Минометы против танков.
Еще немножко "танчикового" из моего неизданного.
17 декабря 1939 года двигавшийся к Суомуссалми с востока по дороге Раате авангард 44-й стрелковой дивизии должен был нанести удар по финскому заслону в 10 километрах от Суомуссалми. Здесь вдоль речушки Куманйоки, связывавшей озера Куйвасярви и Куомаярви, держал оборону отряд под командованием капитана Мякинена в составе двух пехотных рот. Финны успели подготовить оборону и уже отбили две попытки батальона 305-го полка дивизии форсировать ручей, предпринятые в предыдущие пару дней.
Схема обороны финских войск и направление атак авангарда 44-й дивизии. Звездочками указаны КП.
«Главную партию» в назначенном на 17 декабря наступлении должна была играть 1-я танковая рота 312-го отдельного танкового батальона, имевшая на вооружении танки Т-26. Рота сосредоточилась в Важенваре к 18 часам 16-го декабря, после почти десятичасового марша из Вокнаволока со средней скоростью около 4-х километров в час. Вместе с ротой в Важенвару прибыл командир батальона капитан Тумачек, военком Абушевич и начальник штаба старший лейтенант Квашин. Несмотря на то, что танкисты были вымотаны утомительным маршем, на отдых роте времени почти не дали. Выстроив свои боевые машины в линию, экипажи опробовали вооружение танков и проверили их готовность к маршу. Первым в 18.30 начал движение танк головного дозора, а спустя 15 мин. За ним последовали остальные боевые машины 1-й роты. Обоз роты получил приказ выдвигаться на фронт с раннего утра 17 декабря и доставить боеприпасы, а остальная часть батальона должна была оставаться в Важенваре до особого распоряжения, ожидая подхода 2-й роты и отставших тылов.
Прибыв на 26-й километр, Тумачек получил от командира 3-го батальона 305 стрелкового полка капитана Лапшова, в подчинение которого с этого момента поступал танковый батальон, информацию о положении и силах противника, а также задачу для прибывшей танковой роты. Начав атаку в 8 утра, 3-му батальону 305-го полка при поддержке танков и полковой артиллерийской батареи 305-го полка следовало прорвать оборону финнов по реке и взять высоту на 29-м километре дороги Раате (высоту Паловаара, где располагался командный пункт капитана Мякинена). Танки, следуя в авангарде наступающих, должны были форсировать ручей, проделать три прохода для пехоты в колючей проволоке и подавить финские огневые точки. В наступлении решили задействовать одиннадцать танков, танк политрука 1-й роты старшего лейтенанта Юпина остался охранять переправу на 19-м километре, а еще один танк должен был курсировать между 26-м и 19-м километрами «не давая возможности противнику устраивать завалы, засады и расставлять на пути мины».
Надо отметить, что местность к действиям танков была, мягко говоря, не располагающая. По краям дороги было незамерзающее торфяное болото и густой лес, дорогу обрамляли глубокие обледенелые кюветы. Эти обстоятельства исключали развертывание танков в боевой порядок, поэтому ничего другого, как наступать двигаясь колонной непосредственно по дороге, танкистам не оставалось. К рассвету танки заняли боевой порядок для начала атаки, вытянувшись (или выстроившись) друг за другом на дороге. Честь завязать бой досталась 2-му взводу под командованием младшего лейтенанта Байрака. Впереди шел пушечный танк самого комзвода, а за ним пулеметная двухбашеная машина младшего командира Куницкого. Следом за этим взводом «кишкой» потянулись остальные девять танков роты. С рассветом батальон Лапшова двинулся в атаку. Правее и левее дороги продвигались по одной стрелковой роте, артиллерия заняла позиции на опушке поляны примерно в полукилометре от Куоманйоки. В 8 утра танки и пехота начали выдвижение на исходные позиции для атаки. В 9 утра артиллерия начала артподготовку, длившуюся полчаса.
На противоположной стороне Куоманйоки тем временем жизнь текла своим чередом. Новоназначенный командир действовавшего здесь отряда капитан Мякинен вместе со своим предшественником капитаном Контула с утра осмотрел передовые позиции, после чего отправился на командный пункт. Около 9 утра на позициях находившейся на острие очередной советской атаки роты прапорщика Симола началась смена проведшего ночь в окопах взвода и именно в этот момент загрохотала советская артиллерия. Понимая, что за артобстрелом может последовать атака противника, Симола оставил на передовой оба взвода. Первое донесение от Симолы о появлении советских танков поступило на КП отряда в 10.15 утра. Финские пехотинцы открыли огонь по бронированным машинам из пулеметов, а вскоре к перестрелке подключились и финские минометчики.
Атаку начал танковый взвод младшего лейтенанта Байрака, а остальные танки во главе с машиной командира батальона последовали за ним с пятиминутной задержкой. Головной советский танк подошел к реке на расстояние полусотни метров, где Байрак обнаружил, что дорога закрыта подбитым еще 11 декабря бронеавтомобилем Д-8 (финны так и не успели эвакуировать его), а также двумя грузовиками с полковыми пушками на прицепе, попавшими по обстрел накануне. От себя финские саперы добавили к этой «баррикаде» небольшой завал из деревьев, а мост через Куманйоки был взорван.
Танковая колонна в самом начале боя оказалась в тупике, обстреливаемая с фронта и фланга минометно-пулеметным огнем. Впрочем, танкисты и не подумали выходить из боя. Танки начали маневрировать, двигаясь взад-вперед по дороге, не давая возможности финским минометам пристреляться по неподвижным машинам, одновременно открыв огонь из пушек и пулеметов по лесу. Танк младшего лейтенанта Байрака попытался обойти завал справа, съехал в канаву и тут же завяз в болоте, но продолжал вести огонь. Вскоре прекратил движение еще один танк. Находившийся в начале боя в хвосте колонны танк К.И. Яременко потерял гусеницу (по финским данным она была сбита близким разрывом мины). Машина остановилась, затруднив маневр остальным танкам роты. Яременко и башенный стрелок Святов выбрались из танка и начали ремонт гусеницы, однако вскоре в полуметре от них взорвалась еще одна мина, осколками которой Яременко был убит.
Шедший седьмым в колонне танк командира взвода младшего лейтенанта Иванчука неожиданно заглох. Механик-водитель Павлюк вышел из машины и под огнем противника запустил двигатель, но едва он вернулся в танк, как мотор снова замолчал. Павлюк и находившийся вместе с экипажем в танке младший механик-водитель Колодченко снова выбрались наружу и занялись мотором, укрываясь от огня противника за броней. А вот высунувшийся из башни чтобы закрыть люк стрелок Лунев получил кем-то метко выпущенную пулю и погиб на месте. Увидев это, оба механика-водителя вернулись в танк, так и не запустив мотор. Кроме того, одна из удачно выпущенных финскими минометчиками мина угодила аккуратно в крышу башни Т-26 военкома батальона Абушевича, в результате чего военком и башенный стрелок Пьянков были ранены. Механик-водитель развернул танк и увел его в тыл, чтобы доставить раненных в медпункт.
Тем временем, бой продолжался. Через некоторое время после того, как танки завязали бой, к машине начальника штаба танкового батальона (восьмая в колонне) подполз помощник начальника штаба батальона капитана Лапшова и сообщил, что пехота вышла на уровень танков, и передал приказ перенести огонь вперед. Но находившиеся впереди танки об этом не знали и продолжали вести огонь по флангам, не позволяя своей пехоте подняться в атаку. Поскольку на весь 312-й батальон имелось всего пять танковых раций, воспользоваться радиосвязью для передачи приказа старший лейтенант Квашин не мог по причине отсутствия приемников на большинстве машин. Поэтому ничего другого, кроме как пробиться в голову колонны и передать приказ устно не оставалось. Механик-водитель Квашина Корчевский подвел свой танк вплотную к стоявшему в голове колонны двухбашенному Т-26 из взвода Байрака, под огнем противника вышел из своей машины и передал приказ командиру танка младшему командиру Куницкому, после чего танк начальника штаба начал пятиться назад. Тем временем, у Т-26 Куницкого слетела гусеница, которую отремонтировал вышедший из танка механик-водитель Тыщенко. Куницкий вновь предпринял попытку подойти ближе к мосту, и освободить дорогу, столкнув с неё грузовики с пушками, что едва не стоило ему жизни. Находившиеся в кузовах машин снаряды начали рваться, а по грузовикам, вероятно с целью вызвать детонацию остальных снарядов, открыли пулеметный огонь финны. Танк Куницкого спешно отошел подальше от грузовиков.
После трех часов боя стало очевидно, что танки дальше пройти не могут. Пехота была прижата к земле огнем противника, также не имея возможности продвинуться вперед. Тем не менее, правофланговая рота батальона 305-го полка все же частью сил вышла к подножью высоты Локкиваара, но и дальнейшее продвижение застопорилось. Финны продолжали вести «ураганный огонь» из двух минометов, причем довольно меткий, поскольку сразу на нескольких танках оказались сбитыми поручневые антенны, из чего был сделан вывод, что противник старается попасть именно в танки оснащенные ими. Старший лейтенант Квашин, опасавшийся, что финны огнем выведут из строя и остальные танки, флажками подал сигнал «Все кругом», выводя роту из боя, который продолжался, но без какого-либо успеха. Таким образом, несмотря на поддержку танков и артиллерии, наступление 3-го батальона 305-го полка, вскоре после полудня, фактически захлебнулось. Уже после отхода выяснилось, что через смотровую щель и «диоптрический прицел пулемета»(!) также получили ранения младший лейтенант Иванчук и младший командир Куницкий.
Согласно данным журнала боевых действий отряда Контула, в 12.15 на КП отряда пришло донесение от прапорщика Симола, что семь советских танков отошли, оставив на дороге три обездвиженных машины. Уже после полудня на помощь Мякинену Сииласвуо прислал одну легкую полевую 75-мм пушку К/02 из прибывшей на фронт 2-й батареи 9-го полка полевой артиллерии. Пушку немедленно пустили в дело, постаравшись выкатить её на прямую наводку для борьбы с оставшимися на дороге танками. Но, несмотря на то, что финны пушку старательно маскировали, огневая позиция была быстро обнаружена танкистами и оказалась под обстрелом (огонь по ней, судя по всему, вел экипаж Байрака, на счет которого по итогам боя было записано два уничтоженных пулемета и один миномет). Расчет пушки немедленно разбежался, возле неё остался только командир расчета сержант Симелиус, на помощь которому пришел командир минометного взвода, когда-то обучавшийся обращению с пушкой. Они то и продолжали вести огонь, не добившись, впрочем, попаданий ни в один из обездвиженных танков.
Тем временем, танкисты приводили себя в порядок после неудачного боя. Капитан Тумачек отдал приказ эвакуировать с передовой застрявшие там танки и экипажи. На выручку им был отправлен танк Таратухина, вместе с экипажем которого пошел лично командир 1-й роты Савченко. Сначала танкисты попытались взять на буксир почему-то оказавшийся в кювете танк Иванчука, но гусеницы Т-26 скользили на дороге, и вытянуть танк из ямы не удалось. Доставать из болота танк Байрака даже не пытались, а вот машину убитого Яременко смогли вывезти в тыл, причем тело убитого командира танка забрали с собой.
Экипаж Байрака вел огонь по противнику фактически до темноты, поэтому финны решили уничтожить танк подрывными зарядами. Затемно группа финских пехотинцев подобралась к танку и взорвала его, как полагали финны, вместе с экипажем. В действительности же младший лейтенант Байрак со своим экипажем после наступления темноты выбрался из танка и, выведя из строя его оружие, ушел. Так же поступил и экипаж Иванчука. Раненные в бою танкисты, кроме Иванчука, решившего остаться в строю, в тот же день были отправлены в госпиталь в Ладвозеро. Яременко похоронили в Важенваре на следующий день.
Танки свою задачу выполнить не смогли, а пехота была та же, что и накануне, и ждать от неё каких-то чудес не приходилось. В своих показаниях, данных позже по поводу разгрома 44-й дивизии, капитан Тумачек утверждал: «Танковый батальон сразу же по прибытии в Важенвару пошел в наступление. В наступление сразу перешла одна танковая рота и 3-й стр. батальон 305 полка. Ему удалось оттеснить противника до высоты на 27-м километре, причем стрелковый батальон своей задачи не выполнил, т.к. даже не вышел на линию танков». В данном случае упреки эти вряд ли были обоснованными, по крайней мере, в зоне действия финских пулеметов пехотинцы 305-го полка все же оказались, за что поплатились шестью убитыми. Бойцы батальона несколько часов вели перестрелку с финнами, причем отдельные бойцы и командиры демонстрировали настоящее мужество. Политрук 9-й роты И.П. Артемов получив ранение в правую руку оставался в цепи, пока не получил еще два ранения, в левую руку и ногу. Ранение получил также политрук 8-й роты А.А. Лосьев.
17 декабря 1939 года двигавшийся к Суомуссалми с востока по дороге Раате авангард 44-й стрелковой дивизии должен был нанести удар по финскому заслону в 10 километрах от Суомуссалми. Здесь вдоль речушки Куманйоки, связывавшей озера Куйвасярви и Куомаярви, держал оборону отряд под командованием капитана Мякинена в составе двух пехотных рот. Финны успели подготовить оборону и уже отбили две попытки батальона 305-го полка дивизии форсировать ручей, предпринятые в предыдущие пару дней.
Схема обороны финских войск и направление атак авангарда 44-й дивизии. Звездочками указаны КП.
«Главную партию» в назначенном на 17 декабря наступлении должна была играть 1-я танковая рота 312-го отдельного танкового батальона, имевшая на вооружении танки Т-26. Рота сосредоточилась в Важенваре к 18 часам 16-го декабря, после почти десятичасового марша из Вокнаволока со средней скоростью около 4-х километров в час. Вместе с ротой в Важенвару прибыл командир батальона капитан Тумачек, военком Абушевич и начальник штаба старший лейтенант Квашин. Несмотря на то, что танкисты были вымотаны утомительным маршем, на отдых роте времени почти не дали. Выстроив свои боевые машины в линию, экипажи опробовали вооружение танков и проверили их готовность к маршу. Первым в 18.30 начал движение танк головного дозора, а спустя 15 мин. За ним последовали остальные боевые машины 1-й роты. Обоз роты получил приказ выдвигаться на фронт с раннего утра 17 декабря и доставить боеприпасы, а остальная часть батальона должна была оставаться в Важенваре до особого распоряжения, ожидая подхода 2-й роты и отставших тылов.
Прибыв на 26-й километр, Тумачек получил от командира 3-го батальона 305 стрелкового полка капитана Лапшова, в подчинение которого с этого момента поступал танковый батальон, информацию о положении и силах противника, а также задачу для прибывшей танковой роты. Начав атаку в 8 утра, 3-му батальону 305-го полка при поддержке танков и полковой артиллерийской батареи 305-го полка следовало прорвать оборону финнов по реке и взять высоту на 29-м километре дороги Раате (высоту Паловаара, где располагался командный пункт капитана Мякинена). Танки, следуя в авангарде наступающих, должны были форсировать ручей, проделать три прохода для пехоты в колючей проволоке и подавить финские огневые точки. В наступлении решили задействовать одиннадцать танков, танк политрука 1-й роты старшего лейтенанта Юпина остался охранять переправу на 19-м километре, а еще один танк должен был курсировать между 26-м и 19-м километрами «не давая возможности противнику устраивать завалы, засады и расставлять на пути мины».
Надо отметить, что местность к действиям танков была, мягко говоря, не располагающая. По краям дороги было незамерзающее торфяное болото и густой лес, дорогу обрамляли глубокие обледенелые кюветы. Эти обстоятельства исключали развертывание танков в боевой порядок, поэтому ничего другого, как наступать двигаясь колонной непосредственно по дороге, танкистам не оставалось. К рассвету танки заняли боевой порядок для начала атаки, вытянувшись (или выстроившись) друг за другом на дороге. Честь завязать бой досталась 2-му взводу под командованием младшего лейтенанта Байрака. Впереди шел пушечный танк самого комзвода, а за ним пулеметная двухбашеная машина младшего командира Куницкого. Следом за этим взводом «кишкой» потянулись остальные девять танков роты. С рассветом батальон Лапшова двинулся в атаку. Правее и левее дороги продвигались по одной стрелковой роте, артиллерия заняла позиции на опушке поляны примерно в полукилометре от Куоманйоки. В 8 утра танки и пехота начали выдвижение на исходные позиции для атаки. В 9 утра артиллерия начала артподготовку, длившуюся полчаса.
На противоположной стороне Куоманйоки тем временем жизнь текла своим чередом. Новоназначенный командир действовавшего здесь отряда капитан Мякинен вместе со своим предшественником капитаном Контула с утра осмотрел передовые позиции, после чего отправился на командный пункт. Около 9 утра на позициях находившейся на острие очередной советской атаки роты прапорщика Симола началась смена проведшего ночь в окопах взвода и именно в этот момент загрохотала советская артиллерия. Понимая, что за артобстрелом может последовать атака противника, Симола оставил на передовой оба взвода. Первое донесение от Симолы о появлении советских танков поступило на КП отряда в 10.15 утра. Финские пехотинцы открыли огонь по бронированным машинам из пулеметов, а вскоре к перестрелке подключились и финские минометчики.
Атаку начал танковый взвод младшего лейтенанта Байрака, а остальные танки во главе с машиной командира батальона последовали за ним с пятиминутной задержкой. Головной советский танк подошел к реке на расстояние полусотни метров, где Байрак обнаружил, что дорога закрыта подбитым еще 11 декабря бронеавтомобилем Д-8 (финны так и не успели эвакуировать его), а также двумя грузовиками с полковыми пушками на прицепе, попавшими по обстрел накануне. От себя финские саперы добавили к этой «баррикаде» небольшой завал из деревьев, а мост через Куманйоки был взорван.
Танковая колонна в самом начале боя оказалась в тупике, обстреливаемая с фронта и фланга минометно-пулеметным огнем. Впрочем, танкисты и не подумали выходить из боя. Танки начали маневрировать, двигаясь взад-вперед по дороге, не давая возможности финским минометам пристреляться по неподвижным машинам, одновременно открыв огонь из пушек и пулеметов по лесу. Танк младшего лейтенанта Байрака попытался обойти завал справа, съехал в канаву и тут же завяз в болоте, но продолжал вести огонь. Вскоре прекратил движение еще один танк. Находившийся в начале боя в хвосте колонны танк К.И. Яременко потерял гусеницу (по финским данным она была сбита близким разрывом мины). Машина остановилась, затруднив маневр остальным танкам роты. Яременко и башенный стрелок Святов выбрались из танка и начали ремонт гусеницы, однако вскоре в полуметре от них взорвалась еще одна мина, осколками которой Яременко был убит.
Шедший седьмым в колонне танк командира взвода младшего лейтенанта Иванчука неожиданно заглох. Механик-водитель Павлюк вышел из машины и под огнем противника запустил двигатель, но едва он вернулся в танк, как мотор снова замолчал. Павлюк и находившийся вместе с экипажем в танке младший механик-водитель Колодченко снова выбрались наружу и занялись мотором, укрываясь от огня противника за броней. А вот высунувшийся из башни чтобы закрыть люк стрелок Лунев получил кем-то метко выпущенную пулю и погиб на месте. Увидев это, оба механика-водителя вернулись в танк, так и не запустив мотор. Кроме того, одна из удачно выпущенных финскими минометчиками мина угодила аккуратно в крышу башни Т-26 военкома батальона Абушевича, в результате чего военком и башенный стрелок Пьянков были ранены. Механик-водитель развернул танк и увел его в тыл, чтобы доставить раненных в медпункт.
Тем временем, бой продолжался. Через некоторое время после того, как танки завязали бой, к машине начальника штаба танкового батальона (восьмая в колонне) подполз помощник начальника штаба батальона капитана Лапшова и сообщил, что пехота вышла на уровень танков, и передал приказ перенести огонь вперед. Но находившиеся впереди танки об этом не знали и продолжали вести огонь по флангам, не позволяя своей пехоте подняться в атаку. Поскольку на весь 312-й батальон имелось всего пять танковых раций, воспользоваться радиосвязью для передачи приказа старший лейтенант Квашин не мог по причине отсутствия приемников на большинстве машин. Поэтому ничего другого, кроме как пробиться в голову колонны и передать приказ устно не оставалось. Механик-водитель Квашина Корчевский подвел свой танк вплотную к стоявшему в голове колонны двухбашенному Т-26 из взвода Байрака, под огнем противника вышел из своей машины и передал приказ командиру танка младшему командиру Куницкому, после чего танк начальника штаба начал пятиться назад. Тем временем, у Т-26 Куницкого слетела гусеница, которую отремонтировал вышедший из танка механик-водитель Тыщенко. Куницкий вновь предпринял попытку подойти ближе к мосту, и освободить дорогу, столкнув с неё грузовики с пушками, что едва не стоило ему жизни. Находившиеся в кузовах машин снаряды начали рваться, а по грузовикам, вероятно с целью вызвать детонацию остальных снарядов, открыли пулеметный огонь финны. Танк Куницкого спешно отошел подальше от грузовиков.
После трех часов боя стало очевидно, что танки дальше пройти не могут. Пехота была прижата к земле огнем противника, также не имея возможности продвинуться вперед. Тем не менее, правофланговая рота батальона 305-го полка все же частью сил вышла к подножью высоты Локкиваара, но и дальнейшее продвижение застопорилось. Финны продолжали вести «ураганный огонь» из двух минометов, причем довольно меткий, поскольку сразу на нескольких танках оказались сбитыми поручневые антенны, из чего был сделан вывод, что противник старается попасть именно в танки оснащенные ими. Старший лейтенант Квашин, опасавшийся, что финны огнем выведут из строя и остальные танки, флажками подал сигнал «Все кругом», выводя роту из боя, который продолжался, но без какого-либо успеха. Таким образом, несмотря на поддержку танков и артиллерии, наступление 3-го батальона 305-го полка, вскоре после полудня, фактически захлебнулось. Уже после отхода выяснилось, что через смотровую щель и «диоптрический прицел пулемета»(!) также получили ранения младший лейтенант Иванчук и младший командир Куницкий.
Согласно данным журнала боевых действий отряда Контула, в 12.15 на КП отряда пришло донесение от прапорщика Симола, что семь советских танков отошли, оставив на дороге три обездвиженных машины. Уже после полудня на помощь Мякинену Сииласвуо прислал одну легкую полевую 75-мм пушку К/02 из прибывшей на фронт 2-й батареи 9-го полка полевой артиллерии. Пушку немедленно пустили в дело, постаравшись выкатить её на прямую наводку для борьбы с оставшимися на дороге танками. Но, несмотря на то, что финны пушку старательно маскировали, огневая позиция была быстро обнаружена танкистами и оказалась под обстрелом (огонь по ней, судя по всему, вел экипаж Байрака, на счет которого по итогам боя было записано два уничтоженных пулемета и один миномет). Расчет пушки немедленно разбежался, возле неё остался только командир расчета сержант Симелиус, на помощь которому пришел командир минометного взвода, когда-то обучавшийся обращению с пушкой. Они то и продолжали вести огонь, не добившись, впрочем, попаданий ни в один из обездвиженных танков.
Тем временем, танкисты приводили себя в порядок после неудачного боя. Капитан Тумачек отдал приказ эвакуировать с передовой застрявшие там танки и экипажи. На выручку им был отправлен танк Таратухина, вместе с экипажем которого пошел лично командир 1-й роты Савченко. Сначала танкисты попытались взять на буксир почему-то оказавшийся в кювете танк Иванчука, но гусеницы Т-26 скользили на дороге, и вытянуть танк из ямы не удалось. Доставать из болота танк Байрака даже не пытались, а вот машину убитого Яременко смогли вывезти в тыл, причем тело убитого командира танка забрали с собой.
Экипаж Байрака вел огонь по противнику фактически до темноты, поэтому финны решили уничтожить танк подрывными зарядами. Затемно группа финских пехотинцев подобралась к танку и взорвала его, как полагали финны, вместе с экипажем. В действительности же младший лейтенант Байрак со своим экипажем после наступления темноты выбрался из танка и, выведя из строя его оружие, ушел. Так же поступил и экипаж Иванчука. Раненные в бою танкисты, кроме Иванчука, решившего остаться в строю, в тот же день были отправлены в госпиталь в Ладвозеро. Яременко похоронили в Важенваре на следующий день.
Танки свою задачу выполнить не смогли, а пехота была та же, что и накануне, и ждать от неё каких-то чудес не приходилось. В своих показаниях, данных позже по поводу разгрома 44-й дивизии, капитан Тумачек утверждал: «Танковый батальон сразу же по прибытии в Важенвару пошел в наступление. В наступление сразу перешла одна танковая рота и 3-й стр. батальон 305 полка. Ему удалось оттеснить противника до высоты на 27-м километре, причем стрелковый батальон своей задачи не выполнил, т.к. даже не вышел на линию танков». В данном случае упреки эти вряд ли были обоснованными, по крайней мере, в зоне действия финских пулеметов пехотинцы 305-го полка все же оказались, за что поплатились шестью убитыми. Бойцы батальона несколько часов вели перестрелку с финнами, причем отдельные бойцы и командиры демонстрировали настоящее мужество. Политрук 9-й роты И.П. Артемов получив ранение в правую руку оставался в цепи, пока не получил еще два ранения, в левую руку и ногу. Ранение получил также политрук 8-й роты А.А. Лосьев.