О Коммунизме без утопизма.
Сегодня я хочу поговорить о категории коммунизма в марксизме. Беда в том, что эта категория, одна из сложнейших, и в результате, в рамках т.н. «марксизма для масс» ее толком не раскрывали. Более-менее внятное представление о коммунизме можно было получить только на философских факультетах, глубоко изучая и самого Маркса, и советских философов, как, например, Э.В. Ильенкова, В.М. Межуева, В.А. Лекторского и др.
Обыденное (и совершенно мифическое) представление о коммунизме заключалось в следующем: при коммунизме основное противоречие, под каковым понималось противоречие между производительными силами и производственными отношениями будет разрешено и установится некая прекрасная социальная система, где не будет ни эксплуататоров и эксплуатируемых, ни государств с войнами, голода и так далее, и тому подобное. Суть в том, что под коммунизмом понимали некий идеальный социальный порядок, и противники марксизма закономерно обвиняли подобный подход в утопизме.
У разумных людей тут же возникали вопросы. Так что? Неужели Маркс выдумал конец истории? Ведь если основное противоречие, которое двигало историю разрешено, то значит, при коммунизме общественного развития не будет? А научно технический прогресс будет? Если да, то разве он не вступит в противоречие даже с теми хорошими производственными отношениями, которые установятся при коммунизме?
Известный нам Кургинян, зная, что Маркс был охвачен отчаянной страстью к истории, и не мог предлагать ее остановить, положил эту проблему в основание своей дуалистичной метафизики, заявляя, что кроме, так сказать, внутреннего противоречия производительных сил и производственных отношений есть еще и «внешнее» противоречие самого развития с некой «предвечной мглой», некой изначальной сущностью - противником любой формы. Ервандович даже заподозрил Маркса (совершенно безосновательно) в том, что Маркс об этой к концу жизни догадался об этой третьей сущности, правда, никому не сказал. А все это является результатом незнания марксизма.
Куда больше народу попросту обругали Маркса за то, что он не расписал им коммунистического общества от и до, не составил конституцию этого общества, не разработал модель экономики, и потому Маркс, разобравшись с капитализмом более не нужен, а надо заниматься выдумыванием коммунизма. И это от незнания марксизма.
Так что, помолясь, займемся понемногу «расшифровкой» Маркса.
Одной из важнейших категорий у Маркса была категория отчуждения. У него есть несколько форм отчуждения, но мы не будем углубляться и поговорим о простом отчуждении, отчуждении труда и продуктов труда. Это достаточно просто. Чуть в том, что рабочий не имеет в своем распоряжении продукта своего труда и более того, он не связан с этим продуктом. Например, рабочий, стоящий на конвейере, крутит из месяца в месяц семь гаек и одну панель. В конце может выйти и красивый автомобиль, или самолет, но рабочий никак не связан с ним. По приказу мастера его переставили крутить свои семь гаек в другое место, а он и не догадывается, что в результате будет уже не автомобиль, а пылесос. Продуктами его труда будет распоряжаться капиталист, а рабочий получит всего лишь стоимость своей рабочей силы.
Но если есть возможность такого отчужденного труда (такой труд Маркс назвал абстрактным трудом), то есть и те, в пользу кого этот труд и его продукты отчуждаются. Т.е. всякие буржуи, феодалы и другие рабовладельцы. Способы этого отчуждения, способы принуждения к такому отчуждению закрепляются в форме социальных институтов, как то государство, сословия, товарная экономика, идеология и т.д. и т.п. Их Маркс называет отчужденными формами общественного производства.
В чем же задачи этих институтов? А задачи состоят в том, что бы сохранять существующее положение вещей. Ведь тем, в пользу кого отчуждаются продукты труда выгодно, что бы «лето не кончалось», и они строят карательный аппарат, направленный против бунтовщиков, систему власти, придумывают идеологию, которая объясняет массам, что все они живут в самом лучшем из миров, и история закончилась.
В результате с развитием производительных сил нарастают противоречия с закрепленными в виде различных социальных институтов производственными отношениями и всей надстройкой. Как следствие, что бы перейти на новую стадию общественного развития, нужна классовая борьба, приходится драться вплоть до революций, в общем смотрите всю революционную теорию Маркса.
Но это ненормальной состояние, полагал Маркс. Нормальное состояние, это когда противоречия между производительными силами и производственными отношениями не будут достигать состояния непримиримых антагонизмов, а будут разрешаться тут же по их появлению. Вот эту эпоху, или эту формацию, где основное противоречие будет разрешаться свободно и естественно, Маркс и назвал коммунизмом.
Если говорить образно, вся история до коммунизма, это история барьеров, плотин на пути свободного движения истории, свободного развития человека (поскольку процесс общественного производства, это еще и процесс производства человеком самого себя). Все социальные системы их армиями и идеологиями, законами и философиями Маркс потому и называл отчужденными формами, что они как каменюки лежали на пути развития человека, и что любопытно, их положил не кто-то посторонний, а сами люди.
А в коммунизме, по Марксу, должна начаться настоящая, полноценная, свободная история без всех этих барьеров. Посредством них, этих каменюк, (в том числе и той, о которой я писал как о капитале тут) человек лишался свободы, его порабощал собственный труд через описанные институты. А при коммунизме человек должен стать свободен.
Итак! Противоречия между развивающимися производительными силами и производственными отношениями никуда не денутся, поскольку производительные силы будут развиваться, и никакого конца истории не будет. Однако раз за разом эти противоречия будут разрешаться свободно, без нарастания антагонизмов, свободно будет меняться человек в процессе общественного производства посредством осознанного производства самого себя. И второе. Коммунизм, это не некий социальный режим, со своими правилами и экономическими отношениями, пускай и очень хороший. Коммунизм, это, если позволите так выразиться, другой способ хода истории. Поэтому глупо Маркса обвинять, что он не расписал, как будет выглядеть коммунизм конкретно. Он и не брался за это, поскольку не утопист. Он лишь описал условия, при которых возможен коммунизм. Но об условиях позже, а пока отвлекусь.
Дело в том, что при таком ракурсе видно, на чем основан так называемый еврокоммунизм и вообще деятельность марксистов на Западе. А ведь там Маркс и его теория и сегодня держат весьма солидные позиции в сфере социальной мысли. Если не отвлекаться на частности, то суть еврокоммунистического уклона (хе-хе) состоит в том, что коммунизм уже почти наступил, и все это случилось благодаря парламентской демократии. Благодаря этой демократии, по мнению западных левых, люди и могут менять надстройку и вообще производственные отношения. Если пока не меняют, значит, пока существенного противоречия с производительными силами нет. Благодаря демократии уже не нужны никакие революции и эпоха свободного хода истории уже началась. Поэтому надо всего лишь совершенствовать демократию, углублять и расширять ее, в том числе, например, на Ливию, ага. Оттуда казалось бы странная позиция европейских левых по поводу всех этих «демократических» агрессий. По их мнению, это строительство коммунизма. Я не стану отвлекаться на критику этой концепции, и сделаю это как-нибудь в другой раз, а пока вернемся к тем условиям, которые согласно Марксу нужны для коммунизма.
Если просто и коротко, то не должно быть буржуев, которые заинтересованы в сохранении той или иной конкретной социальной системы. На таком простом объяснении мы и погорели в СССР, хотя это верное объяснение. Беда в том, что простой ликвидацией буржуев дела не решить. Дело в том, что пока основная часть труда - абстрактный труд, т.е. тупой физический и нетворческий труд работяг на громадных производствах, невозможен иной способ организации производственных отношений, кроме как имитирующий капиталистический. Т.е. для общественного производства просто необходимы будут те, кто организовывает этих работяг, кто распоряжается продуктами труда этих работяг. И тут дело не в доброй и злой воле. Какими бы добрыми и альтруистическими намерениями не руководствовались люди, попавшие на руководящие места, они есть, и есть отчужденный труд, и есть социальные институты, закрепляющие это отчуждение самим своим существованием. Надо признать, что в СССР отчаянно, всеми силами боролись с таким отчуждением. Все эти детские садики, дома отдыха при производствах, путевки и копеечные билеты в театры, соц.соревнования и изобретательское и рационализаторское движение… все это отчаянная и вовсе не безнадежная борьба. Но решение проблемы отчуждения в одном, в изменении характера труда, как следствия совершенствования производительных сил. Как бы то ни было, когда подошел момент менять производственные отношения, менять надстройку, она не захотела и… погубила СССР. Хотя я уверен, что СССР шел в целом по правильному пути и у нас был реальный шанс прорваться в коммунизм. Но это уже отдельный разговор, а мы пока вернемся к труду.
Маркс различал разные формы труда, но сейчас нас интересует две - абстрактный труд и общественный труд. Как я писал выше, абстрактный труд, это тот самый отчужденный труд рабочих масс, тупой, совершенно не творческий, это самотчуждение рабочим своей способности к труду и продажа этой способности. Такому труду противостоит труд общественный. Это труд ученого, изобретателя, труд творческий, труд неотчужденный, хотя продукты этого труда капитал пытается отчуждать и в этом и состоит основной антагонизм эпохи. Когда капитал присваивал стоимость, полученную в результате абстрактного труда - это было естественно. Абстрактный труд нечего не в состоянии производить кроме стоимости. Но общественный труд производит культуру и попытки его присвоить, неестественны, ибо нельзя присваивать культуру. (По Марксу, культура это человеческая форма общественного богатства, в отличие от капитала - нечеловеческой формы). Дело в том, что этот труд всегда личностен, поскольку не отчужден, он свободен, поскольку диктуется внутренней необходимостью, а не внешним принуждением. Он нужен и интересен всем именно потому, что на нем всегда лежит отпечаток индивидуальности. Кстати, это не обязательно чисто умственный труд. Мастер, который с любовью и интересом делает вещь, тот же стул, который одновременно и стул и произведение искусства, тоже занимается общественным трудом и соответственно культурным производством. Так вот, такой труд нельзя отчуждать, ибо при отчуждении он исчезает, превращается в абстрактный. Продукты такого труда тоже нельзя отчуждать, ибо быстро случиться то же самое, поскольку эти продукты выпадут из культуры. Соответственно, когда в обществе будет господствовать такой труд, то деятелям, присваивающим и распоряжающимся чужим трудом и его продуктами, там попросту не будет места. Если не будет таких деятелей и системы присвоения, то не будет и социальных институтов, организующих и закрепляющих эту систему, тех институтов, которые «желают» жить вечно и тем стоят на пути исторического развития.
Вот, в общем-то, и все.
Все это я естественно по необходимости упростил, многих вопросов коснулся мельком, и видимо придется еще написать несколько текстов по различной тематике, но, по сути, я надеюсь, понятно.
А сейчас пару слов для завершения, как ответ на претензию, что де не нужно заниматься и критиковать капитализм, с ним и так все понятно, а нужно выдумывать новый строй.
Дело в том, что есть утопии и утопии. С одной стороны без утопий не может существовать полноценный человек разумный. Он не может ничего строить, не создав в уме предварительно образ здания, и естественным для него будет некоторая идеализация этого образа. Ничего не строить в социальном смысле желают те, кто полагает, что уже сейчас они живут в самом лучшем из миров. Я о них писал выше.
В то же время, совершенно умозрительные построения на тему, как мы организуем то, а как это, как будем отбирать элиты, а как обмен товаров - это скорее к писателям фантастам, ибо это умозрительная утопия второго типа, утопия маниловского типа. Что же делать, что бы ваша утопия была, если можно так выразиться, реалистичной утопией, а не утопией воздушных замков? Вы удивитесь, но Маркс и тут дал ответ, отвечая на вопрос, почему он не утопист (тогда еще не было Мангейма и под утопией понимались только воздушные замки).
Реалистичной утопия может быть в том случае, если она выстраивается исходя из тенденций и реалий современного, реально существующего общества. Конечно, что бы понять, какие тенденции значимы, а какие второстепенны, нужна адекватная теория этого самого реального мира. И Маркс полагал, что такую теорию ему предложить удалось. Если вы не согласны, можете предложить свою. Но в любом случае, любое построение позитивной и продуктивной утопии нужно начинать с анализа существующего положения вещей. Со времен Маркса многие тенденции выделились иначе, обозначились четче, и коли мы хотим написать социальную утопию, а затем построить ее, необходимо разобраться в настоящем и разобраться системно. Не более и не менее.
Эпилог.
Много лет назад я собрал многотомное издание Маркса и Энгельса и отвез на дачу, дабы не захламлять квартиру и пылищи не наводить. Прошли годы, и что бы вы думали? Маркс с Энгельсом вернулись домой (надеюсь, не обиделись) и заняли на полках свое законное место. Пришло время учиться заново. Чего и вам желаю.
Обыденное (и совершенно мифическое) представление о коммунизме заключалось в следующем: при коммунизме основное противоречие, под каковым понималось противоречие между производительными силами и производственными отношениями будет разрешено и установится некая прекрасная социальная система, где не будет ни эксплуататоров и эксплуатируемых, ни государств с войнами, голода и так далее, и тому подобное. Суть в том, что под коммунизмом понимали некий идеальный социальный порядок, и противники марксизма закономерно обвиняли подобный подход в утопизме.
У разумных людей тут же возникали вопросы. Так что? Неужели Маркс выдумал конец истории? Ведь если основное противоречие, которое двигало историю разрешено, то значит, при коммунизме общественного развития не будет? А научно технический прогресс будет? Если да, то разве он не вступит в противоречие даже с теми хорошими производственными отношениями, которые установятся при коммунизме?
Известный нам Кургинян, зная, что Маркс был охвачен отчаянной страстью к истории, и не мог предлагать ее остановить, положил эту проблему в основание своей дуалистичной метафизики, заявляя, что кроме, так сказать, внутреннего противоречия производительных сил и производственных отношений есть еще и «внешнее» противоречие самого развития с некой «предвечной мглой», некой изначальной сущностью - противником любой формы. Ервандович даже заподозрил Маркса (совершенно безосновательно) в том, что Маркс об этой к концу жизни догадался об этой третьей сущности, правда, никому не сказал. А все это является результатом незнания марксизма.
Куда больше народу попросту обругали Маркса за то, что он не расписал им коммунистического общества от и до, не составил конституцию этого общества, не разработал модель экономики, и потому Маркс, разобравшись с капитализмом более не нужен, а надо заниматься выдумыванием коммунизма. И это от незнания марксизма.
Так что, помолясь, займемся понемногу «расшифровкой» Маркса.
Одной из важнейших категорий у Маркса была категория отчуждения. У него есть несколько форм отчуждения, но мы не будем углубляться и поговорим о простом отчуждении, отчуждении труда и продуктов труда. Это достаточно просто. Чуть в том, что рабочий не имеет в своем распоряжении продукта своего труда и более того, он не связан с этим продуктом. Например, рабочий, стоящий на конвейере, крутит из месяца в месяц семь гаек и одну панель. В конце может выйти и красивый автомобиль, или самолет, но рабочий никак не связан с ним. По приказу мастера его переставили крутить свои семь гаек в другое место, а он и не догадывается, что в результате будет уже не автомобиль, а пылесос. Продуктами его труда будет распоряжаться капиталист, а рабочий получит всего лишь стоимость своей рабочей силы.
Но если есть возможность такого отчужденного труда (такой труд Маркс назвал абстрактным трудом), то есть и те, в пользу кого этот труд и его продукты отчуждаются. Т.е. всякие буржуи, феодалы и другие рабовладельцы. Способы этого отчуждения, способы принуждения к такому отчуждению закрепляются в форме социальных институтов, как то государство, сословия, товарная экономика, идеология и т.д. и т.п. Их Маркс называет отчужденными формами общественного производства.
В чем же задачи этих институтов? А задачи состоят в том, что бы сохранять существующее положение вещей. Ведь тем, в пользу кого отчуждаются продукты труда выгодно, что бы «лето не кончалось», и они строят карательный аппарат, направленный против бунтовщиков, систему власти, придумывают идеологию, которая объясняет массам, что все они живут в самом лучшем из миров, и история закончилась.
В результате с развитием производительных сил нарастают противоречия с закрепленными в виде различных социальных институтов производственными отношениями и всей надстройкой. Как следствие, что бы перейти на новую стадию общественного развития, нужна классовая борьба, приходится драться вплоть до революций, в общем смотрите всю революционную теорию Маркса.
Но это ненормальной состояние, полагал Маркс. Нормальное состояние, это когда противоречия между производительными силами и производственными отношениями не будут достигать состояния непримиримых антагонизмов, а будут разрешаться тут же по их появлению. Вот эту эпоху, или эту формацию, где основное противоречие будет разрешаться свободно и естественно, Маркс и назвал коммунизмом.
Если говорить образно, вся история до коммунизма, это история барьеров, плотин на пути свободного движения истории, свободного развития человека (поскольку процесс общественного производства, это еще и процесс производства человеком самого себя). Все социальные системы их армиями и идеологиями, законами и философиями Маркс потому и называл отчужденными формами, что они как каменюки лежали на пути развития человека, и что любопытно, их положил не кто-то посторонний, а сами люди.
А в коммунизме, по Марксу, должна начаться настоящая, полноценная, свободная история без всех этих барьеров. Посредством них, этих каменюк, (в том числе и той, о которой я писал как о капитале тут) человек лишался свободы, его порабощал собственный труд через описанные институты. А при коммунизме человек должен стать свободен.
Итак! Противоречия между развивающимися производительными силами и производственными отношениями никуда не денутся, поскольку производительные силы будут развиваться, и никакого конца истории не будет. Однако раз за разом эти противоречия будут разрешаться свободно, без нарастания антагонизмов, свободно будет меняться человек в процессе общественного производства посредством осознанного производства самого себя. И второе. Коммунизм, это не некий социальный режим, со своими правилами и экономическими отношениями, пускай и очень хороший. Коммунизм, это, если позволите так выразиться, другой способ хода истории. Поэтому глупо Маркса обвинять, что он не расписал, как будет выглядеть коммунизм конкретно. Он и не брался за это, поскольку не утопист. Он лишь описал условия, при которых возможен коммунизм. Но об условиях позже, а пока отвлекусь.
Дело в том, что при таком ракурсе видно, на чем основан так называемый еврокоммунизм и вообще деятельность марксистов на Западе. А ведь там Маркс и его теория и сегодня держат весьма солидные позиции в сфере социальной мысли. Если не отвлекаться на частности, то суть еврокоммунистического уклона (хе-хе) состоит в том, что коммунизм уже почти наступил, и все это случилось благодаря парламентской демократии. Благодаря этой демократии, по мнению западных левых, люди и могут менять надстройку и вообще производственные отношения. Если пока не меняют, значит, пока существенного противоречия с производительными силами нет. Благодаря демократии уже не нужны никакие революции и эпоха свободного хода истории уже началась. Поэтому надо всего лишь совершенствовать демократию, углублять и расширять ее, в том числе, например, на Ливию, ага. Оттуда казалось бы странная позиция европейских левых по поводу всех этих «демократических» агрессий. По их мнению, это строительство коммунизма. Я не стану отвлекаться на критику этой концепции, и сделаю это как-нибудь в другой раз, а пока вернемся к тем условиям, которые согласно Марксу нужны для коммунизма.
Если просто и коротко, то не должно быть буржуев, которые заинтересованы в сохранении той или иной конкретной социальной системы. На таком простом объяснении мы и погорели в СССР, хотя это верное объяснение. Беда в том, что простой ликвидацией буржуев дела не решить. Дело в том, что пока основная часть труда - абстрактный труд, т.е. тупой физический и нетворческий труд работяг на громадных производствах, невозможен иной способ организации производственных отношений, кроме как имитирующий капиталистический. Т.е. для общественного производства просто необходимы будут те, кто организовывает этих работяг, кто распоряжается продуктами труда этих работяг. И тут дело не в доброй и злой воле. Какими бы добрыми и альтруистическими намерениями не руководствовались люди, попавшие на руководящие места, они есть, и есть отчужденный труд, и есть социальные институты, закрепляющие это отчуждение самим своим существованием. Надо признать, что в СССР отчаянно, всеми силами боролись с таким отчуждением. Все эти детские садики, дома отдыха при производствах, путевки и копеечные билеты в театры, соц.соревнования и изобретательское и рационализаторское движение… все это отчаянная и вовсе не безнадежная борьба. Но решение проблемы отчуждения в одном, в изменении характера труда, как следствия совершенствования производительных сил. Как бы то ни было, когда подошел момент менять производственные отношения, менять надстройку, она не захотела и… погубила СССР. Хотя я уверен, что СССР шел в целом по правильному пути и у нас был реальный шанс прорваться в коммунизм. Но это уже отдельный разговор, а мы пока вернемся к труду.
Маркс различал разные формы труда, но сейчас нас интересует две - абстрактный труд и общественный труд. Как я писал выше, абстрактный труд, это тот самый отчужденный труд рабочих масс, тупой, совершенно не творческий, это самотчуждение рабочим своей способности к труду и продажа этой способности. Такому труду противостоит труд общественный. Это труд ученого, изобретателя, труд творческий, труд неотчужденный, хотя продукты этого труда капитал пытается отчуждать и в этом и состоит основной антагонизм эпохи. Когда капитал присваивал стоимость, полученную в результате абстрактного труда - это было естественно. Абстрактный труд нечего не в состоянии производить кроме стоимости. Но общественный труд производит культуру и попытки его присвоить, неестественны, ибо нельзя присваивать культуру. (По Марксу, культура это человеческая форма общественного богатства, в отличие от капитала - нечеловеческой формы). Дело в том, что этот труд всегда личностен, поскольку не отчужден, он свободен, поскольку диктуется внутренней необходимостью, а не внешним принуждением. Он нужен и интересен всем именно потому, что на нем всегда лежит отпечаток индивидуальности. Кстати, это не обязательно чисто умственный труд. Мастер, который с любовью и интересом делает вещь, тот же стул, который одновременно и стул и произведение искусства, тоже занимается общественным трудом и соответственно культурным производством. Так вот, такой труд нельзя отчуждать, ибо при отчуждении он исчезает, превращается в абстрактный. Продукты такого труда тоже нельзя отчуждать, ибо быстро случиться то же самое, поскольку эти продукты выпадут из культуры. Соответственно, когда в обществе будет господствовать такой труд, то деятелям, присваивающим и распоряжающимся чужим трудом и его продуктами, там попросту не будет места. Если не будет таких деятелей и системы присвоения, то не будет и социальных институтов, организующих и закрепляющих эту систему, тех институтов, которые «желают» жить вечно и тем стоят на пути исторического развития.
Вот, в общем-то, и все.
Все это я естественно по необходимости упростил, многих вопросов коснулся мельком, и видимо придется еще написать несколько текстов по различной тематике, но, по сути, я надеюсь, понятно.
А сейчас пару слов для завершения, как ответ на претензию, что де не нужно заниматься и критиковать капитализм, с ним и так все понятно, а нужно выдумывать новый строй.
Дело в том, что есть утопии и утопии. С одной стороны без утопий не может существовать полноценный человек разумный. Он не может ничего строить, не создав в уме предварительно образ здания, и естественным для него будет некоторая идеализация этого образа. Ничего не строить в социальном смысле желают те, кто полагает, что уже сейчас они живут в самом лучшем из миров. Я о них писал выше.
В то же время, совершенно умозрительные построения на тему, как мы организуем то, а как это, как будем отбирать элиты, а как обмен товаров - это скорее к писателям фантастам, ибо это умозрительная утопия второго типа, утопия маниловского типа. Что же делать, что бы ваша утопия была, если можно так выразиться, реалистичной утопией, а не утопией воздушных замков? Вы удивитесь, но Маркс и тут дал ответ, отвечая на вопрос, почему он не утопист (тогда еще не было Мангейма и под утопией понимались только воздушные замки).
Реалистичной утопия может быть в том случае, если она выстраивается исходя из тенденций и реалий современного, реально существующего общества. Конечно, что бы понять, какие тенденции значимы, а какие второстепенны, нужна адекватная теория этого самого реального мира. И Маркс полагал, что такую теорию ему предложить удалось. Если вы не согласны, можете предложить свою. Но в любом случае, любое построение позитивной и продуктивной утопии нужно начинать с анализа существующего положения вещей. Со времен Маркса многие тенденции выделились иначе, обозначились четче, и коли мы хотим написать социальную утопию, а затем построить ее, необходимо разобраться в настоящем и разобраться системно. Не более и не менее.
Эпилог.
Много лет назад я собрал многотомное издание Маркса и Энгельса и отвез на дачу, дабы не захламлять квартиру и пылищи не наводить. Прошли годы, и что бы вы думали? Маркс с Энгельсом вернулись домой (надеюсь, не обиделись) и заняли на полках свое законное место. Пришло время учиться заново. Чего и вам желаю.