О голландских стариках, часть 1
Решила я написать о бабушке-дедушке моего друга. Последний год мы тесно общаемся, я много узнала о них, фактически, именно его бабушка стала моим первым настоящим другом здесь. А так же - немного и моей собственной бабушкой, о которой я часто вспоминаю и очень жалею, что ее не стало слишком рано... не знаю, кому будет пост интересен, Вера, этот пост, в первую очередь, для тебя.
Им 90 и 91, дома они передвигаются мелкими-мелкими медленными шажками, опираясь на тележку. На улицу уже не выходят - разве что мужа жена пошлет почту из ящика внизу вытащить или конверт в почтовый ящик на углу дома опустить. Еду они заказывают по телефону 2 раза в неделю, ее приносят на дом. Так же на дом приходит медсестра, чтобы сделать деду ежедневный укол от диабета, заправить кровать и надеть бабушке поддерживающие чулки на обе ноги, а вечером приходит другая медсестра, чтобы их снять. Раз в неделю приходит уборщица, которая работает у них 20 с лишним лет. По субботам бабушке приходят ноги мыть, т.к. она уже не может нагибаться. Так что за день, в среднем, у нее дома бывает больше народа, чем у меня за неделю. А еще ведь парикмахер на дом раз в месяц приходит. И дом их старый, из которого они переехали в эту квартиру пожизненного обеспечения, надо продавать, а срок годности ее паспорта истек, и надо звать фотографа, чтобы новую фотографию на документ сделать. И плитка в ванной отошла, пришлось вызвать монтеров, которые сначала месяц не шли, а потом два дня подряд отбивали плитку от стен, и старики сидели под грохот и шум. А то и доктора нужно пригласить для осмотра - ведь у деда Альцгеймер и его можно бы определить в социальные комнаты, где для него будут готовить и за ним убирать. Но сам он не согласен, не признает себя больным. «Сама ты больная» - бросает он своей старенькой жене. "И ничего не понимаешь".
Раздражительный стал, что поделать - болезнь. А уж упрямый - так всегда и был, и вот последние годы становится все более невыносимым. А позаботиться о себе не умеет, не привык. Привык, что жена, которая всегда дома, с детьми, все сама сделает. Ведь раньше не принято было работать, если замуж вышла. И в магазин на велосипеде сгоняет (машины тогда у них не было, жили бедно), и все домашние дела сделает, и административные вопросы уладит - до сих пор у нее хранится книга доходов-расходов тех лет, да и сейчас вся администрация на ней. Недаром до замужества в отделе кадров работала, с бумагами - а еще телефонисткой, голос до сих пор четкий, узнаваемый. Еще и кофе подаст с печенюшкой - да не по одному разу на дню. А он что раньше, что сейчас себя бытовыми проблемами не утруждал. Когда работал еще - ученым был человеком, профессором химии в университете - придет домой, поест да в свой кабинет наверх поднимется, чтобы часы и модельки паровых машин собирать. По выходным - в гаражик недалеко от дома, там у него хранились большие детали от машин, и вот и возился там часами.
«240 000 голландцев в стране страдают Альцгеймером. Я недавно прочитала об исследовании, которое показало, что именно сидячий образ жизни ведет к этой болезни» - говорит она мне через раз, кивая при этом на своего мужа. Он сидит напротив в кресле, одетый всегда как на выход - в брюках и пиджаке - и спит, склонив голову. «Фриц!» - позовет она его. «Ты слушаешь?» - «Да-да, я слушаю», - поднимет он голову. В нашем разговоре он участия не принимает, и через несколько минут голова снова опускается.
С ним она уже не может поговорить, он не смотрит телевизор, не читает газеты, компьютера у них никогда и не было. Единственное, что он еще делает, - накрывает на стол утром и вечером, расставляет тарелки и приборы и помогает вытирать вымытые женой тарелки после еды. Правда, вся эта процедура занимает кучу времени, и жена его должна постоянно контролировать, не забыл ли он положить ложки (ведь забывает), выключил ли лампу над столом после ужина, принял ли таблетки. Несмотря на то, что принимает он аж 8 таблеток в день (она не принимает ни одной), его состояние медленно, но ухудшается. Ведь не придумали еще таблеток от старости. Все чаще по утрам он не хочет вставать с кровати, забывается и спрашивает ее: «А мама твоя уже встала?», срывается на жене: «Я не знаю, о чем ты мне говоришь!», "Я хочу покоя, я хочу умереть!", все чаще она вынуждена ему прислуживать, напоминать, следить за каждым его движением. Она устает, у нее нет сил почитать газету, заняться вышиванием или вязанием, а уж об игре на мандолине, которой она посвятила полжизни и на которой играла в дельфтском оркестре, не может уже быть и речи.
«У меня ни на что нет времени», - жалуется она мне. Сначала я ее не понимала - как так, целый день дома, как это нет времени? Однако готовка 2 раза в день (на обед - бутерброды) от начала до вымытой посуды занимает 2 часа каждый раз, потом нужно цветы поливать или покупки принесенные расставить, каждый раз преодолевать полкомнаты и нажимать кнопку домофона, впускать людей в дом, а если телефон зазвонит, а если надо машинку стиральную включить - так время и убегает от нее. Еще ведь каждое движение, каждый шаг дается с трудом, медленно. А комнаты у них просторные, расстояния для стариков большие. И не от старости она так двигается, а из-за полученного когда-то воспаления спинного мозга (миелит), из-за которого она месяц лежала в больнице, а потом заново училась ходить, т.к. ноги были парализованы. Ей повезло, говорят, 9 из 10 человек в такой ситуации не восстанавливаются, а она еще и в садике своем до последнего сама копалась, и на велосипеде ездила. Но возраст все равно взял свое, да и возможно ли полностью восстановиться после такого? «Но верхняя часть еще работает отлично» - сжимает она пальцы в знак «ок». И интересуется она многим - экономикой, экологией, здравоохранением, выписывает журналы на эту тему, состоит в многочисленных организациях помощи животным. А по субботам слушает диски с записями Аббы и классической музыки.
Продолжение следует.
Им 90 и 91, дома они передвигаются мелкими-мелкими медленными шажками, опираясь на тележку. На улицу уже не выходят - разве что мужа жена пошлет почту из ящика внизу вытащить или конверт в почтовый ящик на углу дома опустить. Еду они заказывают по телефону 2 раза в неделю, ее приносят на дом. Так же на дом приходит медсестра, чтобы сделать деду ежедневный укол от диабета, заправить кровать и надеть бабушке поддерживающие чулки на обе ноги, а вечером приходит другая медсестра, чтобы их снять. Раз в неделю приходит уборщица, которая работает у них 20 с лишним лет. По субботам бабушке приходят ноги мыть, т.к. она уже не может нагибаться. Так что за день, в среднем, у нее дома бывает больше народа, чем у меня за неделю. А еще ведь парикмахер на дом раз в месяц приходит. И дом их старый, из которого они переехали в эту квартиру пожизненного обеспечения, надо продавать, а срок годности ее паспорта истек, и надо звать фотографа, чтобы новую фотографию на документ сделать. И плитка в ванной отошла, пришлось вызвать монтеров, которые сначала месяц не шли, а потом два дня подряд отбивали плитку от стен, и старики сидели под грохот и шум. А то и доктора нужно пригласить для осмотра - ведь у деда Альцгеймер и его можно бы определить в социальные комнаты, где для него будут готовить и за ним убирать. Но сам он не согласен, не признает себя больным. «Сама ты больная» - бросает он своей старенькой жене. "И ничего не понимаешь".
Раздражительный стал, что поделать - болезнь. А уж упрямый - так всегда и был, и вот последние годы становится все более невыносимым. А позаботиться о себе не умеет, не привык. Привык, что жена, которая всегда дома, с детьми, все сама сделает. Ведь раньше не принято было работать, если замуж вышла. И в магазин на велосипеде сгоняет (машины тогда у них не было, жили бедно), и все домашние дела сделает, и административные вопросы уладит - до сих пор у нее хранится книга доходов-расходов тех лет, да и сейчас вся администрация на ней. Недаром до замужества в отделе кадров работала, с бумагами - а еще телефонисткой, голос до сих пор четкий, узнаваемый. Еще и кофе подаст с печенюшкой - да не по одному разу на дню. А он что раньше, что сейчас себя бытовыми проблемами не утруждал. Когда работал еще - ученым был человеком, профессором химии в университете - придет домой, поест да в свой кабинет наверх поднимется, чтобы часы и модельки паровых машин собирать. По выходным - в гаражик недалеко от дома, там у него хранились большие детали от машин, и вот и возился там часами.
«240 000 голландцев в стране страдают Альцгеймером. Я недавно прочитала об исследовании, которое показало, что именно сидячий образ жизни ведет к этой болезни» - говорит она мне через раз, кивая при этом на своего мужа. Он сидит напротив в кресле, одетый всегда как на выход - в брюках и пиджаке - и спит, склонив голову. «Фриц!» - позовет она его. «Ты слушаешь?» - «Да-да, я слушаю», - поднимет он голову. В нашем разговоре он участия не принимает, и через несколько минут голова снова опускается.
С ним она уже не может поговорить, он не смотрит телевизор, не читает газеты, компьютера у них никогда и не было. Единственное, что он еще делает, - накрывает на стол утром и вечером, расставляет тарелки и приборы и помогает вытирать вымытые женой тарелки после еды. Правда, вся эта процедура занимает кучу времени, и жена его должна постоянно контролировать, не забыл ли он положить ложки (ведь забывает), выключил ли лампу над столом после ужина, принял ли таблетки. Несмотря на то, что принимает он аж 8 таблеток в день (она не принимает ни одной), его состояние медленно, но ухудшается. Ведь не придумали еще таблеток от старости. Все чаще по утрам он не хочет вставать с кровати, забывается и спрашивает ее: «А мама твоя уже встала?», срывается на жене: «Я не знаю, о чем ты мне говоришь!», "Я хочу покоя, я хочу умереть!", все чаще она вынуждена ему прислуживать, напоминать, следить за каждым его движением. Она устает, у нее нет сил почитать газету, заняться вышиванием или вязанием, а уж об игре на мандолине, которой она посвятила полжизни и на которой играла в дельфтском оркестре, не может уже быть и речи.
«У меня ни на что нет времени», - жалуется она мне. Сначала я ее не понимала - как так, целый день дома, как это нет времени? Однако готовка 2 раза в день (на обед - бутерброды) от начала до вымытой посуды занимает 2 часа каждый раз, потом нужно цветы поливать или покупки принесенные расставить, каждый раз преодолевать полкомнаты и нажимать кнопку домофона, впускать людей в дом, а если телефон зазвонит, а если надо машинку стиральную включить - так время и убегает от нее. Еще ведь каждое движение, каждый шаг дается с трудом, медленно. А комнаты у них просторные, расстояния для стариков большие. И не от старости она так двигается, а из-за полученного когда-то воспаления спинного мозга (миелит), из-за которого она месяц лежала в больнице, а потом заново училась ходить, т.к. ноги были парализованы. Ей повезло, говорят, 9 из 10 человек в такой ситуации не восстанавливаются, а она еще и в садике своем до последнего сама копалась, и на велосипеде ездила. Но возраст все равно взял свое, да и возможно ли полностью восстановиться после такого? «Но верхняя часть еще работает отлично» - сжимает она пальцы в знак «ок». И интересуется она многим - экономикой, экологией, здравоохранением, выписывает журналы на эту тему, состоит в многочисленных организациях помощи животным. А по субботам слушает диски с записями Аббы и классической музыки.
Продолжение следует.