив - платят нам. И предложила подумать над тем, что если бы платили только мы, за нашу же работу, то: а) из каких таких средств? б) на чтобы мы ели-пили-одевались и так далее?
После этого Алиса сказала, что несмотря на то, что мы опаздываем в КП, надо поесть. Официанты сказали, что горячего ждать полчаса. Поэтому мы заказали салаты. И ждали их сорок минут.
За эти сорок минут муж сообщил мне, что тут, пока я свистела, был ещё и Гоша Куценко. Мне стало жаль, что я его не увидала. Последний раз я его видала, когда он был Юрой, а не Гошей. И харизма тогда у него была ого-го! Муж заверил меня, что харизма нисколько не поистёрлась, всё ОК. Пришлось поверить на слово, тем более, что пришла пора молниеносно глотать салаты и нестись в КП.
В КП было весело. Там с комфортом курили между этажами (скамьи, тепло). Мало того, разрешили курить, не отходя от места художественного свиста. Стены увешаны фотографиями несчастных неотфотошопленных селебрити (красивый брюнет на фото - фотожурналист КП, он очень приятный и виденные мною фото - живые портреты живых людей, а не гламурно-дохло-глянцевые "красивые" лики). Поэтому я сразу сама тут, что вышло у мужа. А КП пусть присылают, я ко всему готова! (Глядя на серию (всех, не только этих) фото, я понимаю, что меня охотно приняли бы в театральный, на амплуа "характерной актрисы")
Спасибо капистам, всё было забавно, тепло и курибельно.
Затем мы снова вернулись в ресторан гостиницы "Гельвеция". Там ожидала ещё одна журналист. И это был, простите, полный пэ.
- Так. Ладно. Хорошо. Когда вам ударило в голову стать писателем? - Спросила меня юная девчушка, одетая, как на свидание.
Мне захотелось ударить её чем-нибудь в виде, хотя бы, и её фотоаппарата, но я вежливо ответила:
- Мне никогда в голову ничем не ударяло, простите.
- Так. Ладно. Хорошо. - Сказала девушка, бля, Таня. И начала меня выпытывать на предмет являющихся мне знаков и прочих зелёных человечков. Я честно говорила, что я самый обыкновенный человек и просто тупо тружусь и другого пути превращения любого человека в любого профессионала не знаю. Но девушка Таня не отставала и я сказала ей, что однажды, проснувшись в гараже, я увидала на стене надпись: Мене. Текел. Упарсин.
- Так. Ладно. Хорошо. - Сказала журналист/ка. - А что для вас священное место? Дом?
Я честно призналась, что я не кошка, а человек и для меня не существует священных мест. Даже если там нагадили зелёные человечки.
- Так. Ладно. Хорошо. - Сказала девушка Таня и спросила меня про дочь. Я что-то отвечала, простив девушке абсолютный непрофессионализм. Но тут девушка немного нервно и даже зло спросила:
- Пишет уже, да? Печатается ваша дочурка, поди?!
Уже поняв с чем-кем я имею дело в данный конкретный раз, я посоветовала девушке Тане оставить девушку Маню Соломатину в покое и вернуться к Татьяне Соломатиной. Родители которой учитель и инженер и она просто тупо работала, куда бы её, Таню Соломатину, труды не заносили. Чего и девушке журналисту Тане советует. Потому что никакого иного мистического протекционизма и энергетического насосательства не ведает. Выключив свою технику, девушка Таня-журналист сказала Тане Соломатиной:
- Мне вообще не нравится, чем я занимаюсь!
- Так займитесь чем-нибудь другим. Это раз. Делайте даже то, что вам не нравится хорошо. Это два.
- Татьяна. Так. Ладно. Хорошо. А теперь не под запись... Скольковызаплатиличтобыиздаться?! - Нырнула девушка Таня в холодную воду.
- И-и-издатель!!! - Заорала я.
- Что, Господи?! - Вскочил он, почти расплескав виски.
- Ничего, ничего. Пей и закусывай, как раньше. - Спокойно сказала я издателю. - Девушка Таня, я ничего не платила издателю. И муж не платил.
- А я вот пишу с пяти лет. Что мне делать? - Чуть не расплакалась Таня.
- Может, писать ещё и слать в издательства?
- А можно я пришлю вам? - Спросило юное дарование. - Или вы сильно заняты? - Зло спросило оно. Охуев от такой незамутнённости на фоне предыдущего допроса с пристрастием, я попыталась отбиться, но дала адрес. Уже пришло письмо, де у меня сложилось неправильное впечатление о журналисте, потому как редакция интересуется зелёными человечками, а не она. (Впечатление у меня складывается не по теме изданий, а о человеке, дорогая Таня.) И в письме, конечно же, не и-ю на правку, а сообщение о том, что стихи у Тани уже печатались. А в п.ф. - рассказы. Вот начало, пусть издатели читают:
Однажды Сидоров Петя вышел на улицу и обнаружил, что он спит. Тогда он первым делом проснулся и посмотрел вокруг. Оказалось, что он вовсе не на улице, а в своей собственной комнате сидит на кровати в пижаме. Вернее он думал, что он в пижаме, но он был абсолютно голый. И - что больше всего поразило его, что он вовсе и не Сидоров Петя, а черт знает кто. Он встал и прошелся по палате. Все больные спали, только один не спал, а клеил коробочки из бумаги и о чем-то разговаривал сам с собой или с кем-то никому кроме него не видимому. И разговор, судя по всему, шел очень серьезный. Он тоже был абсолютно голый, но не смущался этого. Я подошел и спросил:
- Простите, могу я нарушить вашу беседу.
- да, конечно, если он не против, то пожалуйста.
- так спросите у вашего собеседника, не против ли он?
- Незачем у него спрашивать, я и так знаю, что нет. Он никогда не против, когда я разговариваю с кем-то другим. У него есть прекрасная возможность собраться с мыслями.
- Хорошо. Вы не подскажете, кто я?
- Нет.
- Почему?
- Что почему?
- Почему не подскажете?
- не подскажу что?
- Кто я?
- Кто Вы? Откуда ж мне знать.
- А у кого я могу это узнать?
- Извините, не мешайте нам разговаривать. Я не собираюсь отвечать вам на глупые вопросы. А то еще вообразите себя сумасшедшим.
(c) журналиста Тани. Это из рассказа "Петя Сидоров. Кто он". Далее идёт "Петя Сидоров умер" и "Петя Сидоров бог".
Я не высказываю никакого мнения, потому как его не имею. Дорогая Таня, если здесь кто-то что-то скажет про вашего Петю - ну так вы должны быть готову к чему угодно, если хотите стать писателем. Даже к вопросам про удары в голову, даже к потокам идиотизма и даже к тому, что ваше творчество опубликают (вы же этого и хотели?) пусть даже и в ЖЖ другого писателя. Мой блог реферирует и издательство ЭКСМО и издательство АСТ, так что фрагментарная публикация в моём блоге - ваш шанс. Более ничего, простите, сделать для вас не могу. Для меня не делали и этого и я очень за это благодарна. Я просто - см. текст и-ю - работала. Более никакой мистики я не ведаю. И я вам не помощник, увы. От всей души рекомендую посылать рукописи в издательства, а не мне. Я ничего не решаю. Я не редактор, не критик и не издатель. Ну, а если вы вместо благодарности изволите обидеться, то простите, я же не обижалась на ваш непрофессионализм, на вашу юношескую глу...бокую неверу в справедливость и проч. и проч. и проч. За одного битого, Таня, двух небитых дают. Если он, битый, конечно, выживет. А вообще-то вы доставили мне пару приятных минут, напомнив, что я ещё ни разу нигде не прописывала персонажей, которым весь мир должен априори, даже если они ничего для этого не сделали. А миру пофиг. Он про вас вообще ничего не знает. В отличие от, например, Маши Соломатиной, которой вы страстно интересовались. И которая известна в Москве и московской области своими недюжинными талантами, - весьма далёкими от бумагомарательства вообще, - в которых мама и папа ей ничем не могут помочь. Сама, деточка, сама. (Хотя, пожалуй, в следующий Питер я Машу Соломатину возьму. Чтобы было кому к Юре/Гоше подбежать. И, к слову, КП предложила мне устроить "бой" Маши Соломатиной и Александра Невзорова на тему: "Хорсменшип". Маша Соломатина сообщает журналистам КП через Татьяну Соломатину, что согласна, если с ней рядом будет папа Илья Соломатин и "бой" будет в формате обсуждения вопроса, к тому же она подпишет у него книгу, стоимость которой ох как не мала, но она заработала на книгу Невзорова сама. Мы не платили).
И фото Татьяны и Тани ("Злая ударенная тётя издевается над юным небитым дарованием"):
Так. Ладно. Хорошо. (с) С непедагогической непоэмой (и скажите мене, что я не права, неся в мир текел и упарсин?) покончено, возвращаемся к хроникам одного Питера.
Так и не поев из-за зелёных человечков, обиженных на ударенное ударным трудом человечество, мы поехали на Лиговский.
Я была уже несколько ударенная уставшая. Вот такая:
Спасибо вам, что вас было много. Алиса, слегка тоже за тяжкий день обалдев, сообщила мне, что даже на давно знаменитых столько не ходит. Ну так оно и понятно - они же давно знамениты. Когда я буду давно знаменита, то тоже никто уже не придёт.
И я совсем уж обалдела. Вот так:
И вот так:
Вопросы задавали вопросистые. На часть из них я отвечала, включая внутренний диктофон на воспроизведение, простите меня, я была несколько измотана. Мне очень помогла леди в возрасте, сидевшая рядом со сценой и иногда говорившая мне, что я прелесть. Отдаю себе отчёт в том, что глядя на фотографии в мою прелесть трудно поверить. Но леди мне помогла. Учитывая тот факт, что леди и сама была с ярко выраженной аристократинкой, это было помогательно вдвойне. И она одна чуть позже сказала моему мужу:
- Вам с ней повезло!
Он ответил, что знает. И поблагодарил. Потому что нам всегда, как правило, говорят, что мне повезло с мужем. И это тоже правда.
Художник Камаев пришёл в книжный с женой, поцеловал меня и ушёл с женой. Пришлось кричать и он развернулся и помахал художественной лапой. (Тут ремарка сценариста: "А в это время слезливые мыши жрали кактус в блоге soamo, вовсю пользуясь Вовкиной заповедью "не забань!")
Некая красивая строгая дама, смотревшая прямо в меня, ни разу не улыбнувшись и не изменив лица тугое выраженье, но зато что-то писавшая в блокнот (Алиса тут же уточнила у менеджера, кто из СМИ тут заангажирован, но менеджер не признался. Сказал, что нет тут несанкционированных СМИ. (УПС: Алиса, это не СМИ без аккредитации, как выяснилось, а начинающий блогер, и, естественно, незамеченный продажными издателями талантливейший написатель, пришедший с целью уличить Соломатину в плохом вкусе, неверном расставлении ударений, внешних данных и проч., мелкий фекалоид по блоготрубам уже понёсся в профильном сообществе, не слишком бодро, но тем не менее. Мне не жалко, а хомякам радость. И СМИ, опять же, вне подозрений. Осадочек, конечно, остался: ты к человеку со всей душой, как к человеку, а он сидит и говно куммулирует. Причём не по профессиональной надобности, а от души, вот что непостижимо. Моей душой и моим разумом непостижимо. Что ни в коем разе не означает, что я перестану улыбаться людям или стану на всех незнакомцев и незнакомок смотреть, как на говно. Нет, естественно. Нет!) Алисиному профессионализму ещё раз привет, она реферирует пространство не хуже спецназовца с боевым опытом) спросила меня, почему я романтизирую алкоголизм на рабочем месте. Я не нашлась, что ответить, потому что не романтизирую, и честно призналась, что, наверное, нечаянно. И вообще не в ответе за чужое восприятие. И не гуру я, а просто писатель.
А потом я опять писала (простите за неровный почерк)
И снова писала:
Лена и Оля, простите меня! Ну никакого времени не было на по-человечески поговорить. Не потому что у меня "звездяк", а просто реально не было времени. В марте я на два дня, так что если вы меня простили, то мы поговорим по-человечески под рюмку и сигаретку. И все простите, просто хорошие люди, Тимофей (обязательно покатаемся в места) и Михаил и остальные, что не было никакого времени нормально вменяемо поговорить. А Насте огромное спасибо за цветы. А Игорю - за поцелованную руку. И так далее и так далее и так далее.
В самом конце фотосессии (привет психиатру Алексею), подошла красивая женщина с цельной стопкой. Для дочери Елены и её коллег. Мама неплохо тряхнула кошельком, чтобы книги из Лиговского "Буквоеда" поехали в одну из больниц Москвы.
И ещё я очень испугалась дядю, на вид - "бойца" начала-развала-передела. Он держал руки в карманах энкавэдешного плаща и мне стало, признаюсь, страшно. Мало ли психов? Муж заметил его ещё раньше и переместился на сценку в уголок. Дядя подошёл и, вынув руки из карманов (завороженно глядя в его забубённое зерцало, я уже ожидала старой доброй серной кислоты), всунул мне книжицу "О чём говорит Библия" и провещал мне, что это моё будущее. Я улыбнулась, перекрестилась и попросила меня простить за нехватку времени на "духовные" собеседования. Книгу я оставила на столике. Мне вполне хватает первоисточника, а "критику" Библии читать некогда и неохота как-то. А таким дядям лучше в механизаторы, кровельщики или фундаменты копать.
Я успела ещё только выпить по рюмке с Владимиром и Сергеем. Владимир мне нравится за качественный интеллект и я готова простить умному человеку почти всё. Ну, разве что, кроме снобизма. Я когда-то была в высшей лиге, но, благо, успела вовремя слинять из этого отвратительного, калечащего тело и душу, спорта. Сергей мне нравится за то, что я с ним познакомилась в дому у Камаева, а все Вовкины друзья - как минимум не мои враги. Сергею спасибо за подаренный альбом карикатуристов. Ещё раз здесь повторю для Сергея, что я обожаю всех художников, но пока Камаев жив и рисует для меня, мне других не надо. Не надо. Не надо. Даже если других художников предлагают друзья моего друга художника Камаева. И, Сергей, я шутила, когда говорила, что буду лечить зубы у вашей дочери со скидкой. Во-первых, зубы у меня здоровые, во-вторых, поскольку мой муж ничего не платил издателю, у меня есть немного денег на если что, в -третьих, в Москве масса прекрасных стоматологов.
Потом добрый гений всего этого беспредельного марафона Алиса отвезла нас в ресторан рядом с рестораном гостиницы "Гельвеция" - потому что ресторан гостиници "Гельвеция" никто из нас уже видеть не мог - и я немного отошла после водки и прекрасного метрдотеля Алексея (ему отдельное спасибо. Он умён, тактичен, предупредителен и красив!) Жена Гала Ольга с художником Дали Камаевым прибыли туда же и Вова демонстрировал вживую тезис: "Сколько коньяка не выпей, всё равно за пивом официанта посылать!" И уже не сильно мог обсуждать дальнейшее сотрудничество. Оля как бы говорила ему: "Вова, иди работать!", а Вова так сильно залобызал меня на прощанье, что практически высосал остатки мозга.
В общем, люблю Питер, люблю менеджеров сети "Буквоед", люблю читателей, люблю своих друзей, люблю мужа, дочь, издателя, Юру-Гошу и Януша Вишневского, люблю шофёра, который нас возил и который захотел автограф и даже прямо в книги, люблю Алису Винник и, будь я Гредасовым, я бы перетащила её в Москву или, как минимум, регулярно давала премии за мужество и проявленный в общении с такой гнусной тварью, как Соломатина (по версии иных сотрудников московского ЭКСМО), профессионализм.
Всем спасибо...
P.S. Чуть не забыла. Спасибо девушке, которая подписала книги "для Руслана". Сразу после того, как я подписала книги, купленные мужчинами для многочисленных дам. Девушка сказала буквально следующее: "Я не знаю вас, я просто зашла в магазин". И ещё раз всем тем, кто называет меня "знаменитым блогером" - журналистам ли, просто ли умным людям: у меня три с половиной тысячи читателей. В блоге. А тираж книг - уже 86 100. И очередные доптиражи подписаны. Всё прочее - на совести вашего учителя арифметики и неисправного калькулятора.