Что видят, то поют!
Что-то последнее время пошла к нам косяком пишущая публика. Похоже на то, что старые тёртые жизнью бомжи потихоньку вымирают, а им на смену идёт молодая поросль, еще не понявшая, что происходит на самом деле, ещё не хватанувшая беды в её полном объёме и рассматривающая это своё бомжовское состояние, как лёгкое приключение, как набирание необходимого жизненного опыта, который в дальнейшем позволит их талантам раскрыться в полном объёме.
Бедные, бедные несчастные наши дети! Плохо обученные, не приспособленные к труду, пытающиеся найти своё место в жизни строго по законам, предписываемым им креативным обществом, они объявили себя творческими людьми, даже не представляя себе, что это за зверь такой - творчество, в чём оно заключается и с чем его едят.
Естественно, как все авторы, они честолюбивы и на просьбу «Дай почитать!» с готовностью приносят мне свои блокнотики. Они приносят, а я читаю, поскольку чтение - моё естественное состояние.
Приведу отдельные выдержки из путевых заметок Димочки, здоровенного парня лет двадцати пяти из Красноярска.
- 1 июля 2014 года. Приехал в Саратов. Очень хочется есть.
- 3 июля. Стою на остановке. Голоден, как стая волков.
- 12 июля. Доехал автостопом до Москвы. Где бы пожрать?
Ну и дальше всё примерно в таком роде. Но это так, простой вариант.
А вот более сложный.
Прибывший к нам накануне Евгений писал в своём дневнике главным образом под действием амфитамина, который он по причине отсутствия денег на шприцы, как он пишет, втирал в слизистую. Только тогда ему удавалось раскрепостить своё сознание настолько, что он мог перевести в слова свои истинные желания. Этакий мыслепоток, типа, как у Фолкнера в его классическом романе «Шум и ярость».
В текстах Евгения, написанных под действием наркотика кривыми, наползающими друг на друга строчками, превалирует постоянно повторяющаяся мысль: «Хочу поцелуя и голого тела…». В промежутках - любовная лирика в никуда (тестостерон рулит!), страхи, связанные с наркотической зависимостью и ожидание встречи с матерью, которая уже ждёт его и приготовила ему работу: перетаскать в сарай купленный на зиму уголь. Лирика - лирикой, а топиться надо. Зимы на Алтае суровые!
Евгений - хороший парень, искренний, открытый, несмотря на страшную захламлённость и избыточность его текстов, неплохо владеющий словом, но без царя в голове. Жаль, если ему не удастся преодолеть ломку переходного возраста, не получится забыть, как страшный сон, два богемных года в Питере, не удастся успокоиться, тормознуть по жизни, приобрести какую-нибудь простую специальность, которая давала бы ему средства содержать семью, жениться, нарожать хороших детей, вырастить их и уже потом, спустя много лет, заглянуть в свою грешную душу, подождать, когда та откликнется, и только тогда он сможет безо всякого амфитамина рассказать человечеству о том, как жил, как мучился, о чём мечтал и на что надеялся все эти годы.
Ну а пока наша доярка Валентина Николаевна будет отпаивать его молочком, Наталья начнёт (уже начала!) приносить ему дополнительные сладкие булочки, а тётя Света в моём лице будет слушать его речи и талдычить ему о том, что курить вредно и что наркотики принимать опасно и что в жизни нужно много трудиться и что труд, ответственный труд, основа жизни.
Она напомнит ему про Высоцкого, Башлычёва, Спирина и других разной степени талантливости людей, которые пытались подстёгивать себя наркотиками, и чем всё это для них закончилось. Она снова и снова будет говорить ему о том, что не нужно суетиться по жизни и что гораздо важнее молчание и терпение.
Она напомнит ему, что человек в любой своей деятельности, в том числе и в литературе, тем более в литературе, о чём бы он ни писал, всегда отображает свою личность и именно поэтому он не должен пытаться любой ценой выжимать из себя что-то гениальное, это всё равно у него не получится, но что данные ему способности мыслить и сильно чувствовать он должен использовать для дела, для реальной жизни, которую и следует проживать, а не болтать о ней без надобности в стихах и в прозе.
PS Через две недели наш Евгений, успокоившись и поднакопив жирок, сядет в поезд и поедет домой на далёкий Алтай в свою старую новую жизнь.
А мы останемся здесь и будем иногда вспоминать об этой волею судьбы невесть откуда залетевшей к нам экзотической птичке и молить Господа Бога о том, чтобы судьба обошлась с ним милостиво.
Бедные, бедные несчастные наши дети! Плохо обученные, не приспособленные к труду, пытающиеся найти своё место в жизни строго по законам, предписываемым им креативным обществом, они объявили себя творческими людьми, даже не представляя себе, что это за зверь такой - творчество, в чём оно заключается и с чем его едят.
Естественно, как все авторы, они честолюбивы и на просьбу «Дай почитать!» с готовностью приносят мне свои блокнотики. Они приносят, а я читаю, поскольку чтение - моё естественное состояние.
Приведу отдельные выдержки из путевых заметок Димочки, здоровенного парня лет двадцати пяти из Красноярска.
- 1 июля 2014 года. Приехал в Саратов. Очень хочется есть.
- 3 июля. Стою на остановке. Голоден, как стая волков.
- 12 июля. Доехал автостопом до Москвы. Где бы пожрать?
Ну и дальше всё примерно в таком роде. Но это так, простой вариант.
А вот более сложный.
Прибывший к нам накануне Евгений писал в своём дневнике главным образом под действием амфитамина, который он по причине отсутствия денег на шприцы, как он пишет, втирал в слизистую. Только тогда ему удавалось раскрепостить своё сознание настолько, что он мог перевести в слова свои истинные желания. Этакий мыслепоток, типа, как у Фолкнера в его классическом романе «Шум и ярость».
В текстах Евгения, написанных под действием наркотика кривыми, наползающими друг на друга строчками, превалирует постоянно повторяющаяся мысль: «Хочу поцелуя и голого тела…». В промежутках - любовная лирика в никуда (тестостерон рулит!), страхи, связанные с наркотической зависимостью и ожидание встречи с матерью, которая уже ждёт его и приготовила ему работу: перетаскать в сарай купленный на зиму уголь. Лирика - лирикой, а топиться надо. Зимы на Алтае суровые!
Евгений - хороший парень, искренний, открытый, несмотря на страшную захламлённость и избыточность его текстов, неплохо владеющий словом, но без царя в голове. Жаль, если ему не удастся преодолеть ломку переходного возраста, не получится забыть, как страшный сон, два богемных года в Питере, не удастся успокоиться, тормознуть по жизни, приобрести какую-нибудь простую специальность, которая давала бы ему средства содержать семью, жениться, нарожать хороших детей, вырастить их и уже потом, спустя много лет, заглянуть в свою грешную душу, подождать, когда та откликнется, и только тогда он сможет безо всякого амфитамина рассказать человечеству о том, как жил, как мучился, о чём мечтал и на что надеялся все эти годы.
Ну а пока наша доярка Валентина Николаевна будет отпаивать его молочком, Наталья начнёт (уже начала!) приносить ему дополнительные сладкие булочки, а тётя Света в моём лице будет слушать его речи и талдычить ему о том, что курить вредно и что наркотики принимать опасно и что в жизни нужно много трудиться и что труд, ответственный труд, основа жизни.
Она напомнит ему про Высоцкого, Башлычёва, Спирина и других разной степени талантливости людей, которые пытались подстёгивать себя наркотиками, и чем всё это для них закончилось. Она снова и снова будет говорить ему о том, что не нужно суетиться по жизни и что гораздо важнее молчание и терпение.
Она напомнит ему, что человек в любой своей деятельности, в том числе и в литературе, тем более в литературе, о чём бы он ни писал, всегда отображает свою личность и именно поэтому он не должен пытаться любой ценой выжимать из себя что-то гениальное, это всё равно у него не получится, но что данные ему способности мыслить и сильно чувствовать он должен использовать для дела, для реальной жизни, которую и следует проживать, а не болтать о ней без надобности в стихах и в прозе.
PS Через две недели наш Евгений, успокоившись и поднакопив жирок, сядет в поезд и поедет домой на далёкий Алтай в свою старую новую жизнь.
А мы останемся здесь и будем иногда вспоминать об этой волею судьбы невесть откуда залетевшей к нам экзотической птичке и молить Господа Бога о том, чтобы судьба обошлась с ним милостиво.