Сатурнтекст: Безумные гонки на коробочках
Вы хотели текста? Вы его получили. Не жалуйтесь потом.
Покатушки... и то, что было после. Рассуждения Миками об отсутствии у неё (Миками) личной жизни скромно выпущены. Это самый большой кусок текста, что я когда-либо выкладывал, так что будьте благодарны. Не каждый день такое бывает.
Дисклеймер: некоторые участки текста, на мой скромный взгляд, еще весьма сырные (англ. cheesy), но не пармезан, не седьмой эпизод НГЕ и не Star Wars Holiday Special. Но сырные nonetheless. Рекомендуется соблюдать особую осторожность, viower excretion advisd ©. И да, мне очень стыдно, shamefur dispray, пойду совершу судоку свёрнутой в трубочку газеткой. Вы начитанные, вы поймёте, за что.
Without further ado (тянет меня сегодня вечером на Шекспира):
- Майор Миками. - неожиданно прошелестел голос «Дерзновенного», и прямо из воздуха перед ошарашенной Миками соткалась аватара. - Ваше вмешательство необходимо на лётной палубе. Это срочно.
Миками вытаращилась на неё. Дерзи уставилась в ответ своими сверкающими глазами.
- Мать честная, Дерзи. - сказала она наконец. - Когда-нибудь ты доведешь меня до инфаркта.
- Прошу прощения. Тем не менее, майор Миками, ваше вмешательство необходимо на лётной палубе. Это срочно.
- Лётной палубе? - переспросила Миками. Секундой спустя до неё дошло. - Что случилось?
Дерзи сообщила.
- Пусть стоят на месте и ничего не делают. Я отвечу из своей каюты. И дай мне майора Листратова.
- Слушаюсь. - ответила аватара и растаяла. Миками обернулась к Юкинами, слушавшему весь разговор с неподдельным интересом.
- Ну, за что мне такое наказание, - c чувством сказала она. - Эспатьеры!
- Тяжелый случай. - согласился штурман и вновь закрыл глаза. Миками развернулась и зашагала к ближайшему выходу.
- Если бы только тяжелый. - пробормотала себе под нос она, к вящему удивлению какой-то полусонной оператора. - Так он еще и идиотский!
***
Десятью минутами раньше грузовой лифт поднялся из трюма на лётную палубу. Этих лифтов на палубе, откуда взлетали и садились самолёты линейного авианосца, было великое множество; если не все дороги вели на лётную палубу, то по крайней мере все лифты вели туда так точно.
Этот, впрочем, был предназначен не для того, чтобы таскать туда-сюда огромные орбитальные самолёты.
Лейтенант Андрусенко высунулся из командирского люка своей БМЭ (слишком много «э», как гласила старая шутка) и огляделся по сторонам. Лифт был врезан в нишу по левому борту лётной палубы, но только частично - передний край выходил в огромный отсек, всегда освещенный белым светом софитов. Справа, слева - никого. Ни души.
Да, разумеется, тут были камеры, но так было даже лучше: лейтенант Андрусенко в душе был немного артистом.
- Ну, Томо, - скомандовал он, наклонившись к люку, - заводи!
«Эшка» взвыла двигателем, исторгнув за кормой облако пара.
- Покажем им, как надо ездить!
Командирская БМЭ сорвалась с места, грохоча гусеницами, и выехала на середину палубы. В последний момент Томо положил штурвал набок, и машина лихо развернулась, чуть не доехав до дальней переборки.
Остальные три «эшки» рванули за ней.
Лётная палуба «Дерзновенного» составляла в длину чуть меньше половины длины всего ЛАКР, и примерно столько же ширины - за исключением диагональной палубы, выступавшей за борт корабля. Это обеспечивало более-менее непрерывный круговорот самолётов в природе - вылетающие налево, возвращающиеся направо, истребители отдельно, шаттлы отдельно, и никто не мешал друг другу.
Это же делало лётную палубу лучшей гоночной трассой на несколько световых лет вокруг.
- Ау, эспатьер, ты куда гонишь!?
- На себя посмотри! Водить не умеет, а туда же!
- А-а-а-а!!! - две БМЭ едва вписались в поворот, чуть не поцеловавшись бортами. - Митя, твою мать! Глаза разуй!!
- Я тебе говорю, - четыре бронемашины с трудом вошли в другой поворот; одна из них чуть не выехала за пределы трассы, на диагональную палубу, а другая чудом избежала встречи с переборкой, - ВОДИТЬ НАУЧИСЬ, криворукий!!!
- От криворукого слышу! Кто так водит, а?! Ну кто так водит?!
- Ты поговори еще, - встрял капрал Томо, снова заваливая штурвал командирской БМЭ в сторону; Андрусенко ощутимо качнуло, а его «эшка» обогнула вторую машину и рванула к следующему повороту. - Водишь, как бухой марсианин, а туда же, других учить!
- Марсианин?! Слышишь, ты, эспатьер, не борзей!!
Позади одобрительно завывали и ругались из десантного отделения. Томо вжал тормоза, входя в поворот, и в десантном отделении заматерились с удвоенной силой.
Андрусенко широко улыбнулся. Эти гонки стоили того хотя бы ради ругани водителей. И это если исключать терапевтический эффект.
Космонавты, как известно, любят скуку и постоянство. Эспатьеры тоже, но, в отличие от космонавтов, на кораблях эспатьерам совершенно нечего делать. Даже пальба по виртуальным мишеням (виртуальными пулями) очень быстро наскучивала, и очередь на стрельбище выстраивалась действительно очень внушительная. Больше всех скучали миномётчики, поскольку стрелять им было некуда даже по виртуальным мишеням. Меньше всех скучали гренадёры, всюду носившиеся со своими любимыми костюмами. Когда сам костюм ростом почти три с половиной метра, это о многом говорит.
Взвод лейтенанта Андрусенко был единственный в третьей роте на боевых машинах эспатьеров, БМЭ-4. «Эшки» - слишком много «э» - были всем хороши: падали с границы космоса в атмосферу, да еще и с десантом, делали 80 километров в час по ровной местности и даже немного умели летать (пушка, даром что малоимпульсная, могла сойти за маршевый двигатель). Капрал Шарбонне, один из мехводов, утверждал, что спереди «эшка» похожа на спортивный люфтмобиль. Спорить с ним никто не стал.
Взвод лейтенанта Андрусенко любил свои «эшки». Сам Андрусенко тоже их любил. Нет, как и любой уважающий себя эспатьер, больше всего он любил прыгать со стакилометровой высоты с парашютом, но прыгать со стакилометровой высоты, сидя в бронированной коробке с парашютом, он полагал гораздо более суровым.
Четыре машины совершили очередной поворот. К сожалению, в этом полёте Андрусенко и его взводу не суждено было прыгать куда-либо с парашютом (разве что на знаменитые берлинские луга, но этот жест едва бы оценили), поэтому сразу перед вылетом взвод загодя ходил с кислыми мордами. Сам Андрусенко, глядя на них, терпел, но уже к исходу вторых суток не сдержался.
- МИТЯЯААА!!! Куда лезешь!? Куда лезешь!!??
- А ты жопой меньше виляй, «куда лезешь»... - огрызнулся Митя. - Чмо косоглазое!
- От косоглазого слышу!!!
БМЭ неслись по второму кругу, поднимая за собой клубы пара. Гусеницы, заблаговременно обутые протекторами, оставляли на палубе длинные чёрные следы. Об этой маленькой детали Андрусенко предпочёл не вспоминать.
- АААА!!! - завопило восемь голосов из десантного отделения. - Томо, скотина, ты что творишь, а!!!???
- Ану заткнитесь! - гаркнул водитель. - Только вас мне не хватало!
Лязгая гусеницами, «эшки» еле-еле уложились в другой поворот. При этом им еще хватало наглости, чтобы пытаться перегонять друг друга. На полном ходу гусеничная машина под прямым углом не сворачивает; в результате «эшки», обгоняя друг друга, выписывали на палубе синусоиды.
Командирская «эшка» задергалась из стороны в сторону; Андрусенко вцепился одной рукой в ручку возле люка, а другой в свое кресло. В обзорном мониторе «эшка» неслась прямо в становившуюся всё больше переборку, вихляя туда-сюда, и в последний момент Томо зажал педаль, крутнув машину на месте, и рванул дальше. Остальные «эшки» наперегонки поспешили за ним.
Бросив взгляд в сторону (камера на башне повернулась вслед за его головой), он успел заметить собравшуюся у края палубы толпу в разноцветных комбинезонах. На мгновение Андрусенко захотелось высунуться из люка и помахать им, но на полном ходу это было чревато.
Третья БМЭ проскрежетала правым бортом по переборке, неудачно попытавшись обогнать вторую машину. Из под металла летели искры. В шлемофоне послышалась ругань Шарбонне и чье-то злорадное ржание. Томо снова повернул штурвал, выполняя куда более геометрически правильный поворот, потом снова, обгоняя вторую «эшку», и точно так же вошел в четвертый поворот. Третий круг! Зрители у входа ответили одобрительными возгласами.
За ними, обгоняя друг друга, промчались первая и вторая «эшки». Зрителям пришлось торопливо посторониться.
Несколько дней спустя, когда у лейтенанта Андрусенко спросят, зачем он это делал, он ответит, что это стоило того. Прямо сейчас, держась за сидение в отчаянно несущейся «эшке», он даже не думал о таких вещах.
Они (под «они» имелась ввиду командирская «эшка» Андрусенко и догонявшие её остальные) уже приближались к четвертому повороту, когда на палубе раздался голос, многократно усиленный мегафоном:
- ВЫ ЧТО ТВОРИТЕ, ИДИОТЫ, А???!!!
***
Палубный офицер старший лейтенант Цукаса Савицкая, на самом деле, не была слишком строгой со своими подчинёнными. Поэтому, когда прибежавший к её каюте мичман Пельтье доложил, что на лётной палубе устраивают гонки, она не придала этому особого значения.
Когда Пельтье доложил ей, что гонки на лётной палубе устраивает не палубная команда, а эспатьеры, и не на транспортерах, а на броневиках, Цукаса рассвирепела.
Спустившись на палубу, она растолкала собравшуюся у входного люка толпу зевак (самые умные из которых поспешили убраться подальше, настолько убийственное было у палубного офицера выражение лица), сорвала с переборки мегафон и заорала в него:
- ВЫ ЧТО ТВОРИТЕ, ИДИОТЫ, А???!!!
Несмотря на шум, производимый четырьмя несущимися на полной скорости броневиками, это возымело эффект. БМЭ, громко лязгнув гусеницами, остановились как вкопанные. Две из них, при этом, застыли прямо посередине неудачного поворота, за секунды от столкновения друг с дружкой.
Савицкая грозно прошагала к передней машине и прислушалась. Из-под брони раздавалось громкое матерное курлыканье. Она отступила на полшага, примерилась... и отвесила эшке хорошего пинка.
Курлыканье стихло. Цукаса, скрестив руки, ждала, нетерпеливо постукивая по палубе носком туфли. Наиболее благоразумные из зрителей предпочли убраться подальше уже сейчас, нежели испытывать судьбу.
Цукаса Савицкая была сейчас очень злая.
Наконец командирский люк БМЭ открылся, и из него высунулась сначала голова, а потом и весь лейтенант Андрусенко - в шлемофоне и комбинезоне в серо-чёрную тигровую полоску. Следом за ним приподнялся люк механика-водителя.
- Госпожа лейтенант, - начал Андрусенко, - я всё могу объяснить...
- Можете объяснить!? Ах вы можете объяснить!!?? - взорвалась Савицкая. - Вам здесь что - покатушки, а?! Гоночная трасса?! Вы не у себя на полигоне, лей-те-нант, вы на кос-ми-чес-ком корабле!!! Что вы еще хотите мне объяснить??!!
- Простите, госпожа лейтенант, но...
- Для вас - госпожа старший лейтенант, лей-те-нант Андрусенко! - снова перебила его Савицкая. - Вы за что прощения просите?! За незнание э-ле-мен-тар-ных правил техники безопасности?! Так какого чёрта вы вообще делаете на космическом корабле, лейтенант Андрусенко, если вы и ваши люди не знаете э-ле-мен-тар-ных правил техники безопасности?! Вы, вообще, представляете себе, что такое лётная палуба??!! Вы бы еще в ангаре покатушки устроили, лей-те-нант!!
- Послушайте, госпожа старший лейтенант...
- Молчать!!! - рыкнула Савицкая. - Здесь я разговариваю, а вы - слушаете! Вам взбрело в голову покататься на своих гусеничных унитазах по лётной палубе! Но то, что единственная ошибка ваших людей привела бы к повреждению и невозможности использования лётной палубы, вам в голову не взбрело!!!!
- Ошибки не было!!! - рявкнул в ответ Андрусенко. - Вы за кого нас держите, старший лейтенант?!
Взводный командир и палубный офицер уставились друг на друга. Это был один из тех случаев, когда сталкивались интересы двух офицеров почти одинаковых званий и одинаковых полномочий: непреодолимая сила, столкнувшаяся с нерушимым предметом. Лишней звезды на погонах Савицкой в данном случае недоставало, чтобы уповать на субординацию и чинопочитание; Андрусенко же был хоть и лейтенантом, но эспатьерским лейтенантом, что в Корпусе значило несколько не то, что в КВСГ, где лейтенант и офицером-то не считалась.
Из десантного отсека показались макушки в красных эспатьерских беретах. Экипажи остальных машин тоже вылезли наружу. У почти столкнувшихся «эшек» ругались Шарбонне и капрал Митя (в миру - Мелентий Зюряев-Исихара), выясняя между собой рамки водительских умений друг друга. Командиры, взгромоздившись на башни «эшек», взирали на собачащихся мехводов с философским видом. Жизнь была дзэн.
Андрусенко и Савицкая продолжали буравить друг друга взглядами. Было только чудо, что за ними обеими не начали плавиться переборки. Наконец первой не выдержала Цукаса:
- Знаете, что, Андрусенко? - заявила она и продолжила, набирая что-то на рукаве кителя, - Не хотите по хорошему? Как хотите. Дерзи!
- Слушаю вас, старший лейтенант Савицкая. - возникла из ниоткуда аватара.
- Найди мне, пожалуйста, майора Миками. - зловещим голосом сказала Савицкая. - Скажи ей, что это срочно.
- Сию минуту, старший лейтенант Савицкая. - ответила Дерзи и исчезла. Палубный офицер обернулась обратно к застывшему на броне Андрусенко.
- Вам эти покатушки еще долго икаться будут, лей-те-нант. - добавила она, и эспатьеру показалось, что глаза Савицкой блестнули. - Очень долго икаться.
Андрусенко ничего не ответил. В ретроспективе, всё это уже казалось ему не самой лучшей идеей.
***
- Заверяю вас, майор Миками, - произнёс майор Этьен Анри Листратов, - я целиком разделяю ваше искреннее возмущение. Это действительно был безответственный поступок со стороны лейтенанта Андрусенко. - командир эспатьеров перебывал в чудесном расположении духа. Позади него, вне поля зрения камеры, давились со смеху остальные офицеры. Листратов и сам с трудом удерживался, чтобы не заулыбаться.
- Я ценю это, майор Листратов, - раздраженным тоном ответила Миками с экрана, - но я вынуждена настаивать на том, чтобы этот поступок имел последствия. Что дальше сделают ваши бойцы? Начнут курить в ракетном погребе? Или на топливном складе?
- Вы нас обижаете, майор Миками, - возмущенно поднял брови Листратов. - Мои люди не настолько идиоты, какие бы странности за ними не водились.
- Вы не поверите, сколько странностей я видела на этом корабле, майор Листратов. Если вы не помните, один раз его даже ухитрились поджечь. - сухо напомнила Миками. Позади Листратова кто-то восхищенно присвистнул. - А это всего лишь один корабль. Ваши же эспатьеры своими гонками изгвоздали всю лётную палубу, сбили десять сигнальных огней, расцарапали переборку и, по факту, поставили под угрозу использование лётной палубы. Если бы кто-то из ваших водителей не вписался в поворот, отсек был бы повержден... а без лётной палубы «Дерзновенный» будет как без рук. Надеюсь, вы это понимаете?
- Уверяю вас, майор Миками, я это прекрасно понимаю. И я уже сказал, что лейтенант Андрусенко поступил безответственно и поставил под угрозу боеспособность корабля. Но это единичный случай. - Листратов нахмурил тёмные брови. - И я заверяю вас, что никто из моих эспатьеров не станет курить на топливном складе. Если вас это так беспокоит.
- А если кто-то из ваших эспатьеров ненароком своротит герметичный люк? Или повредит выстрелом коммуникации?
- Майор, простите, но какое это имеет отношение к делу? - поинтересовался Листратов. Миками на экране устало вздохнула:
- Господин майор, - очень спокойно проговорила она. - Безопасность этого корабля находится в моей компетенции. Только что произошло нарушение внутреннего распорядка корабля, которое могло повлечь за собой утрату боеспособности. Ничего личного, господин майор, но я должна принимать во внимание любую возможность. И если ваши люди вдруг нечаянно прострелят трубопровод пожаротушения или сломают герметичный люк, они вновь поставят безопасность корабля под угрозу. Я должна это учитывать. И принимать меры. Вы меня понимаете?
- Я вас прекрасно понимаю, майор Миками, но вы всерьёз считаете, что мои эспатьеры настолько идиоты, что не смогут оборудовать cтрельбище согласно технике безопасности? Или что любой из моих гренадёров не управится с собственным костюмом? - Листратов покачал головой. - Я ценю вашу ответственность, госпожа майор, но это уже слишком.
С минуту Миками пристально смотрела на него.
- Хорошо. - сказала она. - Это всё хорошо. Но остается одна проблема. А именно - что ваши люди всё еще нарушили внутренний распорядок корабля. И испортили при этом палубу.
- Об этом не беспокойтесь. - заверил её Листратов. - Мы проследим за тем, чтобы лейтенант Андрусенко и его взвод понесли ответственность за эти, хм... гонки.
- Меру ответственности определите вы? - уточнила Миками.
- Безусловно. Они нарушители, но они наши нарушители.
- Хм. - только и сказала Миками. - Тогда, если позволите, я скажу им пару напутственных слов. Надеюсь, только словами они не отделаются.
- Будьте уверены. - покивал головой Листратов. - Я свяжусь с вами.
- Хорошо. Отбой.
Экран погас. Листратов обернулся к офицерам батальона, столпившимся позади, и не удержался от ухмылки, когда те дружно захохотали.
- А этот Андрусенко мне нравится. - отсмеявшись, сообщил начальник штаба батальона, которого все звали Зеброй. - Но господи, это же надо было так глупо попасться!
- Не то слово, - согласился с ним капитан Мицуда, командир гренадёров, - не то слово. Он хоть бы договорился пошёл...
С Мицудой все были согласны, и в первую очередь сам Листратов: какой эспатьер, в конце концов, не любит быстрой езды?
- Вот когда я служил на Остраве, - сообщил капитан Силуанов-Снежинский, - там один линейный взвод в полном составе снялся и укатил с базы, кататься. И что бы вы думали? укатить они укатили, а позиционную систему не выключили, поэтому в первом же городке целая рота белоберетчиков сняла их с дистанции. Переполох был ого-го какой: прокатиться линейные решили со всем боезапасом...
- Основательная подготовка, что называется, - вставил старший лейтенант Дарий Апраскин.
- Куда там основательная. - отмахнулся Силуанов-Снежинский. - Пушки зарядить они зарядили, а навигатор выключить забыли. Ну он и сигналит, что, мол, второй взвод катается, а потом узнали, что они уехали с заряженными пушками... Белоберетчики там чуть в штаны не наложили, мне один по секрету признался. Прёт на тебя эдакая махина...
- Но на лётной палубе...
- Дерзко, очень дерзко. - снова вставил Апраскин. Стоявший рядом с ним старший лейтенант Марий Безукладников энергично закивал головой.
- И глупо, очень глупо. - отрезал капитан Мицуда. - Вот у нас, помню, поспорили как-то танкисты между собой, кто из них круче ездит. Завелись и поехали. Город Сотогахамск понёс материального ущерба на пятьдесят тысяч марок сатурнианскими деньгами.
- Всего-то? - скептически уточнил Зебра. - Это же кирасиры, они дороги в принципе не разбирают: вижу цель, не вижу препятствий...
Мицуда пожал плечами:
- Повезло.
- Господа, и всё же. - поинтересовался Листратов. - Что мы будем делать с Андрусенко?
- Чистить нужники на гауптвахте. - мгновенно отозвался Апраскин.
- Вилкой. - добавил Безукладников и зловеще оскалился.
- Его нельзя, - бросил командир миномётчиков, старший лейтенант Зинковецкий, - он же офицер.
- Офицерские нужники на гауптвахте. - в два голоса добавили Дарий и Марий.
- А у нас они вообще есть? По-моему, у нас вообще нет гауптвахты.
- Непорядок. - прокомментировал Безукладников. - Надо завести.
- Кхм. - выразительно кашлянул Листратов. - Апраскин, Безукладников, конструктивнее.
- Так точно, господин майор, конструктивнее! - бодро отрапортовал Апраскин.
- Как минимум, - вмешался Силуанов-Снежинский, - посадить под домашний арест. Поскольку что мы еще можем с ним сделать, отправить под трибунал? Так мы еще когда доберемся до ближайшего трибунала.
- А его взвод? - спросил Мицуда.
- Тоже под арест. - и бровью не повёл Силуанов-Снежинский. - Чтобы неповадно было. И увольнения отменить.
Апраскин и Безукладников синхронно застонали. Отменять увольнения, когда конечным пунктом маршрута был Берлин?
Слишком жестоко.
- Насчет чистки, кстати, лейтенант Апраскин прав, - педантично заметил Зебра, накручивая одну из прядей своих чёрно-белых волос на карандаш. - Милейшая майор Миками ведь упоминала, что они изгвоздали всю палубу?.. Вот пускай и приберутся за собой. А уже потом можно и под арест. Можно даже строем.
- Это уже слишком жестоко. - пробомотал Зинковецкий. Зебра развёл руками:
- Ну, что поделать? Зато будет им уроком: тяжело в учении - легче падать с парашютом...
- И научились бы делать всё как надо. - добавил Силуанов-Снежинский. - Разведку вперед высылать, опять же... А вообще, культурнее всего поступал наш бывший комполка: когда ему приспичивало покататься, он звал с собой начштаба и драгунского полковника с соседней площадки, и давай круги нарезать по периметру базы, кто быстрее...
- Что, тоже на «эшках»?
- Не на «эшках», а на «грифонах», - поправил Силуанов-Снежинский, имея ввиду бронеавтомобили повышенной проходимости. - Я же говорил - культурнее...
- Значит, решено? - спросил Листратов, обводя офицеров взглядом. Возражений, похоже, не поступило даже от Апраскина и Безукладникова. Жизнь батальона без этих двух была бы слишком скучной, подумал майор, и, кивнув, продолжил: - Решено. Посидят под арестом, может и вправду поумнеют... а там посмотрим.
- Целый взвод, - заметил Мицуда, - никакой гауптвахты не хватит.
- Ну посидят по каютам, - пожал плечами Листратов. - Что с ними станется?..
***
Как только изображение майора Листратова исчезло, Цукаса Савицкая повернулась к выстроившимся в шеренгу эспатьерам с видом триумфатора. Блеск в её глазах не предвещал лейтенанту Андрусенко и всем остальным ничего хорошего.
- Итак, - начала она и ухмыльнулась. - Вы всё слышали, господа? Нам с вами предстоит очень, очень про-дук-тив-но поработать...
Взвод оглядел черневшие за спиной палубного офицера следы разрушений. Взвод протяжно застонал.
- И нечего ныть! - окликнула их Савицкая. - Внимательно поглядите, что вы натворили. Вы наследили? вам же и стирать. Швабры в руки и вперёд. Вам ясно?
- Так точно, ясно, - без особого энтузиазма отозвались в шеренге. Цукаса приложила ладонь к уху:
- Простите, не расслышала!
- Так точно, ясно, госпожа лейтенант!
- Вот так-то лучше. - удовлетворенно хмыкнула Савицкая. - Но сперва уберите свои унитазы на гусеницах с моей палубы! Ровно через полчаса чтоб были здесь же, и мы приступим к работе. Вернее, конечно, вы приступите...
- А всё так хорошо начиналось... - протянул капрал Митя, он же Зюряев-Исихара. Выглядел мехвод, угодивший под перспективу тяжелого ручного труда, весьма подавленно.
- И не говори. - согласился капрал Шарбонне, пока взвод, понурившись, брёл обратно к машинам. - Жизнь - боль.
- Это точно, - вздохнул Митя, - это точно...
Вместо иллюстрации: почти БМЭ-4 в естественной среде обитания - говнах!
Единственное что у "эшки" вместо башни беспилотный модуль типа нашего "Шквала", но это детали. 24 век на дворе, нафига там обитаемая башня?
Покатушки... и то, что было после. Рассуждения Миками об отсутствии у неё (Миками) личной жизни скромно выпущены. Это самый большой кусок текста, что я когда-либо выкладывал, так что будьте благодарны. Не каждый день такое бывает.
Дисклеймер: некоторые участки текста, на мой скромный взгляд, еще весьма сырные (англ. cheesy), но не пармезан, не седьмой эпизод НГЕ и не Star Wars Holiday Special. Но сырные nonetheless. Рекомендуется соблюдать особую осторожность, viower excretion advisd ©. И да, мне очень стыдно, shamefur dispray, пойду совершу судоку свёрнутой в трубочку газеткой. Вы начитанные, вы поймёте, за что.
Without further ado (тянет меня сегодня вечером на Шекспира):
- Майор Миками. - неожиданно прошелестел голос «Дерзновенного», и прямо из воздуха перед ошарашенной Миками соткалась аватара. - Ваше вмешательство необходимо на лётной палубе. Это срочно.
Миками вытаращилась на неё. Дерзи уставилась в ответ своими сверкающими глазами.
- Мать честная, Дерзи. - сказала она наконец. - Когда-нибудь ты доведешь меня до инфаркта.
- Прошу прощения. Тем не менее, майор Миками, ваше вмешательство необходимо на лётной палубе. Это срочно.
- Лётной палубе? - переспросила Миками. Секундой спустя до неё дошло. - Что случилось?
Дерзи сообщила.
- Пусть стоят на месте и ничего не делают. Я отвечу из своей каюты. И дай мне майора Листратова.
- Слушаюсь. - ответила аватара и растаяла. Миками обернулась к Юкинами, слушавшему весь разговор с неподдельным интересом.
- Ну, за что мне такое наказание, - c чувством сказала она. - Эспатьеры!
- Тяжелый случай. - согласился штурман и вновь закрыл глаза. Миками развернулась и зашагала к ближайшему выходу.
- Если бы только тяжелый. - пробормотала себе под нос она, к вящему удивлению какой-то полусонной оператора. - Так он еще и идиотский!
***
Десятью минутами раньше грузовой лифт поднялся из трюма на лётную палубу. Этих лифтов на палубе, откуда взлетали и садились самолёты линейного авианосца, было великое множество; если не все дороги вели на лётную палубу, то по крайней мере все лифты вели туда так точно.
Этот, впрочем, был предназначен не для того, чтобы таскать туда-сюда огромные орбитальные самолёты.
Лейтенант Андрусенко высунулся из командирского люка своей БМЭ (слишком много «э», как гласила старая шутка) и огляделся по сторонам. Лифт был врезан в нишу по левому борту лётной палубы, но только частично - передний край выходил в огромный отсек, всегда освещенный белым светом софитов. Справа, слева - никого. Ни души.
Да, разумеется, тут были камеры, но так было даже лучше: лейтенант Андрусенко в душе был немного артистом.
- Ну, Томо, - скомандовал он, наклонившись к люку, - заводи!
«Эшка» взвыла двигателем, исторгнув за кормой облако пара.
- Покажем им, как надо ездить!
Командирская БМЭ сорвалась с места, грохоча гусеницами, и выехала на середину палубы. В последний момент Томо положил штурвал набок, и машина лихо развернулась, чуть не доехав до дальней переборки.
Остальные три «эшки» рванули за ней.
Лётная палуба «Дерзновенного» составляла в длину чуть меньше половины длины всего ЛАКР, и примерно столько же ширины - за исключением диагональной палубы, выступавшей за борт корабля. Это обеспечивало более-менее непрерывный круговорот самолётов в природе - вылетающие налево, возвращающиеся направо, истребители отдельно, шаттлы отдельно, и никто не мешал друг другу.
Это же делало лётную палубу лучшей гоночной трассой на несколько световых лет вокруг.
- Ау, эспатьер, ты куда гонишь!?
- На себя посмотри! Водить не умеет, а туда же!
- А-а-а-а!!! - две БМЭ едва вписались в поворот, чуть не поцеловавшись бортами. - Митя, твою мать! Глаза разуй!!
- Я тебе говорю, - четыре бронемашины с трудом вошли в другой поворот; одна из них чуть не выехала за пределы трассы, на диагональную палубу, а другая чудом избежала встречи с переборкой, - ВОДИТЬ НАУЧИСЬ, криворукий!!!
- От криворукого слышу! Кто так водит, а?! Ну кто так водит?!
- Ты поговори еще, - встрял капрал Томо, снова заваливая штурвал командирской БМЭ в сторону; Андрусенко ощутимо качнуло, а его «эшка» обогнула вторую машину и рванула к следующему повороту. - Водишь, как бухой марсианин, а туда же, других учить!
- Марсианин?! Слышишь, ты, эспатьер, не борзей!!
Позади одобрительно завывали и ругались из десантного отделения. Томо вжал тормоза, входя в поворот, и в десантном отделении заматерились с удвоенной силой.
Андрусенко широко улыбнулся. Эти гонки стоили того хотя бы ради ругани водителей. И это если исключать терапевтический эффект.
Космонавты, как известно, любят скуку и постоянство. Эспатьеры тоже, но, в отличие от космонавтов, на кораблях эспатьерам совершенно нечего делать. Даже пальба по виртуальным мишеням (виртуальными пулями) очень быстро наскучивала, и очередь на стрельбище выстраивалась действительно очень внушительная. Больше всех скучали миномётчики, поскольку стрелять им было некуда даже по виртуальным мишеням. Меньше всех скучали гренадёры, всюду носившиеся со своими любимыми костюмами. Когда сам костюм ростом почти три с половиной метра, это о многом говорит.
Взвод лейтенанта Андрусенко был единственный в третьей роте на боевых машинах эспатьеров, БМЭ-4. «Эшки» - слишком много «э» - были всем хороши: падали с границы космоса в атмосферу, да еще и с десантом, делали 80 километров в час по ровной местности и даже немного умели летать (пушка, даром что малоимпульсная, могла сойти за маршевый двигатель). Капрал Шарбонне, один из мехводов, утверждал, что спереди «эшка» похожа на спортивный люфтмобиль. Спорить с ним никто не стал.
Взвод лейтенанта Андрусенко любил свои «эшки». Сам Андрусенко тоже их любил. Нет, как и любой уважающий себя эспатьер, больше всего он любил прыгать со стакилометровой высоты с парашютом, но прыгать со стакилометровой высоты, сидя в бронированной коробке с парашютом, он полагал гораздо более суровым.
Четыре машины совершили очередной поворот. К сожалению, в этом полёте Андрусенко и его взводу не суждено было прыгать куда-либо с парашютом (разве что на знаменитые берлинские луга, но этот жест едва бы оценили), поэтому сразу перед вылетом взвод загодя ходил с кислыми мордами. Сам Андрусенко, глядя на них, терпел, но уже к исходу вторых суток не сдержался.
- МИТЯЯААА!!! Куда лезешь!? Куда лезешь!!??
- А ты жопой меньше виляй, «куда лезешь»... - огрызнулся Митя. - Чмо косоглазое!
- От косоглазого слышу!!!
БМЭ неслись по второму кругу, поднимая за собой клубы пара. Гусеницы, заблаговременно обутые протекторами, оставляли на палубе длинные чёрные следы. Об этой маленькой детали Андрусенко предпочёл не вспоминать.
- АААА!!! - завопило восемь голосов из десантного отделения. - Томо, скотина, ты что творишь, а!!!???
- Ану заткнитесь! - гаркнул водитель. - Только вас мне не хватало!
Лязгая гусеницами, «эшки» еле-еле уложились в другой поворот. При этом им еще хватало наглости, чтобы пытаться перегонять друг друга. На полном ходу гусеничная машина под прямым углом не сворачивает; в результате «эшки», обгоняя друг друга, выписывали на палубе синусоиды.
Командирская «эшка» задергалась из стороны в сторону; Андрусенко вцепился одной рукой в ручку возле люка, а другой в свое кресло. В обзорном мониторе «эшка» неслась прямо в становившуюся всё больше переборку, вихляя туда-сюда, и в последний момент Томо зажал педаль, крутнув машину на месте, и рванул дальше. Остальные «эшки» наперегонки поспешили за ним.
Бросив взгляд в сторону (камера на башне повернулась вслед за его головой), он успел заметить собравшуюся у края палубы толпу в разноцветных комбинезонах. На мгновение Андрусенко захотелось высунуться из люка и помахать им, но на полном ходу это было чревато.
Третья БМЭ проскрежетала правым бортом по переборке, неудачно попытавшись обогнать вторую машину. Из под металла летели искры. В шлемофоне послышалась ругань Шарбонне и чье-то злорадное ржание. Томо снова повернул штурвал, выполняя куда более геометрически правильный поворот, потом снова, обгоняя вторую «эшку», и точно так же вошел в четвертый поворот. Третий круг! Зрители у входа ответили одобрительными возгласами.
За ними, обгоняя друг друга, промчались первая и вторая «эшки». Зрителям пришлось торопливо посторониться.
Несколько дней спустя, когда у лейтенанта Андрусенко спросят, зачем он это делал, он ответит, что это стоило того. Прямо сейчас, держась за сидение в отчаянно несущейся «эшке», он даже не думал о таких вещах.
Они (под «они» имелась ввиду командирская «эшка» Андрусенко и догонявшие её остальные) уже приближались к четвертому повороту, когда на палубе раздался голос, многократно усиленный мегафоном:
- ВЫ ЧТО ТВОРИТЕ, ИДИОТЫ, А???!!!
***
Палубный офицер старший лейтенант Цукаса Савицкая, на самом деле, не была слишком строгой со своими подчинёнными. Поэтому, когда прибежавший к её каюте мичман Пельтье доложил, что на лётной палубе устраивают гонки, она не придала этому особого значения.
Когда Пельтье доложил ей, что гонки на лётной палубе устраивает не палубная команда, а эспатьеры, и не на транспортерах, а на броневиках, Цукаса рассвирепела.
Спустившись на палубу, она растолкала собравшуюся у входного люка толпу зевак (самые умные из которых поспешили убраться подальше, настолько убийственное было у палубного офицера выражение лица), сорвала с переборки мегафон и заорала в него:
- ВЫ ЧТО ТВОРИТЕ, ИДИОТЫ, А???!!!
Несмотря на шум, производимый четырьмя несущимися на полной скорости броневиками, это возымело эффект. БМЭ, громко лязгнув гусеницами, остановились как вкопанные. Две из них, при этом, застыли прямо посередине неудачного поворота, за секунды от столкновения друг с дружкой.
Савицкая грозно прошагала к передней машине и прислушалась. Из-под брони раздавалось громкое матерное курлыканье. Она отступила на полшага, примерилась... и отвесила эшке хорошего пинка.
Курлыканье стихло. Цукаса, скрестив руки, ждала, нетерпеливо постукивая по палубе носком туфли. Наиболее благоразумные из зрителей предпочли убраться подальше уже сейчас, нежели испытывать судьбу.
Цукаса Савицкая была сейчас очень злая.
Наконец командирский люк БМЭ открылся, и из него высунулась сначала голова, а потом и весь лейтенант Андрусенко - в шлемофоне и комбинезоне в серо-чёрную тигровую полоску. Следом за ним приподнялся люк механика-водителя.
- Госпожа лейтенант, - начал Андрусенко, - я всё могу объяснить...
- Можете объяснить!? Ах вы можете объяснить!!?? - взорвалась Савицкая. - Вам здесь что - покатушки, а?! Гоночная трасса?! Вы не у себя на полигоне, лей-те-нант, вы на кос-ми-чес-ком корабле!!! Что вы еще хотите мне объяснить??!!
- Простите, госпожа лейтенант, но...
- Для вас - госпожа старший лейтенант, лей-те-нант Андрусенко! - снова перебила его Савицкая. - Вы за что прощения просите?! За незнание э-ле-мен-тар-ных правил техники безопасности?! Так какого чёрта вы вообще делаете на космическом корабле, лейтенант Андрусенко, если вы и ваши люди не знаете э-ле-мен-тар-ных правил техники безопасности?! Вы, вообще, представляете себе, что такое лётная палуба??!! Вы бы еще в ангаре покатушки устроили, лей-те-нант!!
- Послушайте, госпожа старший лейтенант...
- Молчать!!! - рыкнула Савицкая. - Здесь я разговариваю, а вы - слушаете! Вам взбрело в голову покататься на своих гусеничных унитазах по лётной палубе! Но то, что единственная ошибка ваших людей привела бы к повреждению и невозможности использования лётной палубы, вам в голову не взбрело!!!!
- Ошибки не было!!! - рявкнул в ответ Андрусенко. - Вы за кого нас держите, старший лейтенант?!
Взводный командир и палубный офицер уставились друг на друга. Это был один из тех случаев, когда сталкивались интересы двух офицеров почти одинаковых званий и одинаковых полномочий: непреодолимая сила, столкнувшаяся с нерушимым предметом. Лишней звезды на погонах Савицкой в данном случае недоставало, чтобы уповать на субординацию и чинопочитание; Андрусенко же был хоть и лейтенантом, но эспатьерским лейтенантом, что в Корпусе значило несколько не то, что в КВСГ, где лейтенант и офицером-то не считалась.
Из десантного отсека показались макушки в красных эспатьерских беретах. Экипажи остальных машин тоже вылезли наружу. У почти столкнувшихся «эшек» ругались Шарбонне и капрал Митя (в миру - Мелентий Зюряев-Исихара), выясняя между собой рамки водительских умений друг друга. Командиры, взгромоздившись на башни «эшек», взирали на собачащихся мехводов с философским видом. Жизнь была дзэн.
Андрусенко и Савицкая продолжали буравить друг друга взглядами. Было только чудо, что за ними обеими не начали плавиться переборки. Наконец первой не выдержала Цукаса:
- Знаете, что, Андрусенко? - заявила она и продолжила, набирая что-то на рукаве кителя, - Не хотите по хорошему? Как хотите. Дерзи!
- Слушаю вас, старший лейтенант Савицкая. - возникла из ниоткуда аватара.
- Найди мне, пожалуйста, майора Миками. - зловещим голосом сказала Савицкая. - Скажи ей, что это срочно.
- Сию минуту, старший лейтенант Савицкая. - ответила Дерзи и исчезла. Палубный офицер обернулась обратно к застывшему на броне Андрусенко.
- Вам эти покатушки еще долго икаться будут, лей-те-нант. - добавила она, и эспатьеру показалось, что глаза Савицкой блестнули. - Очень долго икаться.
Андрусенко ничего не ответил. В ретроспективе, всё это уже казалось ему не самой лучшей идеей.
***
- Заверяю вас, майор Миками, - произнёс майор Этьен Анри Листратов, - я целиком разделяю ваше искреннее возмущение. Это действительно был безответственный поступок со стороны лейтенанта Андрусенко. - командир эспатьеров перебывал в чудесном расположении духа. Позади него, вне поля зрения камеры, давились со смеху остальные офицеры. Листратов и сам с трудом удерживался, чтобы не заулыбаться.
- Я ценю это, майор Листратов, - раздраженным тоном ответила Миками с экрана, - но я вынуждена настаивать на том, чтобы этот поступок имел последствия. Что дальше сделают ваши бойцы? Начнут курить в ракетном погребе? Или на топливном складе?
- Вы нас обижаете, майор Миками, - возмущенно поднял брови Листратов. - Мои люди не настолько идиоты, какие бы странности за ними не водились.
- Вы не поверите, сколько странностей я видела на этом корабле, майор Листратов. Если вы не помните, один раз его даже ухитрились поджечь. - сухо напомнила Миками. Позади Листратова кто-то восхищенно присвистнул. - А это всего лишь один корабль. Ваши же эспатьеры своими гонками изгвоздали всю лётную палубу, сбили десять сигнальных огней, расцарапали переборку и, по факту, поставили под угрозу использование лётной палубы. Если бы кто-то из ваших водителей не вписался в поворот, отсек был бы повержден... а без лётной палубы «Дерзновенный» будет как без рук. Надеюсь, вы это понимаете?
- Уверяю вас, майор Миками, я это прекрасно понимаю. И я уже сказал, что лейтенант Андрусенко поступил безответственно и поставил под угрозу боеспособность корабля. Но это единичный случай. - Листратов нахмурил тёмные брови. - И я заверяю вас, что никто из моих эспатьеров не станет курить на топливном складе. Если вас это так беспокоит.
- А если кто-то из ваших эспатьеров ненароком своротит герметичный люк? Или повредит выстрелом коммуникации?
- Майор, простите, но какое это имеет отношение к делу? - поинтересовался Листратов. Миками на экране устало вздохнула:
- Господин майор, - очень спокойно проговорила она. - Безопасность этого корабля находится в моей компетенции. Только что произошло нарушение внутреннего распорядка корабля, которое могло повлечь за собой утрату боеспособности. Ничего личного, господин майор, но я должна принимать во внимание любую возможность. И если ваши люди вдруг нечаянно прострелят трубопровод пожаротушения или сломают герметичный люк, они вновь поставят безопасность корабля под угрозу. Я должна это учитывать. И принимать меры. Вы меня понимаете?
- Я вас прекрасно понимаю, майор Миками, но вы всерьёз считаете, что мои эспатьеры настолько идиоты, что не смогут оборудовать cтрельбище согласно технике безопасности? Или что любой из моих гренадёров не управится с собственным костюмом? - Листратов покачал головой. - Я ценю вашу ответственность, госпожа майор, но это уже слишком.
С минуту Миками пристально смотрела на него.
- Хорошо. - сказала она. - Это всё хорошо. Но остается одна проблема. А именно - что ваши люди всё еще нарушили внутренний распорядок корабля. И испортили при этом палубу.
- Об этом не беспокойтесь. - заверил её Листратов. - Мы проследим за тем, чтобы лейтенант Андрусенко и его взвод понесли ответственность за эти, хм... гонки.
- Меру ответственности определите вы? - уточнила Миками.
- Безусловно. Они нарушители, но они наши нарушители.
- Хм. - только и сказала Миками. - Тогда, если позволите, я скажу им пару напутственных слов. Надеюсь, только словами они не отделаются.
- Будьте уверены. - покивал головой Листратов. - Я свяжусь с вами.
- Хорошо. Отбой.
Экран погас. Листратов обернулся к офицерам батальона, столпившимся позади, и не удержался от ухмылки, когда те дружно захохотали.
- А этот Андрусенко мне нравится. - отсмеявшись, сообщил начальник штаба батальона, которого все звали Зеброй. - Но господи, это же надо было так глупо попасться!
- Не то слово, - согласился с ним капитан Мицуда, командир гренадёров, - не то слово. Он хоть бы договорился пошёл...
С Мицудой все были согласны, и в первую очередь сам Листратов: какой эспатьер, в конце концов, не любит быстрой езды?
- Вот когда я служил на Остраве, - сообщил капитан Силуанов-Снежинский, - там один линейный взвод в полном составе снялся и укатил с базы, кататься. И что бы вы думали? укатить они укатили, а позиционную систему не выключили, поэтому в первом же городке целая рота белоберетчиков сняла их с дистанции. Переполох был ого-го какой: прокатиться линейные решили со всем боезапасом...
- Основательная подготовка, что называется, - вставил старший лейтенант Дарий Апраскин.
- Куда там основательная. - отмахнулся Силуанов-Снежинский. - Пушки зарядить они зарядили, а навигатор выключить забыли. Ну он и сигналит, что, мол, второй взвод катается, а потом узнали, что они уехали с заряженными пушками... Белоберетчики там чуть в штаны не наложили, мне один по секрету признался. Прёт на тебя эдакая махина...
- Но на лётной палубе...
- Дерзко, очень дерзко. - снова вставил Апраскин. Стоявший рядом с ним старший лейтенант Марий Безукладников энергично закивал головой.
- И глупо, очень глупо. - отрезал капитан Мицуда. - Вот у нас, помню, поспорили как-то танкисты между собой, кто из них круче ездит. Завелись и поехали. Город Сотогахамск понёс материального ущерба на пятьдесят тысяч марок сатурнианскими деньгами.
- Всего-то? - скептически уточнил Зебра. - Это же кирасиры, они дороги в принципе не разбирают: вижу цель, не вижу препятствий...
Мицуда пожал плечами:
- Повезло.
- Господа, и всё же. - поинтересовался Листратов. - Что мы будем делать с Андрусенко?
- Чистить нужники на гауптвахте. - мгновенно отозвался Апраскин.
- Вилкой. - добавил Безукладников и зловеще оскалился.
- Его нельзя, - бросил командир миномётчиков, старший лейтенант Зинковецкий, - он же офицер.
- Офицерские нужники на гауптвахте. - в два голоса добавили Дарий и Марий.
- А у нас они вообще есть? По-моему, у нас вообще нет гауптвахты.
- Непорядок. - прокомментировал Безукладников. - Надо завести.
- Кхм. - выразительно кашлянул Листратов. - Апраскин, Безукладников, конструктивнее.
- Так точно, господин майор, конструктивнее! - бодро отрапортовал Апраскин.
- Как минимум, - вмешался Силуанов-Снежинский, - посадить под домашний арест. Поскольку что мы еще можем с ним сделать, отправить под трибунал? Так мы еще когда доберемся до ближайшего трибунала.
- А его взвод? - спросил Мицуда.
- Тоже под арест. - и бровью не повёл Силуанов-Снежинский. - Чтобы неповадно было. И увольнения отменить.
Апраскин и Безукладников синхронно застонали. Отменять увольнения, когда конечным пунктом маршрута был Берлин?
Слишком жестоко.
- Насчет чистки, кстати, лейтенант Апраскин прав, - педантично заметил Зебра, накручивая одну из прядей своих чёрно-белых волос на карандаш. - Милейшая майор Миками ведь упоминала, что они изгвоздали всю палубу?.. Вот пускай и приберутся за собой. А уже потом можно и под арест. Можно даже строем.
- Это уже слишком жестоко. - пробомотал Зинковецкий. Зебра развёл руками:
- Ну, что поделать? Зато будет им уроком: тяжело в учении - легче падать с парашютом...
- И научились бы делать всё как надо. - добавил Силуанов-Снежинский. - Разведку вперед высылать, опять же... А вообще, культурнее всего поступал наш бывший комполка: когда ему приспичивало покататься, он звал с собой начштаба и драгунского полковника с соседней площадки, и давай круги нарезать по периметру базы, кто быстрее...
- Что, тоже на «эшках»?
- Не на «эшках», а на «грифонах», - поправил Силуанов-Снежинский, имея ввиду бронеавтомобили повышенной проходимости. - Я же говорил - культурнее...
- Значит, решено? - спросил Листратов, обводя офицеров взглядом. Возражений, похоже, не поступило даже от Апраскина и Безукладникова. Жизнь батальона без этих двух была бы слишком скучной, подумал майор, и, кивнув, продолжил: - Решено. Посидят под арестом, может и вправду поумнеют... а там посмотрим.
- Целый взвод, - заметил Мицуда, - никакой гауптвахты не хватит.
- Ну посидят по каютам, - пожал плечами Листратов. - Что с ними станется?..
***
Как только изображение майора Листратова исчезло, Цукаса Савицкая повернулась к выстроившимся в шеренгу эспатьерам с видом триумфатора. Блеск в её глазах не предвещал лейтенанту Андрусенко и всем остальным ничего хорошего.
- Итак, - начала она и ухмыльнулась. - Вы всё слышали, господа? Нам с вами предстоит очень, очень про-дук-тив-но поработать...
Взвод оглядел черневшие за спиной палубного офицера следы разрушений. Взвод протяжно застонал.
- И нечего ныть! - окликнула их Савицкая. - Внимательно поглядите, что вы натворили. Вы наследили? вам же и стирать. Швабры в руки и вперёд. Вам ясно?
- Так точно, ясно, - без особого энтузиазма отозвались в шеренге. Цукаса приложила ладонь к уху:
- Простите, не расслышала!
- Так точно, ясно, госпожа лейтенант!
- Вот так-то лучше. - удовлетворенно хмыкнула Савицкая. - Но сперва уберите свои унитазы на гусеницах с моей палубы! Ровно через полчаса чтоб были здесь же, и мы приступим к работе. Вернее, конечно, вы приступите...
- А всё так хорошо начиналось... - протянул капрал Митя, он же Зюряев-Исихара. Выглядел мехвод, угодивший под перспективу тяжелого ручного труда, весьма подавленно.
- И не говори. - согласился капрал Шарбонне, пока взвод, понурившись, брёл обратно к машинам. - Жизнь - боль.
- Это точно, - вздохнул Митя, - это точно...
Вместо иллюстрации: почти БМЭ-4 в естественной среде обитания - говнах!
Единственное что у "эшки" вместо башни беспилотный модуль типа нашего "Шквала", но это детали. 24 век на дворе, нафига там обитаемая башня?