Длинная рука Москвы. Часть 4
13 февраля бомбардировщики бригады продолжали атаковать цели в Вийпури и в районе Иматры. Склад боеприпасов, казармы саволакской бригады, ж/д станция, входные и выходные стрелки в депо Вийпури стали объектом приложения усилий 54-го полка. Вийпури, как всегда, встретил бомбардировщики полка довольно сильным зенитным огнем, до двадцати разрывов одновременно. Вдобавок сам город был закрыт облачностью. В этих условиях 1-я и 3-я эскадрильи сбросили бомбы не доходя до цели на станцию Койвисто, 2-я эскадрилья все-таки отбомбилась по Вийпури вслепую, по расчету времени, 4-я эскадрилья бомбила деревни на мысе Питканиеми и остров Пий-саари, а СБ 5-й эскадрильи и Управления полка - ст. Юханес. Всего задачу выполнил сорок один СБ, еще пять самолетов вернулись на аэродром с бомбами: три СБ из 5-й эскадрильи возвратились по техническим причинам, а два СБ из 1-й по собственной халатности не сбросили бомбы по ведущему. Среди последних был уже упомянутый младший лейтенант Барабаш, который до этого уже трижды возвращался с задания по надуманным поводам, и после того, как он в очередной раз вернулся на аэродром, не сбросив бомбы, его отстранили от полетов за трусость.
По итогам этого вылета командир полка полковник Леонов объявил всему личному составу полка благодарность за успешный полет в сложных метеоусловиях и лично помощнику командира полка по эксплуатации военинженеру 3-го ранга Заикину, а также командиру 2-й эскадрильи старшему лейтенанту Сытнику и её же врио комиссара капитану Яковлеву.
Полк Майора Добыша в этот день готовился бомбить цели в районе Иматры.
Однако, в 11.45, когда полк уже заканчивал выруливать на старт, из штаба бригады поступил новый приказ - атаковать ж/д узел Вийпури. Наученное горьким опытом командование полка было готово к такому повороту событий и через 15 минут уже были оповещены командиры всех эскадрилий, а в 12.24 полк поднялся в воздух. Лидировало полк звено управления во главе с самим Добышем, за ним шли 1-я (капитан Стародумов), 5-я (капитан Журавский), 3-я (майор Просвирин), 4-я (капитан Орлов) и 2-я (капитан Моряшов) эскадрильи.
Согласно плану, полк после сбора должен был дойти до Кингисеппа, затем довернуть на Липово, где ожидалась встреча с истребителями 149 иап. От Липово полк брал курс 85о и пересекал Финский залив. Над мысом Ристиниеми самолеты поворачивали на курс 45о, выводящий полк прямо на Вийпури. Обратный маршрут пролегал через оз. Муолан-ярви, Гора Валдай и Кингисепп. До мыса Ристиниеми полет происходил по плану, но, немного не доходя до финского берега, Добыш увидел, что все побережье, начиная от мыса Ристинеими и включая Вийпури, закрыто облачностью. Чтобы не возвращаться с бомбами назад, Добыш принял решение от Ристиниеми повернуть на курс 40о, пройти немного левее Вийпури и отбомбиться по запасной цели - ст. Антреа. Однако и Антреа оказалась затянута облаками.
Здесь Добыш принял довольно опрометчивое решение: вместо того, чтобы повернуть назад, он решил повести полк бомбить ст. Симола. В 14.50 развернувшись на высоте 1400 м над Антреа, Добыш лег на курс 240о, но внизу по-прежнему расстилалась непроницаемая пелена облаков. Пройдя район, где по расчетам находилась Симола, командир полка просто пошел прямо, решив нанести удар по находящемуся по курсу небольшому портовому городку Хамина, бывшему запасной целью полка в предыдущем вылете.
В 15.25 на высоте 4000 м за несколько километров до Хамины Добыш начал доворот на цель, за ведущим звеном последовали 1-я и 5-я эскадрильи, но командир 3-й эскадрильи майор Просвирин продолжал лететь прямо, уведя за собой не только своих подчиненных, но и две летевшие следом эскадрильи - в общей сложности двадцать четыре СБ. Впоследствии Просвирин объяснил свой странный поступок тем, что он потерял из виду ведущее звено Управления полка, а штурман указал ему цель впереди. Штурман эскадрильи, капитан Будник, в целом подтвердил версию Просвирина, заявив, что не увидел под собой никакой цели, зато впереди в 3-4 км заметил в разрыве облаков завод и небольшой населенный пункт, на который и решил сбросить бомбы.
Группа Добыша, отбомбившись по Хамине, взяла курс на Липово и вскоре благополучно села в Чернево. Вскоре, в 16.45, в Чернево совершил посадку одиночный СБ, и уже в сумерках в 17.29 сели еще три СБ. Остальные самолеты полка в этот день в Чернево так и не вернулись.
Оторвавшись от строя полка, Просвирин летел дальше по прямой, продолжая при этом набирать высоту, и сбросил бомбы на замеченные деревню с заводом. По мнению многих экипажей это была Руотсин-Пюхтя, правда расположена она не в 3-4 км, а примерно в 40 км к северо-западу от Хамины.
Вслед за Просвириным тоже самое сделали и остальные две эскадрильи. Единственный кто не стал бомбить, был экипаж СБ с хвостовым №7 врид комиссара 3-й эскадрильи старшего лейтенанта Макарова. Штурман Макарова капитан А.Я. Мамонтов решил не сбрасывать бомбы впустую, поскольку «в прицеле цели никакой не было». Довернуть на завод мешал идущий слева СБ. Однако Макаров, для которого это был уже девятый вылет за войну, посчитал неприемлемым возвращаться назад с бомбами, тем более, что никакого противодействия СБ не встретили. После отворота эскадрильи от цели Макаров с левым разворотом ушел под строй и, описав широкую дугу, вновь зашел на завод, успешно отбомбившись по нему. За это время свои самолеты уже скрылись из вида, но это не особо беспокоило Макарова. Пробив облачность над Финским заливом, он вышел к южному берегу залива правее Нарвы, штурман легко восстановил ориентировку и спустя 50 минут Макаров благополучно сел в Чернево.
Тем временем после бомбометания Просвирин повернул на юг и, пересекая береговую черту, вошел в облачность, где оторвался от следовавших за ним и его подчиненными 2-й и 4-й эскадрилий. Надо заметить, что еще в период выхода на цель Просвирин и Будник по всей вероятности уже ошибочно представляли свое местоположение, т.к. были уверены, что бомбят Порво, расположенный гораздо западнее Хамины. При полете в облачности капитан Будник потерял ориентировку и когда самолеты на высоте около 500 м при видимости 500-1000 м вышли из облачности уже над южным побережьем залива, Будник принял открывшийся справа залив за Лужскую Губу и спокойно повел группу вглубь материка, полагая что идет к Кингисеппу. Во мнении, что они находятся недалеко от Липово, Просвирина и Будника убедила пятерка И-16, выскочившая перед носом их СБ. Просвирин решил, что это самолеты с Липово, хотя в действительности это были истребители, сопровождавшие полк. В действительности же, увиденный залив был эстонским Западным Эру-Лахт (Мончовик) или Западным Хару-Лах (Попонвик), а самолеты летели не к Кингисепу, а вглубь территории Эстонии.
Лишь пройдя около 40 км, Просвирин и Будник поняли, что заблудились. Чтобы восстановить ориентировку, Просвирин решил воспользоваться самым незатейливым методом: сесть и спросить у местного населения. Удачно произведя посадку, Просвирин выяснил, что находится в районе эстонского города Тапа. Однако подчиненные Просвирина истолковали его поступок по-своему, поскольку предупредить их Просвирин, видимо, не счел нужным. Три СБ пошли на посадку вслед за своим командиром, но посадка на неизвестную площадку обернулась первыми за день большими потерями. СБ №10/122 лейтенанта Красницкого скапотировал, сломав фюзеляж и деформировав центроплан, машина ремонту уже не подлежала, но экипаж остался жив. СБ № 11/92 лейтенанта Ячека (по другим документам - Дъячека) встал на нос, смяв кабину штурмана. Командир еще одного экипажа ст. лейтенант Березин (СБ №20/75), решил не рисковать и сел на фюзеляж не выпуская шасси. Все это произошло на глазах Просвирина, который, как скромно указывалось в боевом донесении, «видя непригодность площадки» снова взлетел и повел три СБ, оставшихся от его эскадрильи домой. Все трое сели в Смуравьево.
Шедшая за эскадрильей Просвирина 4-я эскадрилья капитана Орлова вышла к побережью Эстонии в районе залива Кунда-Лахт (Эстония), после чего направилась на юго-восток курсом 220о, постепенно доведя его до 260о. В районе ст. Тюри ведущий группы окончательно потерял ориентировку и начал метаться в разные стороны.
Единственным во всей группе, кто более-менее представлял, где находится, был старший лейтенант В.Г. Малицкий, начальник парашютно-десантной службы эскадрильи, летевший штурманом на самолете командира звена лейтенанта Тищенко. Хотя во время полета Малицкий едва не отморозил руки, он продолжал отслеживать курс самолета и уже давно не понимал, почему эскадрилья кружится над Эстонией. Когда Орлов начал метаться из стороны в сторону, Малицкий понял, что хотя Орлов соответствующего сигнала не давал, в действительности командир эскадрильи потерял ориентировку, и попросил Тищенко подать сигнал «Следуй за мной». Однако его сигнал заметили только летчики звена. Взяв курс 90о, Малицкий через две минуты вышел на ст. Вихма, где, сделав круг для уточнения местоположения, курсом 100о вышел на Чудское озеро, дошел до острова Пиирисаар и оттуда пошел прямо на Чернево, где и совершил посадку в 17.29. Во время полета кто-то из летчиков звена сбросил бомбы в эстонскую акваторию Чудского озера, что вызвало протесты эстонских властей.
Оставшиеся шесть самолетов 4-й эскадрильи долго еще кружили над Эстонией. В итоге четыре СБ сели на «живот» в районе Таллина, примерно в 30 км к югу от города, один СБ летчика Тузова смог совершить удачную посадку на лыжи и на следующий день перелетел на свой аэродром. Последний из экипажей эскадрильи (СБ-2М-103 №6/92), помощника комэска капитана Петрова, с которым в качестве штурмана летел военком полка батальонный комиссар Зубарев, потерял строй эскадрильи, и долгое время не мог определить, где он находится. В итоге экипаж принял решение сесть на лед, как они полагали, Финского залива и выяснить свое местоположение у местных жителей. К ужасу экипажа «местный житель» сообщил, что самолет сел у побережья Швеции! Видимо представляя в голове завтрашнюю «капиталистическую прессу» с заголовками типа «Комиссар советского авиаполка интернирован в Швеции», Зубарев приказал немедленно взлетать. После этого решив не испытывать судьбу Петров, взяв курс 150о, полетел на свою территорию и продолжал полет до наступления темноты, после чего сел на «живот» на первую подвернувшуюся площадку, оказавшуюся в 20 км к югу от литовского города Паневежис! Комичный момент в эту историю добавило проведенное позднее расследование, которое выяснило, что первую посадку СБ Тищенко совершил в Рижском заливе недалеко от эстонского города Пярну. Видимо либо местный житель «удачно» пошутил с экипажем советского бомбардировщика, либо Петров и Зубарев говорили со шведом из находящейся в районе эстонского Порвоо шведской концессии.
Лучше всего это «приключение» закончилось для 2-й эскадрильи капитана Моряшова. Некоторое время она держалась в хвосте 4-й эскадрильи, но затем потеряла её, вероятно в районе Тапа. Штурман эскадрильи капитан Ямковой полагал, что находится над советской территорией, и от побережья уверенно пошел курсом 210о, полагая, что таким образом выйдет к реке Плюсса. Однако местность внизу он совершенно не узнавал. От Тапа по железной дороге эскадрилья дошла до ст. Тамсалу, после чего взяла курс на юго-запад, достигла железной дороги Рапла - Вильянди в районе ст. Тюри, и, продолжая следовать почти тем же курсом, вышла к Пярну, который Ямковой принял за Псков. Пройдя немного вдоль берега Рижского залива, Моряшов повернул строго на север и спустя приблизительно 30 минут увидел аэродром, на котором разглядел знакомые силуэты СБ. В 17.05, проплутав над территорией Эстонии полтора часа семь СБ эскадрильи сели на аэродроме 10-й авиабригады ВВС КБФ в Палдиски. На следующий день самолеты вернулись в Чернево.
Истребители оставили СБ еще над эстонским берегом. Просвирин, уверенный, что находится над своей территорией, дал ракету, означающую, что истребители могут идти домой. После этого пять И-16 пошли курсом 120о и обратно на аэродром не вернулись, совершив вынужденные посадки в Эстонии. Три из них перелетели на аэродром 149 иап только 19 февраля, один был сожжен летчиком после посадки, т.к. он не знал, где сел, а еще один И-16 был передан действующей в Эстонии Особой авиабригаде ВВС РККА комбрига Г.П. Кравченко. Еще два летчика, майор Кельдин и батальонный комиссар Шалимов заподозрили неладное и, восстановив ориентировку, направились домой вдоль берега Финского залива. Шалимов до аэродрома не дотянул и сел на оз. Белое из-за нехватки горючего.
Самовольство майора Просвирина стоило полку девяти бомбардировщиков СБ, разбитых и получивших повреждения при вынужденных посадках на территории Эстонии. Командование ВВС решило не тащить из Эстонии поврежденные машины, а так же передать Особой авиабригаде.
На следующий день было произведено расследование обстоятельств происшествия. В своем рапорте командиру бригады Добыш писал: «Потеря ориентировки тремя группами явилась вследствие недисциплинированности, излишней самоуверенности майора Просвирина и халатного отношения ведущих штурманов капитана Будника, капитана Михалевского и ст. лейтенанта Ямковского, которые детальной ориентировкой после отхода от аэродрома Липово не вели». Капитана Будника и майора Просвирина Добыш требовал предать суду командирской чести, Моряшову от своего имени объявил выговор, не совсем понятно, какие меры воздействия были приняты в отношении Михалевского и Ямковского, согласно рапорту Добыш в их отношении ограничился каким-то «вызовом». Однако больше всего Добыш ополчился почему-то на командира 4-й эскадрильи. «В отношении капитана Орлова нарушавшего порядок строя к тому неоднократно, что усложнял командовать группой в воздухе проявляя большую нервозность в полетах имея ряд предупреждений от меня от командования эскадрильей прошу отстранить».
Белов с выводами Добыша в основном согласился, но в число виновных включил и самого командира 31 сбап: «Основным недостатком данного полета явилось излишнее зазнайство, самоуверенность, недисциплинированность ряда руководящего комсостава, в том числе и самого командира полка майора Добыш».
Основными виновниками Белов назвал Добыша («повел полк на Хамину по неподготовленному маршруту»), Просвирина («допустил самовольный выход из общего строя полка, в результате чего увел за собой две группы») и Будника («потерял ориентировку и не пытался её восстановить»). Любопытно, что в своем отчете командующему ВВС СЗФ комкору Птухину Белов упорно называет капитана Будника старшим лейтенантом.
Не меньшую ответственность, по мнению Белова, несли командиры и штурманы 3-й и 4-й эскадрилий. Всех виновников Белов наказал сам, и только в отношении Просвирина просил назначить наказание властью командующего ВВС СЗФ, а Будника снять с должности штурмана эскадрильи и назначить штурманом звена.
Несмотря на состоявшееся разбирательство, 14 февраля полк вылетал для очередного удара по Вийпури, причем первоначальной задачей снова был налет на цели в Иматре. Однако в районе Усть-Луги путь преградила сплошная облачность, и самолеты вернулись назад. 54-й сбап вообще не вылетал.
15 февраля бригада совершила налет на цели в районе города и станции Иматра. Сорок три СБ 54 сбап должны были атаковать химзавод и ГЭС, а тридцать три СБ 31 сбап - спиртоводочный, медеплавильный и чугунолитейные заводы. Около 12 часов с высоты 4200-4500 м СБ 54 сбап сбросили на свои цели 18 ФАБ-250, 186 ФАБ-100, 52 ЗАБ-50, 604 ЗАБ-1э и 125 ЗАБ-2,5. При этом 5-я эскадрилья не смогла сбросить бомбы с первого захода и совершила второй, немного отстав от общего строя полка и лишившись истребительного прикрытия.
Над целью финны встретили бомбардировщики достаточно интенсивным огнем зенитной артиллерии (до восьми - десяти разрывов одновременно), а вскоре к бою присоединились финские истребители. Финские летчики были верны себе и атаковали отставшую эскадрилью 54 сбап. По данным экипажей, группа противника насчитывала от восьми до двенадцати истребителей. Первые атаки выполнялись в составе звеньев, затем - одиночными истребителями. Однако добытый кровью опыт борьбы с финскими истребителями не пропал даром. Экипажи 5-й эскадрильи сомкнули строй и стрелки-радисты открыли по нападавшим сосредоточенный огонь из своих ШКАСов. В результате по советским данным два «Фоккера» были сбиты совместными усилиями, а еще один - лично стрелком-радистом младшим комвзводом М.Ф. Ледовским из экипажа лейтенанта Бутрина.
Хотя финские данные этих побед не подтверждают, успехи истребителей так же оказались весьма скромными по сравнению с январскими. Только лейтенант Хуханантти после довольно продолжительного преследования смог записать на свой счет одну «предположительную» победу над СБ. В действительности же атакованный им СБ-2М-103У №1/217 упомянутого выше лейтенанта Бутрина хотя и был подбит, но смог благополучно сесть на аэродроме Касимово на Карельском перешейке. Кроме того, атаке одиночного D.XXI подвергся СБ-2М-100АУ №5/69 помощника военкома 4-й эскадрильи политрука Разуваева, отставший от строя эскадрильи. Советский экипаж смог оторваться от противника, отделавшись восемью пробоинами в самолете.
Вылет же 31 сбап опять сложился совсем не так, как было запланировано. Лидирующая строй пара СБ Управления полка по ошибке сбросила бомбы по Йоутсено, а в след за ней тоже самое сделали восемь СБ 1-й, четыре СБ 4-й и девять СБ 5-й эскадрилий. В результате по спиртоводочному заводу вместо девяти СБ отбомбились только три из состава 3-й эскадрильи, медеплавильный завод атаковали не шестнадцать, а только семь СБ 2-й эскадрильи, а чугунолитейный завод вообще не был атакован. Из 315 бомб по заданным целям было сброшено только семьдесят три. Над целью был подбит СБ-2М-103 №21/216, но его пилот Яковлев смог довести самолет до аэродрома и впоследствии СБ был восстановлен силами полка.
31 сбап так же не избежал встреч с финскими истребителями. В районе цели летчики 149 иап заметили шесть «Фоккеров» и вступили в бой с ними. Паре финнов все же удалось прорваться к бомбардировщикам, но стрелками-радистами Макарычевым и Дольниковым оба противника были сбиты. Интересно, что пилотами 149 иап так же было заявлено две победы. Вероятно, речь идет об одних и тех же машинах, хотя как уже говорилось, в действительности финские истребители потерь в этот день не имели. Спустя восемь минут уже в районе Вийпури еще одна пара истребителей-монопланов попыталась атаковать самолеты 31 сбап, но финны добились только того, что счет полка пополнился еще парой истребителей, сбитых совместными усилиями стрелков-радистов Полякова и Арутюнова, а так же летнаба Семенова.
Последнее на этот день происшествие случилось уже в 12.36 в районе оз. Муолан-ярви. Из-за ошибки в пилотировании лейтенант Яротенко (СБ-2М-103У №4/208) зацепил крылом за крыло самолета ведущего звена младшего лейтенанта Симака (СБ-2М-103У №3/209). В результате Симак, резко теряя высоту, ушел под строй эскадрильи и сел на аэродроме Котлы, Яротенко же благополучно долетел до своего аэродрома и совершил успешную посадку. Осмотр показал, что оба самолета серьезных повреждений не имели, спустя несколько дней Симак перелетел на свой аэродром.
16 февраля по погодным условиям вылетов не было, зато бригада получила пополнение в виде трех эскадрилий по двенадцать экипажей, прибывших с Дальнего Востока. Экипажи прибыли без самолетов и техсостава и должны были летать на машинах отдыхающих эскадрилий. Две эскадрильи получил 54 сбап, доведя свой состав до семи эскадрилий, а в 31 сбап количество эскадрилий выросло, соответственно, до шести. Прибытие новых экипажей позволило снизить нагрузку (объективно говоря, и так не очень большую) на летный состав, но несколько осложнило жизнь техническому персоналу.
17 февраля в связи с достигнутым прорывом главной оборонительной полосы Линии Маннергейма и выходом частей Красной Армии ко второй полосе изменились задачи ВВС. Теперь основные усилия ударной авиации были направлены на срыв перевозок в тылу финских войск на Карельском перешейке. Армейская авиация действовала в ближайшем тылу, а фронтовая работала по срыву оперативных перевозок к западу и северу от Вийпури. 16 авиабригаде достался участок Коувола - Вийпури - Вуоксиниска. На этом фактически закончился этап в деятельности бригады, связанный с налетами на военно-промышленные, политические и экономические объекты. Несмотря на бессистемность и нерегулярность налетов, самолеты бригады добились весьма неплохих показателей. Только на Вийпури было сброшено 22 ФАБ-500, 44 ФАБ-250, 661 ФАБ-100, 118 ЗАБ-50, 1286 ЗАБ-1э и ЗАБ-2,5. Объекты в Иматре приняли на себя 1 ФАБ-500, 108 ФАБ-250, 493 ФАБ-100, 214 ЗАБ-50 и 1818 мелких зажигательных бомб. Большинство целей имели достаточно большие размеры, поэтому прицеливание не вызывало особых проблем и процент попаданий был достаточно высоким, о чем наглядно свидетельствовали фотоснимки результатов бомбометания. «В навигационном отношении, - указывалось в отчете о боевых действиях 16-й авиабригады, - действия по крупным военно-промышленным объектам, т.е. выход на цель, отыскание цели, характер прицеливания даже с больших высот при дневных действиях никакой сложности не вызывает». То, что эти налеты не имели серьезных последствий для финской промышленности можно отнести скорее к ошибкам планирования, прежде всего, штабов СЗФ и ВВС СЗФ и различным объективным трудностям, вроде плохих метеоусловий, чем к ошибкам собственно летчиков.